автордың кітабын онлайн тегін оқу Форексмен
Александр Малашкин
Форексмен
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
© Александр Малашкин, 2017
…Форекс уничтожит его!.. Или… Нет?.. Даст свободу? Свежий ветер?.. Счастье?.. Любовь?.. Или… Разочарование?.. Крушение надежд?.. Смерть? Х-м-м… Как это может быть? Внутренний голос, такой чёткий, такой ясный. Порой он сводит с ума. Впереди только черная пустота неизвестности, и в эту неизвестность извилисто ползет «змея» графика. Так было, так есть и так будет. И вряд ли кто-то сможет это нарушить.
18+
ISBN 978-5-4485-2319-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Оглавление
- Форексмен
- Вступление
- Глава первая
- Глава вторая
- Глава третья
- Глава четвертая
- Глава пятая
- Глава шестая
- Глава седьмая
- Глава восьмая
- Глава девятая
- Глава десятая
- Глава одиннадцатая
- Глава двенадцатая
- Глава тринадцатая
- Глава четырнадцатая
- Глава пятнадцатая
- Глава шестнадцатая
- Глава семнадцатая
- Глава восемнадцатая
- Глава девятнадцатая
- Глава двадцатая
- Глава двадцать первая
- Глава двадцать вторая
- Глава двадцать третья
- Глава двадцать четвертая
- Глава двадцать пятая
- Глава двадцать шестая
- Глава двадцать седьмая
- Глава двадцать восьмая
- Пять лет спустя
- Десять часов спустя
Вступление
Довольно странно уже после завершения сделки
говорить, что вас обокрали только потому, что
противоположная сторона оказалась умнее вас
Уоррен Баффетт
Комната общежития душна, как остывающая духовка. В углу жужжит, надрывается вентилятор. В окно бьет нестерпимый свет июльского солнца, однако задернутые шторы останавливают наиболее активную часть лучей. Под распахнутыми створками по пыльному горячему асфальту шумят машины.
Благозвучный голос ведущего онлайн-радио «Бизнес ФМ» разбавляет окружающие шумы и не дает человеку прямо здесь и прямо сейчас сойти с ума.
Обитатель комнаты забыл, что такое уборка. На гладильной доске гордо возлегает куча скомканной одежды. Немытым кружкам из-под чая и кофе буквально нет счета. На столе ноутбук, слабенький процессор которого балансирует на грани взрыва. Кулеры гудят с надрывом: стоит отказать хоть одному — и это случится.
У Филиппа красные глаза и дергаются оба века. В руке — третья кружка кофе, заваренного после обеда. Примерно раз в тридцать минут он поднимается со стула, чтобы размяться, добросовестно намереваясь выделить на это целых десять минут, однако уже через две снова возвращается за стол.
По дисплею бегут котировки валютных пар.
Сегодня конкретно медвежий рынок: восьмой раз каждая часовая свеча закрывается ниже предыдущей.
«Всё, хватит, остановись!» — советует Филиппу внутренний голос.
— Подождем, — шепотом отвечает он. Со стороны выглядит заурядно: человек разговаривает сам с собой. — Еще не всё. Через двадцать минут игроки в Европе и Англии вернутся с ленча, и падение продолжится.
«Посмотри на счет. Ты видел когда-нибудь такие деньги? Нет. И не увидишь, если сейчас же не сострижешь прибыль»
Филипп любит свой внутренний голос, он часто дает дельные советы, но сейчас готов поспорить с его наставлениями.
«Ладно, как бы то ни было, ты молодец. В последнее время мне виделось, будто из этого занятия вообще ничего не получится. Погляди, насколько красиво всё вышло»
— И не говори. Я сам в какой-то момент перестал верить, — все так же шепчет Филипп. — Ты же видишь, весь свой счет пустил на то, чтобы сыграть ва-банк. Но теперь мой депозит измеряется десятками тысяч долларов. И внутренне я кричу «ура».
«Не пересекай тонкую черту переоценки возможностей, будь осторожнее. Ты же знаешь, как просто здесь всё потерять»
— За моими плечами опыт. Поверь, на этот раз я удачу из рук не выпущу. Теперь лучше закрою позиции, чем пойду против рынка, клянусь!
Филипп встает со стула и относит пустую кружку в раковину.
В коридоре слышны голоса студентов, задержавшихся по каким-то причинам в общаге на лето. «Вряд ли у кого-то из них такие же причины, как у меня», — не без гордости отмечает Филипп. — «Они даже не подозревают, что происходит за этой дверью в маленькой душной комнатке».
«Только не говори, что здесь вершится история», — усмехается голос. — «Я люблю веселенькое, но сегодня смех мне противопоказан»
«А ты не смейся», — Филипп переходит на мысли. — «Кто знает, что случится, когда я заработаю свой долгожданный миллион»
«Ты всерьез полагаешь, что сможешь его заработать? Ой, ну всё, теперь точно не удержусь от смеха. Миллионер общажный!»
Филиппу тревожно. Он понимает: внутренний голос приходит к нему только на фоне стресса. А теперь он не просто пришел, сыпля советами, но ведет открытый диалог. Это может свидетельствовать о сильной психологической нагрузке.
«Не бойся, с ума не сойдешь. Поспишь — я исчезну», — успокаивает голос, ощутив переживания.
«Знаешь, в последнее время я стал к тебе привыкать», — мысленно отвечает Филипп. — Конечно, каждый день ты мне нафиг не нужен, но изредка с тобой общаться даже приятно»
Филипп сознает, как странно разговаривать со своим внутренним голосом. По спине пробегают холодные мурашки от своеобразной неловкости.
«Надо почитать что-нибудь по психологии, выяснить, не шизофрения ли это? Хотя что тут странного? Человек — существо социальное, требует общения. Я одинок, вот сознание и пытается выкрутиться, создавая во мне как бы еще одну личность»
В этот момент по торгуемым валютным парам идет коррекция.
Счет тает как снег, выброшенный на солнечный пляж.
Филипп хватается за мышь и в торговом терминале щелкает вкладку «изменить сделку». Далее его интересует кнопка «уменьшение объема». Несколько нажатий — и объем торгуемой сделки падает на девяносто процентов. Проделав это над одной позицией, он спешит к трем остальным. Теперь, если коррекция затянется и цена пойдет против, потери будут минимальными.
«Ты молодец. Решил освоить новую тактику?»
— Новая она только для меня, все нормальные трейдеры привычно делают это. Печаль в том, что я пренебрегал приемом раньше. Торговля была бы результативнее.
«Видимо, ты всерьез намерен заработать миллион?»
— Ты узнаешь об этом в числе первых.
«Подумай, надо ли, чтобы вообще кто-то об этом узнал?»
— Этот вопрос я решу позже. — Филипп встает со стула. Устало оглядывает комнатный бардак и вздыхает: — А много ли ко мне возникнет вопросов, если с заработанных денег я поставлю кондиционер?
Он приоткрывает шторку, лица тотчас касается горячий воздух. Солнце вот-вот скроется за серой многоэтажкой, и жара в комнате спадет на несколько градусов. Задумавшись о приятной перспективе, Филипп смотрит вниз. В тени дерева возле входа в общагу прохлаждается группка молодых людей, среди них девушки в поразительно коротких шортиках. На Филиппа это действует как заряд электричества: ободряет, пробуждает и на фоне вспыхивающих фантазий, путем ускорения пульса, заставляет волноваться. Он уже давно не имел близости.
Филипп стискивает зубы, задергивает шторы и отправляется к ноутбуку.
На рынке чувствуется влияние долгожданного ленча. Все-таки, каким бы трейдер ни был крутым, сколькими бы миллионами ни владел, он все равно человек с набором физиологических потребностей. И почему же о многих из этих потребностей говорить неприлично?
Филипп отправляется в ванную и встает под холодный душ.
Коммунальщики отключили горячую воду на целых две недели, но в такую жару без нее можно обойтись. Ледяные струи стекают по белой коже, будоражат, заставляют молодое энергичное тело мелко дышать.
Тем не менее, мысли Филиппа далеки от этой чересчур скромной ванной с ободранными стенами. Им нет определенного места, они сразу и везде, но больше — в тех местах мира, которые считаются центрами биржевых и валютных торгов.
Влажное после использования полотенце летит в сторону, заготовленный бутерброд из холодильника жадно надкушен, а мокрые следы тянутся в комнату.
Ноут которую минуту гоняет по экрану геометрические фигуры — устал, бедняга, впахивать на своего бессонного хозяина. Пробуждается, и — о, чудо! — как и планировалось, падение продолжается. Филипп быстро наращивает объемы, и вот уже депозит активно аккумулирует поступающую прибыль.
— А теперь будем ждать.
В минуты, когда в буквальном смысле решается жизнь, люди становятся суеверными. Филипп опасается открыто посмотреть на строку «депозит» и взглядывает на нее лишь украдкой. Знает, что это чушь, но ему кажется: как только он поднимет глаза, волшебство рынка улетучится.
— Куда пропал? — обращается он к затаившемуся голосу.
«Здесь я»
— Почему ты то тараторишь, то слова от тебя не дождешься?
«У себя спроси. Это ведь я твое воплощение, а не наоборот. А если по существу, говорить пока не о чем. Я за тебя волнуюсь. Хочу, чтобы ты, наконец, получил желаемое»
Грядет вечер. Воздух постепенно остывает. За окном всё тише и реже звуки машин, и всё чаще и громче голоса людей. Поблизости парк, и по улочке вдоль общежития туда-сюда курсируют группы людей.
Филипп закрывает окно, чтобы не отвлекаться на посторонние звуки.
Он бы и сам отправился прогуляться; как и касательно близости, он забыл, когда просто гулял, но сегодня нельзя. Сердцем чувствует: сегодня наступит один из тех немногих дней в жизни, когда судьба встанет на раздаче щедрых подарков.
Часто люди не хотят замечать такие дни, хотя фортуна задолго оповещает и порой называет точную дату, а потом горько сожалеют, кляня всё вокруг. Жизнь Филиппа сложна, а амбиции высоки, тем страшнее упущение хотя бы одного такого дня.
Воздух в комнате быстро становится спертым. Окно необходимо открыть.
— Через пару часов начнет просыпаться Америка. Ребята из Нью-Йорка обязательно поддадут жару сегодняшнему падению.
«А могут взглянуть, как весь остальной мир нагибает их национальную валюту, и ужаснуться. Тогда жди разворота. Бабок у них много: один-два импульса — и тренд поменяется»
— Не заставляй меня раньше времени сваливать с рынка. Сегодня потенциал велик и бабла нарубить можно много.
Филипп изо всех сил превозмогает желание взять прибыль. Обычно трейдеры терпеливо пересиживают убыток и поспешно берут прибыль, не давая ей как следует вырасти. Но сегодня в его голове что-то перевернулось.
«Не помню тебя таким жадным. Одумайся, ты уже рублевый миллионер. Ты вообще мог когда-нибудь мечтать, что сам заработаешь такие деньги?!»
— Сейчас для меня деньги — всего лишь цифры, меняющиеся на экране. Я должен сохранять холодную голову. Если предчувствую бо́льшую потенциальную прибыль, то должен держаться рынка. Не торопи меня. Да, по контрасту со степухой в две тысячи рублей, которую я не получал бог знает сколько, два миллиона шестьсот восемьдесят тысяч, безусловно, гигантская сумма. Но если кое-кто не будет капать мне на мозги, к полуночи ступень рублевого миллионера, вероятно, будет пройдена. Мой апогей, безусловно, еще впереди, но сегодня до него может состояться конкретный рывок.
Бизнес-радио продолжает вещать. Который час во многих городах России его ведущие не дают деловым людям заблудиться в беспрерывных потоках информации. Много дней данный эфир стоит на страже интересов Филиппа. Он научился слушать биржевые новости между строк. Улавливать их истинный смысл. А недавно и вовсе открыл для себя интересную закономерность: как только новость преодолела пик своей актуальности, немедленно торгуй против нее.
Солнце укатывается за дома, и в комнате становится ощутимо прохладнее. Всего несколько градусов, а насколько комфортнее!
Звонок мобильного. В трубке — голос школьного «друга», который звонит только когда что-то нужно. Сейчас он настойчиво просит подсказать, где в Кемерово продают автомобильные запчасти для Жигулей. Филипп возмущается:
— Послушай, машины у меня нет, такими данными я не владею. Я получил права в прошлом году и за ненадобностью забросил их на дальнюю полку. Скажи, пожалуйста, с какого перепугу я должен знать, где продают автозапчасти?
— Ну, у тебя же интернет под рукой. Я просто не дома, сейчас в пробке стою.
— И что?! По-твоему, я целыми днями возле компа дурака валяю? У меня работа! Да и не в этом дело: я бы прервался и посмотрел, но мне осточертело слышать от тебя одни лишь просьбы. Из года в год, 365 дней одно и то же! Ты когда последний раз просто так звонил, помнишь? А я помню! Почти год назад, когда себе новую трубку купил — проверить звонил. Да и то я по разговору слышал: деньги проговаривать жалко. Короче, я тебе не справочное бюро. Обратись к кому-нибудь другому.
— Лечись! — послышалось перед гудками.
Филипп хотел перезвонить, высказаться, возможно, осыпать ругательствами, но отбросил телефон на кровать, продолжая следить за котировками.
«Давненько ты не изливал правды в лицо. Браво!»
— Уверен, что давненько? Ничего не забыл? — поинтересовался Филипп и, не дожидаясь ответа, добавил: — Прискорбно сознавать, что тебя в большинстве своем окружают лишь эгоисты.
«Еще и совершенно безмозглые»
— Почти совершенно. Какой-никакой мозг у таких индивидуумов есть, иначе как бы они могли набирать цифры, жрать и искать свою мелочную выгоду? Мы не созванивались столько времени, а он, прежде чем выдвигать просьбу, даже не спросил, чем я занят, могу ли вообще отвлекаться. Мне одному кажется, что это верх наглости?
«Прежде всего — неуважения»
Стало быть, правду говорят: в жизни человека может быть только один друг. У Филиппа такой есть. Он может позволить себе почти всё что угодно, даже гораздо больше, чем только что звонивший товарищ, но, вместе с тем, готов жертвовать. Остальные — безликие тени, которые в случае любой опасности прячутся в кусты.
Всколыхнув штору, в окно задул вечерний ветер. Филипп плеснул в стакан воды и выпил.
Рынок переходит в фазу странного поведения: падение существенно замедляется, но коррекции как таковой не наступает. Предчувствуя, что биржевой мир вскоре начнет отыгрываться, Филипп применяет еще одну торговую тактику и «переворачивает» свои четыре сделки не забыв вернуть им прежний объем.
Суммарная плавающая прибыль пока держится на уровне ста тысяч долларов. Немыслимая сумма для студента, который по уровню доходов мог позволить себе только необходимое.
— Не нравится мне сие затишье. Пожалуй, выставлю-ка я «подушку безопасности» на уровне полумиллиона рублей.
«Верное решение! Даже если ты проиграешь, в твоем кошельке останется полмиллиона. Согласись, неплохая сумма, и всяко лучше, чем ничего», – хвалебно отзывается внутренний голос.
Филипп заходит в личный кабинет и немедленно резервирует одиннадцать тысяч долларов по плавающим позициям. Это означает, что как бы плохо рынок себя ни вел, сделки автоматически закроются, когда суммарная прибыль будет равна этому значению.
Филипп любит свою брокерскую контору с простым и цепким названием. Её узнаваемые черты — сложенный из долларовой купюры лев и преобладающий оранжевый цвет в интерфейсе сайта. Она предоставляет широкий спектр услуг, и работать с ней одно удовольствие.
Он встает, осматривает комнату. Сейчас, благодаря бардаку, она кажется чужой.
— Так, хватит просиживать задницу! — с интонацией, придающей бодрости, произносит Филипп. — Вторые сутки возле монитора. Отправлюсь-ка в супермаркет купить хлеба и, — приоткрывает дверцу холодильника, — чего-нибудь еще.
Он надевает майку, которая, по каким-то невероятным стечениям обстоятельств, во всем этом бардаке осталась свежей. Из карманов шорт выгребает горсть мелочи, пересчитывает. Благо много пятаков и десяточек. В сумме получается чуть больше сотни. Всё — других денег нет, это остатки.
Самое время опечалиться, но мысль о нескольких миллионах, крутящихся на счете, действует как укол адреналина.
Внизу Филипп здоровается с вахтершей, она как всегда хмуро кивает и отводит взгляд. Ей не понятно, чем молодой парень может целыми днями заниматься, сидя в душной комнате. Не та нынче молодежь пошла. Наркоман, наверное.
Летний вечер. Компаниями и парами встречаются люди. Воздух сладок от женской парфюмерии.
В супермаркете прохладно. Кондиционеры работают как надо, что странно для эконом-класса.
Филипп проходит к хлебным лоткам.
Не повезло: свежий хлеб закончился. На прилавке осталось лишь несколько «деревянных» булок и сомнительного качества лаваш.
«Ладно, придется купить Роллтон. Эту лапшу ведь можно без хлеба?» — советуется Филипп с внутренним голосом.
«Без хлеба можно всё что угодно, — отвечает голос. — Но советую что-нибудь приготовить. Вон лежат замороженные котлеты, купи. К ним отвари рис или гречку. А хлеб сам по себе не обязателен. И не забудь про овощи. Сделаешь салат из лука, огурцов и помидоров»
«Некогда блюда наготавливать. Работать и еще раз работать. Роллтон — пять минут и в желудке. Как говорится, дешево и мило. Придет время, и я, надеюсь, заменю свой рацион более изысканным»
«Посмотри вокруг», — просит голос.
«Что? Зачем?» — не понимает Филипп, но подчиняется.
«Посмотри! Ты уже сегодня можешь купить хоть все продукты в этом магазине. Ты, студент четвертого курса из общежития!»
«Допустим. И что?» — он не может понять, к чему клонит голос.
«Пришла пора смены мышления. Большими деньгами могут управлять только сильные люди. Слабаки теряют. Ты давным-давно должен был научиться вести себя так, будто ты богат. Ты должен стать Сильным. Покупай свой Роллтон, возвращайся домой и сегодня же переведи пару тысяч баксов на карманные расходы. Теперь ты не должен думать о каких-то там котлетах. Составь рацион и покупай только первосортные продукты в хороших магазинах. Запомни: от того, что ты ешь, зависит, как ты выглядишь и как себя чувствуешь. Теперь это главное, и не вздумай, имея миллионы, экономить на протухшей тушенке. С другой стороны, это не значит, что ты должен шиковать…»
«Я понял. Только полезное и качественное», — завершает Филипп.
В этот момент, боковым зрением, он видит, как за плечом кто-то кивает. От неожиданности Филипп отскакивает, но, кроме стеллажа с молоком, за спиной ничего нет.
Это что-то новенькое. Болтать с невидимым человеком — куда ни шло, но видеть его — попахивает настоящим сумасшествием.
Филипп кладет обратно пачки лапши и цепляет из морозилки пачку пельменей. Всяко лучше бичпакета. Идет к кассе. Добрую часть очереди занимают люди от 18 до 25 лет, преимущественно с бутылками слабоалкогольных напитков. Филипп к алкоголю относится спокойно, но предпочитает расслабляться естественно. Он сторонник трезвого здорового сна после долгой прогулки, в противовес бессмысленному возлиянию с последующим похмельем. Да и затратное это дело — пить.
Кассирша пробивает мёрзлую пачку пельменей, и в этот момент Филипп чувствует тревогу. Ему сдавливает горло.
«Что со мной?» — мысленно интересуется он у своего внутреннего собеседника.
«Ты должен возвращаться к компьютеру. Расплачивайся за свои пельмени и дуй обратно»
«Что за срочность?»
«Сделки ты „перевернул“ зря. По всей вероятности, падение продолжится»
«Глупости. Я все сделал правильно. После сильного движения цены, в тот момент, когда в рынок включаются американцы, происходит немедленный отскок. Так было всегда»
«Ты считаешь себя повелителем Форекса? Самонадеянно. Сколько раз рынок вел себя вопреки логике?»
«Постоянно. Но… сейчас… я уверен»
«Мне не доставляет удовольствия ругать тебя, но ты идиот! Думаешь, везение, с которым твои открытые сделки добежали до ста тысяч долларов, продлится вечно?! Какого черта ты встал в дверях, дай пройти людям!»
Филипп замечает, что действительно затормозил в проходе. Выходит на улицу и, перейдя дорогу в неположенном месте, напрямик бросается к общежитию.
Вахтерша даже не успевает поднять глаза на проносящуюся мимо каптерки фигуру. Однако она догадывается: это пробежал «сумасшедший затворник» с третьего этажа, комната 96, и тревожиться незачем.
Сумасшедший взбегает на этаж, держа ключ от замка как пику. Пачку пельменей бросает возле раковины и, скинув сланцы, влетает в комнату.
— Ну и обманщик же ты! — негодует Филипп. — На рынке сейчас всё в пределах нормы. Да, десять минут назад, судя по закрывшимся хвостикам свечек, цены действительно прошли еще немного вниз, но в целом присутствует явная коррекция. Правильно, что я перевернулся. Вообще, мне кажется, дно на сегодня достигнуто. Скорее всего, теперь только вверх. А значит, я получу полноценную прибыль с двух направлений.
Голос молчит.
Насвистывая какой-то мотив, Филипп подходит к раковине, наполняет кастрюлю и включает плитку.
— Не говори мне ничего и не сбивай меня с пути, — напевает он, распечатывая пачку подтаявших пельменей. — Я сам найду свою дорогу и сам решу, куда идти.
Голос до сих пор молчит.
— Обиделся?
Тишина. Ни звука.
— И ладно.
Вода закипает. Треть пачки отправляется в кастрюлю.
На часах без пяти минут десять. Стемнеет примерно через час.
С уставшим, но чертовски довольным видом Филипп помешивает вновь закипающую воду столовой ложкой и мечтает, на что потратит деньги. У него никогда не было даже сотой доли тех средств, которые сейчас крутятся на счете. Прошлогоднее ограбление не в счет: Филипп учитывал только заработанные деньги.
«Гляди, как бы от таких побед башню не сорвало», — неся очередной совет, появляется голос.
Филипп чувствует обиду в его интонации.
— О! Вернулся! Пока есть ты, мне ничего не грозит — будешь предостерегать.
«Буду. Но вот проблема: у меня нет материального тела, чтобы оказывать на мир физическое воздействие, а значит, ты можешь сделать что-то вопреки моим наставлениям»
«Порой слова воздействуют посильнее материального тела. Именно слова и наставления в конечном итоге заставляют прыгать под танки и штурмовать баррикады». — Когда нужно ответить более объемной фразой, Филипп переходит к мысленному общению. — «Кстати, к вопросу о твоем материальном теле: скажи, в супермаркете за моей спиной был ты?»
«Тебе нужно выспаться. Там никого не было»
Филипп накрывает кастрюлю крышкой и идет в комнату. Минутой раньше он слышал, как ноут преспокойно перешел в спящий режим, хотя он так делать не должен.
Будет досадно, если прямо сейчас, когда из-за горизонта, суля миллионы, выглянула удача, ноутбук стоимостью в двести долларов накроется медным тазом, не дав зафиксировать позиции.
Но, к счастью, с ним всё в порядке.
«Тогда почему выключился?»
Просто система энергопитания данного ноутбука настроена так, что при отсутствии соединения с интернетом в спящий режим он все же переходить может. Но сеть всегда работала исправно, сбои если и были, то не продолжительнее тридцати секунд.
Филипп неодобрительно ощупывает кабель, подходящий к компьютеру. Повреждений нет. Достает штекер, продувает, несколько раз пробует туда-сюда. Но глобуса в правом нижнем углу как не было, так и нет.
— Только этого не хватало! Я ведь не выставил ни одного ограничения. Если цена провалится, мне конец!
«Ай-яй-яй! Срочно звони провайдеру!» — ликуя от того, что произошло что-то нестандартное, вещает голос.
Филипп отыскивает мобильный и набирает номер. Вместо гудков — автоответчик, записанный голос сообщает: «В сетевом оборудовании произошел сбой, но специалисты уже решают проблему. Компания приносит извинения за доставленные неудобства»
— Извинения?! У меня деньги под угрозой! Возмещать будете тоже извинениями? — кричит он автоответчику. Но отклик с той стороны приходит в виде коротких гудков.
— Суки вы! За весь год такого не случалось ни разу! И надо случиться именно сейчас!
Филипп возбужденно мечется по комнате. Зачем-то несколько раз перезагружает компьютер.
То встанет, то сядет.
Вновь набирает номер интернет-провайдера, но в сообщении автоответчика ничего не меняется.
Про кастрюлю забывает, а когда под шум и треск выплескивающейся воды вспоминает, подскакивает и несется выключать. Придерживая крышку, выливает горячий бульон в раковину. В кастрюле остается разваренная тесто-мясная масса.
Филипп ругается и вываливает массу в тарелку. Есть всё равно хочется, пусть даже это будет пельменная баланда.
Время к одиннадцати. Интернета нет уже час.
Филипп спокоен. После еды волнение сменяется уверенностью.
«Коррекция, скорее всего, продолжается. Когда интернет появится, я зайду и обрадуюсь, что прибыль выросла еще больше. А то, что не выставил ограничители, даже хорошо: тем самым я уберег себя от ложных срабатываний»
В половине двенадцатого над сетевым разъемом радостно вспыхивает лампочка.
Отбросив скуку, как старую ненужную вещь, трейдер бросается к терминалу и долго не верит своим широко раскрытым глазам. Нижняя челюсть размыкается с верхней. Филипп чувствует, как кончики пальцев на руках и ногах начинают неметь. Голова кружится. Он со всего маху ударяет кулаком по столу так, что с него соскакивают кружки и мелкие предметы.
Торговый счет дошел до стоп-аута. Для трейдера это значит — конец. Инвестиции больше нет.
Из-под дергающихся век выскальзывают и тут же высыхают две слезинки.
Филипп сидит так около пяти минут и просто смотрит в точку.
Сознание не желает принимать поражение. В груди неровно стучит сердце.
Он поднимается, берет стул и, стиснув зубы, ударяет о стену. Стул разлетается в щепки. Филипп бросает оставшуюся в руках спинку на пол, затем поднимает и со всей силы начинает колотить ею всё, что видит.
— Сука…, — тихо и бездушно выскальзывает у него из-под стиснутых зубов.
«А я говорил…»
— Пошел ты! — Филипп срывается на крик. — Отстань! Не хочу больше тебя слышать! — Он хватается за голову и со слезами оседает на пол.
— Уйди из моей головы! Боже, я сумасшедший… Я все это время разговаривал с самим собой. Что со мной?! Почему я не могу остановить это?
Филипп разбивает пустую кружку о стену. Затем вторую. В ней еще оставался кофе. На обоях быстро проявляется экспрессионистский рисунок. Он сейчас как нельзя лучше иллюстрирует душевное состояние «художника».
Через несколько секунд в дверь раздается стук.
— Что там происходит? — звучит гадкий голос вахтерши. Она словно была неподалеку. — Совсем с ума сошел? Немедленно открой или вызову полицию!
— Шли бы вы отсюда, — негромко, но так, чтобы его услышали, отвечает Филипп.
— Что за разговорчики?! Ну-ка, открывай.
— Не могу, замок заело.
— Ах, ты еще и врать вздумал! Ну, всё — выселен! Чтоб завтра утром тебя в моем общежитии не было!
— Не будет. А теперь идите, диктаторша!
— Я тебе покажу диктаторшу! Я добьюсь, что ты вообще учиться не будешь, у меня связи с руководством университета!
Филиппу плевать на её слова. Сейчас в мире существует только боль поражения, и, заливаясь беззвучным криком, он во второй раз оседает на пол. Голос пытается что-то сказать, но с немалым усилием его удается заглушить.
Пугающая мысль о психической болезни заставляет испытывать панику. Он словно прикасается к невидимой стене, сквозь которую можно просунуть руку, и за которой кроется неизвестность, откуда почти нет возврата. Лишь горечь денежной потери и злость отрывают от этого чувства. И хорошо, ибо еще чуть-чуть — и он ушел бы в себя. Туда, где звенящая тишина, темнота, неизвестность и страх.
«Знаю, тебе нелегко, и мои советы будешь воспринимать с раздражением, но прошу, выслушай. Видимо, ты забыл, что на твоем счету зарезервировано одиннадцать тысяч долларов, иначе вряд ли бы так убивался. Ведь счет дошел до стоп-аута с пометкой „условно“…»
Филипп приподнимается с пола. На фоне эмоций это действительно вылетело из головы.
«Американские инвесторы схватились за ручку уходящего поезда, пытаясь извлечь из падения максимальную выгоду. Тебе не безосновательно казалось, что наступит короткий период консолидации, но в мире Форекса игра идет по касательной относительно логики и здравого смысла: капиталисты дернули за веревки и добили свою национальную валюту. И если бы не ЦБ, проклятые инвесторы готовы были бы устроить еще одну осень 2008-го. Ты и так все это знаешь. Времени мало, отскок теперь будет со стопроцентной точностью. Если сейчас возьмешь себя в руки, успеешь забрать с рынка еще какие-то деньги. Говорю „еще“, ибо, несмотря ни на что, ты сегодня и так в плюсе. И последнее: не советую использовать максимальное кредитное плечо. Слишком высок риск. Лучше синица в руках, чем…»
Филипп совершает одну-единственную сделку максимальным плечом. Им овладевает странный настрой: не верится ни в победу, ни в проигрыш. Входит длинной позицией и тотчас закрывает терминал. В памяти стоит отпечаток отрезка графика, на котором цена свалилась почти на триста пунктов, отрезка, на котором он заработал и потерял почти три миллиона рублей!
За окном стемнело. Филипп ложится на кровать и спокойно накрывается помятой простыней.
Не хочется ни есть, ни пить, ни спать.
Он долго лежит, слушает звуки из открытого окна и смотрит в потолок. В глазах стоит роковой графический отрезок. Филипп помнит каждый его излом на часовом графике.
— Будь что будет, — умиротворенно произносит он и отворачивается к стене.
Голос хочет что-то сказать, но Филипп не слышит — подступает сон. Сегодня он впервые узнал, что такое полное моральное опустошение. Физическое, пожалуй, тоже. Он никогда не бодрствовал двое суток подряд. Никогда не чувствовал в себе такое напряжение.
Ему снятся грозовые облака в ночи, ветры, поднимающие пыль с безлюдных городских улиц. Всюду стоят исполинские здания времен советской эпохи, грозно взирающие на него — маленького человека. Их окна темны. Начинается дождь, ветер рвет листья с деревьев. Филиппа подхватывает вихрем, поднимает на уровень крыш, затем сила вихря ослабевает, он видит себя со стороны — и, беспомощно маша руками, тело падает вниз…
Филипп подскакивает на кровати и чувствует усиленный стук сердца. Свет уличных фонарей падает на стены. Ветер, задувающий в окно, разбросал по комнате все, что смог осилить, в том числе распотрошил стопку бумаг. Колышутся шторы. В некогда душной комнате теперь царит ночная свежесть.
Чувствуется приближение дождя.
На часах перевалило за три.
Филипп пытается еще раз уснуть, но тщетно. Безмятежно валяется, прокручивая в памяти историю последних месяцев. Прошедший год был насыщен интересными событиями, и оттого становится даже грустно. Похоже на раннюю ностальгию.
Наконец, он встает, включает ноутбук и вбивает пароль в терминал.
В верхней строчке «плавающий результат» он в первую очередь видит знак «+», и только потом глаза медленно смещаются и фокусируются на значении: 49.541.
Плечо просто гигантское, поэтому каждый «тик» колеблет результат минимум на тысячу долларов.
Как только значение достигает пятидесяти тысяч, Филипп нажимает кнопку и сделка закрывается.
Довольно.
В эту секунду по подоконнику начинают бить капли дождя.
Глава первая
Десятью месяцами ранее
Лучи вечернего солнца скользнули по окнам пригородного автобуса. Филипп сидел в последнем ряду «белой гармошки» и смотрел на стволы мелькающих придорожных берез. Шли первые дни сентября, но рука осени еще не успела тронуть сибирскую природу.
Оставляя за собой сизый дым, «белая гармошка» плелась по трассе по направлению к областному центру. Вдоль дороги за узкой полосой берез тянулась река. Не сказать широкая, как могучие Волга или Енисей, но и ручейком не назовешь. Берущие начало в долинах Абаканских хребтов и впадающие в Обь, эти воды на протяжении восьмисот километров носят название — Томь. Водная гладь расположена чуть ниже относительно трассы, и сверху отлично просматриваются левый и правый берега.
Внимание Филиппа привлек прогулочный катер. На палубе веселилась компания людей. Ему остро захотелось покинуть автобус на ближайшей остановке и спуститься к реке. День стоял по-летнему жаркий, и остывающая вода тянула к себе. Но это последний автобусный рейс на сегодня. До города километров пятнадцать, расстояние не гигантское, но чапать с рюкзаком и сумкой по обочине — не лучшее, чего можно желать. Он поборол вспыхнувшее желание, отвернулся в пыльный салон, где были заняты все сидячие места, и безрадостно улыбнулся.
Через несколько километров автобус сбавил ход и остановился, двери шумно разъехались. В салон хлынули люди. Это были граждане пенсионного возраста, обитатели дачного кооператива. Когда к Филиппу подступила полная женщина с идиотским пластмассовым ведром и грозно посмотрела, он с грустью осознал, что остаток пути придется проехать стоя. Нехотя поднялся и услышал недовольные вздохи тех, кто точно так же претендовал на сидячее место.
Автобус резко тронулся, пассажиры, держащиеся за поручни, покачнулись. По некоторым из них было видно, что сохранить равновесие при таком резком старте им удалось с трудом. Но водителя данный факт, похоже, не волновал. Филипп взглянул в кабину через салонное зеркало. Водитель заметил, что на него смотрит недовольный пассажир, и, как ни в чем ни бывало, отвел свои равнодушные глаза на дорогу.
«И все эти люди доверяют свою жизнь одному болвану?» — подумал Филипп.
Ему двадцать два, и в последнее время он задумывается о несправедливости, о противоестественном укладе жизни. Кто-то скажет: в этом возрасте свойственно думать о подобном. Возможно, но, быть может, возраст ни при чем, виновато что-то другое.
Филипп — студент четвертого курса Кемеровского государственного университета, экономического факультета. Если в первый год обучения он горел пламенем страсти к знаниям, то ко второй половине третьего курса начал разочаровываться. Причем не только в необходимости получать знания, но и в необходимости существования в целом. Ему всё казалось бессмысленным и бесполезным. Ловя себя на раздумьях о тщетности бытия, он немного себя ненавидел, ведь такое не свойственно живому. Живое должно бегать, прыгать и радоваться, подобно козленку на весеннем лугу. Филипп понимал: в нем поселилась какая-то неведомая хандра, которая, по всей вероятности, посещает не каждого в этом мире.
Шли дни недели, он решил просто жить, не заостряя внимания на душевном состоянии. Закончился третий курс, наступило лето, которое он провел у себя в деревне, где родился и рос. Затем на календаре открылся сентябрь: дни, когда студенты по всему миру готовятся приступить к обучению, когда массовое заселение общежитий уже произошло и теперь подтягиваются «хвосты» — светлое, в общем-то, время. Время открытия новых горизонтов.
Помимо доверху набитой дорожной сумки с домашними вкусностями — вареньем-соленьем, пирожками, куском подтаивающего сала — настроение поднимал конвертик во внутреннем кармане куртки.
Автобус блуждал по пустым вечерним улицам, останавливался на светофорах, пока не прибыл к вокзалу.
Филипп предусмотрительно пропустил нетерпеливых пассажиров, затем выпрыгнул наружу сам. В спину все время кто-то остро подталкивал. В пригородных автобусах России это нормальное явление. Он даже не оглянулся посмотреть на невежду и поспешил прочь.
Город встретил шумом машин, вокзальными часами, памятником в виде паровоза, на котором, как говорят, когда-то работал сам губернатор, и бесконечным рядом разношерстных такси.
Можно сесть на маршрутку, но уставший от автобусов Филипп решил прогуляться. На часах нет и девяти, а общежитие закроется только в одиннадцать. И не важно, что придется тащить рюкзак и сумку. В такой роскошный вечер на неудобства можно не обращать внимания. Вон и девушки какие гуляют, прямо-таки движущийся стимул.
Филипп на четыре пятых стеснительный, а это значит, вот так просто подойти к понравившейся девушке для него — серьезное испытание. Хотя он по натуре контактный и любит общение. Однако ему претят пустые шаблонные беседы, он любит говорить, когда действительно есть о чем. Быть может, только поэтому общение с противоположным полом давалось ему труднее, чем хотелось бы.
На первом курсе у него вспыхнул короткий роман с девушкой, которая покорила Филиппа умом, начитанностью и эрудицией. Она была на несколько лет старше и почти кандидат наук. Не красавица. Внешне она Филиппу почти не нравилась, разве что в самые интимные моменты он забывал о её наружных недостатках. Их встречи шли на протяжении года и подогревались страстным желанием общаться. Темы их бесконечных разговоров бывали самые разнообразные, девяносто процентов этих тем не затрагиваются тем же количеством процентов людей, живущих на всей земле. На свиданиях они доводили друг друга до экзальтации. Филипп тогда не знал, что люди, с которыми действительно интересно и хорошо, в жизни встречаются редко. Её родители, не менее интересные люди, приняли главное в своей жизни решение — переехали жить в далекую страну, о которой те же девяносто процентов почти никогда не упоминают. Так получилось, что ни Филипп, ни девушка не озаботились контактными данными друг друга; оба понимали: это конец их отношений. Последний поцелуй произошел в аэропорту, и больше они не виделись.
Перекидывая дорожную сумку с плеча на плечо, Филипп бодрой походкой шагал по улицам. Раздумья заставили его почувствовать легкую грусть. Он понял, что давно тоскует, однако отнюдь не по ней — по отношениям в целом.
Проделав полпути до общаги, когда начали уставать руки, он осознал, что переоценил собственные силы. В сумке как-никак несколько трехлитровых банок с вареньем и две двухлитровых с солеными огурцами, а это уже около пятнашки. Вес для мужчины, может, и смешной, но пройди-ка с ним пару километров! Минус деревенских гостинцев — все они слишком тяжелы. Прогулка становилась в тягость, а значит, хватит держаться проспектов — пора срезать по дворам.
Он нехотя сошел с тротуара и подался в кустистый двор пятиэтажных домов. Со скамейки, что стояла в тени неподалеку от детской площадки, к нему двинулись двое. Филипп не обращал на сорвавшихся с места парней внимания, пока не понял, что их прямолинейный путь корректируется относительно его движения. Но было уже поздно.
— Эй, еба!.. Закурить есть, еба?
«Черт, гопники! А я один в самой жопе незнакомого двора и с тяжелой поклажей…»
— Чё, оглох? Закурить, спрашиваю, есть, еба?
— Хуеба! — ответил Филипп, понимая, что из подобных ситуаций чаще всего выходят либо с пустыми карманами, либо с набитым лицом. А зачастую сразу и с тем, и другим.
— Че?! Ты чё? Слышь, — обратился гопник к короткостриженному приятелю, — он походу дебилоид.
— В зеркале дебилоида поищи, — отозвался Филипп, готовый в любую секунду поставить сумку на землю и принять бой. Сразу этого делать нельзя, легко спровоцировать. Цивилизованный человек любыми путями стремиться избежать бессмысленной драки. Драка за честь девушки — дело благородное, но тупая схватка во дворе с отморозками — глупее занятие сложно придумать.
— Дерзкий фраерок попался…
— Давайте так, ребята. Вы возвращаетесь на лавку, а я иду дальше. Ни у меня, ни у вас проблем не будет.
Гопарь полез в карман и быстро извлек складной ножик. Сразу видно — Китай. И лезвие наверняка тупое, но даже под такую дешёвку подставлять шкуру не хочется.
— Ты, фраерок, сумочку поставь… поставь и не баклань. — Китайская сталь ножа угрожающе поблескивала. — Мы ж видим, ты не буратино позолоченный, ты студяга простой, поэтому нам твое барахло нахер не уперлось, вещи там, хавчик всякий. Это себе оставь, ты нам карманы выверни.
— Чё ж вы, такие правильные, простых студяг грабите? — Филипп прикинул возможные потери. Добро, что в сумках, потерять хоть и очень жалко, но не трагично. Настоящая потеря настанет, если гопники отнимут конверт во внутреннем кармане.
— А мы не грабим, — отозвался доселе молчавший, — мы это… ну-у-у, это… как его… приватизируем.
— Короче, нам пофиг, чё ты про нас думаешь, — стыдясь глупости подельника, главный вымогатель своей речью заткнул тупой выпад. — Деньги, мобилу давай!
— Какие наглые пошли, — фыркнул Филипп, быстро определяя, кому из этих быков раньше вдарить. Сомнений нет: тому, кто больше бубнит. — Раньше культурнее были, просили позвонить, предлагали симку свою вставить, а теперь прямо в лоб — давай, и всё! Быдло безмозглое, тюрьма по вам плачет.
— Ты чё, фраер, страх потерял? — говорящий гопник приблизился на шаг, второй попытался обойти сзади.
Филиппу жуть как не хотелось начинать свой первый студенческий день в этом году именно так. Но что поделать? Он поставил сумку на землю и сказал:
— Ладно, давайте решим по-хорошему. Денег у студентов не водится, мобилу как назло в ремонт сдал, но вы не расстраивайтесь, у меня есть для вас кое-что интересненькое.
Гопники переглянулись.
— Так бы сразу, — хохотнул тот, который с ножом. Второй, хоть и глупый, насторожился.
Филипп чуть присел и, расстегнув сумку, запустил в нее правую руку. Гопники топтались рядом, пытаясь предугадать, чем поделится этот лошара, трусливо включивший заднюю.
Хороша деревня, она дает людям простые, очень полезные вкусности. Варенье, повидло, компоты, маринады. Все эти продукты прямо из огорода, с земли. Чтобы употреблять их, необходима ложка, для маринованных огурцов — вилка. Пальцы, шарившие в сумке, наконец нащупали холодный кусок сала. А вот сало потребно резать мелкими кусочками, для этого нужен острый нож. И он прилагается. Завернут в газетку, чтобы случаем не порезаться.
Филипп взялся за рукоять…
— Ну, чё копаешься? Давай… Время — деньги.
— Время — это время, деньги — это деньги, чертёныши! — Филипп выдернул руку из глубины сумки и лезвием, завернутым в газету, ударил говорливому гопнику в мягкую часть голени.
Крик эхом пронесся по двору.
Голуби взлетели с канализационных люков.
Филипп вытянул окровавленный нож из ноги противника и встал в полный рост. Разорванная газета почти слетела, кухонный инструмент оказался на четверть в крови.
— Да ты ебанутый! — перекрикивая вопль раненного подельника, выпалил гопник. Он был ошарашен, даже не заметил, как выронил свою китайскую безделушку.
Филипп молча смотрел ему в глаза, затем совершил ложный выпад, пытаясь дать понять, что на этом не остановится.
— Эй-эй! Да пошел ты! — заволновался гопник и, схватив за плечо своего порезанного товарища, дернул к себе. — Уходим, пока этот псих нас не перерезал!
Когда горе-грабители отхромали на значительное расстояние, резаный крикнул:
— Я… я найду тебя! — И они скрылись за углом. Этот вопль прозвучал в такой степени беспомощно, что Филипп улыбнулся. Наконец кто-то дал негодяям достойный отпор! Скольких людей они оставили без денег и телефонов? Стольких, что не сосчитать.
Филипп поднял оброненный ножичек, сложил и засунул в карман.
«Какой-никакой трофей. И на душе приятнее. А что касается пореза — не смертельно. Жить будет. Лезвие почти стерильное, его несколько раз со средством для мытья посуды споласкивали. Значит, не бывать заражению. А если додумается обработать йодом или на худой конец водкой, так вообще нормуль. Гопники они ведь живучие»
На всякий случай Филипп не стал прятать свой нож в недра сумки, а положил сверху. После чего застегнул молнию и двинулся в обратном направлении.
В беседке собралась группка алкашей. Они всё видели и от увиденного, кажется, слегка протрезвели. Даже привстали, когда человек с сумками проходил рядом.
«Как неловко, черт возьми!»
Но привстали они отнюдь не при виде уличного «Рэмбо» с рюкзаком и дорожной сумкой, а при виде троих сотрудников патрульно-постовой службы, бежавших вдогонку за человеком во весь опор.
Глава вторая
К городу подступала ночь. Несвойственный сентябрю теплый ветер задувал в открытые окна кабинетов полицейского отделения. Филиппа усадили на стул и принялись задавать вопросы.
— Что же вы, гражданин Таланов, от полицейских-то убегали? — качал головой кабинетный служитель порядка.
— Испугали они меня. Как услышал за собой шаги — обернулся, а передо мной трое. К тому же полицейская форма была только на одном, двое в гражданском… я и рванул. Но и пяти метров пробежать не успел: схватили…
— И человечка ножиком порезали, — не замечая слов допрашиваемого, продолжал причитать полицейский. — Прямо не студент, а разбойник.
— Ну, какой из меня разбойник, сами подумайте, — спокойно и тактично произнес Филипп. — Я повторяю: на меня напали, деньги хотели отнять…
— Стало быть, огромная сумма, раз ножом защищались? — перебил полицейский.
— Не ваше дело, — сухо, но без грубости процедил Филипп. Сотрудник на секунду поднял глаза. Филипп понимал: пререкаться с блюстителем порядка даже в такой пустяшной ситуации, — не лучший выход, и добавил примирительным тоном: — Подумайте сами, откуда у студента из деревни огромная сумма? Я что, похож на сына миллионера? Ну, полторы штуки. Много ли? Для меня, как и для тех гопников, — баснословная сумма. Только, в отличие от них, я всё лето подрабатывал. Лишь к осени удалось накопить. Разумеется, когда эти типы хотели взять меня в оборот, я испугался и схватился за нож, который, повторяю, предназначался исключительно для бытовых нужд. А эти деньги для меня — всё. Мне до следующего лета такой суммы не видать. А жить надо на что-то, плюс дело одно задумано…
— Чего? — поморщился полицейский. — Подожди-подожди, ты по каким ценам живешь? Полторы тысячи рублей зарабатывал лето?
Лицо Филиппа сделалось изумленным, затем он догадался, что сотрудник имел в виду, и усмехнулся:
— Что вы, речь о долларах.
— А говоришь, не сын миллионера. Разве простой гражданин считает деньги в валюте, если только он не богач?
— Да бросьте надо мной смеяться! У меня занятия завтра, мне в общагу надо. Сейчас почти десять, и если еще здесь задержусь, придется ночевать на улице. После одиннадцати там строго.
— У нас переночуешь, — хмыкнул сотрудник. Филипп заметно напрягся. — Камера в нашем отделении большая, места хватит, бичей подвинем, — выждав паузу, подытожил служитель порядка.
От такого нахальства Филиппа накрыла ярость:
— Чучело в форме! Окончательно стыд потерял?! — он подскочил, приближаясь к столу. Затем взялся пальцами за столешницу так, чтобы в любую секунду опрокинуть предмет мебели на приходящего в ужас сотрудника. — Чем я виноват? Пидараса, хотевшего оставить меня ни с чем, ножичком поцарапал? Так ведь это по всем законам не преступление!
Глаза полицейского замерли в страхе и непонимании. Он лет на семь старше Филиппа, но на миг совершенно отчетливо почувствовал себя перед ним ребенком.
— Такие поступки себе редко позволяют даже воры, — за секунду сбросив с себя оторопь, сказал полицейский. — А они в подобных кабинетах чувствуют себя очень уверенно. Ты, парень, присядь. Успокойся.
Филипп мягко опустил слегка приподнятую половину стола, вернулся на место и сказал:
— Извините.
— Я ведь пошутил насчет камеры, хотел посмотреть на твою реакцию. Зачем сразу бросаться?
— На нервах весь, товарищ лейтенант. Сегодня я мог отодвинуться далеко назад относительно своего успешного будущего.
— Что ты имеешь в виду?
— Этого никто не поймёт, — отмахнулся Филипп. — Скажу так: эти деньги мне необходимы как воздух.
— Даже боюсь спрашивать, на что.
— Вот и не надо.
За окном окончательно стемнело. Сибирские вечера в это время года всё еще продолжительны, и от того момента как в воздухе повеет предвечерней прохладой, до полного захода солнца проходит порядка пяти часов. Вечер практически сопоставим с продолжительностью светового дня, но только зимой.
Протянув руку, лейтенант захлопнул оконную створку и зажег настольную лампу.
— Ладно, вижу, нормальный ты парень. Чересчур резкий, конечно. Жизнь тебя за такой характер либо щедро наградит, либо крылья пообломает. Кем ты по специальности будешь, когда выучишься?
— Экономист я. Грубо говоря, бухгалтером буду.
— Не будешь ты никогда бухгалтером. В офисе сидеть, циферки считать, бумажонки перекладывать… Нет-нет, темперамент не тот.
— Почему же? — воодушевился Филипп. — При самом благоприятном исходе могу в крупную компанию устроиться, тогда буду не просто бухгалтером, а начну экономическими делами заведовать. Предел у профессии, разумеется, есть, но топ-менеджеры — далеко не последние люди. И зарплаты у них не зарплаты, а мечта.
— Уж прости, но такие, как ты, в этой жизни могут стоять либо главнее главных, либо ничтожнее ничтожных. Короче, либо царем, либо нищим. Середина не для тебя. Если ты за одно слово готов на сотрудника полиции стол опрокинуть, это говорит о многом. У тебя темперамент южный, хотя по внешнему виду не скажешь.
— Смотрю, полицейские нынче навыками психологов обладают, — улыбнулся Филипп. Лейтенант оказался хорошим человеком, которому не чуждо здравое мышление. А тупость, проявляемая им вначале, — лишь маска, защищающая его от той же тупости внешнего мира.
— И правда, что-то я разговорился. — Лейтенант вздохнул, поднял листок, над которым корпел четверть часа, и демонстративно его разорвал. — Бери свои сумки и ступай с миром. И больше никого не режь, — посоветовал он из-за стола. — По крайней мере, сегодня, — добавил он, когда Филипп уже вышел из комнаты.
Это и не входило в планы Филиппа. Задача номер один для него: добраться до комнаты и спрятать деньги. Потом пусть хоть тысяча гопников повстречается в темном дворе.
Крыльцо общежития он пересек без пяти одиннадцать. Вахтерша проводила его недобрым, хоть и слегка приветливым взглядом. Интересно, чем она вечно недовольна? Таращится на студентов с нескрываемым презрением. А с вопросами к ней вообще лучше не подходить. Филиппу знаком такой тип людей. Некие канцелярские короли, которым все вечно должны.
В комнате темно и гуляет ветер.
На пороге пришлось споткнуться о чужую дорожную сумку. Лишь вовремя подвернувшийся дверной косяк спас Филиппа от падения. Он звучно выругался и зажег свет. Разбросанные у порога вещи — неотъемлемый признак соседа по комнате.
Филипп перешагнул бедлам и увидел на кровати раскинувшегося прямо в одежде человека. Тот улегся, не удосужившись даже снять куртку, благодаря чему напоминал бомжа, а рваный храп только подтверждал суждение.
— Мешок, мать твою! Какого хрена ты здесь бомжатник развел?! — прокричал Филипп, отпинывая пакет с каким-то тряпьем. «Мешок» — так Филипп прозвал своего соседа. Его настоящее имя Миша, «Мешок» — из-за внешнего вида: парень страдает избыточным весом. Не сказать, что толстяк, но упитанный. Рост 180, темные волосы (любит отращивать до мочек ушей), румяные щеки, плоский подбородок, под которым начинает формироваться второй. Михаил, как и Филипп, вырос в деревне, на питательном сельском продовольствии. У Мешка несколько вредных привычек, одна из которых — выпивать. Он пьет все, что горит. А также пиво.
— Мешок, сука!
Но Мешок лишь хрюкнул, перевернувшись на другой бок.
— С кем приходиться жить! — проворчал Филипп, захлопывая оконные створки.
— И не говори, — промямлил Мешок. — Не закрывай, душно.
— Пошел в зад. Сквозняк гуляет.
— Хлюпик.
Филипп поднял с пола пластиковую бутылку из-под пива объемом полтора литра. На дне оставалось немного пенной жидкости. В следующую секунду бутылка полетела в спину Мешка.
— Ай!
— Где деньги? — воскликнул Филипп, когда Мешок посмотрел на него слипшимися глазами.
— Там, возле телевизора. Не кричи, голова болит.
Филипп обнаружил возле маленького кинескопного телевизора денежную купюру достоинством пятьсот рублей.
— Нужно было спорить тысяч на пять, может, подобная сумма заставила бы тебя бросить пить, — сказал Филипп, бережно засовывая купюру в карман.
В начале лета Мешок поспорил с Филиппом, что к новому учебному сезону покончит с пьянством. Учебный сезон наступил, а Мешок, пахнущий перегаром, валяется в окружении нескольких бутылок.
С первого взгляда можно подумать, что Филипп беспокоился о здоровье своего товарища, но на самом деле он просто хотел, чтобы рядом с ним проживал нормальный, опрятный человек, живущий по мало-мальски составленному распорядку и уважающий покой других. Ведь Мешок не раз заявлялся в комнату поздним вечером и спьяну начинал греметь кастрюлями, в то время как вымотанный Филипп пытался уснуть.
Михаила стабильно раз в семестр намеревались отчислить из университета, но, по традиции, в последний момент вмешивался кто-то из его родственников, имеющий связи. Когда есть «прикрытие», грех дурачка не повалять.
— Интересно, что должно произойти, чтобы ты взялся за ум? — Филипп доставал из сумки и раскладывал свои вещи.
— Рак должен на горе свистнуть, — вздохнул Мешок. На сей раз своей возней спать не давал Филипп. — А ты чего так поздно? За окном уже ночь!
— Не ночь, а только одиннадцать. Меня в отделение загребли за то, что я ножом человека порезал.
Мешок приподнялся на локте.
— Серьезно? И как обошлось?
— Да никак. На следователя кинулся, едва морду ему не набил. После меня и отпустили.
Мешок поморщился и мотнул головой.
— От тебя, конечно, можно и не такого ожидать, ты в прошлом году даже меня чуть не придушил за то, что мешал тебе спать, но это звучит как-то неправдоподобно.
— Не верь.
— Не верить тебе у меня нет оснований. У тебя даже шутки правдивые… Человек-то сильно пострадал? А что с ментом?
— Все живы. Ногу гражданину гопнику перевязали, а полицейский нормальным пацаном оказался.
— Понятно. — Мешок вздохнул громче обычного и поднялся. — Аспирин надо выпить. А то башка от этого дрянного пива раскалывается.
Филипп смотрел, как он распечатывает новую пачку шипучих таблеток.
— Тебе таблеточку дать? — спросил Мешок, заметив заворожённый взгляд друга.
— Мне? Зачем?
— Вид у тебя, будто голова болит.
— Нет, просто устал. С самого утра на ногах.
Филипп извлек из нагрудного кармана пухлый конверт, и полученная за счет выигранного спора пятихатка добавилась к общему числу лежащих там купюр.
— Оу, а это твой летний заработок? — присвистнул Мешок.
— Он самый.
— Сколько там?
— Бестактный вопрос.
— Хорошо, где ты работал?
— На стройке, в основном. Два фундамента с корешем залили, сруб поставили. Остальное — штукатурка и подсобные работы.
— Штука, — утвердительно сказал Мешок.
— Полторы, — поправил Филипп. — Я еще свой старый мопед продал и кое-какой хлам из гаража.
— Хочешь туда, куда мы говорили, запульнуть?
Филипп кивнул.
— Я на досуге читал про этот Форекс. Говорят, лохотрон.
Филипп резко взглянул на товарища:
— Говорят, небось, неудачники?
— Всякие. Но, по ходу, в основном, да. Форумы пестрят комментариями тех, кого валютный рынок успешно пережевал и выплюнул. Хватает и нейтральных мнений. Некоторые люди утверждают, что на рынке около 90% трейдеров теряют деньги, а оставшиеся десять либо трутся около нуля, либо действительно зарабатывают. Также приводятся потрясающие истории головокружительных заработков под 1000% годовых. И даже чуть ли не суточных. Я так увлекся изучением данной проблемы, что за три дня облазил десяток форумов и пересмотрел кучу роликов на ютубе. До чтения книг пока не дошел и вряд ли дойду, но зато составил отличный список литературы. Кстати, я его тебе на мыло скинул.
Филипп поблагодарил Мишу. Ему стало неудобно за взятые деньги, но и возвращать их он уже не собирался. В конце концов, спор состоялся честный.
— Было бы клёво заработать миллион, — мечтательно произнес Михаил, укладываясь на кровать со стаканом шипучего аспирина в руках. — Эх, я бы сразу переехал в элитную квартиру. Купил бы новенькую иномарку…
— Бросил бы учебу, — усмехнувшись, продолжил Филипп.
— Вполне вероятно, — на полном серьёзе ответил Миша. — Хотя только в том случае, если бы на горизонте маячил еще один. И всю жизнь бы не работал.
Филипп явственно представил приятеля в роли миллионера. На двадцать килограмм тяжелее — от жира, от золота, дорогих одежд. Нет, таким людям нельзя становиться богатыми, это бессмысленно. Деньги ему — как корове тапочки. В конечном итоге его жизнь превратится в игру по набиванию брюха, погоню за модными штучками, вроде дорогих машин, телефонов, бессмысленных побрякушек — и ничего больше.
Вместе с тем Филипп понял, что на данный момент предложить альтернативный вариант для себя он тоже не в состоянии. Заимей он сейчас свой миллион, достойного применения ему бы найдено не было. Горечью под языком отдалось чувство, что в жизни у него нет целей.
— А что бы сделал ты? — последовал соответствующий вопрос.
— Не знаю.
— Дела-а-а! — протянул Мешок. — Не завидую тебе, чувак.
— Нет, в общем, я знаю, куда потратить деньги. — Филипп убрал конверт в тумбочку и, полулежа, облокотился о стену. — Тачки, квартиры, модные шмотки, клубы, рестораны, девушки…
Мешок улыбался и согласно кивал.
— …Какую-то часть пустил бы в оборот по новому кругу. Капитал обрастал бы восьмым чудом света — сложным процентом. Жизнь в качестве бизнесмена, трейдера и менеджера в одном лице шла бы полным ходом. Четыре раза в год я в сопровождении красавиц из модельных агентств отправлялся бы в круиз. Безмятежно загорал с ними под пальмами и ни о чем не думал. Соленый океанский бриз обдувал бы мое лицо, и я, поглядывая на свою яхту, пришвартованную невдалеке, совершенно справедливо считал, что это и есть рай.
— Говоришь «совершенно справедливо», а в голосе сомнение. Разве это не рай?
— В каком-то смысле, разумеется, да, но в более широком масштабе — нет.
— Не понимаю…
— А какова конечная цель всего, что я перечислил?
Мешок пожал плечами, подумал и сказал:
— Недавно по телевизору один ведущий перечислял тезисы конституции независимости Соединенных Штатов. Так вот, согласно правам человека, «все люди сотворены равными и все они наделены Творцом неотъемлемыми правами, к числу которых принадлежит право на жизнь, свободу и стремление к счастью». Стремление к счастью! Чем плоха такая цель?
— Отличная цель…
— Чувствую недосказанное «но».
— Но… вряд ли её можно считать конечной.
— Что же в твоем понимании является конечной целью? — заинтересовался Михаил.
— Если бы я знал, ответил бы одной короткой фразой. В данный момент я не могу этого сделать. Сформулировать не могу. В моем воображении крутится хоровод отрывочных мнений, но ничего конкретного. Это сродни интуиции, когда неясный внутренний голос подсказывает, как поступать, однако туманными фразами. Я думаю, что зарабатывать кучу денег и кучу денег сливать — не есть истинная цель человека. Коль мы живем в мире материальных благ — ничего с этим не поделать — нужно искать более разумное применение деньгам, чем их накопление и трата.
— Не зря многие миллионеры становятся филантропами, — сказал Мешок. — Видимо, они тоже хотят рационализировать свои миллионы. Почему бы не пожертвовать часть своих денег и на том не успокоиться?
— Эти люди тешат самолюбие, перекредитовываясь у судьбы за счет добрых дел. Так происходит в большинстве случаев. Однако все же бывают искренние пожертвования, но они как раз таки исходят от людей небогатых, сострадательных, которые, помогая другим, отрывают от себя последнее. Среди миллионеров, отчисляющих пожертвования, таких почти нет.
Улыбаясь, Мешок сказал:
— Велика сила воображения! Мы с тобой не имеем даже сотой части тех миллионов, а сидим и размышляем, как их потратить. Знаешь, Филипп, появись у тебя прямо сейчас чемодан с деньгами, ты бы тотчас забыл свою философию.
— Вполне возможно, не отрицаю. Но когда чемодан опустел бы, философия вернулась бы вновь.
— Жаль, это только мечты, — с грустью произнес Миша. Его брови сдвинулись к носу. — Чую, жизнь не каждому дает такой подарок. Я сейчас скажу, как будет. Мы закончим универ, в поисках нормальной работы проведем, по меньшей мере, несколько лет — рынок труда ведь переполнен «специалистами» нашего профиля — и в это время будем мыкаться из одной конторы в другую. Злобный начальник постоянно будет чем-то недоволен. Если повезет, то только к двадцати семи начнем что-то зарабатывать. Я имею в виду так, чтобы оставалось. Потом — семья, ипотека, кредит на машину. Непроходящая головная боль, которая, в лучшем случае, уйдет годам этак к пятидесяти. Потом пенсия, маленькая квартирка, болезни, смерть.
Филипп выслушал и, наморщив лоб, сказал:
— Не думал, что жизнь обычного человека настолько уныла, если смотреть на нее ускоренно. Да уж. — Он сделал паузу, задумчиво посмотрел в потолок. — Но это если ставить во главу угла деньги. А ведь есть и другие ценности! Взять любовь. Ради неё одной стоит жить. По крайней мере, я в это верю. Прожить можно в бедности, но в счастье.
— Скажи честно, ты бы сам хотел прожить со всеми этими ценностями, но в полнейшей нищете? — прищурил глаз Мешок.
Филипп отрицательно мотнул головой.
— Вот именно. Какими бы идеалистами мы ни были, а вместе с нами и всё человечество, деньги всё равно будут определять многое.
— Я бы очень хотел поспорить, но, похоже, ты прав. Во всяком случае, пока.
Учебная пора захлестнула безжалостно. Филипп посетил первые лекции нового учебного дня с энтузиазмом, но ближе к обеду они ему надоели.
Он вернулся в общагу в моральном истощении. Чего нельзя сказать про физический тонус: появившись в комнате, он принял упор лежа и отжимался, пока не отказали мышцы. Затем пошел в душ, а выйдя, заварил чай.
В голове вертелся голос преподавателя. Одна из сегодняшних лекций была посвящена экономическим трудностям во всем мире. Чем глубже Филипп понимал закономерности финансового мироустройства, тем больше ощущал себя жалким винтиком в механизме огромной машины. Более того, ему отчетливее казалось, что выплюни механизм этот винтик, машина успешно продолжит работу. Выплюни она хоть тысячу таких винтиков, ей от этого ничего не будет. Филипп в который раз задавал себе один и тот же вопрос: зачем нужна такая машина, если ей плевать на элементы, ради которых она изначально существует? И отвечал: она создана богатыми для богатых. Теми, для кого Филипп и ему подобные — жалкие черви. Как с этим бороться? Он видел несколько вариантов. Первый: принять правила игры и попытаться стать тем, кто сидит у рычагов. Вариант очень сложный и не факт, что получится. Второй: всё так же, приняв правила игры, склонить голову и быть одним из многих. Здесь всё просто. И третий: сломать систему, наплевать на правила и придумать свои. Последний вариант — самый благородный для молодого человека, полного сил и амбиций. Но парадокс в том, что его осуществление требует неминуемого прохождения через два остальных, с полным погружением. Если уж борешься, нужно знать, против чего именно.
Филипп вздохнул и, пока настроение окончательно не испортилось, заставил себя прекратить думать о вопросах, на которые у него нет однозначных ответов.
Он пододвинул стул к высокому шкафу, залез и, разгребая кучи тряпья, потянулся за ноутбуком, который не доставал три месяца кряду. В деревне, где прошло лето, нет скоростного доступа в сеть, по этой причине компьютер остался дома. Да даже если бы был, необходимости этой вещи летом в деревне, пожалуй, не существует. Особенно если заранее знаешь, что нужно работать, а не просиживать дни за фильмами, играми и всем тем, что порой так сильно отнимает время.
Филипп приладил отсоединенную батарейку и бережно поставил старенький матово-черный «Хьюлет-Паккард» на стол.
Старая розетка в силу своей расшатанности только со второй попытки приняла вилку. Бело-лунная лампочка несколько раз моргнула и перешла в непрерывное свечение. Как только на экране появился значок операционной системы «Windows», Филипп понял, что соскучился по своему ноутбуку. Он купил его год назад у знакомого парня из университета. Прежде на него трудился слабенький стационарный ПК с огромным системным блоком и кинескопом — вся эта конструкция еле-еле помещалась на столе.
Страница поисковой системы указывала, что курс доллара к рублю со вчерашнего дня заметно поднялся. Филипп ткнул вкладку сайта брокерской компании и принялся изучать условия создания торгового счета. В этой процедуре нет ничего сложного, порядок действий четко прописан и понятен. Брокерский дом, приглянувшийся Филиппу уже давно, на сегодняшний день входил в десятку лучших.
Процедура регистрации личного кабинета пройдена, торговый счет создан. Осталось скачать и установить терминал. «MetaTrader 5» — лучшее решение. Данный инструмент прост и удобен. В нем хорошо новичку и комфортно профессионалу. Попутно с установкой, Филипп бегло прокручивал форум компании: новая информация усваивалась отлично, ибо была ему интересна.
Он достал из тумбочки конверт и вынул из него рубли в стодолларовом эквиваленте.
На часах половина четвертого. За окнами пасмурно и, кажется, ветрено. Осень — время резких перемен: еще в полдень на фоне ясного неба лучилось сентябрьское солнце.
Филипп достал из шифоньера позабытое с мая пальто и подошел к зеркалу. Расческа скользнула по светло-русым волосам, растягивая капельку укладочного геля. Без него первый же ветерок создаст на голове черт знает что.
Темно-синее драповое пальто после этого лета сидело на его фигуре еще лучше, чем раньше. Плечи стали чуть шире, а пояс подтянутее, благодаря чему весь стан вырисовывался в виде перевернутого треугольника. Филипп улыбнулся своему отражению и подумал, что на месте любой девушки не имел бы причин отказать такому красавчику.
На сегодня задача такова: заглянуть в банк, подать заявку на оформление пластиковой карты, чтобы в дальнейшем проводить платежные операции с брокерским домом непосредственно через банковский счет. А пока, чтобы сделать первый шаг на валютном рынке, достаточно закинуть деньги через ЭПС (электронную платежную систему). Любая мультикасса, принимающая на счета «QIWI», для этого подойдет.
Большинство компаний, предоставляющих услуги на рынке Форекс, идут в ногу с технологиями, давая клиентам широкий спектр возможностей как ввода-вывода, так и, конечно же, инструментов торговли. Валютные и фондовые биржи — бурно развивающаяся отрасль, и новшества, облегчающие трейдерам жизнь, внедряются регулярно.
Через пару часов Филипп возвратился в комнату. Мешок, судя по запаху жареной картошки, недавно заходил, но теперь снова куда-то свалил. Филипп не понимал, как можно оставаться полнотелым, будучи таким неусидчивым.
На сковороде остывали картофельные кубики. Филипп улыбнулся, когда заметил, что ему осталось гораздо меньше от половины. Видимо, Мешок пожарил целую сковороду, добросовестно съел половину, затем, не удержавшись, положил себе добавки. Благо Филипп не страдал чревоугодием — ему вполне достаточно и четверти этой огромной сковороды.
Среди картофельных очистков, разбросанных по раковине, лежал тот самый нож, герой вчерашнего приключения. Филипп брезгливо взялся за рукоять и поднес его к мусорному пакету. Всё это казалось нечистоплотным: на ноже была кровь, а теперь им пользуются на кухне. Мешок, видимо, об этом не подумал, а если и подумал, то попросту не придал значения, элементарно вымыв его с мылом и обдав кипятком. Филипп еще раз брезгливо поморщился, покосился на сковородку и выбросил этот острый, в общем-то, прекрасный, кухонный нож. С аппетитом было покончено.
Пока Филиппа не было дома, ноутбук установил обновления, проверился на наличие вредоносных программ и дефрагментировал жесткий диск. Теперь он полностью готов к работе. Этот компьютер не подходит для серьезных игр или мощных приложений, но для интернета, фильмов и торгового терминала его возможностей достаточно.
Впервые о рынке Форекс Филипп услышал, учась на первом курсе. Профессор тогда сказал, что мировые биржи безжалостны к частным инвесторам. Что без солидного капитала и финансового образования простым игрокам там делать нечего. Тема лекции лишь вскользь затрагивала данный вопрос, поэтому профессор вскоре переключился, но эти слова Филипп вспоминал до сих пор.
Только полгода назад он случайно кликнул на баннерную рекламу одной компании. В то время шла подготовка к экзаменам, и студенту завершающегося третьего курса было не до Форекса. Но с того времени Филипп постоянно думал о перспективе нового дела.
Минула весна, наступило лето. Подсуетившись с практикой и не оставляя мыслей о бирже, он отправился в деревню. В общем-то, Филипп понял еще тогда: необходим стартовый капитал. Сто долларов, которые он мог найти в любой момент, — сумма несерьезная. Он поставил цель: за лето заработать тысячу. Но вместе с продажей мопеда и сверхсрочной работой по штукатурке, подвернувшейся за неделю до конца августа, вышло полторы.
Теперь хотелось поскорее совершить свою первую реальную сделку. Три месяца назад, перед отъездом из общежития, он создал демо-счет и успел поторговать чуть больше недели. Однако даже тогда ему было понятно: отношение к рынку сразу изменится, если сделки начнут совершаться с реальными деньгами.
Через десять минут всё было готово. Средства с электронного кошелька перевелись на счет брокера. Начинающий трейдер настроил терминал под себя, выбрав удобный временной интервал. Графа с суммой средств показывала $101. 56. Оставалось последнее и главное — дать прогноз! Филипп смотрел на часовой график евро/доллар, готовясь заключить сделку. Совершить свою первую торговую операцию.
Эта сделка станет для него исторической. Значит, подойти к ней нужно с максимальной ответственностью. За время работы на демо-счете он постиг только верхушки основных видов анализа, технического и фундаментального. Вероятностный подход он решил оставить на последнее, когда приобретенный опыт позволит хорошо понимать необходимое.
Пара евро/доллар двинулась вверх на 18 пунктов, и Филипп решил сыграть на отскоке. Заключая сделку, он обнаружил, что предоставляемое «кредитное плечо» гораздо больше, чем ожидалось. Оно позволяет использовать средства, в 200 раз превышающие депозит. Филипп понимал: давая клиентам такие возможности, брокерский дом дарует не только потенциально высокий заработок, но и шанс максимально быстро расстаться со своими кровными.
Параметры заданы. Даже в первой, символической сделке он не пренебрег стоп-лоссом и тейк-профитом — молодой трейдер с первых минут осознавал, насколько это важно в торговле. Теперь нужно только нажать кнопку «отдать приказ». Что сдерживало — волнение, страх, чрезмерное сосредоточение? Оценив обстановку, Филипп понял: бояться нечего. В самом худшем случае сделка таким мизерным лотом не нанесет ущерба даже стодолларовому депозиту.
18.43 +7GMT — цифры личного счета пришли в движение.
Филипп победно вздохнул и на мгновение прикрыл глаза, запечатлев момент в памяти.
Осень. За окном темнеет значительно раньше. На ветру дергался жестяной карниз. Чувство, что скоро прольется дождь, нагоняло приятную тоску.
В кармане пальто зазвонил мобильный. Оглядываясь на экран, Филипп пошел поднимать трубку.
Звонил Мешок.
— Привет учащимся! — раздалось в телефоне.
— И тебе привет. За остатки обеда спасибо, обжора.
— Я человек большой, мне больше надо. Чего звоню: здесь в центре, недалеко от главной площади, стоит офисное здание. Ты его помнишь — семиэтажное вроде бы, голубого цвета.
— Знаю такое. Я в былое время в одной фирме курьером работал, ее офис в том здании.
— Так вот, сегодня вечером тебе необходимо здесь быть.
— Тебе опять не с кем пойти на какое-то мероприятие? — вздохнул Филипп. — Миш, я сегодня хотел другим делом позаниматься.
— В общем-то, меня там не будет. Быть нужно именно тебе. Если, конечно, ты еще веришь в светлую идею обогащения через Форекс!
— Так-так, поподробнее! — воодушевился Филипп.
— В девять часов здесь состоится встреча с человеком по имени Константин Фихмовский.
— Впервые о таком слышу.
— Что удивительно. Здесь размещена афиша, на которой сверкает его улыбка. Когда видишь такую рекламу, создается впечатление, что данный человек должен быть известен абсолютно всем. На плакате написано, что он трейдер валютного рынка и что, следуя его советам, вы сможете стабильно зарабатывать и, наконец, освободитесь от бедности. Прямо так и написано: «освободитесь от бедности»! Представляешь?
— Кончай болтать. Сколько стоит вход?
— Штуку рублей! По-моему, цифра символическая. Встреча продлится полтора часа. Ты как раз успеваешь в общагу. А будешь опаздывать — позвони, я заболтаю вахтершу.
Филипп ценил Мишу за внимательность и готовность помогать товарищу. Не каждый человек, увидев в городе среди всякого рекламного многообразия информационный щит, вспомнит интерес друга, предположит, что, возможно, ему это будет интересно, и позвонит сообщить новость. Но Михаил отнюдь не всегда был таковым. На первом курсе Филипп думал, что его поселили с безмозглой эгоистичной свиньей. На втором «свинья» начала что-то постигать, приобретать опыт, а точнее сказать, проходить школу жизни. Прошло несколько лет, и почти эволюционным путем появился человек. На него никто не давил, никто не заставлял — сам. Недаром говорят: не меняются только дураки и покойники.
— Хорошо, собираюсь! Там хоть места свободные остались?
— Могу уточнить.
— Не надо. Я уже выдвигаюсь. — Филипп на ходу стягивал футболку, надевая вместо нее рубашку. — Спасибо тебе. Кстати, я получил письмо со списком литературы. Когда ты успел найти ссылки на два десятка книг по трейдингу?
— Чего не сделаешь ради друга! — скромно ответил Миша.
— Еще раз спасибо.
— Кончай распинаться. Отблагодаришь, когда заработаешь миллион.
— Обещаю, мы будем грандиозно праздновать каждый очередной заработанный мною миллион!
— Ага. Поймал на слове, — засмеялся Миша и положил трубку.
Через 30 минут Филипп приближался к входу в офисное здание. Оценив рекламный плакат на афишном стенде, он усмехнулся. Изображенное лицо действительно искрило белоснежной улыбкой и казалось верхом респектабельности. Постояв пару секунд, Филипп двинулся в здание.
На первом этаже скучал охранник.
— Подскажите, где пройдет встреча с Константином Фихмовским?
— Ступайте прямо, пока не уткнетесь в лестницу. Перед ней поверните направо и до конца. — Охранник склонил голову и поправил очки. Перед ним лежала тетрадка. — Та-а-ак… Кабинет 29. То есть, офис.
— Спасибо.
Вечер. Сотрудники большинства кабинетов… то есть, офисов уже покинули рабочие места. Филипп шел по коридору, где освещение было задействовано лишь частично. В конце, там, где света чуть больше, на четырех ногах стояла штука, напоминающая обычный мольберт, на которой красовался рекламный постер с тем же улыбающимся лицом.
Из-за чуть приоткрытой двери слышался сильный уверенный голос. Филипп подумал, что выступление уже началось, но вдруг дверь открылась. Из ярко освещенного офиса вышла молодая особа в стильном деловом костюме. Филипп мгновенно оценил её взглядом. Темноволосая девушка с глазами серого цвета заулыбалась. Она, по-видимому, собиралась куда-то идти, но симпатичный парень в хорошо сидящем, хотя и устаревшем пальто изменил её намерения.
— Здравствуйте. Вы на встречу?
— Да, — твердо ответил Филипп.
— Проходите, пожалуйста.
Она отступила, позволяя Филиппу пройти. Он улыбнулся, слегка опустил глаза и заметил её потрясающий маникюр темно-рубинового цвета. Филипп никогда раньше не обращал внимания на такие мелочи. Макияж, ногти, улыбка — все это он привык рассматривать в общем и целом, не заостряя внимание на чем-то конкретном. Но эта особа буквально пестрила мелкими красивыми тонкостями. Когда она пропускала его вперед, он обратил внимание на её шикарные лакированные туфли. Ему даже пришлось символически утереть лоб.
— Мероприятие начнется через 30 минут, — улыбнулась девушка, жестом подзывая Филиппа к столу, стоящему около входа. — Вы можете угоститься кофе, чаем, и, конечно же, — посмотрела через плечо Филиппа, — познакомиться с Константином Игнатьевичем.
— Спасибо, — Филипп обернулся и увидел двух мужчин, разговаривающих между собой. Кто из них являлся Константином Фихмовским, определить было нетрудно.
— А меня зовут Кира, — голос девушки заставил шею Филиппа возвратиться в исходную. — Я помощница Константина Игнатьевича. По всем вопросам можете смело обращаться ко мне.
— Очень приятно, Кира. Меня зовут Филипп. И сразу первый вопрос… — он быстро оглядел зал. За некоторыми столами уже сидели люди. — Я могу сейчас оплатить встречу?
— Да, конечно.
Филипп достал тысячную купюру и протянул девушке. Взяв, она наклонилась к столу, открыла верхний ящик. Он не мог видеть, сколько там уже скопилось денег, да и не думал об этом: его сознание пленил потрясающий вид женских прелестей.
— Занимайте любое свободное место, — предложила девушка, выпрямляясь и ловя раздевающий взгляд молодого парня.
— Пожалуй, устроюсь в первом ряду, — сказал Филипп.
— Хорошо. — Она подошла ближе и тихо сказала: — Знаете, почти никто не любит занимать места в первом ряду. Все хотят посерединке или в конце. Почему-то.
— Мне знакомо такое поведение по институту, — согласился Филипп. — И еще один вопрос, — он достал телефон, притворяясь, что нужно сделать неотложный звонок. — Можно я пока побуду в коридоре?
— Хотите выйти — поднимайте руку, — заулыбалась девушка.
— Разумеется, — усмехнулся Филипп.
— Вот это фигура! — прошептал он, когда оказался наедине с собой в полутёмном коридоре. В памяти стояла картина: прелестная грудь, выглядывающая из-под белоснежной блузки.
Он посмотрел на часы и направился к выходу.
Теперь перед охранником лежала страничка сканворда, освещаемая слабым светом настольной лампы.
— Вы нашли нужный офис? — поинтересовался он, поглядывая над стеклами очков.
— Да, — кивнул Филипп. — Скажите, парковка для гостей по-прежнему находится на заднем дворике?
— Если хотите припарковать автомобиль, сделайте это прямо перед главным входом. Вечером я иногда так разрешаю. А парковка на заднем дворике закрыта, там четвертый день асфальт уложить не могут, всё перерыли.
— А где еще гости могут поставить машины?
— Я же говорю, возле главного входа. Но в такой час гости обычно приезжают на такси. — Охранник покосился на монитор камеры наблюдения. Ему видно не только площадку перед крыльцом, но и автобусную останову, дорогу, а также угол другого здания, возле которого стоял один-единственный автомобиль. Большой, черный, но марки не угадать.
— Что за наглец поставил машину, заехав на тротуар? — с напускным возмущением поинтересовался Филипп, заглядывая в монитор.
— Да не говори, ей-богу наглец! Это человек, снявший офис, который ты искал. Точнее, его барышня. Она была за рулем. Они еще днем приехали, в половине четвертого, когда у меня здесь самые заторы. Я им говорю: в том месте машину не ставьте — начальство ругается. А она — «хорошо-хорошо», мол, как только что-то другое освободится, так переставлю. Сейчас вон, погляди, все поразъехались, а она так и не переставила. Баба, что еще скажешь!
Филипп кивнул и направился к выходу. Элементарный интерес подталкивал разузнать, на чем передвигается гуру валютного рынка.
За те несколько минут, пока он находился в здании, на улице стемнело.
Черный «Мерседес» на красивых литых дисках с наглухо тонированными задними стеклами гордо скучал возле угла кирпичного дома. Не в силах сдержать любопытство, Филипп подошел ближе. Он любил подобные автомобили, хотя видел их только на картинках, в кино, или переходил перед ними дорогу. Он отнюдь не завидовал людям, имеющим такие машины, просто испытывал острое, необъяснимое желание обладать таким же блестящим куском железа, способным разгоняться до внушительных скоростей.
Послышался стук каблуков. Филипп обернулся и увидел Киру. Она была в стильной демисезонной куртке.
— Филипп, вы не боитесь опоздать? — сказала она, так как ситуация требовала что-то сказать.
— Очень бы не хотелось, — признался он. — Но я поглядываю на часы. Время еще есть.
Девушка прошла в полуметре. Филипп вдохнул аромат её парфюма. Это что-то из мира волшебных грез. Он никогда не слышал подобного благоухания.
Солидный «Мерседес» коротко сверкнул перед ней огнями. Она открыла массивную дверцу и перед тем, как усесться за руль, улыбнулась неподвижно стоящему парню:
— Поставлю машину ближе к входу. Секьюрити недоволен тем, как я припарковалась.
— Вы не виноваты, что в половине четвертого здесь не нашлось другого места, — нашелся с ответом Филипп, но к концу фразы осознал свой прокол. Откуда он мог знать время её приезда, разве что специально не спросив у охранника?
— А ты наблюдателен, — ответила девушка и закрыла перед ним дверь.
Машина с номерами московского региона бесшумно тронулась задним ходом и таким образом проехала пятьдесят метров. Филипп зашагал к офисному зданию и в очередной раз взглянул на баннер с Константином Фихмовским. Теперь этот человек почему-то не казался таким респектабельным. Там, в офисе, при ярком свете ламп, это был обычный мужчина средних лет с обычным лицом. Да будь он хоть артистом из театра уродцев, сейчас всё можно исправить в фотошопе. С графикой на современных компьютерах творят чудеса.
Навскидку в офисе собралось около пятидесяти человек. Филипп, как и хотел, занял место в первом ряду, хотя оно было последним из двух. Часы на стене показывали без трех минут девять. Фихмовского не было. На столе, расположенном возле входа, стоял раскрытый ноутбук. На столе спикера — кинопроектор. Его линза целилась в специально поставленный белый стенд.
Через минуту вошла Кира, а ровно в девять появился Константин. Он был одет в белую рубашку с коротким рукавом и светло-серые джинсы.
— Добрый вечер, дамы и господа, — поприветствовал он. — Вижу, дам и господ сегодня примерно поровну. В один из вечеров на встречу в Новосибирске пришло много мужчин и всего одна женщина, тогда мне пришлось сказать «добрый вечер, дама и господа».
Кира сидела за столом перед экраном ноутбука. Константин кивнул ей, и на стенде через проектор отобразились какие-то графики. Костя посмотрел в потолок, щуря глаза. Кира уловила его мысль и дотянулась до выключателя. Погасли все лампы, за исключением двух в самом конце аудитории.
— Начну с вопроса, — твердо заговорил Константин. — Поднимите руки, у кого есть торговая система?
Почти все, кроме Филиппа и еще нескольких человек, подняли руки.
— Хорошо, вижу, опустите руки. Теперь хочу знать, есть ли среди вас трейдеры, которые «слили» хотя бы один депозит? — спросил Константин. В зале послышалось шевеление. — Я знаю, это не то, в чем приятно признаться. Но все же давайте будем смелее. А полумрак нам в этом поможет, я ведь не зря попросил погасить свет. Знаете, третий год веду лекции и неоднократно замечаю, что людям проще раскрепоститься, когда они находятся вне яркого освещения.
Поднялось несколько рук. Один мужчина рядом с Филиппом поднял руку, но замешкался и опустил. Константин Игнатьевич уловил это движение и обратился к человеку:
— Объясните, пожалуйста, чем вызвана ваша неопределенность? Остальные можете опустить руки.
— У меня сложнее, — неуверенно сказал мужчина.
— Ну, подробнее, подробнее, — подбодрил Костя.
— Фактически за два года трейдинга я не слил ни одного депозита, но просадки по сорок или восемьдесят процентов случались не менее четырех раз. Ведь это нельзя назвать полноценным «сливом»?
— Да, такие просадки нельзя назвать «сливом», хотя психологически для трейдера это почти то же самое. Поэтому в виде исключения будем считать, что потеря более пятидесяти процентов — это «слив», — проговорил Константин. Он прошелся взад-вперед и продолжил: — Итак, теперь из «сливших» поднимите руки те, кто сделал это в рамках правил собственной торговой системы. Не спешите, подумайте. Я повторяю: поднять руки надо тем, кто допустил убыток, действуя строго по системе.
В зале никто не шелохнулся. Даже «убыточный» мужчина не двинул рукой.
— Получается, всегда, когда вы терпели убытки, вы отступали от собственных правил? Так? — Костя выждал паузу, пока люди кивали. — Выходит, вы кровью, по́том, вложением денег создавали систему, над ней трудились, высчитывали, днями-неделями тестировали, чтобы затем просто взять и отступить от собственных установок? Со многими это случилось из-за того, что они попали в кластер минусовых сделок и вдруг решили, что система убыточна. А у кого-то просто не задался день, и вот вы заключаете несколько неоправданных сделок и получаете неотвратимое: убыток или потерю депозита. У кого-то просто взыграл азарт, и он решил сыграть «а ля повезет». Причины могут быть разные, жаль только, результат всегда один.
Константин подошел к стенду.
— Видите все эти стройные графики, цифры и формулы? Видите?.. Забудьте о них, пока не научитесь бороться самими с собой! Будь у вас хоть самая лучшая и прибыльная торговая система, она бесполезна до тех пор, пока вы не разберетесь в своей психологии.
С этими словами на изображение графиков лег большой алый крест.
— Наиважнейшую роль в трейдинге для человека играет психология. Если бы вместо мозга у нас стоял алгоритмизированный компьютер, торговать было бы гораздо проще. Мы бы имели возможность взять наиболее удачную формулу и торговать только по ней. А как только позволили себе хоть чуть-чуть отступить от правил — срабатывала бы сигнализация и на неоправданные действия налагалась блокировка. Уверяю, даже при худшей торговой стратегии с минимальным математическим ожиданием, по итогам некоторого промежутка времени мы выходили бы в плюс.
На стенде появился очередной слайд: круговая гистограмма на 90% была закрашена оранжевым и соответствовала значимости психологии. Ярко зеленые 6% отдавались значимости торговой системы, а синие, ничтожно малые 4% — везению.
— Глядя на этот «торт», как я его называю, можно сделать вывод: насколько в нашей работе важна психология, настолько не важна удача. Если мы забудем про остальное и последуем только за этой непостоянной «барышней», то вопрос разорения перейдет со сложной многопараметровой шкалы вероятности в простую линейную шкалу времени.
Константин замолчал на несколько секунд, давая людям переварить информацию, затем продолжил:
— Не хочу хвастаться: многие гуру рынка часами рассказывают про «Золотой Грааль», всё больше и больше запутывая людей. С начала нашей встречи прошло пять минут, а вы уже знаете, в чем залог прибыльной торговли. Только прошу, если вы действительно хотите зарабатывать, подойдите к этому серьезно. И вообще, в целом к работе на бирже относитесь так, будто это такая же работа, как любая другая. Не подходите к рынку как к казино. Это не казино! Какая бы сумма у человека ни была изначально, в казино рано или поздно он её проиграет. На рынке же с небольшим начальным капиталом создают состояния! Но это реально только при условии серьезного подхода. Запомните, пожалуйста, а у кого под рукою блокнот — запишите: «Твердое соблюдение торговой системы и серьезный подход и есть Золотой Грааль!». На этом нашу встречу можно заканчивать, но, поскольку вы настроились на полтора часа, не буду обманывать ожиданий.
Константин выражался свободно и уверенно. Чтобы добиться такого перед большим количеством людей, необходимо проделать над собой работу. Кто бы что ни говорил, но вряд ли найдется человек, способный выйти и начать выступать перед публикой без подготовки.
Константин подошел к столу и взял маленькую бутылочку воды. С хрустом отвернул пробку и поднес ко рту.
— Хочу дать совет, как снизить процент неправильных действий, — сказал он после того, как сделал глоток и поставил бутылку обратно. — Этот совет будет уместен не только в трейдинге, но и в обычной жизни. Представьте, что за вами постоянно кто-то наблюдает. Некий авторитетный цензор, дающий круглосуточную оценку всем вашим действиям. Им может быть человек, которого вы уважаете. Если вы не мазохист, то иногда, разумеется, можно его отключать, иначе сойдете с ума от напряжения. Но большую часть жизни образ этого человека должен стоять за вашим плечом.
Весь следующий час Костя посвятил истории своего успеха: как, сколько и когда он зарабатывал. Умело дополнял рассказ деликатным и уместным юмором. Когда ему задавали вопросы, он с радостью на них отвечал. Помимо юмора, а иногда и вместе с ним, он делился интересными фактами торговли на Форексе. Цитировал высказывания известных финансистов и не забывал о серьезных и сугубо технических вещах. В общем, выступление оказалось удачным. Страницы блокнотов гостей были заполнены новой информацией. Некоторые записывали выступление на диктофон. Кира незаметно сидела за ноутбуком и своевременно ставила нужные слайды.
Филипп подумал о том, как повезло Константину Игнатьевичу с помощником. Ведь, как выяснилось, помимо прочего, она у него водитель. Интересно, какие между ними личные взаимоотношения? Костя — молодой мужчина, она — красивая молодая женщина. В дороге, в офисах они постоянно вместе. Наверняка что-то есть. Однако, если даже между ними и есть то, что обычно бывает между мужчиной и женщиной, они не испытывают друг к другу сильных чувств. Не нужно хорошо разбираться в людях, чтобы уловить это в движениях их глаз. Они смотрят друг на друга как старые товарищи, не как влюбленные. Задумавшись, Филипп ненадолго ослабил внимание.
— …И, как всегда, мой традиционный вопрос, который я задаю в конце каждой встречи. — Константин сменил интонацию, благодаря чему Филипп снова включился. — Есть ли среди вас человек, торгующий не более одного дня?
Филипп автоматически поднял руку, в общем-то, не вникая в суть вопроса. Константин расхаживал взад-вперед и вдруг остановился. Глаза Киры появились над контуром крышки ноутбука. Поднявший руку стал смущаться, когда понял, что в зале он такой один.
— Вы действительно торгуете первый день? — уточнил Костя.
— Да.
— И не было никаких «начал год назад, потом забросил, и вот сегодня впервые»?
— Нет-нет. Примерно за час до того, как отправиться на встречу, я заключил первую в жизни торговую операцию по паре евро/доллар. Весной у меня был демонстрационный счет, но, думаю, работу на нем нельзя назвать настоящей — так же, как нельзя назвать ездой игру на симуляторе автомобиля.
— Да-да, вы правы: демо-счет — это другое. — Константин обратился к залу: — Что ж, взгляните на этого новичка. Пусть ему всегда способствует удача. В каком-то смысле мы видим рождение нового трейдера.
Он призадумался, взглянув на часы, сказал:
— Ну, что ж, дамы и господа, вот и пронеслись полтора часа, как полторы минуты. Встреча подошла к концу. Всем спасибо. И не забывайте про серьёзный подход. Это ключ к успешной работе в любом деле.
Кира зажгла полный свет.
Люди начали подниматься. Филипп встал одним из первых и, кивнув Константину в знак благодарности за шикарную лекцию, поспешил к выходу.
Константин не отреагировал, но быстро повернулся к Кире, мимикой подавая ей какой-то знак. Девушка быстро поднялась и выскользнула в коридор, опередив Филиппа.
Люди подходили к Константину пожать руку. Кто-то надеялся получить пару минут приватной беседы, но Филиппу нужно было немедленно уходить. Через полчаса закрывается общежитие, а до него 25 минут ходу. Времени едва хватает.
Он вышел в коридор и в тот же миг налетел на Киру.
— Мне очень понравилась лекция, — быстро нашел что сказать Филипп. — До свидания.
Он сделал шаг в сторону, но девушка снова преградила путь.
— Вы не могли бы задержаться? — спросила она голосом, от которого у Филиппа чаще забилось сердце.
— А что случилось?
— Константин Игнатьевич хочет поговорить с вами.
— Со мной? А что я такого натворил?
Её улыбка озарила темное пространство коридора:
— Ну что вы! Он просто хочет обсудить с вами какую-то важную тему.
Филипп впал в замешательство. С одной стороны, отказать такому человеку непростительно. Финансовый гений просит новичка остаться и обсудить важную тему — такое в нашем мире случается редко. Но и проводить сентябрьскую ночь на улице не очень-то хочется.
— Это надолго? Просто я тороплюсь. — Филипп не хотел признаваться красивой девушке, что скован рамками общежития. Он хорошо одет, а значит, она пока может принять его за кого угодно. Оттого правду неплохо бы умолчать.
— Всего несколько минут. Сейчас все уйдут, и он сразу подойдет к вам. Подождите здесь, а я помогу ему скорее со всеми распрощаться.
Филипп стал расхаживать по коридору, думая, какими дворами лучше сокращать путь. Понятное дело, опоздать на 10 минут по нормам студенческого общежития вполне простительно, но 20 и более — непозволительная роскошь.
Люди понемногу расходились. Все их действия казались настолько вялыми, что Филиппу хотелось надавать им пинков.
Кира выглянула из дверей как раз в тот момент, когда Филипп готов был уйти. Девушка махнула рукой, подзывая его.
— Филипп, верно? Давайте присядем, — предложил Константин.
Они прошли за стол первого ряда. Кира тем временем занялась свертыванием оборудования. Костя внимательно посмотрел на парня и сказал:
— Однажды я дал себе зарок: как только повстречаю человека, торгующего на бирже не более одного дня, я всеми силами попытаюсь разубедить его торговать дальше.
Глава третья
Филипп изменился в лице, услышав эти слова. Он не предполагал, что успешный валютный трейдер захочет переубеждать новичка. Почему? Для какой цели? Филипп для него даже не конкурент, да и лишать рынок «подлива» дополнительной сотни баксов в многомиллиардный котел — чушь собачья. Эта «сотня баксов», которая легко может выражаться хоть в тысяче, хоть в двух, в условиях целого мира — сумма ничтожная. Тем более этот же самый человек на протяжении полутора часов доказывал, что на валютном рынке можно сколотить состояние. И вдруг — резкий переворот…
— Такую установку я дал себе два года назад, — добавил Константин.
— С тех пор вы не встретили ни одного?
— Кто несколько часов назад совершил первую сделку? — Он мотнул головой. — В лучшем случае, человек являлся трейдером уже три дня.
— Я вас не понимаю, — сказал Филипп.
— Я настолько принципиальный, что если задумаю, то не прощу себе, если этого не выполню. Хотя, по правде говоря, проехав пол-России, не ожидал встретить новичка-однодневку именно сегодня.
— Не пойму главного: зачем вам переубеждать?
— Чтобы понять, зачем, нужно выслушать до конца. Однако даже тогда я не гарантирую полного взаимопонимания. Вы можете остаться при своем мнении. Мною будут лишь приложены некоторые усилия, дабы вы навсегда забыли о рынке. Я делаю это только из лучших побуждений, ибо мне известно, насколько опасен валютный рынок. Почему я выбрал объектом для переубеждения трейдеров-однодневок? Всё просто: они еще не вошли во вкус. Это как с алкоголем: если доселе непьющему человеку дать глоток водки, чтобы он не опьянел, но ощутил её неприятный вкус, и сказать «это плохо, это горькая отрава», велика вероятность, что он больше не приблизится к этому напитку. С курением и остальными пагубными привычками дело обстоит так же.
— Насчет привычек, может, вы правы, Константин Игнатьевич, но к трейдингу это сравнение не подойдёт. Считаю, объектом для переубеждений как раз лучше выбирать не трейдера-однодневку, а человека, который только что понёс сокрушительный убыток. Эмоциональный удар, плюс ваши слова, и, полагаю, в рынок он уже не вернётся.
— Нет-нет, я не зря провел параллель между валютным трейдингом и пагубными привычками, — покачал головой Константин. — Пьющему можно сколько угодно рассказывать о вреде алкоголя, он даже будет поддакивать, соглашаться, с умным видом кивать, но в конце беседы преспокойно заложит за воротник. И плевать, что на третьей стопке начнет кружиться голова, на пятой задвоится в глазах, а шестая срубит наповал. Трейдер, который допустил убыток, понимает: вместо знака «минус» вполне мог быть «плюс». Нужно было только принять противоположное решение: скажем, встать не на покупку, а на продажу. Или, если говорить об алкоголе, надо было выпить на пару стопок меньше и закусить лишним огурцом. Поэтому лучше вызвать негативные чувства на ранней стадии, а не когда на это занятие уйдет несколько месяцев или лет жизни. Ведь, несмотря на отрицательные стороны валютной торговли, о которых я непременно поведаю, у нее есть положительные. Ну и что, если отравился паленой водкой на дне рождения друга? Фигня, не правда ли? Зато как было весело! Даже тяжесть в голове на следующий день не предотвратит повторения пьянки уже в следующую субботу. Какого размера ваш депозит?
— Сто долларов.
— Очень хорошо. Сейчас некоторые сразу начинают с пятисот или тысячи. Сто долларов — очень хорошо.
— В каком смысле хорошо? Я вообще-то приготовил полторы тысячи и намерен их закинуть уже на следующей неделе.
— Этого делать нельзя. А хорошо потому, что сто долларов без угрызений совести можно вывести прямо завтра. Серьезность ваших намерений, выражающаяся в тысячедолларовом эквиваленте, не позволила бы легко и быстро отказаться от игры.
— Вот так напутствие! Хорошо, допустим, мне понятно, почему вы сравниваете трейдеров с алкоголиками: зависимость, психологические капканы и всё такое. Мне не понятно другое: с каких пор легальный биржевой инструмент с колоссальным потенциалом вдруг стал непригодным для работы? Ведь, насколько я понимаю, именно по этой причине вы хотите отговорить меня от торговли? Там сложно заработать? А где сегодня легко? Можно назвать десяток профессий, в сравнении с которыми Форекс покажется игрушкой.
— Дело не в сложности, а в невозможности!
— Невозможности? Хотите сказать, толпы трейдеров по всему миру только и делают, что теряют деньги?
— Само собой, не только. Есть те, кто зарабатывает.
— А в чем тогда дело? — спросил сбитый с толку Филипп. Ему становилась неприятна эта болтовня. Подобные пораженческие разговоры — «вокруг всё обман», «одни дураки дурят других», «мир несправедлив» и так далее — обычно ведут круглые неудачники. Он не ожидал встретить неудачника в лице первого в его жизни наставника в финансовом деле.
— Мне нужно идти, — сухо произнес Филипп и поднялся.
Константин поднялся следом.
— Неужели вы так жаждете потерять свои деньги? — печально спросил он.
— Жажду заработать, — твердо произнес Филипп, глядя собеседнику в глаза.
— Если бы можно было хоть на секунду заглянуть в будущее, скажем, на месяц или два, вы бы к моим словам отнеслись по-другому. Я вот что скажу: ваши деньги в любом случае будут потеряны.
— Да почему вы так уверены?! — повысил голос Филипп. Кира на миг оторвалась от дел.
— Опыт многих людей, через это прошедших.
— Если вам так важно, чтобы трейдер-новичок не потерял деньги, лучше дайте ему достойный торговый совет.
— Только один: не торговать ни при каких обстоятельствах. — Константин улыбнулся и двинул плечами. Респектабельная внешность, парфюм, улыбка, пламенные речи — всё это не сочеталось с его теперешним высказыванием. Однако Филипп почувствовал какой-то едва уловимый зачаток истины в его словах.
— Как теперь быть? Я несколько месяцев жил надеждой всерьез взяться за это дело. Я ведь не надеялся за один день стать миллионером, мне известно, что такое упорный труд. Подозреваю, что даже в области валютной торговли его никто не отменял. — Филипп посмотрел на часы: критическая точка пройдена, теперь даже если он прямо отсюда стрелой полетит до крыльца общежития, всё равно не успеет. — Для начала я хотел всё изучить, почитать книги, попробовать торговать на маленькой сумме, постепенно наращивая обороты. А вы взяли и разрушили мои надежды. Большое спасибо, Константин Игнатьевич Фихмовский. — Филипп протянул руку на прощание.
Константин некоторое время стоял неподвижно, словно решая, как поступить. В какой-то момент его сосредоточенно-серьезное выражение лица сделалось дружески-доброжелательным. Он не стал протягивать руку, а вместо этого сказал:
— Давайте продолжим беседу в каком-нибудь другом месте. Думаю, мне удастся рассказать обо всем подробнее в иной обстановке.
Филипп не знал, что ответить. С одной стороны, он определенно рискует нарваться на строгий выговор коменданта общежития, с другой — человек, у которого есть ценная для дела информация, сам выдвигает предложение продолжить беседу. Пускай разгромную, но что-то из всего этого почерпнуть удастся.
— Хорошо. Но где?
— Сейчас соберем вещи, сдадим офис и поедем. В гостинице, где мы остановились, есть хорошее место, чтобы поужинать.
— Похоже, вы всерьез решили выполнить обещание, данное самому себе, и переубедить начинающего трейдера, — сказал Филипп. — Предупреждаю, это трудноосуществимо даже при всей вашей великолепной риторике. А мои разрушенные надежды — это только видимость: серьезные сооружения, такие как убежденность и личные взгляды, я прячу гораздо дальше.
— В любом случае мы отлично проведем время, — подмигнул Константин.
Кира находилась в боковом поле зрения Филиппа, но он буквально почувствовал её улыбку. Она ловко скручивала провод. Девушка знала пристрастия Константина — Филипп о них даже не подозревал. Говоря начистоту, если бы на месте трейдера-однодневки оказался какой-нибудь несимпатичный человек, Костя не ввязался бы в такое целенаправленное переубеждение. Два года назад, за один день потеряв почти 30 тысяч долларов на рынке Форекс, он действительно дал себе установку спасти хотя бы одного человека от боли, которую в те страшные минуты потрясения пережил сам. Время прошло, боль утихла, однако установка сработала, когда на вопрос, задаваемый аудитории скорее уже по привычке, этот молодой человек поднял руку.
— Сегодня состоялся последний из трех вечеров в вашем городе, — между делом сказал Костя, взявшись разбирать алюминиевую конструкцию слайд-стенда. — Завтра мы с Кирой выдвигаемся в Красноярск. Там тоже состоится три вечера.
— И в каком городе вашему Форекс-турне суждено закончиться? — спросил Филипп.
— К середине октября мы должны быть во Владивостоке. Там и закончится.
— Оттуда обратно, по новому кругу?
— Чаще, чем раз в год, в одном городе нас не вытерпят, — улыбнувшись, поднял глаза Константин. — Хотя у некоторых городов с населением больше миллиона есть хороший потенциал для повторного проведения встреч. Но таковых на карте России мало, а страна большая, и проделывать тысячу километров ради одного-двух семинаров не выгодно.
— Но ведь, так или иначе, придется ехать обратно?
— Не совсем. — Константин свернул полотно в трубочку и приступил к складыванию элементов каркаса в футляр. — «Мерседес» снимается с учета в ГАИ Владивостока, для него там уже есть покупатель, а мы с Кирой садимся на прямой рейс до Москвы.
— Продуманно, — с одобрением кивнул Филипп. — И сколько раз вы уже так делали?
— Вояж по территории России совершаем вторую осень подряд. Зато в Москве, Питере и нескольких крупных близлежащих городах встречи проводим регулярно.
— На это уходит уйма времени. Когда же торговать? — удивился Филипп.
Кира поправила волосы и улыбнулась. Константин взглянул на нее, словно спрашивая разрешения ответить. Она тонко шевельнула своими пышными ресницами, и Костя кивнул:
— А кто говорил, что я торгую?
— Вы, на протяжении полутора часов.
— Я скоро позабуду пароль в свой торговый терминал, на счету которого у меня с давних времен завалялось несколько долларов.
Филипп поднапряг лицевые мышцы, дабы подхватить отвисающую челюсть.
— Разве люди, приглашаемые мной на выступления, стали бы меня серьезно воспринимать, скажи я им, что не торгую? Ответ очевиден. — Константин покосился на дверь и заговорил тише: — Прозвучит парадоксально, но как только я перестал торговать на валютном рынке, он начал приносить мне доход. Я являюсь инвестором нескольких хедж-фондов и пятую часть доходов от семинаров и видеолекций запускаю в них. Но сам я после одной крупной потери от трейдинга отошел и возвращаться в это мутное дело не собираюсь.
— Извините, но с таким ханжеством сталкиваюсь впервые, — усмехнувшись, мотнул головой Филипп. — Людям рассказываете, будто торговля на Форексе сулит большие деньги, а сами твердо убеждены, что это не так.
— Сейчас скажу то, что окончательно тебя запутает, — предупредил Константин и расправил плечи. — Торговля на Форексе действительно сулит большие деньги. Это не обман. Там действительно колоссальные возможности. Вот только открываются они не каждому, а если открываются, то ненадолго. Скажу так: из ста человек, решивших заняться валютной торговлей, при условии, что они вложат туда все свои силы и средства, восемьдесят в первый же год станут банкротами. Кстати, спустя время, когда эти люди поднимутся на ноги и займутся другим делом, они до конца жизни будут говорить о том, что Форекс и вся биржевая торговля — величайший лохотрон всех времен. Идем дальше: десять человек продержатся на год-два дольше, может, даже успеют распробовать жизнь на широкую ногу, но в конечном итоге их тоже ждет разорение. Оставшиеся десять — особые личности. Пятеро из них, добившись головокружительных результатов, вскоре начнут думать, что они короли мира. В подземном гараже их элитной квартиры будет стоять новенький «лендровер». Портмоне перестанет застегиваться от скопившихся денег и кредитных карт. И, казалось бы, хвост золотого теленка теперь у них в руках, но в какой-то момент что-то пойдет не так. Они схватятся за голову, когда вынуждены будут продать «лендровер», чтобы заплатить за еду и квартиру. Следом продадут саму квартиру… и тут дороги у всех расходятся. Кого-то ждет бутылка, кого-то депрессия. Но в одном они будут похожи: до конца дней им придется работать не на себя.
Костя умолк, ожидая вопроса.
— Кажется, осталось еще пять? — напомнил Филипп.
— Молодец. Люблю, когда внимательно слушают. — Константину все больше нравился этот молодой парень. Он знал: не важно, с помощью Форекса или нет, но его ждет успех. — Уцелевшая пятёрка, как и все остальные, только значительно позже, тоже вынуждена будет покинуть рынок. Вот только нищими, как предыдущие пять, они, к счастью, не станут. Эти люди не прикоснутся к бутылке и задушат депрессию. Оставшиеся деньги будут делегированы другому виду деятельности, и к валютному рынку эти счастливчики больше никогда не вернутся.
— Выходит, из ста человек, в конечном итоге, прогорят все сто? Печальная перспектива.
— Правдивая. Такого тебе никто не скажет. Все книги, которые ты собрался читать, а также видеоуроки — экзальтированный бред мошенников, наживающихся на самом сильном человеческом пороке, таком, как страсть к наживе. Про обучение в дилинговых центрах вообще и думать забудь. У тех задача номер один — твое разорение. Им важно, чтобы ты поскорее потерял депозит и побежал собирать новый. Так что если после сегодняшнего ужина ты все же решишь попробовать свои силы, вообще не заморачивайся по поводу обучения. Главное, пойми механизм заключения сделок, познай азы технического анализа, и в путь. Дальше даже не лезь. С депозитом от ста долларов до ста тысяч понадобится только техника и математическое ожидание. Никакой торговли по новостям: всю «новостную» прибыль собирают инсайдеры, они акулы, а мелкие рыбешки типа тебя, меня, и тех сотен людей, для которых я выступаю, неизбежно становятся жертвами их челюстей.
Накинув курточку, Кира взяла в одну руку дамскую сумочку, в другую — портфель с ноутбуком и легковесный пакет. Константин захватил футляр с каркасом и проектор. Филипп, чтобы не быть с пустыми руками, прихватил тубус, в котором находилось свернутое полотно.
В двери заглянул охранник, спеша сообщить:
— Плакат с улицы я снял, правда, он успел немного промокнуть под начавшимся дождем. Подставка с коридора отнесена к выходу.
Девушка передала ему ключи.
На часах ровно одиннадцать. Когда, покинув офис, все четверо
...