Однажды человек на стене исчез, но оставил послание человечеству: «Ничего не бывает рано, ничего не бывает поздно — все бывает только вовремя. Целую, твой друг Конфуций».
каким бы ни был этот человек, для меня он так и остался отчаянным подпоручиком, рискнувшим жизнью ради тихой ласковой девушки, которую никогда прежде не видел. Не было ни манящих глаз, ни роскошного стана, ни огня, ни кокетства. Теперь я точно знал, что в Урге никакой бурной страсти она в нем не пробудила, он просто ее пожалел. Иногда жалость способна подвигнуть человека на большее, нежели страсть. Их история была обыденнее и страшнее, чем я думал, но в ней осталось одно темное пятно: заметка в «Заре». Сейчас она казалась мне еще более странной, чем год назад.
Прочитав до конца, я тотчас же начал писать ответ: «Здравствуй, друг, ты умеешь описывать детали, это хорошо, ты осмеливаешься делать паузы, это тоже хорошо. Я много написал, прежде чем осознал этот принцип: рассказ — это не реалистичный и стремительный набросок, рассказ — это одухотворенное яйцо, ты должен его длительно, не торопясь высиживать. Человеческая душа запутана, бесцельна, погрязла в мелочах, двигается по спирали в непримечательном месте. Как там говорила Дикинсон64: «Только процесс писания всегда дает мне ощущение бессмертия, потому что оно подобно бесплотному чистому духу».
В абсолютной пустоте мира следовало представить сине-черное небо, на нем — молочно-белую луну, окруженную мягким сиянием, а когда луна станет похожей на большую жемчужину, прозреть в ней богиню сострадания. Обращаться к ней надо не раньше, чем можно будет различить слезы счастья, выступающие у нее на глазах при возможности помочь чьей-то беде.
«Жизнь — лишь плавание по теченью, смерть — всего только отдых в пути», — эта фраза из знаменитой оды «Птица смерти» древнекитайского поэта и мыслителя Цзя И.
Она покончила с собой, отравившись стрихнином. Капшевич начинял им приманку в волчьих капканах. Это страшная смерть. У человека искажается лицо, тело сводят судороги, оно выгибается дугой, деревенеет и застывает, опираясь лишь на затылок и пятки.
«Мы смотрим на смерть как на что-то не только совсем особенное от жизни, но как на что-то прекращающее жизнь, а она такое же будущее, как следующий год, и так и надо уметь смотреть на нее».
