Томас из Уоллингхема и его семья остановились у нас по пути в Лондон на Пасху. Его дочь унылая и правильная. Так бы я её чуралась, но Великий пост настолько скучный, что я радуюсь даже Агнес в качестве развлечения.
Примостившаяся на краешке кровати Агнес похожа на ласку в синем шёлке: у неё маленькие чёрные глазки и острый носик. Но помятуя о том, какая скука Великий пост, я вежливо пытаюсь вступить с ней в разговор.
Сплетничать она не хочет. Слишком обидно.
Рассказывать истории она не будет. Слишком затейливо.
Танцевать она не собирается. Слишком фривольно.
— Ну тогда, — сказала я, — посмотрим, как Джон Суонн разгружает бочки в пивной.
— Зачем? — спросила она.
— Затем, что он красив, как лето, а его руки бугрятся, как мускулы на спине лошади, и от дождя рубашка прилипает к его груди.
— Красота мужчин и женщин — это лишь работа дьявола, — сказала она, сжимая губы, как рыба. — Западня и заблуждение. Ловушка для невинных.
Невинная? Я?! Меня оскорбила сама мысль об этом. Я та, что видела повешение, выгнала молодого Фулька из нужника, видела в сезон спаривания своих птиц и коз Перкина!
Когда я дошла до коз, Агнес зажала уши и с визгом выбежала из моих покоев. Я скучаю по Элис.
9-й день марта, праздник святого Бозы, монаха из Уитби, епископа Йоркского и прапрапрадедушки прачки Эльфы
Агнес из Уоллингхема храпит во сне, как ласка. Она забрала себе все одеяла, её стопы холодны, а колени и лодыжки остры, как камни. И она не уедет до завтра.
Сегодня шёл дождь, так что я не могла сбежать на улицу. Я провела весь день на кухне с поваром Катманом, который рубил угрей на пироги. Он рассказывал мне о том, как соблазнил дочку мельника и прятался в бочке с мукой и как злой мельник дошёл до его дома по мучным следам, и я громко смеялась, когда тяжёлая занавесь отодвинулась в сторону и явилась Ласка, вынюхивающая мои секреты.
— Твой шум оскорбителен для воспитанных ушей, — сказала она. — Сказано: «Молчаливая женщина всегда приятнее, чем шумная».
— А ещё сказано: «Язык женщины — это её меч, — парировала я, — и да не даст она ему ржаветь».
— «Девы должны быть кротки и смиренны, лишь слушать, чураться суесловий презренных».
— «Будь ты старой иль младой, твоя сила — язык твой», — сказала я.
Агнес задрала нос в мою сторону.
— «Одного языка хватит на двух женщин».
У меня закончились поговорки, так что я толкнула её, и она плюхнулась на пирог с угрём. Разве я виновата, что она не держит равновесие? Ну хотя бы, раз меня отослали в покои, я не обязана лицезреть её за ужином.
Пока Морвенна выводила меня за ухо, Ласка шмыгнула носом и сказала:
— Насилие, Кэтрин, идёт тебе не больше, чем то платье, что на тебе, — а потом начала спорить с поваром насчёт корочки пирога.
Божьи большие пальцы, эта девчонка будет браниться даже с ветром!
10-й день марта, праздник сорока Севастийских мучеников, солдат Молниеносного легиона, которых убили, оставив на замёрзшем озере
Томас из Уоллингхема и его семья сегодня продолжили путь в Лондон. Я думаю, что в целом Агнес оказалась ещё скучнее Великого поста.
11-й день марта, праздник святого Энгуса Кульдея, ирландского епископа, который часто преклонял колена и читал псалмы, стоя в холодной воде
Сегодня на мессе я не слушала проповедь, а думала, но это были мысли о святом, так что я верю, что Бог не обиделся. Сперва я думала, почему, когда Лазаря воскресили из мёртвых, люди не спросили его про небеса и ад и про то, как это — быть мёртвым. Разве им не было любопытно? Воистину это мог быть наш единственный шанс узнать обо всём, не умерев.
Потом я подумала, почему Иисус использовал свои чудодейственные силы, чтобы лечить прокажённых, а не создать траву или цветок, которые им помогут, чтобы мы продолжали ими
