Говорят, те, кто погибает от гипотермии, просто засыпают, но надо мной сон не смилостивился. Я лежала то в сознании, то вне его, и существовала для меня лишь дрожь, дрожь, дрожь, жажда, голод, жажда, жажда, дрожь. И это не заканчивалось.
Я не хотела быть жертвой, спотыкающейся о бурелом и кричащей чье-то имя в тишине, что ненавидит быть нарушенной – только чтобы чудовище с длинными лапами освежевало и распяло меня между соснами.
говорят же, что в людях, потерявших дом, что-то ломается и им становится нужна лишь свобода – настолько, что они не смогли бы вернуться, даже если бы захотели.
Нужно было остановиться, но сама мысль об этом сковывала леденящим ужасом – нельзя стоять, когда вокруг лес, лес, лес на километры окрест. Тем более такой лес – старый, в котором царствует то, что в городах даже не водится.
Скорее всего, тогда это и произошло. Поворотный момент, роковое ответвление. Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – голову потеряешь. Даже на прямом – вперед или назад – пути я умудрилась решить неправильно.
Но скорее всего, хищник, что крался за мной, тот, кто забрал отца и вынюхивал запах его крови, наконец нашел и его дочь. Переплел дороги, чтобы каждая вела к нему.
