Нам страшно быть ограбленными. Мы испытываем страх от возможности получить в зубы во время драки. Нам боязно кататься на „русских горках“ или прыгнуть с парашютом. Но все это – испуг, опасение, волнение. Но не страх». Вот так: с одной стороны – страх, а с другой стороны – не страх.
Страх заставляет человека спасаться, а боязнь — опасаться, быть осторожным.
Томас Гоббс выделил несколько видов страха, выполняющих разные функции в зависимости от исторически сложившихся форм взаимоотношений людей: 1) страх смерти, существующий в естественном состоянии «войны всех против всех»; 2) страх перед невидимыми, грозными и всемогущими силами, возникающий в результате незнания истинных причин явлений; 3) страх наказания как средство поддержания согласия, договорных отношений
«любят государей по собственному усмотрению, а боятся по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого» [184, с. 93]
Однако противодействие опасности не проходит бесследно.
Наблюдается и переживание испуга
Чтобы выделить его из обычных страхов, добавляют ряд эпитетов. Например, в Словаре С. И. Ожегова паника определяется как крайний, неудержимый страх, сразу охватывающий многих людей.
Если же сделать было ничего нельзя и оставалось только уповать на чудо, то люди часто испытывали ужас.
Если имелась возможность что-нибудь сделать для спасения, то страх не чувствовался.
В минуты опасности человек, сосредоточенный на устранении угрозы, может не испытывать страха. Такие случаи довольно часто бывают при дорожно-транспортных происшествиях.
