Вот мой лес, он нетронут и заповеден, Его нет на картах, но если посмотришь вниз,
То в нём растут невиданные цветы и травы, Посмотри, это мой папоротник, он цветёт. Нет у меня крова, закаты мои кровавы, Но вот мои сокровища, вот мой серебряный мёд.
попробуешь шагнуть на небо, не покидая землю. Нельзя сказать, что это очень приятный путь. Как тебе там, Ксеньюшка? Между небом и землей? Я так и думал – не очень. Кстати, я не знаю, как будет названа книга. Аня написала: «Нечаянная река» или «Живое». И то, и другое это тоже, собственно, между небом и землёй. Река течёт, в ней небо отражается: водораздел небесного, водного и земного, к тому же нечаянный. «Живое» тоже – короткая вспышка между «ещё нет» и «уже никогда». Первое, что бросается в глаза, когда общаешься с автором этой книги вживую: Анна Долгарева выглядит всегда немного потерянной.
Ни хорошего, ни дурного О тебе никогда не скажу. У меня есть русское слово, И его ледяная жуть.
Однажды ты пропустишь момент, когда из боли можно сделать просто бабий вой, пусть страшный, долгий, но хотя бы понятный, и вдруг совершишь странный шаг:
я хочу быть никем, дождинкой в дожде, листком на ветру, я рождаюсь утром, а вечером я умру, и опять появлюсь поутру, я хочу не бояться, не думать, не вопрошать, только чувствовать и дышать.
я не знаю, что есть любовь, кроме бесконечного разговора, заполночного спора, бесконечного диалога, сказки, что сказывается нескоро, буквами, словами, касаниями рук и волос. любовь есть хорал, бесконечен и двуголос.
