А книга… Это целое путешествие. Когда читаешь книгу, то проживаешь каждую эмоцию. Ты примеряешь на себя ситуации, в которые попадают герои, будто проживаешь с ними их жизнь, отчего сердце разрывается на части. Разбивается вдребезги.
– Пап? – Да, тыковка. – Остин… он очень хороший. – Безусловно, Лив. Но это не повод заводить от него детей в девятнадцать. Я поджимаю губы, чтобы не начать хохотать. – Я не планирую заводить от него детей в девятнадцать, можешь спать спокойно. – Спать спокойно у меня точно не выйдет, ведь теперь мне известно, что Остин не спал на диване. – С чего ты взял? – Я отвожу взгляд. – Я посмотрел на букинге фотографии отеля, где вы останавливались. И дивана там и в помине нет! Все же не сдерживаюсь и начинаю хохотать. – Остин… очень… – пытаюсь подобрать слова. – Тыковка, все хорошо. Остин производит впечатление джентльмена. И я очень надеюсь, что моему кулаку никогда не придется встречаться с его смазливым британским личиком. С губ срывается смешок. – И я надеюсь… А ты сразу понял, что мама – та самая? – Мой тон становится серьезным. – Нет, – фыркает папа. – Твоя мама была занозой в заднице. Главной задирой в школе. Королевой бала. А я был обычным ботаником, который носил очки и постоянно таскал с собой кучу книжек. Мы с ней были настолько разными, как Меган Маркл и принц Гарри.
Говорят, что с хорошими парнями скучно, но я считаю – это ложь. Только в любовных романах и романтических мелодрамах девочки меняют плохих парней. На самом же деле плохие парни ломают хороших девочек. И, поверьте мне, я убедилась в этом на собственном опыте.
Вновь встаю на колени и тянусь к кружеву ее трусиков. Ее остекленевший взгляд встречается с моим, и я едва слышно прошу ее: – Доверься мне. – Ты собираешься… – Она облизывает губы, пока ее глаза суетливо бегают по моему лицу. – Никто… никогда… это… очень интимно. – Я знаю, – ухмыляюсь. – Зато у нас обоих будет первый раз. Ее щеки становятся румяными, пока она судорожно втягивает воздух ртом. – Ты… – Снова облизывает губы. – Ты… никогда прежде… не… Мотаю головой. – Это очень интимно, – повторяю ее же слова, и она смущенно улыбается. Я никогда прежде не желал попробовать чей-то вкус. Но я проделывал это десятки раз в голове, когда думал об Оливии. Когда дело касается ее, у меня сносит крышу. Тянусь к краям ее трусиков и не спеша спускаю их по ее ногам. Она тут же пытается свести бедра и прикрыться руками, но я опережаю ее, удобно устраиваясь лицом между ними. – Никогда не закрывайся от меня. Ты совершенна, Лив. – Ты уверен, что хоче… Не даю ей договорить и касаюсь ее языком. Она выгибается в спине и с громким криком вцепляется пальцами мне в волосы. Уверен. Чертовски уверен. Да. На вкус она как мечта. Определенно.
Я сдаюсь. Капитулирую к чертовой матери, стоит Оливии провести ногтями по моему прессу, который тут же напрягается от ее прикосновений, а затем опуститься ниже и обхватить мою твердую длину сквозь ткань боксеров. Черт. Черт. Черт! – Лив. – Резко отстраняюсь от нее, тяжело дыша. Ливи смотрит на меня потемневшими от возбуждения глазами, пока мои веки трепещут, а голос дрожит от безудержного желания: – Детка, не надо. Она теряет голову. Я вижу это. А я уже давно потерял. Поэтому мы должны остановиться. – Ты… не хочешь? – шепчет Оливия, пока ее глаза наполняются слезами. – Безумно хочу, – зажмурившись, выдыхаю я, опираясь на вытянутые руки по обеим сторонам от нее. – Но я могу подождать. – Слову «могу» придаю определенную интонацию, чтобы она знала, что я буду ждать столько, сколько нужно.
Остин искренне удивляется, когда я достаю из сумочки белый ободок с кроличьими ушами. Тут же тянусь к нему, чтобы надеть часть его костюма, и со смешком произношу:
– Так и знала, что ты забудешь.
– Ты же прикалываешься, да?
– Нет, ты сам предложил, – смеюсь я.
– Детка, нет, прошу.
– Тебе очень идет! Чуть не забыла. – Достаю из сумочки еще и меховой помпон на булавке. – Поворачивайся.
– Мышонок, я не пойду на бал с помпоном на заднице.
– Пойдешь.
– Нет.
– Остин, ты же сам предложил мне стать Джессикой Рэббит.
– Да, но я не думал, что ты притащишь с собой все это! – бубнит он себе под нос, пока послушно поворачивается ко мне спиной.
Прикрепляю хвост ему на низ пиджака и, стукнув по накачанной заднице, произношу:
