автордың кітабынан сөз тіркестері  Зангези

Велимир Хлебников

Рассказ есть зодчество из слов.

Но песнь его без дара. Сырье, настоящее сырье его проповедь. Сырая колода. Посушить мыслителя…

Мне, бабочке, залетевшей
В комнату человеческой жизни,
Оставить почерк моей пыли
По суровым окнам, подписью узника,
На строгих стеклах рока.
Так скучны и серы
Обои из человеческой жизни!
Окон прозрачное «нет»!
Я уж стер свое синее зарево, точек узоры,
Мою голубую бурю крыла – первую свежесть.
Пыльца снята, крылья увяли и стали прозрачны и жестки.
Бьюсь я устало в окно человека.
Вечные числа стучатся оттуда
Призывом на родину, число зовут к числам вернуться

Туман мало-помалу рассеивается. Обнажаются кручи, похожие на суровые лбы людей, которых жизнь была сурова и жестока, становится ясно: здесь гнездуют боги. У призрачных тел веют крылья лебедей, травы гнутся от невидимой поступи, шумят. Истина: боги близки! – все громче и громче. Это сонм богов всех народов, их съезд, горный табор. Тиэн гладит утюгом свои длинные, до земли, волосы, ставшие его одеждой: исправляет складки. Шангти смывает с лица копоть городов Запада. «Мало-мало лучше»

Сверхповесть, или заповесть, складывается из самостоятельных отрывков, каждый с своим особым богом, особой верой и особым уставом. На московский вопрос: «Како веруеши?» – каждый отвечает независимо от соседа

И мы – как две ошибки

В лугах ночной улыбки.

Они улетят в никогдавель.

Если народ обернулся в ланей,

Если на нем рана на ране,

Если он ходит, точно олени,

Мокрою черною мордою тычет в ворота судьбы, –

Это он просит, чтоб лели лелеяли,

Лели и чистые Эли, тело усталое

Люди – растаявший лед.

прохожий. Он наверху, а внизу эти люди как плевательница для плевков его учения?
1-й прохожий. Может быть, как утопленники? Плавают, наглотались…