Уотсон соединил картонные кето-формы аденина и тимина двумя водородными связями и не поверил своим глазам. Эта комбинация оказалась такой же формы, как и пара «гуанин — цитозин», соединенная хотя бы двумя водородными связями, причем структуры азотистых оснований сошлись в пары
Неожиданно их одновременно озарило понимание того, что соотношения «аденин : тимин» и «гуанин : цитозин» как 1:1 можно объяснить определенным их соединением в пары. «Это, казалось, слишком хорошо, чтобы быть правдой, — рассказывал Крик. — Мы все трое решили, что нуж
Исходя из этой догадки, он попросил Гриффита проделать необходимые вычисления, чтобы продемонстрировать механизм комплементарности либо прямого копирования ДНК
Закономерность (аденин + гуанин) : (тимин + цитозин) = 1:1 стала для Уотсона и Крика ключом к структуре и функции ДНК. Почему же Чаргафф не осмыслил следствия из своих открытий с точки зрения генетики? [16] Возможно, дело было в том, что его мировоззрение как ученого исходило из предпосылки немецкой науки XIX в., а именно: должен существовать уровень, на котором сущность жизни химическая. Соответственно, он опирался почти исключительно на химические методы (титрование, очистка, перегонка и др.). В отличие от
Работы Чаргаффа имели принципиальное значение для открытия двухцепочечной спиральной структуры ДНК. В 1944–1950 гг. в его лаборатории были разработаны методы распределительной хроматографии и спектрофотометрии в ультрафиолетовой области для определения различий в содержании и порядке расположения азотистых оснований в ДНК
В 1938 г. Астбери и его ученица Флоренс Белл опубликовали первые дифракционные рентгенограммы волокон ДНК. Хотя изображения были несколько нечеткими, по ним можно было определить, что полинуклеотидная цепь похожа на столбик монет [30]. В 1947 г. вышла статья Астбери «Исследование нуклеиновых кислот методом рентгеновской кристаллографии» [44], в которой приводилась верная оценка расстояния между нуклеотидами, а именно — 3,4 ангстрема (Å; 1 Å = 10–10 м); также был определен период идентичности, то есть повтор некой крупной структуры, — 27 Å. Астбери сделал вывод, что «нуклеотиды лежат один поверх другого, как тарелки в стопке, а не по спирали вокруг продольной оси молекулы (курсив мой. — Х. М.)»
Хотя Уилкинс раздобыл этот потрясающий материал для исследования, Рэндалл поучал и ругал его за слишком долгое отсутствие результатов, не принимая во внимание, что рентгеноструктурный анализ требует мастерства, овладеть которым удастся едва ли быстрее, чем научиться играть на скрипке.
Со временем Мишер нашел наилучший способ отделять нежные лейкоциты от жидкой части гноя из перевязочного материала, не повреждая и не убивая их, что было непростой задачей. К счастью, с его, как говорится, легкой руки появился метод, который позволил получить в осажденном виде ранее не описанное вещество с высоким содержанием фосфора, проявлявшее свойства кислоты. Мишер установил, что это вещество содержится только в ядре клетки, и назвал его нуклеином (от латинского nucleus — «ядро»).
Лишь через шестнадцать лет после его смерти, в 1900 г., голландский ботаник Хуго де Фриз, австрийский агроном Эрих фон Чермак-Зейзенегг, немецкий ботаник Карл Корренс и американский специалист по экономике сельского хозяйства Уильям Спиллман независимо друг от друга экспериментировали со скрещиванием и получили данные, сходные с менделевскими, а также обнаружили затерявшуюся в архивной пыли статью Менделя
