Если не заглядывать внутрь, то может показаться, что и ученики старшей школы Броаднек такие же одинаковые, как их шкафчики.
никто никогда не накажет тебя больше, чем ты сам.
Я хотела, чтобы Тим привел меня к себе в пустой дом, чтобы мы долго целовались, потом просто лежали рядом, а уже потом… А он смотрит так, будто обнаружил во мне ужасное уродство.
Прошлого не исправить. Не переписать того, что сделано. Следы останутся навсегда. Кто-то говорит, надо забыть, перевернуть страницу, закрыть главу. Но так не получится. Остается только выучить ее наизусть и повторять, делая очередной шаг вперед.
Шон стоит, удерживаемый тремя парнями, – теперь ударить его может даже пятиклассник. Он дергается в попытках вырваться, но это бесполезно.
– Будешь так меня бить? – бросает он в лицо Тиму и искривляет губы в злой усмешке. – Трус!
Звучит как будто «мы все еще можем отдать в ремонт тебя».
– Ну уж нет! – Он теперь тащит меня за руку. – Хватит прятаться и отсиживаться! Черт, хватит уже жалеть себя, Питер! Ты не был в кино и в кафе два года! Не отмажешься!
Потом стою в ванной, в одной футболке, в руке – канцелярский нож. Так глупо. Это не поможет Питеру. Это не поможет даже мне самому. Никогда не помогало. Вдруг дверь открывается резким рывком – почти слетает с петель. Разве не закрыл ее? Вздрагиваю, даже подпрыгиваю от испуга и роняю резак. В ванной появляется отец. Сказать, что он разочарован, – не сказать вообще ничего. Он раздавлен. Он только качает головой, потом выдыхает.
когда дети в классе предоставлены сами себе, понятное дело, никто не будет читать параграфы.
Окружность – это замкнутая плоская кривая. Если отторжение случилось один раз, оно будет повторяться постоянно. И ничто не имеет смысла.
