Оглавление

Глава 1 Уильям, названный в честь двух Уильямов

В доме №7 по улице Грин Уиз жила пожилая женщина миссис Оливер, которой давно перевалило за семьдесят. Ей с каждым днем становилось все труднее передвигаться, не говоря уже о прогулках возле дома. С ней проживал мальчик по имени Уильям Калхоун. Ровно семь лет назад, прогуливаясь вечером по окрестностям своего домика и уже собираясь пойти домой, чтобы приготовиться ко сну, миссис Оливер заметила прямо посередине дороги напротив дома небольшой сверток. Сверток с виду напоминал кусок скомканной ткани, брошенный на ходу из машины. Но, поскольку машины на дорогах здесь были большой редкостью, эта находка вызывала удивление. Было совсем тихо. Подумав, что кто-то из местных выбросил старую одежду или ветхую тряпку, миссис Оливер повернулась и зашагала в сторону дома. Но ее остановил чей-то плач. Не вызывало сомнения, что плакал младенец. Посмотрев по сторонам, она никого не заметила, но через пару секунд поняла, откуда плач доносится. Неуверенным шагом она направилась к дороге и, подойдя поближе, внимательно присмотрелась к свертку. Находка оказалась завернутым в тряпки младенцем.

Миссис Оливер взяла младенца на руки. Тот, почувствовав

заботу, затих. Его большие голубые глаза смотрели на миссис Оливер, и вдруг крохотный рот младенца расплылся в улыбке.

— Перестаньте, — проворчала миссис Оливер, — я не такая старая, чтобы вы, молодой человек, могли потешаться над моей внешностью!

С этими словами она, ни секунды не сомневаясь, что ей делать дальше, взяла ребенка домой и с тех пор растила как своего.

В прошлом учитель литературы, миссис Оливер давно вышла на пенсию и теперь жила одна. Муж ее скончался год назад, а своих детей у них никогда не было. И с тех пор одинокая вдова уже ждала часа, когда последует за супругом. Но ей не суждено было умереть еще добрых семь лет, которые она полностью посвятила юному Уильяму.

Имя мальчику она придумала сразу. Она назвала малыша в честь двух самых, по ее мнению, достойных людей — Уильяма Шекспира и Уильяма Блейка. Кроме того, из тряпья, в которое был завернут ребенок, торчало небольшое, белоснежного цвета перышко. На перышке проступала бледно-желтая надпись

«Калхоун». Поэтому над фамилией миссис Оливер тоже долго не размышляла.

— «Кто рожден для горькой доли… кто для радости одной…» — приговаривала она, снимая с мальчика грязную ветошь. — Для чего же рождены ВЫ, мистер?!

С самого первого дня она очень привязалась к мальчику.

— Вам наверняка уготована редкая судьба и долгая жизнь, раз вы УЖЕ выжили, — говорила она ему всякий раз.

То ли сказывалась учительская привычка называть учеников на «вы», то ли она и вправду считала ребенка особенным, но к мальчику она всегда почтительно обращалась «мистер Калхоун»!

С того памятного события прошло ровно семь лет. Миссис Оливер решила для себя, что день появления в ее жизни младенца будет считаться днем рождения мальчика. И как раз сегодня у Уильяма был день рождения. Миссис Оливер провозилась на кухне весь день и приготовила для Уильяма его любимый клубничный торт. В качестве подарка мальчик получил от нее комплект теплой одежды, состоящий из свитера, толстых вязаных носков и двух пар рубашек.

— Это вам пригодится в дороге, когда приедет мистер Хоггарт, мой дорогой, — сказала миссис Оливер.

Миссис Оливер понимала, что уже весьма немолода и мальчику пора подыскать семью, в которой он не чувствовал бы себя чужим. И в школу Уильяма тоже пора было устраивать. Поэтому месяц назад она отправила письмо дальним родственникам покойного мужа, в котором просила их взять к себе Уильяма, поясняя, что ей самой уже недолго осталось и она не хочет, чтобы мальчик попал в сиротский приют.

Хоггарты как-то гостили у них, когда еще мистер Оливер был жив. Миссис Оливер еще тогда поняла, что эти родственники на редкость порядочные и интеллигентные люди. Они проживали в Лондоне, семья была обеспеченной, так что сомнений в том, что Уильям не станет для них обузой, быть не могло.

И вот два дня назад пришло письмо из Лондона, в котором сообщалось, что Хоггарты будут рады, если юный Уильям поживет у них столько, сколько он сам этого захочет, и что вечером этого воскресенья Эдвард Хоггарт, глава семейства, приедет за мальчиком и заберет его.

Сам Уильям к идее переезда относился плохо. Ему совсем не хотелось расставаться с миссис Оливер, что-то менять в жизни. И как он себе частенько признавался в душе, было страшновато вот так одним махом взять и оказаться в семье незнакомых людей. Наверное, и в друзья его никто принять не захочет, так как дружить он не умеет. Так уж получилось, что у него никогда не было друзей. В графстве Блекчестер вообще жило очень мало людей, не говоря уж про улицу Грин Уиз, на которой и вовсе обитало пять или шесть семей. И все в основном пенсионеры. До последнего мгновения Уильям уговаривал миссис Оливер не отсылать его к Хоггартам.

— Но, бабушка! — Уильям все эти годы относился к миссис Оливер как к бабушке, хоть и знал правду о своем появлении в ее доме. — Мне и с тобой хорошо! Зачем мне жить с другими людьми, если есть ты?!

— Увы, мой дорогой, придется вам все-таки поехать. Я уже стара и мало на что гожусь. Жизнь — она, знаете ли, вещь не бесконечная! Наступает время, и все мы уходим туда, откуда пришли — в другой мир! А вот что касается вас, то в вашей жизни наступают большие перемены. И встречать их нужно с улыбкой, а не со старухой, которая одной ногой на том свете.

— Тогда я тоже хочу одной ногой быть на том свете! — не сдавался Уильям.

— Не говорите глупостей, юноша! — своим строгим учительским тоном выговорила миссис Оливер. — Какой бы жалкой была ваша жизнь, если бы она и в дальнейшем состояла только из бабушки и ее дома! — и потом более мягким голосом добавила: — У вас появятся друзья, возможно, поклонницы…

Уильям молча слушал.

— И, что самое главное, полноценная семья!

— Да, но я там никого не знаю… — уныло возражал он.

— Вот и воспользуйтесь возможностью узнать тех, кто не является вам бабушкой! К тому же ваши родители, кем бы они ни были, должны гордиться вами, юноша. Вы уж постарайтесь! Хоггарты подберут для вас хорошую школу, и если вы будете хорошо учиться, после нее вас смогут взять в престижный вуз!

Уильям чуть подумал, а затем сказал:

— Но я совсем не знаю своих родителей, бабушка. Как я узнаю, гордятся они мной или нет?

— Нет ничего проще! Заставьте весь мир гордиться вами! Среди прочих наверняка окажутся и ваши родители! — с чувством проговорила миссис Оливер, которая ни секунды не переставала верить в то, что говорит.

— Хорошо, как скажешь, бабушка! То есть я постараюсь… Они будут гордиться… — неуверенно проговорил Уильям и более грустным тоном добавил: — Хоть и бросили меня.

— Идите и проверьте свой чемодан, молодой человек, — желая избежать скользкой темы, сказала миссис Оливер, — скоро должен явиться мистер Хоггарт.

Мальчик послушно поднялся к себе, чтобы вновь проверить, все ли взял в дорогу. А миссис Оливер стояла еще минуту, и будь сейчас Уильям рядом, от него бы не скрылась слеза, которая катилась по морщинистой щеке старой дамы.

Глава 2 «Сытый волшебник»

С того самого дня, как мистер Хоггарт забрал мальчика, прошло целых семь лет. Уильям возвращался из школы домой со свойственной ему неторопливостью. Он вырос, а его золотистые волосы стали еще ярче, чем в детстве. Неестественно темно-голубой цвет глаз и ровные черты лица придавали его внешности некую загадочность. Первого июля ему исполнилось четырнадцать, и через пару лет он должен был окончить школу. Мистер и миссис Хоггарт были довольно ласковы с ним с самого первого дня совместного проживания. Они дали ему свою фамилию, и со временем Уильям почти полностью привык, что теперь он Хоггарт. Казалось даже, он забыл, что к нему когда-то обращались «мистер Калхоун». В целом Уильям был доволен своей жизнью, однако она, в его понимании, была довольно скучной и однообразной. У него имелись друзья, но он почему-то не был близок с ними. Уильям любил одиночество, любил поразмышлять о различных вещах.

Так вот. Этим сентябрьским днем он возвращался домой из школы и вдруг, проходя мимо кафе, поймал себя на мысли, что еще никогда не бывал в подобного рода заведениях. Во-первых, ему туда и ходить-то особо было не с кем, а во-вторых, миссис Хоггарт всегда заботливо укладывала еду в его школьную сумку. Но сейчас ему вдруг захотелось зайти в помещение и посмотреть, что там внутри. Внутри он увидел сидящих за столиками посетителей и, найдя взглядом бармена, подошел, уже собираясь попросить бутылочку воды, как тот заговорил первым.

— Туалет направо! — раздраженно бросил он и принялся старательно протирать стакан.

— С чего вы взяли, что мне надо именно туда? — удивился Уильям. — Я просто хочу выпить бутылочку воды.

— Послушай, парень! — гаркнул потерявший терпение бармен. — Или ты сейчас же идешь в туалет и садишься на толчок, где тебе самое место, или же немедленно убираешься отсюда и не мешаешь мне обслуживать демитов!

Удивленный его словами, Уильям подумал, что, вероятно, таковы правила: сначала, прежде чем сесть за стол, нужно вымыть руки. Он хотел уже проследовать в указанное заведение, ориентируясь по табличкам на стене, но противный бармен вновь вмешался.

— Ты что, впервые здесь, что ли?! — рявкнул он. — Направо и прямо до конца!

В душе Уильям был благодарен посетителям за то, что за их громкими разговорами никто не услышал, как на него наорал этот мерзкий человек. Он послушно пошел в указанном барменом направлении, мечтая поскорее перестать видеть его мерзкое лицо. Он шел и сам себе удивлялся, недоумевая, почему после такого обращения он сразу же не развернулся и не ушел? Но тут размышления Уильяма прервало странное изображение на двери туалета — сидящий за столом забавный толстяк в ночной рубашке и остроконечной шляпе.

Уильям несколько секунд подумал, что бы такое оно могло означать, но так ничего и не придумал. Он пожал плечами и вошел. Войдя, он направился было к раковине, чтобы вымыть руки, но тут дверца одной из кабинок с шумом распахнулась.

Человек в форме швейцара с натянутой улыбкой на лице, глядя куда-то перед собой, торжественным тоном пригласил Уильяма:

— Прошу сюда, юный сэр! У вас забронирован столик?

На ливрее швейцара, на самой груди, был вышит большой герб с изображением того самого толстяка в ночной рубашке и

странной шляпе. Толстяк на этом гербе сидел за столом и довольно поглаживал живот рукой.

Уильям оглянулся, чтобы убедиться, что этот странный человек в торжественном одеянии разговаривает именно с ним. Но в помещении больше никого не было. Сам же швейцар возвышался возле унитаза так, словно стоял у входа в пятизвездочный отель. На нем были белые перчатки.

— Это вы мне? — приходя в себя, спросил Уильям.

Полагающаяся улыбка вдруг исчезла с лица швейцара, а его взгляд, до этого устремленный куда-то в никуда, резко переместился на Уильяма.

— Юный сэр! Кроме нас с вами, тут никого нет. Я полагаю, что вы пришли в наше заведение, дабы утолить голод и жажду. Мой долг проводить вас к вашему столику, где вы будете дожидаться своего заказа, как и все остальные! — в голосе странного человека слышались нотки нетерпения. — А сейчас не соизволите ли вы позволить мне проводить вас?

— Эм-м-м… Ну, пошли! — сказал Уильям, решив про себя, что, так как он ни разу не бывал в подобных заведениях, он чего-то не знает. Уже второй человек смотрит на него как на инопланетянина! Нет уж! Хватит ему выставлять себя на посмешище! И Уильям направился к выходу.

— Вам сюда, юный сэр! — раздался за его спиной голос странного человека.

Уильям обернулся и с ужасом увидел, что указательный палец швейцара направлен прямо на толчок унитаза.

«Ну уж нет! С меня хватит!» — подумал он. И как его только угораздило зайти сюда!

Уильяму очень хотелось поскорей покинуть это на редкость странное заведение, где все, как ему казалось, смотрели на него как на болвана. Но что-то неведомое не позволяло ему это сделать. И, мысленно махнув рукой, Уильям решил, что отныне не будет удивляться ничему, что бы ни происходило. Даже если ему накроют стол прямо тут. Он подошел к странному человеку, и тот жестом предложил ему сесть на унитаз:

— Прошу вас, юный сэр!

Уильям, секунду поколебавшись, сел и вопросительно посмотрел на швейцара. Но странный человек уже резко захлопнул дверь кабинки, после чего спустил воду.

Не успел Уильям в очередной раз удивиться, как перед его глазами все завертелось, но буквально через секунду вновь встало на свои места. А в животе, казалось, все продолжало крутиться с прежней скоростью. От этого неприятного ощущения Уильяма стошнило. В этой ситуации унитаз оказался очень кстати. Придя в себя, Уильям собрался было извиниться перед загадочным «швейцаром», но тот уже протягивал ему белый платок, как будто заранее предвидел, что с мальчиком произойдет подобный казус. Уильям поблагодарил швейцара и взял протянутый ему платок.

Странный человек открыл перед ним дверь кабинки и указал рукой на выход. Уильям вышел и, оглянувшись назад, вдруг увидел странную картину: швейцар невозмутимо сидел на унитазе, уткнувшись глазами в свежую газету. Почувствовав взгляд Уильяма, он вопросительно взглянул на него и вновь кивнул в сторону выхода.

— Приятного аппетита, юный сэр! — сказал он почти почтительно и продолжил чтение.

Уильям подошел к раковине, умылся и вышел из более чем странного туалета. Каково было его удивление, когда вместо знакомого коридора его взгляду открылось совершенно иное место. Теперь его окружал освещенный свечами узенький проход, откуда-то спереди слышались голоса, что-то громко напевающие. Уильям неуверенно двинулся по проходу, не представляя, куда он попал. Тут перед ним возникла дверь с надписью «Общий Зал». Открыв ее, Уильям сделал пару шагов и встал как вкопанный.

Глазам мальчика предстал огромный зал, освещенный множеством свеч в вычурных подсвечниках, висящих на стенах и свисающих с потолка. Несколько диванчиков в форме полукруга, стоящих напротив столов, занимали одну часть помещения. Другая же часть состояла из купе-комнат, внутри которых Уильям еле разглядел маленьких размеров столики и сидящих за ними людей. Они почти все без исключения были одеты в мантии, и он подумал, что здесь сегодня какой-то праздник с переодеванием. Некоторые из присутствующих были в плащах и в шляпах с перьями, а у девушек перья и вовсе были приделаны к волосам. Перья! Они были повсюду! И при этом все перья были разными: большими, пышными, разнообразных цветов и длины.

Уильям смотрел на все это не в силах сдвинуться с места. Он чувствовал себя совершенно чужим. Да и немудрено: на нем были потертые джинсы, изношенные ботинки и джемпер, из которого торчал белый воротник. Уильяму пришло в голову, что в своем одеянии он совершенно не вписывается в эту обстановку. Он растерянно сделал шаг назад, и в это время кто-то невидимый налетел на него сзади, чуть не сбив с ног. Столкновение завершил звук разбившейся посуды.

— Эй, приятель! — произнес женский голос. — Ты так и будешь тут стоять весь день?

Еле удержавшись на ногах, Уильям обернулся и увидел девушку, стоящую перед ним. На одежде девушки красовался тот же герб, что и у швейцара.

Судя по ее одежде она работала здесь официанткой

— Простите, мэм! — извинился Уильям и, нагнувшись, торопливо принялся собирать осколки с пола. — Я был неловок. Я сейчас все уберу!

Официантка несколько секунд с интересом наблюдала за ним, а затем спросила:

— Что ты делаешь?

По ее взгляду Уильям понял, что занимается чем-то неподобающим.

— Я виноват, — произнес он, — и хочу помочь, мэм!

— Мэм? — с улыбкой переспросила официантка. — Ты откуда, дружок?

— Я живу здесь, в Лондоне, — привстал Уильям.

— И ты что же, никогда не бывал в тавернах?

— Эм… — вдруг покраснев, растерянно ответил он. — Нет… я здесь впервые.

Официантка еще секунду смотрела на него любопытным взглядом, а потом сказала:

— Ну ладно, ладно! Я сама уберу!

Тут она достала из своих волос зеленое перо и, взмахнув им, произнесла:

— Ретурно!

Уильям, вытаращив глаза, наблюдал, как осколки тарелки, лежавшие до этого на полу, взмыли вверх, склеились между собой. В довершение всего пролитый суп рухнул в тарелку сверху и растекся ровным слоем. А затем и пара ложек вместе с кувшином вспарили в воздух и, покружив, улеглись на подносе в ее руке.

Выполнив эти манипуляции, девушка вновь обратилась к нему:

— Ты все еще тут? Лучше сядь вон туда, — она показала ему на столик у стены. — Этот стол никем не занят. К тебе скоро подойдут.

Спустя несколько секунд, Уильям все же пришел в себя и, озираясь по сторонам, медленно добрел до указанного столика. Он уже не на шутку полагал, что все это ему снится. Вдруг кто-то буквально шлепнул на стол перед ним толстенную книгу.

Уильям даже подскочил от неожиданности. Он взглянул на книгу, больше напоминающую своими размерами том всемирной истории. На обложке большими зелеными буквами проступала надпись: «Меню».

— Добрый день, юный сэр! — раздался голос.

Уильям поднял взгляд и обнаружил перед собой светловолосого высокого худощавого человека с огромными ладонями. Одна из ладоней похлопывала по крышке стола рядом с меню. Уильям подумал, что при желании хозяин ладони мог легко накрыть ладонью меню.

— Слушайте, — наконец нарушил молчание Уильям. — А где я нахожусь?

— Вы находитесь в «Сытом Вол…» — голос официанта внезапно сел, словно у него пересохло во рту.

Сам он, до этого даже не смотревший на посетителя, на мгновение застыл, после чего медленно перевел взгляд на сидящего за столиком Уильяма.

— Сэр, — спросил тот, — вам плохо?

— Письмам своим не верю… — округлив глаза, медленно прошептал официант.

Хоть официант прошептал эту фразу почти про себя, Уильяму все же удалось ее расслышать. Расслышать, но не понять.

— Что, простите?

Но официант, казалось, его не слушал:

— Да! Этот голос… я не могу ошибаться… — продолжал бормотать он, все пристальнее глядя на Уильяма.

— О чем вы? — не понял Уильям.

— Как тебя зовут? — снова пропустил мимо ушей слова Уильяма официант.

— Уильям! А какое это имеет…

— А полное имя? — не дал ему договорить тот.

— Хоггарт! Уильям Хоггарт. Послушайте, а при чем здесь мое имя? Вы не объясните мне, куда я по…

— Лоооожь! — завопил вдруг официант, ударив второй огромной ладонью по столику.

Уильям во второй раз подскочил в испуге.

— Зеленый Вензель! Этого не может быть! — продолжал кричать в отчаянии официант. — Нет, я отказываюсь в это верить, сэр! — глаза его пристально всматривались в Уильяма, стараясь в нем что-то отыскать.

— Чего не может быть?! — рассерженно спросил Уильям.

— Но… ваша фамилия… — голос официанта снова опустился до шепота. — Она другая!

— Другая? — переспросил Уильям.

Ему казалось, что он вот-вот сойдет с ума, если кто-нибудь не объяснит ему, что здесь происходит. И вообще — ЧТО ЭТО ЗА МЕСТО, в котором он оказался?!

— А фамилия Калхоун тебе знакома? — не унимался настырный официант. — Калхоун! Может быть, ты все же слышал фамилию Калхоун?

— Послушайте, сэр! Перестаньте вести себя так странно! Я не знаю никакой фамилии Кал… — теперь уже настала очередь Уильяма осечься на полуслове.

Официант наклонился к нему так близко, что юноша ощутил на своем лице его неровное и прерывистое дыхание.

— Почему ты замолк?! Ты слышал раньше эту фамилию, да? — спросил он, вглядываясь по очереди то в один, то в другой глаз Уильяма.

— Вы сказали — Калхоун?

— Да. Именно это я и сказал. Калхоун, — терпеливо, но еле сдерживая себя, повторил безумный официант, не переставая при этом пристально смотреть ему в глаза.

— Я не знаю никого с такой фамилией, сэр…

— Зеленый Вензель! — взвизгнул и резко выпрямился официант. — Почтомаги не ошибаются! Они, они… ну просто не могут ошибаться!

— Почто… кто? Послушайте, сэр, вы не дали мне договорить! — уже не сдерживаясь, продолжил Уильям. — Я хотел сказать, что не знаю никого с фамилией Калхоун, но она мне знакома. Официант молниеносным движением снова оказался в опасной близости к его носу. Уильяму даже пришлось чуть откинуть голову назад.

— Откуда?! Где ты ее слышал? — не унимался официант.

— Ну… можете мне не верить, но у меня среди сувениров есть перо с надписью «Калхоун»…

— Перо! — вскричал ополоумевший официант. — Прожженные Конверты! Я знал! Знал! Знал!

Уильям смотрел на официанта с глубокой жалостью, как смотрят на больного человека.

— Вы уверены, что с вами все в порядке, сэр?

— О, мне хорошо, как никогда! — с довольным видом проговорил официант. Но уже через секунду его улыбка исчезла. — Где вы живете?

— Зачем вам знать, где я живу? — Уильям решил для себя, что больше не будет принимать участия в этом дурацком спектакле. Все, пора домой!

Он встал и хотел было направиться к выходу, но официант серьезным тоном заявил:

— Знать, где вы живете, — это главное, что я должен знать в своей жизни, мастер Калхоун! Прошу вас, ответьте мне. Нет, я просто умоляю вас об этом! На коленях умоляю! — тут он, как и обещал, грохнулся на колени, издав глухой звук, и сложил свои большие ладони так, словно собирался произнести молитву.

— Переулок Блекфрайрс Лейн… — сжалился над обезумевшим человеком Уильям.

— А Дом?! Какой Дом?! — спросил официант дрожащим голосом.

— Дом №13.

Услышав это, официант резко вскочил с колен, сорвал с себя передник и, бросив его на пол, напоследок топнул ногой по вышитому на нем гербу. — С этой минуты я больше не работаю в «Сытом Волшебнике»!

С любовью взглянув на Уильяма, он быстро схватил его за плечо своей огромной ладонью и громко произнес:

— №13, переулок Блекфрайрс Лейн!

Уильяма словно бросили в калейдоскоп. Все перед ним завертелось, как овощи в блендере на кухне у любезной миссис Хоггарт. Он чувствовал, как кто-то мертвой хваткой сжимает его плечо, но спустя пару мгновений с облегчением ощутил, как хватка потихоньку стала ослабевать. Круговорот медленно сходил на нет, а через секунду вовсе прекратился.

Его словно впечатали в пол, таким резким было прибытие. Но боли, как ни странно, он совсем не почувствовал. Осмотревшись, он заметил знакомые предметы, привычную мебель, полки с книгами… Сложно было поверить в происходящее, но Уильям стоял в середине своей комнаты, на Блекфрайрс Лейн. А рядом с ним возвышался безумный официант.

Глава 3 От Рода к Роду, Род во благо Рода!

Когда к Уильяму снова вернулся дар речи, он с некоторой дрожью в голосе спросил:

— Но… как мы здесь оказались? И кто… кто вы?

— У нас еще будет время поговорить об этом, мастер Калхоун! А сейчас, умоляю, покажите мне перо.

Уильям почувствовал, что вот-вот потеряет терпение. Заметив это, официант поспешил добавить:

— Это последнее, о чем я прошу! После этого мастер Калхоун получит ответы на все свои вопросы, обещаю!

Уильям подумал про себя, что если после всего, что с ним сегодня приключилось, он пока не сошел с ума, то еще несколько секунд мало что изменят.

— Ну, хорошо! — согласился он и направился к шкафу, где в потрепанном годами чемоданчике хранил свои старые вещи.

Со дна чемодана он достал деревянную шкатулку.

— Оно там? — нетерпеливо спросил официант, жадно следивший за каждым его движением.

— Да, я всегда держал его здесь. Раньше вытаскивал и разглядывал часами, но потом перестал. Бесполезная штуковина! С этими словами он открыл шкатулку. К его изумлению, крохотное перышко, некогда помещавшееся там во всю длину, теперь представляло из себя большое, согнутое в полукруг,

пышное перо. Невероятно пышное!

— Но, — Уильям не мог заставить себя поверить в то, чему сейчас был свидетелем, — оно было меньше…

Официант молча стоял, завороженно глядя на перо. Уильям решил достать перо из шкатулки, но стоило ему прикоснуться к нему, как перо внезапно зашевелилось, совсем как живое. От неожиданности он подбросил шкатулку в воздух, но в этот момент ловкие и широкие ручищи официанта схватили ее, не дав упасть. Буквально не дыша, он вернул шкатулку Уильяму. Перо все еще шевелилось и медленными, ленивыми движениями расправляло ворсинки, словно зевая и потягиваясь. Как человек, который просыпается утром полный сил.

— Нет, все это определенно мне снится! — уже перестал сомневаться Уильям. — Такие вещи не могут происходить наяву.

Официант подошел и, наклонившись над пером, еле слышно прочел на нем фамилию:

— Калхоун… — и потом уже нормальным голосом добавил: — Ошибки быть не могло, я это знал с самой первой минуты, когда услышал голос…

Потом он отошел на пару шагов и, серьезно глядя в лицо Уильяму, сказал:

— Юный Уильям не должен удивляться таким вещам. Это вполне…

— Что?! — все, что накопилось в Уильяме за весь день, вдруг вырвалось наружу. — Какой-то грубиян велит мне идти в туалет, где, по его словам, мне самое место; в туалете я встречаю странного человека в форме, который усаживает меня на унитаз, после чего и смывает меня туда; потом я оказываюсь в каком-то странном заведении, где люди одеты непонятно во что; на меня налетает, чуть не сбив с ног, официантка, которая умеет собирать суп с пола и склеивать разбитую посуду взмахом обыкновенного пера; а в итоге я встречаю тебя, и ты меня за доли секунды перемещаешь в пространстве в мою же собственную комнату, где я вытаскиваю перо, а оно оказывается крупнее, чем было лет семь назад, и более того, — оно шевелится! И, по-твоему, я не должен удивляться?!

Несмотря на бурную речь Уильяма, официант остался невозмутимым.

— Меня зовут Нимус, — спокойно заявил он. — Я почтомаг семейства Калхоун! ВАШ почтомаг, мастер Калхоун!

— Мой кто?! — переспросил Уильям.

— Почтомаг! У каждого рода волшебников он должен быть, — и через секунду добавил: — Я так понимаю, мастеру Калхоуну до сих пор неизвестно, что он волшебник?

Уильяму понадобилось полминуты, чтобы осмыслить этот вопрос. Постепенно приходя в себя и еще раз прокрутив в голове сегодняшние события, он спросил:

— Значит, я не сошел с ума, и тот случай с официанткой и подносом произошел на самом деле?

— Да. Я видел эту сцену, мастер Калхоун. Помнится, даже посмеивался над вашей неловкостью. Какой же я болван! Посмеиваться над собственным хозяином!

— Какой из меня хозяин, о чем ты? И почему ты все время называешь меня Калхоуном?

— Юному Уильяму так много предстоит узнать! Вам лучше присесть.

Немного поразмыслив, Уильям понял, что почтомаг прав.

Он сел, и тогда Нимус продолжил:

— Что вам известно о вашей семье?

Услышав вопрос, Уильям поежился, будто прямо сейчас кто-то швырнул лопату снега ему в лицо. Он вдруг посмотрел на почтомага такими глазами, словно этот самый Нимус был наиважнейшим человеком в его жизни.

— Тебе известно про мою НАСТОЯЩУЮ семью?

— Известно! Скажите, давно вы здесь живете, юный Уильям?

— С семи лет. До этого я жил с бабушкой. Она младенцем подобрала меня на улице.

— А сейчас вам сколько? — все так же деловито спросил Нимус.

— Не так давно исполнилось четырнадцать. Первого июля.

— Зеленый Вензель! Значит, это и вправду вы. Я это понял сразу, как услышал ваш голос! Послушайте, мастер

Калхоун, — тон Нимуса стал более серьезным и деловитым, — вся ваша семья и родственники трагически погибли четырнадцать лет назад. Это случилось через день после вашего рождения.

Уильям потерял дар речи. Как он ни пытался, просто не мог сказать ни слова. Наконец он взял себя в руки и спросил:

— Как это произошло?

— Никому не известно! — ответил Нимус. — Известно лишь, что семнадцать волшебников погибли за одну ночь. И все — Калхоуны. После той ночи род Калхоунов перестал существовать. А я… — на мгновение он замолк, сдерживаясь, чтоб не разрыдаться, — остался без работы.

Уильяму последние слова Нимуса показались чересчур эгоистичными. Сейчас речь шла совсем о другом. И он довольно раздраженно бросил:

— Как связана твоя работа с моей семьей?

— Связана древней, очень древней магией, мастер Калхоун! У каждого рода волшебников есть род почтомагов, который служит ему верой и правдой. От рода к роду, род во благо рода… Наш род всегда гордился своими мастерами. Ведь Калхоуны — довольно знаменитый род среди волшебников.

— И я… — Уильяму было сложно уложить в голове все, что сообщал ему Нимус. — Выходит, я тоже — Калхоун?

— Последний, — поправил его почтомаг, — из Калхоунов.

До этого дня и вы считались погибшим, юный Уильям.

Наступило недолгое молчание, после которого Уильям сообщил:

— Ты говоришь, что я волшебник! Мне жаль тебя расстраивать, но… я не умею вытворять такие штуки, как ты или та официантка в таверне.

— Это легко опровергнуть!

Уильям недоуменно посмотрел на него, а официант, вернее — уже почтомаг, — продолжил как ни в чем не бывало:

— Возьмите в руки волшебное перо.

Уильямпослушновзялшкатулку. Открывеевновь, ондаже не успел коснуться пера. Оно само выпорхнуло из шкатулки

и, на мгновение повиснув в воздухе, стало быстро рисовать в нем восьмерки.

— Не пугайтесь, мастер Калхоун, — успокоил его Нимус, — перо не причинит вам вреда. Вам нужно просто позвать его! Просто так оно не вложится в руку.

И действительно, попытка Уильяма схватить перо, а следом за ней и вторая заканчивались тем, что перо ловко ускользало от него именно в тот момент, когда он собирался его поймать. Перо будто издевалось, всякий раз после неудачной попытки Уильяма зависая перед его носом.

— Нужно сказать: Обноксус, — подсказал Нимус, — и оно

само вложится вам в руку.

Уильям недоверчиво взглянул на него, но все же решил сделать последнюю попытку:

— Об… Обноксус! — повторил он вслед за Нимусом.

Едва Уильям это произнес, как перо, покачавшись из стороны в сторону, послушно легло в его руку. В следующую секунду ярко-голубой свет сорвался с кончика пера, испугав Уильяма. При этом бледно-желтая надпись «Калхоун» на пере засветилась и стала золотой.

Это длилось несколько секунд, после чего вспыхнувшее сияние потухло. Надпись вновь стала бледно-желтой, а перо, лежавшее в его руке, спокойно и лениво шевелило ворсинками, как кошка шевелит хвостом, когда ей гладят уши.

— Перо обрело своего хозяина, — улыбнулся Нимус, и посоветовал: — Всегда держите его при себе, мастер Калхоун. Без перьев волшебники становятся уязвимы.

— Значит, это правда? — все еще таращась на перо, спросил Уильям. — Я — волшебник?

— Да, мастер Калхоун. И вы ничем не хуже других волшебников. Как я уже сказал, вы имеете право жить и учиться среди себе подобных.

— Но, — Уильям теперь смотрел на Нимуса, — я уже живу с Хоггартами и хожу в школу.

— Это мы легко исправим. Теперь скажите, они с вами хорошо обращаются?

— Да! — честно признался Уильям. — Они замечательные люди.

— Это хорошо! — удовлетворенно произнес Нимус. — Мастер Калхоун, вам придется сменить школу. Теперь вы будете учиться вместе с другими волшебниками.

— Выходит, есть специальные места, где обучают волшебству?

— А вы полагаете, что волшебники неучи? Или что у них нет своего мира? Вот только волшебству не обучают, а учат им управлять, развивая способности юных волшебников.

— Скажи, а в том заведении… — только сейчас вспомнив, начал Уильям, — где мы встретились… там тоже были…

— Там были одни волшебники, — закончил за него Нимус. — Вот только я не могу понять, как вы туда сумели попасть, если знать не знали о нем.

— Случайно. Ну, я вообще впервые был в кафе, — признался Уильям. — И когда я зашел, бармен направил меня в туалет. А дальше тебе известно.

— О, сама судьба благоволит нам, юный Уильям! Мы воссоединились — волшебник и его почтомаг!

— А ты… Ты теперь будешь жить со мной? — чувствуя неловкость за вопрос, спросил Уильям.

— Жить?! — рассмеялся Нимус. — Нет, юный Уильям! Почтомагам не полагается жить со своими хозяевами! Они живут в здании Магического Почтамта! Я тоже там жил до того, как меня уволили, когда я потерял своих мастеров.

— Но ведь твоей вины в том нет, что они погибли, Нимус.

За что тебя уволили?

— Почтомаг без своего волшебника — уже не почтомаг. Он становится бесполезным, и его изгоняют. Я был вынужден найти себе работу и устроился официантом в «Сытом Волшебнике» — это заведение так называется, — пояснил Нимус, видя реакцию Уильяма на название. — Там я работал целых четырнадцать лет, но теперь это в прошлом! Завтра же я вернусь в Почтамт и сообщу, что отыскал своего мастера, и тогда меня снова возьмут туда на службу!

— Что ж, я рад за тебя, Нимус! — искренне признался Уильям. — Ты сказал, что служил моей семье… Мои родители… как их звали?

— Их звали Патрик и Салли Калхоун — ответил Нимус. — Но, как я уже сказал, об их смерти ничего не известно. Их тела были найдены далеко от дома.

Уильям мысленно повторил имена родителей и некоторое время сидел молча. Затем он вновь обратился к почтомагу:

— А ты хорошо их знал?

— Должность почтомага семьи Калхоун в то время лишь только перешла ко мне. Я принял ее от своего отца Лестера, после его выхода на пенсию. Я как раз окончил Академию Почтамта и только начинал там работать. И вскоре… — Нимус запнулся, — лишился всего.

Он смотрел на Уильяма, словно до конца не мог поверить в то, что они встретились. Спустя пару секунд Нимус продолжил гораздо более бодрым голосом:

— Что же касается вашей учебы… Как я уже говорил, вам нужно будет сменить школу. Вам четырнадцать, и как раз в этом возрасте волшебников зачисляют на Вступительный Курс в один из ВВУЗ-ов.

— ВВУЗ-ов? — переспросил Уильям.

— Волшебное Высшее Учебное Заведение! После его окончания каждый волшебник может выбрать себе профессию. Без высшего образования никак, мастер Калхоун! В вашем роду было много могущественных волшебников, и все они блистали в Тэмплдоре, а потом и за его пределами…

Тут голос Нимуса упал до шепота. Но после секундной паузы он вновь продолжил бодрым голосом:

— Завтра же утром мы отправимся в Магический Почтамт, мне вернут лицензию почтомага, а оттуда мы направимся регистрировать ваше волшебное перо, чтобы вас могли принять на Вступительный Курс!

— Это все здорово, но что я скажу Хоггартам, когда им придет письмо из школы о моем непосещении уроков?

— Письма — это моя работа, мастер Калхоун. — Нимус улыбнулся. — Хоггарты не получат ни единого письма о вашем непосещении школы для демитов.

— Кто такие демиты? — спросил Уильям. — Я уже слышал это слово от бармена, но особого внимания тогда не обратил.

— Так мы называем неволшебников, — пояснил Нимус.

— Понятно!

Уильяму не верилось, что все это происходит с ним. Его жизнь менялась буквально на глазах. И каждая минута, проведенная с Нимусом, все больше и больше изменяла его судьбу. Чуть поразмыслив, он заговорил снова:

— Выходит, Хоггарты ничего не узнают про школу… И где же я буду учиться? Где находится школа?

— Занятия проводятся в Лондоне, — ответил Нимус.

— В Лондоне? — не веря своим ушам, переспросил Уильям.

— Да, в Лондоне! Похоже, что мне придется чуть больше рассказать мастеру Калхоуну о волшебниках и волшебном мире.

— Да, пожалуйста, если не трудно! — с благодарностью ответил Уильям.

Нимус положил одну ладонь поверх другой, будто собираясь начать очень долгий рассказ:

— Ну, обо всем этом, разумеется, вы узнаете на предметах по истории волшебников, я же расскажу самое основное!

— Присаживайся, Нимус, — Уильям показал на место рядом с собой, на кровати.

— Присесть?! — возмущенно повторил Нимус.

— Ну да. А что тут такого?

— Мастер Калхоун, уважающий себя почтомаг ни при каких обстоятельствах не позволит себе сидеть в присутствии своего хозяина. Это не по почтикету!

— Перестань уже, наконец, называть меня хозяином! — сердито сказал Уильям. — Я никогда ни для кого не был хозяином. У меня даже собаки никогда не было. И потом, — добавил он менее сердито, — я твой волшебник и я разрешаю тебе сидеть в моем присутствии.

— Нет уж, мастер Калхоун, я — уважающий себя почтомаг, и я очень счастлив вновь обрести своего волшебника! Но даже при столь счастливом раскладе я не стану нарушать Кодекс Почтамта! Позвольте мне стоять перед вами и не предлагайте больше присесть.

— Что ж, как знаешь, — сдался Уильям. — Так что там про волшебников?

— Так вот! Мир, в котором мы живем, мастер Калхоун, — он принадлежит в равной степени как демитам, так и волшебникам.

— Но, Нимус, — прервал его Уильям, — за четырнадцать лет своей жизни я ни разу не встретил ни одного волшебника. И все те, кого я знаю, тоже полагают, что все разговоры о волшебниках — это всего лишь сказки, не более.

— Сказки когда-то писали сами волшебники, описывая свои приключения или же жизнь своих друзей. Это потом уже сказки стали писать демиты. Что же касается того, что до сегодняшнего дня вам не встречались волшебники… так и должно быть! Демиты не должны знать об истинном положении вещей. Но вы-то волшебник, мастер Калхоун, и это неправильно, что вы лишь в четырнадцатилетнем возрасте узнаете об этом факте. Это абсолютно неправильно, Зеленый Вензель! — не удержался вновь от ругани почтомаг.

— Нимус, Нимус… — поспешил остудить эмоции почтомага Уильям. — Теперь, благодаря тебе, я об этом узнал, успокойся.

— Прошу прощения, мастер Калхоун, — поспешил извиниться Нимус и продолжил: — Так вот, на чем это я остановился…

— На волшебниках и людях, — напомнил ему Уильям.

— Их принято называть демитами.

— Хорошо! Про волшебников и демитов. Продолжай!

— Так вот, демиты! Большинство из них полагает, что все, чего они добились, это полностью их заслуга!

— А разве это не так?

— Конечно не так, клянусь Почтамтом! Во всех странах мира действует МФВ — Международная Федерация Волшебников. Ее нынешним президентом является Квинтий фон Бульберг. Хотя, на мой взгляд, Фафнер лучше бы подошел на

роль международного лидера волшебников. Но не мне, жалкому почтомагу, судить о таких вещах. Ведь кто я такой — всего лишь букашка! Червь Конвертный! Широколапая лягушка! — вдруг пустился в самоуничижение Нимус.

— Нимус! Перестань себя оскорблять! — строгим тоном произнес Уильям. — Мы уже договорились, что ты — мой Почтомаг!

— Да, мастер Калхоун, это так! — повеселел и взбодрился Нимус. — Я служу гордому роду Калхоунов, последнему представителю этого славного рода!

— Эм… спасибо, конечно, но давай лучше ты продолжишь свой рассказ о волшебниках, — мягко оборвал его Уильям.

— Как скажете, мастер Калхоун! Ваше слово для меня — Печать Конверта! — при этих словах Нимус изобразил изящный поклон.

— Ну, перестань уже извиняться, кланяться, называть меня хозяином и всячески любезничать! С сегодняшнего дня мы — друзья, запомни это. А друзья не кланяются друг другу!

При этих словах лицо Нимуса буквально засияло.

— О, мой благородный хозяин Калхоун! Сразу видно, что в вас течет благородная кровь, самая благородная из всех благородных, которые только бывают! И я очень горд, что являюсь…

— Нимус, скажи мне, — перебил его Уильям спокойным тоном, — а хозяин может уволить своего почтомага?

— Может, если ему захочется! Тогда к нему пришлют представителей нескольких вакантных родов, чтобы он мог среди них выбрать нового почтомага. Но так поступают только в случаях, когда почтомаг обесчестит род своего волшебника или чем-то вызовет его гнев…

А потом, уже чуть более тревожным тоном спросил:

— А почему мастер Калхоун спрашивает об этом?

— А потому что мастер Калхоун тебя уволит, если ты еще раз поклонишься ему и будешь расхваливать его через каждое предложение!

— О, мастер Калхоун!

Нимус упал на колени и стал умоляюще рыдать и просить, чтобы его не увольняли:

— Четырнадцать лет я жил в полнейшем позоре за то, что остался без хозяев, опозорив свой славный род… О, я никчемный почтомаг, Зеленый Вензель! Никчемный! Никчемный!

— Ну, все, все, — успокоил его Уильям, — я не собираюсь тебя увольнять, только перестань так себя вести и ставить меня в неловкое положение!

При этих словах лицо Нимуса просияло в улыбке. Он вдруг резко встал и повернулся к Уильяму.

— Как скажете, мастер Калхоун! Ваше слово для меня, как я уже говорил, Печать Конверта!

— Ну, вот и славно! — сказал Уильям. — Теперь продолжай, пожалуйста, рассказывать про федерацию волшебников и ее связь с лю… с демитами.

— Да! Так вот, демиты, — они даже не подозревают, что среди руководящих лиц их стран есть как минимум один волшебник, который следит за тем, чтобы ситуация не выходила из-под контроля. Ведь если волшебники перестанут помогать демитам, то нарушится баланс, и тогда…

— Что тогда?

— Начнется хаос! — заявил Нимус. — Исчезнет мир между волшебниками и демитами!

— А такое уже случалось?

— Слава Селестину, нет! Но было кое-что похуже!

— Что может быть хуже того, о чем ты сказал, Нимус?

— Однажды, — голос Нимуса опустился до шепота, — наступили мрачные времена среди самих волшебников. Сами волшебники оказались под угрозой исчезновения! Но об этом вспоминать не принято! Как мы, почтомаги, любим говорить: «Не тормоши архив Почтамта!»

Уильям слегка поразмыслил над этим, а потом сказал:

— Ну, если не принято, то и мы не будем! Скажи, а где живут волшебники? Неужели тоже в Лондоне?

— Не только в Лондоне! Волшебники живут везде. Во всех уголках мира.

— Они тоже живут в домах, как демиты?

— Конечно, живут! — возмутился Нимус. — Их дома располагаются в непосредственной близости от домов демитов. Вот только они либо скрыты от глаз, либо их можно увидеть, но никто не обратит на них даже малейшего внимания.

— Это почему же?

— Потому что на дома волшебников накладываются заклятия Отторжения, что позволяет им обходиться без малейшего внимания демитов. Оно им ни к чему.

— А школы для волшебников, они тоже скрыты от глаз демитов?

— Мастер Калхоун, волшебники до четырнадцати лет не учатся вообще. И они не ходят в школы.

— Как? Чем же они занимаются все это время? — удивился Уильям.

— Они учатся контролировать свои способности, и начиная с семи лет, когда получают Волшебное Перо, все последующие семь лет они тратят на сближение с ним. Мало получить перо — с ним нужно еще поладить. А это требует немалого времени и немалых знаний, которые они получают из книжек и от родителей. Когда же приходит время и волшебнику исполняется четырнадцать, его принимают на Вступительный Курс, после которого он поступает в ВВУЗ. ВВУЗ — это…

— Да, да, я уже знаю! Ты говорил — Волшебное Высшее Учебное Заведение!

— Штамп Конверта! И то правда! Мастер Калхоун быстро учится! — с радостью заметил Нимус.

— Стараюсь! — с сарказмом сказал Уильям. — Продолжай.

— Так вот, всего есть четыре ВВУЗ-а: Тэмплдор…

— И всем ученикам находится место в них? — недоверчиво поинтересовался Уильям.

— Конечно! Это не школы демитов, маленькие, неуютные, в которых и учиться-то сложно, не то что жить!

— А что, в ВВУЗ-ах волшебники живут?

— Это обязательный пункт образования! Ведь иначе они перестанут воспринимать ВВУЗ как дом родной, что в

дальнейшем ослабит связь с преподавателями и повлияет на изучение предметов. Не говоря уж о том, сколько времени они бы тратили всякий раз, чтобы добираться на занятия.

— А эти ВВУЗ-ы так далеко расположены?

— Этого никто не знает. Даже нам, почтомагам, никогда не было известно точное местонахождение ни одного ВВУЗ-а, юный Уильям! А нам полагается знать в точности все адреса, чтобы мы имели возможность доставлять письма адресату.

— Ага! Значит, каждому волшебнику отправляют письма через вас, почтомагов? Я правильно понимаю?

— Да, все верно! Куда без нас, без почтомагов! — с гордостью за свою профессию ответил Нимус. — Мы доставляем не только письма, но и посылки, подарки, да и вообще все, что можно отправить.

— И как же вы доставляете почту учащимся, не зная адреса ВВУЗ-а?

— О, это легко! Мы просто заявляем пунктом назначения название ВВУЗ-а и попадаем туда через несколько минут! Но, должен сказать… — тут Нимус поднял повыше подбородок и добавил к своему голосу нотки очередной гордости, — не все почтомаги настолько медлительны! У некоторых процесс перегринации занимает не более нескольких секунд…

— У таких, как ты, например? — Уильям еле сдерживал улыбку.

— Мастер Калхоун так добр… и, как всегда, прав!

— Ну, все, все, с почтомагом мне повезло, это я уже понял! — нарочито важно сказал Уильям. — А что это за перегринация? — чуть поразмыслив, спросил он.

— Перегринация — это процесс перемещения, транспортировки писем или волшебника в пространстве.

— Что ж, раз так, то мне сегодня уже пришлось это испытать, и скажу тебе: перегринация — довольно необычный способ заработать головную боль! А что за Тэмплдор?

— Первая перегринация всегда сопровождается чувством дискомфорта, мастер Калхоун! Но это не страшно. Вы еще привыкнете! Что же касается Тэмплдора, то это один из четырех

ВВУЗ-ов и, по мнению многих, самое элитное заведение, где учат магическим наукам. Также есть Вингвиль, Файндзор и Гарвиль. Это все четыре принятых ВВУЗ-а.

Уильям встал и начал медленно расхаживать по комнате, стараясь запомнить каждое слово.

— А есть и непринятые? — уточнил он.

— Есть. Но мало кто из волшебников принимает их во внимание! И мало кто туда поступает.

Уильям на секунду остановился, взглянув на Нимуса:

— В них что, плохо обучают?

— Дело не в «плохо» или «хорошо», мастер Калхоун, дело в том, ЧЕМУ в них учат. А учат в них темным и недобрым вещам, Зеленый Вензель! Говорят даже, что туда ни один почтомаг не сунется. Ну разве что хозяин отправит с поручением! Но волшебники обычно стараются избегать таких поручений. Понимают, что это может плохо кончиться для их почтомага.

— Вот как! И что с ним могут там сделать?

— Мучить! Пытать! Вызнавать важные сведения Почтамта, и даже убить! Зеленый Вензель! Поступать так с нами — с почтомагами!

— Успокойся, Нимус! Я тебя туда не отправлю, не беспокойся. А были случаи?

— О, как не были — были, юный Уильям, были! Уильям вновь стал расхаживать по комнате.

— А почему нельзя сразу поступить в ВВУЗ? Почему нужно для этого год учиться?

— Потому что именно на вступительном курсе волшебства выявляются способности волшебника! Неумелые волшебники, или те из них, кто не желает учиться — не получат пригласительных писем из ВВУЗ-ов! Но я уверен, что через год доставлю мастеру Калхоуну письмо из ВВУЗ-а! И да хранит меня Почтамт, пусть это будет письмо от Тэмплдора!

— Так что в нем такого особенного, что он считается лучше остальных?

— Ну, первая и основная причина — это, разумеется, то, что им руководит сам Фафнер!

— А это кто?

— Неотправленные Письма! Не знать Ферзибальда Фафнера — все равно что не знать ничего о волшебниках!

— Ну-у, Нимус, мне простительно. Не забывай, что я не больше часа знаю о волшебниках.

— Сдунь Ветер Мои Письма! — шлепнул себя по лбу огромной ладонью Нимус. — И то верно! Ферзибальд Фафнер — один из величайших чародеев всех времен и народов! Он основал Ассоциацию Волшебников и является председателем Департамента Образования Волшебников. Он также один из Учредителей Фонда «Беззаботный Волшебник», который помогает волшебникам со всех концов мира в их проблемах, связанных с проживанием, здоровьем и семьей. Многим болеющим неизлечимой Болезнью Беллини Фонд помог справиться с недугом и облегчить страдания.

— Но если этот Фафнер так всемогущ, почему президент Международной Федерации Волшебников не он, а Квентин фон Бульберг?

— Квинтий! — поправил его Нимус. — Ну, Квинтий фон Бульберг унаследовал пост от предыдущего президента — Оливера Берка. Берк люто ненавидел Фафнера за то, что его любили и почитали все без исключения, в то время как его, Берка, президента Международной Федерации Волшебников, никто всерьез не воспринимал. В свое время Берк даже хотел сместить Фафнера с должности ректора Тэмплдора, но как только о его намерении узнала Ассоциация Волшебников и все остальное Волшебное Сообщество, в канцелярию главного здания Международной Федерации Волшебников сразу поступило несколько сот миллионов писем с угрозами. В них говорилось, что в случае, если Фафнера сместят с должности, все родители учащихся заберут детей из школы. А преподаватели, в свою очередь, созвали Совет Профессоров, на котором собрали голоса всех коллег и в письменном виде единодушно пригрозили оставить свои посты, если возглавлять ВВУЗ будет не Фафнер, а кто-то другой.

— Вот это да!.. — с чувством произнес Уильям.

— Да-а, помнится, огромную роль в этом сыграл Магический Почтамт… Как вчера помню, дедушка рассказывал, как все стояли на ушах от такого количества писем в здании Магического Почтамта!

— Так это было еще во времена твоего дедушки?

— Да. Около трехсот лет назад! Ни строчкой больше, ни строчкой меньше!

— Ничего себе! Так сколько, получается, Фафнеру лет?

— О, точный возраст Фафнера мало кто знает! Насколько мне известно, ему около шестисот с конвертиком!

— Шестьсот лет! — Уильяму представлялось невероятным, что кто-то может столько жить. — А тебе, Нимус, сколько лет?

— О, я пока очень молод, мастер Калхоун, — мне всего век с конвертиком!

— Больше сотни! — воскликнул он. — Вот это да…

— Так вот, Фафнер, — продолжал Нимус, — на тот момент как раз собирался баллотироваться на пост президента Международной Федерации Волшебников, но Оливер Берк воспользовался своим правом назначить преемника лично, и, конечно же, последним волшебником, кто мог стать его преемником, был Фафнер. Но от этого лишь выросла ненависть волшебников к Берку, и возросла популярность Фафнера.

— Получается, эта федерация управляет всеми волшебниками?

— Именно так! После Международной Федерации Волшебников на высшей ступени власти располагается Ассоциация Волшебников, которую и возглавляет Фафнер.

— А помимо того, что он ректор Тэмплдора, Тэмплдор чем-то превосходит остальные три ВВУЗ-а?

— Разумеется! При Фафнере студенты стали обучаться более глубоко и эффективно, чем это было до него. Он уволил всех преподавателей, которые до того работали в Тэмплдоре, и привел на их место своих учеников и соратников, которые на деле оказались куда более лучшими преподавателями, чем их предшественники. И образование в Тэмплдоре вышло на качественно новый уровень.

— Здорово! — с глубоким восхищением к Фафнеру произнес Уильям. — Так мы завтра пойдем записываться на Вступительный Курс?

— Мастеру Калхоуну уже не терпится приступить к учебе! — с нескрываемым удовлетворением заметил Нимус.

— Шутишь? Да я об этом и мечтать не мог! Учиться среди волшебников!

— Не нужно ставить себя ниже, мастер Калхоун! Род Калхоунов славится тем, что через каждые несколько поколений выдает ну просто мегазвезд волшебного мира, в котором они до глубокой старости пребывают во славе и почете!

— Круто! — с чувством выговорил Уильям.

— Да, мастер Калхоун вправе гордиться своим родом, — поддержал Нимус, — вправе, как ни один другой волшебник! Неспроста род Калхоунов носит прозвище Гордый Род!

— А что мы такого сделали? — тупо спросил Уильям.

— Я уже сказал мастеру Калхоуну, что однажды среди волшебников наступили мрачные времена! Дальнейшее существование их было под угрозой, и многие тогда сложили перья в борьбе со злом, поселившимся в Сообществе!

— А что это было за зло?

— О-о! — с чувством проговорил Нимус. — Поселенец Тьмы явился из мрачных болот, чтобы свергнуть правящую власть… — Нимус вновь перешел на шепот. — Но Чтоб Мне Писем Не Видать, ему это не удалось именно благодаря вашему знаменитому предку — Девереллу Калхоуну! Мой прадедушка Боммель из рода Нимусов служил тогда ему верой и правдой! А теперь и я служу вам, мастер Калхоун, и мой род, как я говорил раньше, очень гордится своими волшебниками! От Рода к Роду, Род во благо Рода! — подняв выше подбородок, процитировал Нимус.

Уильям настолько был ошарашен тем, что сейчас сообщил ему Нимус, что даже ушел на время в себя, мысленно повторяя каждое слово Нимуса про его предка Деверелла Калхоуна.

Тем временем входная дверь с шумом открылась, и послышался голос:

— Уильям! Ты уже дома, дорогой?

— Миссис Хоггарт! — Уильям за все время рассказа Нимуса о волшебниках, казалось, переселился в другой мир! Ему уже казалось, что иного мира, кроме как мира волшебников, не существует. Есть только тот, где обитает Ферзибальд Фафнер, действует Международная Федерация Волшебников, их президент, и ВВУЗ-ы во главе с Тэмплдором! Он впервые обо всем этом узнал от Нимуса, но ему уже категорически не хотелось попасть в любой другой из трех ВВУЗ-ов. Он теперь с нетерпением ждал того дня, когда будет обучаться магии под началом самого Фафнера Великого и его преподавателей! Но сейчас он вдруг вспомнил, что по-прежнему находится на Блекфрайрс Лейн и стоит в своей комнате. И единственной связью с волшебным миром и волшебниками для него был только Нимус!

— Тебе нужно уходить, — сказал Уильям. — Это миссис Хоггарт, и она может в любую секунду зайти!

— Хорошо, — сказал Нимус. — Но как только мастер Калхоун пожелает, я смогу вернуться к нему в любую секунду! Это мой долг! Для того, чтобы вызвать меня, мастеру Калхоуну будет достаточно написать мое имя на листке бумаги и сжечь этот листок.

— Странный способ! — заметил Уильям, но, увидев, что лицо почтомага принимает грустное выражение, добавил: — Хорошо, Нимус! Я запомню! Во сколько тебя ждать завтра?

— Если я сегодня больше не понадоблюсь мастеру Калхоуну, то прибуду завтра с первыми письмами Почтамта — в 06:17!

— Отлично! В это время Хоггарты как раз уходят на работу!

Нимус уже собирался перегринировать, как вдруг задал

неожиданный вопрос:

— А кем Хоггарты работают? — правая бровь почтомага резко вскочила вверх.

— Эм-м… они вроде как в сфере связи с общественностью!

— Любопытно… — произнес, потирая свою бородку, Нимус, — весьма любопытно…

— Нет, они не почтомаги! — усмехнувшись, уверил его Уильям.

Но Нимус, казалось, размышлял совсем о другом. Видя это, Уильям поспешил его поторопить:

— Нимус! Тебе пора! До завтра!

— Зеленый Вензель! — опомнился Нимус. — И вправду, мне пора! Я не хочу, чтобы из-за меня у мастера Калхоуна были проблемы! Доброй Почты, мастер Калхоун! — и он исчез с таким шумом, будто кто-то громко скомкал плотную бумагу.

В это время как раз послышались шаги, а вскоре раздался стук в дверь. После чего дверь чуть приоткрылась, явив взору Уильяма голову миссис Хоггарт.

— Здравствуйте, миссис Хоггарт! — Уильям старался придать голосу естественность. — Вы сегодня рано!

— Привет, дорогой! — миссис Хоггарт вошла в дверь целиком и чмокнула Уильяма в лоб. — Да, день выдался на удивление легким, и я пришла пораньше! Что за шум тут у тебя был? Я подумала, что кровать рухнула! С тобой все в порядке?

— Да, все отлично! — Уильям искал в уме объяснение шумной перегринации Нимуса, и наконец нашел. — Я тут тумбочку рядом с кроватью хотел чуток подвинуть, а то вечно на нее натыкаюсь, как захожу в комнату.

— Странно! Но она вроде на старом месте и стоит… — миссис Хоггарт подошла к тумбочке и уже приступила к тщательному обдумыванию, куда ее можно сдвинуть, чтобы она не мешала Уильяму, но тот поспешил вмешаться:

— Это потому что я передумал и вновь вернул ее на старое место. Как ни крути, а это лучшее место для нее! — заявил он, и поспешил сменить тему разговора. — А во сколько придет мистер Хоггарт?

— Ну ладно! — продолжила размышлять миссис Хоггарт. — Пусть пока стоит, но на выходных скажу Эдварду, чтобы он что-нибудь с ней сделал. Он будет с минуты на минуту! Звонил с работы и сказал, что тоже пораньше сегодня закончит. В честь этого я собираюсь приготовить отменный пирог из курицы, так что принимайся за уроки, чтобы вовремя спуститься к обеду!

— Отлично! — кивнул Уильям. — В таком случае не буду медлить и начну сейчас же!

— Все! Ухожу, ухожу! Не буду тебе мешать, дорогой! — миссис Хоггарт уже собиралась выходить, как вдруг обернулась и спросила: — В школе все хорошо?

— Да… да, — замешкался Уильям, — все здорово!

— Вот и славно! — она еще раз поцеловала его и вышла из комнаты.

Уильям еще несколько секунд поразмышлял о сегодняшнем дне. После разговора с миссис Хоггарт ему уже казалось, что вся история с почтомагом и волшебниками не более чем сон. И вот теперь он проснулся, а жизнь стала прежней. Уильяму нравилась его жизнь. Во-первых, ему повезло с родителями, пускай и с приемными. А во-вторых… Во-вторых, он мысленно уже прощался со своей старой школой. Он вынул учебники из рюкзака и спрятал глубоко в шкаф. Завтра ему предстояло отправиться вместе с Нимусом регистрировать его волшебное перо, после чего его, он надеялся, зачислят на вступительный Курс в ВВУЗ.

Перо! Уильям только сейчас о нем вспомнил. Он достал из-под кровати шкатулку, которую положил туда, когда миссис Хоггарт направлялась в его комнату.

Открыв крышечку, он с огромной радостью убедился в том, что оно лежало на месте — правда, сперва недовольно отталкивало ворсинками пальцы Уильяма при его попытке взять его, но после того, как тот снова прошептал «Обноксус», — перо стало приветливее.

— Интересно, что ты умеешь? — думал вслух Уильям, глядя на белоснежное перо с черными точками. Он направил Перо на кровать и скомандовал: — Постель! Разберись сама по себе, я хочу спать!

Ничего не произошло. И тогда, слегка разочарованный, Уильям положил перо обратно в шкатулку и сунул в рюкзак, чтобы не забыть утром.

— Ладно, придется учиться управлять тобой!

Он разобрал кровать вполне привычным способом и, улегшись под одеяло, сразу уснул, напрочь забыв про обед.

Глава 4 Магический Почтамт

Ранним утром Уильям лежал в постели, провалившись в глубокий сон. Первые лучи солнца еще не дали о себе знать, когда раздался громкий звук «мятой бумаги». Уильям испуганно вскочил, но, услышав знакомый голос, сразу успокоился.

— Мастер Калхоун, доброго рассвета