У Данилы изо рта пахло тиной, рукопожатие его было вялым, любовь – преданной, но унылой. Как освещение колхозного коровника. Никогда не погаснет, но ничего и не видно.
Скворчащая сковородка грибов в сливочном масле затмила мысли о жизни и смерти.
Излучение Оболенского напоминало бенгальскую свечу. Радостно, бравурно, бессмысленно, сиюминутно. На это и повелась.
Батутовна была как наливное яблочко красных сортов, найденное среди зимы далеко под диваном. Кругленькая, сморщенная, смешная, но надкуси ее – невероятно сочная, впитавшая сладость забытого лета.
– Боже, не надо! – взмолилась я.
– Боже тебе ничего и не даст, – пробурчала она, отрывая билет от толстого рулона.
Далеко еще до Острова Рафаила? – спросила у деда.
– Нет, пару остановок. Это между Большой Грязью и Запёздьем.
– Чем, простите?
– Запёздьем, – невозмутимо ответил дед.
У меня смешались все пазлы. Я ехала в эту глушь, потому что случайно увиденное в интернете географическое название «Остров Рафаила» полгода будоражило мое воображение. Я хотела понять, как, чем руководствовались люди, дав деревне на берегу Волги имя архангела из Ветхого Завета. Но Запёздье, следовавшее прямиком за Островом Рафаила, показалось мне апогеем народной логики. Это как Зазеркалье, Заполярье, Запределье… За гранью всего живого, святого, стыдливого, порочного. За чертой, куда невозможен вход самим архангелам, не говоря уже о нас, потных и грешных.
Сложно быть командиром, не выговаривая «Р» – единственную литеру, несущую в себе агрессию и угрозу – все то, что определяет положение управляющего и управляемого, ведущего и ведомого, охотника и жертвы.
Всяк на земле идет своим путем. Один – спасает этот мир, другой – губит. Этому в руки дают микроскоп, а тому – клинок. Да и корни твои, кровь твоя – деды да прадеды – не оставляют тебе выбора. Думаешь, сам все решаешь, везде рулишь, а оказывается, давно за тебя все продумано. Кто ты, какова твоя роль, за кого отомстишь, ради чего умрешь…
Так бывает, когда бесконечно лечишь хроническую болезнь, а потом просто машешь на нее рукой. Привыкаешь жить в боли, сквозь боль, несмотря на боль.
Убила. Ты. Мужа своего. Бог не простит тебя. И партия не простит.
