Сравнительно недавно в одной из радиопередач, судя по голосу, молодой человек гневно осуждал тех Ленинградцев, которые в блокадные дни разворовывали в чужих квартирах мебель для топлива.
Иногда наши труды вознаграждались хорошим уловом, и мы приносили домой топлива на две-три топки. Помню, в одной квартире мы взяли красивые стулья с витыми ножками, на каких никогда нам не доводилось сидеть, и сожгли в нашей печке.
22 июня 1941 года война в моем представлении была красивым спектаклем, с криками «ура!», с победными маршами, но очень скоро я понял, что это прежде всего жестокое, бесчеловечное, кровавое испытание человека на моральную и физическую прочность.
