Я бы понял, что бывает такое, когда ты не хочешь возвращаться, не хочешь никого видеть, а хочешь: только мелкий острый снег, дождь, пустая дорога. Все ради пустой дороги.
Это камни поют в долине южной реки — далеко-далеко отсюда, возле самых гор, возле самого моря, и нет в этой песне никакой жалобы, никакой горести, никакого смысла, они поют, но не плачут, поют сами себе, сами себе радуются.
Надеюсь, что будет не слишком грустно, потому что каждому понятно — и врачу, и всем, что я никогда не буду прежним Лешей, а останусь только бессмысленной тушей, не способной ни к музыке, ни к путешествиям.
Кружится голова. Может быть, и зря не застеклили — сейчас бы оставил записку, что хочу окна помыть; вот бы и вышло. Мыл, наклонился неловко. Тут движения одного достаточно, в самый раз будет
Рада? Нет. Но послушай, он же вот что сказал: наверное, это кто-то из ребят нажал на газ, я даже не знаю, кто это мог сделать, Миша или Леша, вы же знаете, я сильно ударился головой, у меня пострадала память.
