Оглавление

ВОЗЬМИ МЕНЯ ЗАМУЖ!

Роман

Глава 1

Светло-серое утро пахнуло свежестью. Деревья, почти заглядывавшие в окна квартиры на пятом этаже, недовольно шумели, потрескивая ветками от сильного ветра и перебирая листьями, словно струнами на гитаре. А потом вдруг громыхнуло и свежий ветер ворвался в приоткрытое окно, шторы затрепыхались, словно в них закачали гелий, и вздернулись едва ли не до потолка. Спустя пару минут полил дождь так, словно у небесной хозяйки внезапно прохудилось ведро.

Петр Шумилов открыл глаза, потянулся и глянул в сторону стоявшего на прикроватной тумбочке будильника.

— Ч-черт! Проспали!

— Цветик, просыпайся! Какой-то дурак забыл нажать на кнопку будильника, а он сам по себе звонить не умеет.

Петр надел белый махровый халат.

— И кто же этот дурак? — не открывая глаз, повернувшись на бок и улыбнувшись, спросила девушка.

Сунув ноги в тапочки, Петр повернулся и, увидев, что Светлана и не подумала вставать, стащил с нее одеяло.

— Я не шучу, Цветик! У нас с тобой максимум полчаса на то, чтобы собраться, умыться и позавтракать. Я в туалет и в ванную, а ты давай, поднимайся.

Она все так же лежала на боку, абсолютно обнаженная. Только после того, как с нее стащили одеяло, сильнее сжалась и пыталась рукой нащупать краешек одеяла. Наконец, она открыла глаза, повернулась на спину и потянулась. Пышные густые светлые волосы ее распластались на подушках, высветив слегка оттопыренные уши. Затем начала оглаживать свое тело, снизу (куда хватило рук) до самого лица. При этом чему-то сладко улыбалась. В это время замяукал ее мобильник. Вздохнув, она поднялась, свесила ноги на пол, достала красный шелковый халат, накинула его на себя и подошла к креслу, на котором лежала ее сумочка. Мяуканье телефона продолжалось все то время, пока она искала кармашек, в котором должен был находиться аппарат. Найдя его, глянула на дисплей и слегка поморщилась.

— Алло, да, мамуль.

— У тебя все в порядке? Ты где?

— Я же тебе сказала, я у подруги переночевала?

— И как же зовут этого твоего подруга?

Светлана недовольно хмыкнула.

— Очень остроумно!

— Ладно! Ты не забыла, что я завтра рано утром улетаю, и хотела бы тебя сегодня увидеть?

— После института я приеду домой.

— Надеюсь! Ну, все, пока, целую.

— И я тебя целую.

В это время из ванной вышел Петр, обтираясь полотенцем.

— Интересно, я не успел скрыться в ванной, а ты уже кого-то целуешь?

— Мамуля позвонила, переживает.

— Ну, это вполне логично и предсказуемо. Давай-ка собирайся, Цветик.

Пока Светлана была в ванной, Петр достал из холодильника два йогурта, короткую палку ветчины, и пачку масла. Нарезал хлеб, стал заваривать кофе.

Дождь продолжался. Небо было хмурое, солнце виновато пряталось в тучах, не решаясь показываться на глаза людям.

Петр был чуть выше среднего роста, широкий в плечах, но довольно худой тридцатиоднолетний молодой человек. Лицо немного вытянуто, нос заостренный, словно выточенный на станке, с небольшой горбинкой, как любил шутить сам Шумилов, «как у античных дам». Серые глаза не очень большие и довольно близко расположенные к переносице, слева и справа украшенной широкими, но аккуратными дугами бровей. Маленькая мушкетерская бородка и легкие темноватые усики дополняли его образ.

Допивая кофе в прикуску с овсяным печеньем, Шумилов произнес:

— Цветик, я реально опаздываю. Ты же знаешь, мне в Академию нужно к девяти ноль-ноль. Поэтому, извини, до педа я тебя подбросить не могу.

— Какие проблемы, Петушок, — Светлана, отставив в сторону опустошенную ею упаковку йогурта, придвинула к себе чашечку кофе. — Ты же знаешь, мы люди не гордые, мы и в автобусе, и в метро себя великолепно чувствуем.

Шумилов встал, поставил чашку с тарелкой в раковину, включил воду.

— Оставь, Петя, я провожу мамулю в ее Турцию, заеду к тебе и все перемою.

— Спасибо! Давай, допивай свое кофе, и поехали.

Шумилов ушел в комнату переодеваться, а Светлана недовольно поморщилась.

— Вау, Петя! Ты, преподаватель русского языка, а кофе обозвал средним родом.

Шумилов засмеялся.

— Растешь, Цветик! Я специально оговорился: заметишь ты или проглотишь.

— Как видишь, не проглотила.

Светлана допила кофе и пошла в ванну причесываться и краситься. При этом, дверь оставила открытой.

— Кстати, по поводу кофе. В истории русского языка этот напиток, завезенный из Европы царем Петром, изначально был мужского рода, только писался немного не так — кофей, отсюда и «кофеёк», «кофейку». С тех пор эта традиция (кофе — мужского рода) закрепилась в русском языке. А по нынешнему написанию, он как раз ближе к среднему роду: сравни — кашне, клише, туше. С другой стороны, возможно, небезызвестный тебе певец русского языка, автор справочника по правописанию Дитмар Эльяшевич Розенталь, как-то в буфете своего родного института попросил дать ему одно кофе. А на удивленные возгласы своих сослуживцев и, по большей части, учеников: «Дитмар Эльяшевич, как вы могли произнести слово „кофе“ в среднем роде?» — Розенталь ответил: «Друзья мои, неужели вы дома соблюдаете все нормы русского языка?» Так то же дома, последовал ответ. «А для меня институт — тоже родной дом!» — завершил дискуссию Розенталь. Ну, ты готова?

— Готова! — Светлана повесила сумочку на плечо и поцеловала Шумилова в щеку.

— Тогда поехали! — Шумилов глянул в зеркало и стер со щеки влажной салфеткой след от губной помады.

Светлана в ответ лишь хихикнула.

Глава 2

Доцент Петр Владимирович Шумилов работал сразу в двух вузах — Педагогическом институте и в Академии туризма и гостеприимства. И там, и там преподавал русский язык. Иногда, подменяя коллег, читал лекции по русской литературе ХVIII века, которой интересовался давно. И там, и там, в общем-то, работал с географами: в пединституте преподавал на географическом факультете, а в Академии туризма учились будущие сотрудники турфирм, для которых география была ведущей дисциплиной. А в свободное от преподавания время пописывал стихи (не для печати, для себя) и занимался историей развития русского языка. Исследовательская работа его по-настоящему увлекала, недалекой целью становилась и докторская диссертация, на что ему уже неоднократно намекала завкафедрой:

— Петр Владимирович, не оттягивайте процесс защиты. Еще два-три годика я продержусь, а затем уже и на покой мне пора. А на кого кафедру оставлять? Вы же у меня самый перспективный из молодых.

— А как же ваша подруга, Алла Борисовна? Она ведь моложе Вас, — беседа была один на один, и Шумилов позволял себе некое панибратство, зная, что искренно любившая его Нестерова не обидится.

— Ну, какая Аллуша завкафедрой? Она прекрасный специалист, отличный педагог и достойный человек, но не лидер, не руководитель. Здесь ведь нужна хватка, умение не только навязывать свое мнение, но и зубами защищать на деканате своих педагогов и интересы кафедры. У вас это получится, у других нет.

На том тогда и закончили разговор.

Шумилов хорошо и интересно читал лекции, вследствие чего во время его лекций в аудитории почти не было пустых мест. А после одной лекции для второго курса и вовсе слава о нем пошла гулять по всему институту. Тогда он рассказывал про падежи в русском языке. Казалось бы, что в этом может быть интересного? Со школы ведь всем известно, что в русском языке шесть падежей и точка. И вдруг он сходу спросил:

— Скажите, друзья, как вы думаете, сколько падежей в нашем языке?

И загадочно посмотрел в зал. Кто-то сидел, уткнувшись в смартфоны и айпады, кто-то перешептывался с соседом или соседкой, некоторые, в последних рядах, так и вообще подремывали. Впрочем, хватало и тех, кто сознательно держал в руках ручки и приготовился конспектировать лекцию. А иные, облегчая себе работу, просто включили диктофоны.

— Ну, я жду, друзья!

Теперь к загадочности во взгляде прибавилась еще и надежда на то, что его все-таки слушают. Выручила, как и не раз перед тем, среднего роста светловолосая с волосами чуть ниже плеч, часто улыбающаяся девушка. Как ее имя он не запомнил, да и с фамилией путался: то ли Прокопова, то ли Прокофьева. Он уже несколько раз замечал, что эта девушка всегда на его лекциях садилась в первый ряд и периодически бросала на него исподлобья светящийся от очарования взгляд. Поначалу он не обращал на это внимание: многие студентки неровно дышат к своим преподавателям, а потом, чем ближе к выпуску, дыхание у них становится все ровнее и ровнее.

— В школе нас учили, что в русском языке шесть падежей, — ответила эта светловолосая девушка, — но вы, вероятно, открыли еще несколько.

Сидевшие рядом две ее подружки хихикнули, прикрыв рты кулачками. Кто-то из студентов хотел было еще что-то добавить, но не успел — Шумилов перехватил инициативу.

— Верно! В русском языке есть еще несколько падежей, о которых вам в школе, видимо, ничего не говорили. Но только это не я их открыл, а еще до меня.

— В XVII веке! — вспомнив цитату из знаменитой «Кавказской пленницы», выкрикнул сидевший в третьем ряду длинноволосый, но плохо расчесанный, круглолицый, мускулистый студент со слегка свернутым набок и приплюснутым носом, как у боксера или борца.

— Пожалуй, что и в XVII веке эти падежи уже были, — живо откликнулся Шумилов. — Вот только тогда об этом еще никто не догадывался. Все вы знаете, разумеется, что современная школьная грамматическая традиция выделяет шесть падежей: именительный (на латыни — номинатив), родительный (генитив), дательный (датив), винительный (аккузатив), творительный (аблатив) и предложный (локатив). Однако же, мы с вами уже не школьники, а студенты пединститута, и нам положено знать, что в русском языке, помимо названных, есть еще несколько падежей, а некоторые ученые, например, академик Андрей Анатольевич Зализняк, чей учебник должен быть у каждого из вас в качестве библии, выделяет еще три падежа. И вообще, на мой взгляд, вопрос о падежах в русском языке — один из самых интересных в русской грамматике. Смотрите! К примеру, можно сказать «стоять в снегу», а можно и «думать о снеге». Какой это падеж?

— Предложный! — выкрикнула какая-то девушка из средних рядов.

Шумилов с удовлетворением отметил, что в его вопросы вникало все больше студентов.

— Верно! Если учитывать, что оба слова употреблены с предлогом. Но… Если второй пример («думать о снеге») — типичный предложный, отвечающий на вопрос «о чем?», то с первым примером несколько сложнее. Это, скорее, Местный падеж, или второй предложный — падеж, в котором ставится существительное, означающее место действия. Оригинальная (беспредложная) форма местного падежа практически полностью утрачена и перешла в формы предложного и творительного, однако у некоторых существительных грамматически отличная форма предложного падежа: в лесу, в тени́. А в какой падеж, интересно, вы бы отрядили известное «Люськ, а Люськ!» из кинофильма «Любовь и голуби»?

— Ну, это легко! Это звательный падеж, — парень с третьего ряда даже презрительно хмыкнул. — Этот падеж есть в некоторых славянских языках, например, в украинском и сербском.

— Молодец! Совершенно верно! Но ведь официально в современном русском языке звательного падежа нет. Хотя раньше он был. И остатки средневекового звательного мы используем до сих пор: старче, человече, боже, отче. Этот падеж считался седьмым русским падежом в грамматиках, изданных до 1918 года. Но есть и новый звательный. Та самая «Люськ». Или «Ань», «мам», «пап», «ба», ну и так далее. Даже особое произношение любого имени (Владимир, Ирина) уже интерпретируется, как звательный падеж. Зализняк выделяет еще и ждательный падеж. Он фактически совпадает с родительным, однако выделяется вследствие того, что некоторые слова в той же грамматической форме склоняются по форме винительного. Сравните: ждать (кого? чего?) письма, но ждать (кого? что?) маму. Также: ждать у моря погоды. Превратительный или включительный падеж — отвечает на вопросы подобные винительному падежу (в кого? во что?), но употребляется исключительно в оборотах типа пойти в сварщики, баллотироваться в президенты, взять в зятья и т. п. Счётный падеж — несколько отличная от родительного форма, использующаяся при счете: три часа (не часа), два шага. Или у Пушкина в «Евгении Онегине»: «И после, дома целый день, Один, в расчеты погруженный, Тупым кием вооруженный, Он на бильярде в два шара Играет с самого утра». А с родительным у нас с вами вообще черт-те что творится. Смотрите. Есть Родительный приименный, который имеет следующие значения: 1. Родительный субъекта действия обозначает лицо (субъект), которое производит действие, например: приезд брата. 2. Родительный объекта обозначает объект, на который распространяется действие, например: чтение книги. 3. Родительный носителя признака обозначает лицо или предмет, который обладает каким-либо признаком, например: белизна снега. 4. Родительный принадлежности обозначает лицо, которому что-либо принадлежит, например: дом отца. 5. Родительный определительный обозначает качество лица или предмета, например: человек высокого роста. 6. Родительный отношения называет предмет, к которому имеет отношение лицо или предмет, например: студент пединститута. Наконец, есть второй родительный, его можно назвать родительным части. В этом падеже ставится существительное, означающее целое по отношению к некоторой части, также упоминающейся. Например, как правильно говорить и писать: кусочек сахара или кусочек сахару? — он взял мел, подошел к доске и стал писать. — Головка чеснока или чесноку? Задать жару (не жара), прибавить ходу (не ход). Кто из вас скажет, как правильно писать: стакан чая, или стакан чаю?

Шумилов посмотрел в зал, но аудитория в задумчивости молчала. И вдруг кто-то из последних рядов громко спросил:

— Петр Владимирович, а как правильно писать «стакан коньяка» или «стакан коньяку»?

Шумилов глянул вверх, найдя глазами того, кто спрашивал: это был худощавый очкарик с высоким лбом и легкой небритостью. Шумилов улыбнулся и тут же ответил:

— Молодой человек, коньяк стаканами не пьют.

Зал утонул в громком хохоте. Популярность лекций Шумилова выросла после этого еще больше.

Глава 3

Екатерина Прокофьева припарковала машину на стоянке около офиса, щелкнула брелоком и вошла в здание. Как и положено все уже трудились в поте лица на благо ее турфирмы.

Рыжеволосая большегрудая девушка держала у уха телефонную трубку и, одновременно, водила карандашом по разложенной на столе перед ней схемой. На приветствие Екатерины она лишь кивнула головой и улыбнулась, продолжив разговор с клиентом:

— Да, конечно! Ну, если вы мне подскажете, где в Праге находится первая линия, я с удовольствием забронирую там вам самый лучший номер…

Поздоровавшись с сидевшей за стеклянной перегородкой бухгалтером-экономистом, Екатерина вошла в небольшой отдельный кабинет, который она делила со своим заместителем, сорокапятилетним, плотного сложения и с благородной лысиной на полголовы мужчиной. Он сидел и перелистывал какую-то квадратную книжицу средних размеров.

— Привет, Стас! Чего листаешь?

— О, Кать, здравствуй! Да вот, привез из типографии буклеты по Байкалу и Телецкому озеру. Сижу, изучаю.

— Это интересно!

Она повесила в шкаф бежевого цвета легкий плащ, поправила у зеркала прическу — короткую стрижку густых волос, покрашенных в цвет свежей соломы. Бросив сумочку на стул, она удобно устроилась в кресле, придвинув его к столу. Станислав встал, подошел к двум лежавшим на полу пачкам, вытащил по одному буклету из каждой и положил их перед Екатериной, присев рядом на стул, стараясь не помять сумочку. Екатерина взяла в руки один буклет и с удовольствием стала его листать.

— Сегодня у тебя какие-то новые духи? — принюхиваясь, спросил Станислав.

— Отстань Стас, иди на свое место.

— Как пса гонишь: иди, мол, Тузик, на место.

Она подняла голову и удивленно посмотрела на него.

— Ты сегодня не на ту ногу встал, или с женой с утра поругался?

— Ну, зачем ты так, Катя? — с обидой в голосе произнес Стас и поднялся. — Я же вполне искренне.

— Так и я вполне искренне! — улыбнулась она. — Не надо парковаться в неположенном месте.

— А кем место не положено? — съязвил он, возвратившись на свое место.

— Да ну тебя! — она отложила буклет в сторону. — Ты не забыл, что мне завтра утром лететь в Турцию.

— Как я мог об этом забыть, если сам тебе билеты заказывал?

— Послушай, должны звонить из второго лицея, им нужно перезаказать два билета в Прагу. Там какой-то детский конкурс, а у них два участника заболели, и они должны заменить их.

— Сделаем!

— Двадцать третьего меня пригласил к себе зампред комитета по туризму нашего заксобрания Белицкий. Я его предупредила, что меня не будет и вместо меня будешь ты. Его контакты у тебя есть?

— Конечно! А что у него за проблемы?

— По телефону ничего не стал говорить. Запиши: встреча в 11.00.

— Понятно! Куда-нибудь путевку, да еще со скидкой.

— Вот и выясни, только не очень уступай. Наши депутаты — не самый бедный контингент.

Станислав в ответ только хмыкнул. В этот момент у Екатерины зазвонил телефон. Она сняла трубку.

— Алло! Турфирма «Светлана»!.. Да… Конечно! Что вас интересует: Россия, Турция… Куда? Нет, к сожалению, с Кубой мы пока не работаем… Черногорию, пожалуйста! В какое место? Сколько вас человек? Подороже, подешевле? А вы на нашем сайте ничего не смогли подобрать? Хорошо, оставьте свой контактный телефон, мы подберем тур и вам перезвоним.

Екатерина положила трубку и быстро дописала необходимую информацию.

— Ну и клиент пошел. Нету Кубы, давай хоть Черногорию, — сыронизировал Станислав.

— Да это для разных людей. У них там какие-то две группы, как я поняла.

— Станислав Иванович, вы не подойдете ко мне? — заглянула в кабинет та самая рыжая и большегрудая девушка. — Там клиент пришел и хочет говорить только с вами.

— Интересно, что же это за клиент?

Едва Станислав вышел, в кабинет вошла бухгалтер.

— Кать, если мы июнь не закроем, у нас прибыли почти не будет, — она положила перед Екатериной распечатку расчетов. Та взяла в руки лист бумаги, внимательно пробежала по нему глазами и вздохнула.

— Ты же понимаешь, в стране кризис, денег на развлечения и даже отдых все меньше у народа. К тому же, ты же видишь, что творится в нашем турбизнесе. Многие стали предпочитать путешествовать самостоятельно. Тем не менее, я думаю, что июлем-августом мы все покроем. Я завтра лечу в Турцию смотреть новый маршрут — Каппадокию. Это самая сердцевина Турции — от Черного до Красного моря — четыреста километров, от Стамбула до Анкары тоже неблизко.

— Ты думаешь, это будет интересно клиенту?

— Надеюсь. Во-первых, это познавательно! Во-вторых, там христианские места самые древние. То есть туда можно будет подтянуть паломников.

— Ну, дай бог, как говорится.

Она возвращалась домой уже в сумерках. Сама просила дочь перед отъездом быть дома, а тут задержалась на работе. С другой стороны, ее не будет целую неделю, нужно было дать задание каждому, да и самой подготовиться к поездке.

МКАД местами был свободен, а кое-где создавались едва ли не заторы. Если по утрам Московская кольцевая автодорога стояла в сторону Москвы, то вечерами, наоборот — жители ближнего (а иногда и не совсем ближнего) Подмосковья в большинстве своем работали в столице. Но Екатерина всегда ездила в противоположную сторону — утром в Королёв, где у нее был офис, а вечером назад, в Москву, где она всего пару лет назад купила себе и дочери квартиру. И хоть Ярославское шоссе было довольно своеобразным — пробки там возникали непредсказуемо и в любое время — в этот раз она ехала, что называется, с ветерком. И вдруг, что это? Какой-то непонятный хлопок снаружи, машину тут же повело сначала влево, потом вправо. Она жестко схватилась за руль и резко нажала на педаль тормоза. Машину снова стало заносить, но, благо, ехавший сзади «мерседес» успел вырулить влево, а ей лишь зло посигналил.

Когда ее красное «пежо» остановилось, она включила аварийку и вышла из машины. То, что она увидела, повергло ее в шок: заднее колесо лопнуло и резина ошметками висела на ободе, а большая ее часть осталась на дороге. Ее ведь Стас пару недель назад предупреждал, что с задним правым колесом не все в порядке — резина вся истерлась, она не послушалась, махнула рукой, не стала ехать в автосервис. И что теперь делать? Ч-черт! Это же надо почти перед самым отъездом такому случиться. Она, конечно, вспомнила, что в багажнике есть запасное колесо, но что с ним делать, как снимать это и ставить то, она понятия не имела.

Порывшись в багажнике, она установила метрах в десяти позади машины светоотражательный треугольник. И остановилась в нерешительности. Мимо нее проносились на большой скорости машины, она рискнула кого-то остановить, махнула несколько раз рукой, но у спешивших домой водителей никакой реакции на ее взмахи. Она вытащила мобильник, стала набирать номер Стаса. Но абонент, как назло, оказался недоступен.

И вдруг неожиданно перед ней стала притормаживать фура. Она испугалась. С дальнобойщиками связываться не хотелось. Но из окна фуры высунулась седоватая голова напарника водителя, осмотрела «пежо», затем голова спросила:

— Что случилось, женщина? Помощь не нужна?

— Нет, нет, спасибо! Я позвонила, сейчас муж приедет, — соврала она и для убедительности потрясла перед собой мобильником.

— Ну, как знаете! — ответила голова, скрылась в большой кабине, и фура тяжело сдвинулась с места и постепенно набрала скорость.

Екатерина открыла багажник, подняла прокладку, убедилась, что запаска действительно лежала на самом дне, а внутри нее необходимый инструмент, включая домкрат. Она оперлась о кузов, достала из сумочки пачку тонких дамских сигарет, щелкнула зажигалкой. Курила она редко, одну пачку сигарет могла выкуривать неделю, но в такой ситуации не закурить она не могла. Было бы в сумочке спиртное, наверное, и выпила бы. Кстати, надо подумать и на эту тему. Стекло, конечно, возить не будешь, но фляжку вполне можно. Выбросив окурок, она едва не заплакала. Все больше вечерело, но красивый багровый закат ее нисколько не радовал. Автомобили проносились мимо, не останавливаясь. Она еще раз набрала номер Стаса. На сей раз ей, вроде бы повезло, но он долго не отзывался. Наконец, она услышала его голос.

— Да, Кать, что-то забыла или случилось?

— Случилось, Стас. У меня колесо лопнуло, и я застряла на Ярославке…

В этот момент рядом с ней остановился бежевый КИА Сид.

— Помощь нужна? — спросил водитель.

— Погоди, Стас, — она опустила руку с телефоном вниз и просительно спросила:

— Вы колесо менять умеете?

— Это же мое любимое увлечение. Сейчас!

Водитель проехал немного вперед и съехал на обочину, сдав назад, приблизившись к ее «пежо». А Екатерина в это время снова заговорила в телефонную трубку:

— Слушай, Стас, я тебе перезвоню. Тут, кажется, мне помогут решить проблему.

— Ну, давай! Я буду на связи. Если что, звони.

Из передней машины вышел Шумилов (а это был он) и подошел к Екатерине.

— Что у вас случилось?

— Вы знаете, неожиданно лопнула резина. Слава богу, я успела вырулить на обочину.

Шумилов обошел машину, посмотрел на искореженное колесо и присвистнул.

— Не фига себе! Как же вы ездили?

— Да мне давно уже говорили, что с таким колесом нужно в автосервис. Но все, знаете, как-то времени не было.

— Перчатки у вас есть? — спросил Шумилов.

— Что?

— Перчатки, говорю, есть, чтобы руки не пачкать?

— А, да, да, сейчас. Кажется, впереди на дверце. Сейчас посмотрю.

Пока Екатерина искала перчатки, Шумилов вытащил из багажника домкрат, инструменты и запасное колесо, ударил его несколько раз об асфальт, проверяя на накачанность.

— Вот, вы знаете, нашла, — Екатерина протянула Шумилову белые хлопчатобумажные перчатки, тот надел их и поставил домкрат на асфальт под колесо.

— Никто хоть не пострадал?

— Да нет, я же одна ехала. А другие машины, слава богу, не задела. Иначе здесь бы без ГАИ не обошлось, вы же понимаете.

— Ну да, конечно!

Он ловко открутил болты, снял колесо и положил его в багажник. Тут же начал примеривать запаску.

— Вы знаете, запаска немного меньше, чем основное колесо. Домой вы, конечно, на ней доедете, но завтра рекомендую сразу в автосервис ехать.

— Да я, как назло, завтра улетаю, так что машинке придется недельку подождать.

— А куда, если не секрет?

— Не секрет. В Турцию.

— Что-то вы рано отдыхать собрались. В это время в Турции еще не фонтан, лучше в Египет или куда-нибудь еще на север Африки.

— А я не отдыхать еду, в командировку.

— Правда? Удивительно!

— Что удивительно?

— Так я тоже завтра улетаю в Турцию, и тоже в командировку.

— Поздравляю!

— Спасибо!

Шумилов открутил домкрат, колесо опустилось на асфальт, он подкрутил болты, убрал в багажник инструмент и стал стягивать перчатки.

— Ну вот, кажется и все. Сами-то доедете?

— Конечно! Мне здесь не очень далеко!

— Только аккуратней!

— Да я и так езжу довольно аккуратно. А вам спасибо за помощь, — она открыла переднюю дверцу. — Я вам что-то должна?

— Если только поцелуй! — улыбнулся он, но, увидев озабоченность на ее лице, произнес:

— Шучу, конечно! Меня, кстати, Петром зовут, а вас как?

— А меня Екатериной, Катей.

— Если не поцелуй, то хотя бы пожать вашу руку можно?

— Руку пожать можно! — теперь уже улыбнулась она, протягивая Шумилову руку.

А он взял и поцеловал кончики ее пальцев и тут же скорым шагом пошел к своей машине, на прощание, не оглядываясь, помахав ей.

У нее в этот момент дрожь пошла по всему телу, ноги стали подкашиваться, руки задрожали, сердце почему-то стало рваться наружу и ей казалось, что его стук слышен даже снаружи. А закат, до этого ничем не привлекавший ее, показался удивительно красивым. Екатерина испугалась. Она не понимала, что произошло. Такого с ней за все ее сорок лет еще ни разу не было. Она очнулась лишь тогда, когда услышала сигнал отъезжавшей от нее машины спасителя. Еще раз улыбнувшись, теперь уже самой себе, она села за руль, захлопнула дверцу и повернула ключ зажигания.

Глава 4

Вадим Лесун, тот самый круглолицый, длинноволосый студент с кривым и приплюснутым носом, в джинсовом костюме с рокерскими шипами на рукавах, быстро перебежал дорогу и перегородил путь Светлане. Та от неожиданности остановилась, едва не уронив телефон, который она держала в руках, выбирая новую мелодию и вставляя в уши наушники.

— Вадим?! Какого черта пугаешь меня.

— А ты какого черта избегаешь меня, на звонки не отвечаешь? На репетиции почему не была? Ты же знаешь, у нас через месяц первые гастроли, концерт…

— Подумаешь, гастроли. Всего-то какая-то Балашиха!

— Ты дура, что ли? Это же первый наш сольник за стенами институтского ДК.

Она сняла наушники, откинула волосы назад, положила телефон в сумочку и медленно пошла вперед. Вадим последовал за ней. Попытался взять ее под руку, она вроде бы и не отдернула руку, но дала понять, что этого не следовало делать. Вадим ее понял и убрал свою руку.

— Я же сказала и тебе, и Феде, что мне это уже не интересно. Рок мне стал не интересен, понятно?

— Не ври! Это все из-за Шумилова, да? Знаешь, я ему при встрече нюх намну так, что мало не покажется.

— Если ты его хоть пальцем тронешь, ко мне даже на пушечный выстрел не подойдешь, понял?

— Любишь его, что ли?

— Да, люблю! Ты и половины его не стоишь.

— Ну ладно, Свет, — примирительно сказал Лесун. — Не сердись! Давай заглянем в какую-нибудь кафешку, перекусим.

Она немного подумала и согласилась. В конце концов, матери дома нет, Шумилов тоже уехал, а ей одной ужинать как-то не очень хочется.

— Но только без последствий, Вадик, ладно? И вино заказывать не надо.

— Ну, хотя бы по рюмочке?

— Я сказала, нет. Или я не пойду в кафе.

— Ладно, пойдем. Не сердись.

Лесун сделал заказ, а в конце попросил принести двести граммов водки.

— Я же сказала, что пить не буду, — Светлана готова была встать и уйти, но Лесун положил свою ладонь на ее руку.

— Это я себе. Я-то могу выпить? — он смотрел на нее своими большими зелеными глазами, и она увидела в них такую боль, такое страдание, что ей стало жутко.

Она понимала, что Вадим любит ее. Он был ее первым парнем, с первого же курса. И она любила его, как ни смешно сейчас звучит это слово. Узнав, что она окончила семилетку музыкальной школы, да еще и хоровое отделение, он привлек ее в свою недавно созданную рок-группу, состоявшую тогда всего из трех человек — из него самого, Вадима, бас-гитариста, ударника и соло-гитариста, он же и клавишник. Пел сам Вадим, низким, хрипловатым баритоном песни собственного сочинения, которые довольно профессионально клал на музыку клавишник и гитарист Федор Кулиш, смазливый длинноволосый блондин с золотой серьгой в левом ухе. Когда же выяснилось, что Светлана еще и хорошо пела, трое ребят уговорили ее быть солисткой. Несмотря на то, что она терпеть не могла рок, ей больше нравился джаз, влюбленная по уши в Лесуна, Светлана согласилась. Теперь уже их группа, которую они назвали «Падший ангел», существовала четвертый год. Появился и гитарист, что позволило Федору полностью переключиться на синтезатор и написание музыки. Их концерты во Дворце культуры института всегда проходили при аншлагах. Причем, ходили на них не только студенты и преподаватели, но и жители ближайших районов. Светлана и в самом деле добавила группе некоего шарма, репертуар стал более разнообразным, а почитателей «падших ангелов» стало еще больше. Институту это тоже добавляло очков и все были довольны. В прошлом году группа впервые съездила на фестиваль «Нашествие», проходившем на большом поле в Конаковском районе Тверской области. И там тоже их ждал успех. Появились какие-то свободные средства, обновили аппаратуру, купили новые инструменты. Ничто, казалось, не предвещало беды.

Но вдруг в судьбе Светланы появился ОН — Петр Шумилов. Точнее, появился-то он еще раньше. С первого курса он читал у них лекции, и уже к концу второго семестра Светлана поняла, что влюбилась. Шумилов не блистал ни особой красотой, ни заметной статью, но не это было главным для нее. Она сама не поняла, как это случилось. Что-то в ней перевернулось. Когда она смотрела на него, мурашки бегали у нее по коже, когда он улыбался (даже не ей, а кому-то другому), у нее от умиления слезы выступали на глазах. И как она переживала, что он не замечает ее влечения к нему, не видит ее чувств. Она постоянно садилась на его лекциях в первый ряд и периодически устремляла на него задумчивый взгляд. Он же лишь искоса иногда обращал на нее взор и продолжал выступать дальше. На зачете в конце второго семестра она, понимая, что не может сосредоточиться из-за всех этих нахлынувших чувств, расплакалась. Одногруппники пытались выяснить, что с ней, а она не могла ничего сказать. Так и села перед ним, немая и заплаканная. А он терпеливо ждал, заполняя зачетку. Потом, не слыша от нее ни слова, поднял на нее глаза и некоторое время смотрел на нее в упор, боясь что-либо спросить, потому что предполагал, что, если он сейчас ее о чем-то спросит, она просто разревется. Он вздохнул, молча поставил в зачетке отметку, расписался и также молча протянул ее ей. Она выскочила в коридор и разревелась.

— У нее что, какие-то неприятности или несчастье? — спросил Шумилов, когда Светлана ушла.

— Мы сами не знаем, — пожимали плечами две ее подруги. — Пытались расспросить ее, но она молчит.

И лишь на репетициях она забывалась, и вся отдавалась музыке. Влюбленный Вадим не замечал никаких изменений у Светланы, зато Федор как-то сказал ему:

— Ты бы последил за Светкой.

— А что?

— Уж не втюрилась ли она в кого? Какая-то странная стала. Иногда ее спрашиваешь, а она отвечает невпопад.

— Да ну? — удивился Вадим, но прислушался к словам друга. Стал чаще присматривать за ней, чаще провожал ее домой, а она все реже оставалась с ним в общежитии.

А в четвертом семестре, она решила взять быка за рога. Знала, что у них дома в баре есть целая батарея разных бутылок. Долго перебирала, чего бы ей выпить. Остановилась на виски. Хлебнула прямо из бутылки и почувствовала, как ей обожгло горло. На глазах выступили слезы, в носу защекотало. Тем не менее, зажмурив глаза, она сделала еще один глоток, и тепло разлилось по всему ее телу. Лекция Шумилова была на второй паре. Всю перемену она ходила перед его кафедрой туда-сюда, дрожа всем телом. Лицо ее налилось краской, в висках невыносимо больно стучало, кончики пальцев дрожали. Наконец, дверь открылась, и в коридоре появился Шумилов в сопровождении то ли молоденькой преподавательницы, то ли аспирантки. Они о чем-то оживленно переговаривались, и он улыбался своей убивающей ее, Светлану, улыбкой. От этого у нее еще больше взыграла кровь: неужели конкурентка-соперница? Девушка протянула Шумилову папку с файлами, тот приподнял свой портфель, отщелкнул замок и собирался положить эту папку в портфель. Но в это время словно вихрь поднялся в коридоре, словно молния сверкнула в закрытом помещении. Это Светлана на полном ходу втиснулась между Шумиловым и девицей да так резко, что у него из рук выпала не только папка, но и весь портфель. В портфеле, видимо, было что-то тяжелое, и оно сильно звякнуло при падении. Аспирантка от неожиданности только охнула, Шумилов застыл в недоумении, а Светлана неожиданно стальным голосом произнесла:

— Ой, простите, Петр Владимирович! Я все сейчас соберу.

В это время прозвенел звонок. Аспирантка было присела, чтобы помочь собрать хотя бы свою диссертацию. А Светлана уже начала собирать рассыпанные вещи, не давая аспирантке ни к чему даже прикоснуться. Та недоуменно посмотрела на Шумилова и пожала плечами.

— Ничего, Вера. Идите на семинар, а мы вдвоем с девушкой сами справимся.

— Хорошо! — кивнула Вера и удалилась.

Шумилов присел на корточки, но Светлана, к удивлению, быстро, все собрала и уже протянула портфель Шумилову.

— Какой у вас тяжелый портфель, Петр Владимирович, — поднимаясь, сказала она.

— Просто там очень много умных мыслей, — ответил он и улыбнулся своей испепеляющей улыбкой. — Вы, кажется, на втором курсе? Я видел вас на моих лекциях.

— Да, Петр Владимирович. Я всегда сижу в первом ряду.

— Отлично! Тогда идемте, а то лекция уже должна начаться.

Он пошел рядом с ней, а она вся пылала от счастья. Спускаясь по лестнице на первый этаж, она старалась локтем, кончиками пальцев будто бы невзначай дотронуться до него, а потом, уже перед самым входом в аудиторию, она чуть приостановилась и негромким шепотом произнесла:

— Меня Светой зовут. Светланой.

— Отлично! Значит, будем знакомы, — он снова улыбнулся и протянул ей руку.

Открывая дверь аудитории, он тоже как бы ненароком, прикоснулся к ее уху и зашептал:

— А еще я вас хочу попросить, не пейте виски перед тем, как идти на мои лекции.

Летом, на каникулах, узнав его сотовый телефон, она ему позвонила и попросила о встрече. А он в это время был на практике со своими студентами-туристами. Сказал ей, что вернется не раньше, чем через десять дней. Она спросила, может ли она ему перезвонить через десять дней.

— Перезвони! — ответил он, как-то незаметно перейдя на ты.

Светлана вдруг сообразила, что Вадим ей что-то говорил, о чем-то спрашивал, а она как-то невпопад отвечала. Он из-за этого злился и пил все больше.

— Выходи за меня замуж, Свет! — вдруг совершенно трезвым голосом сказал он.

Она в это время смаковала фисташковое мороженое, но, услышав эти слова, она весь этот холодный кусочек и заглотила. Протянула руку, погладила Лесуна по, как всегда, плохо расчесанным волосам, покачала головой.

— Нет, Вадик! Если бы ты об этом попросил меня еще хотя бы полгода назад, я бы подумала, а сейчас нет!

Лесун завыл, со всей силы стукнул своим большим кулаком по столу, так что даже подпрыгнул графин с водкой и тарелки, и оглянулись посетители за соседними столиками. Он налил себе еще водки и выпил, не закусывая. Вскоре его голова потяжелела и завалилась на стол. Светлана сообразила, что Лесун напился вдрызг.

— Черт! Скотина! Вадим, ты опять нажрался, — тормошила она его за плечи. — Специально, что ли? Вставай же! Пойдем!

Это заметил официант и направился к ним.

— У вас проблемы? Помощь нужна?

— Да, вызовите, пожалуйста, такси и помогите мне довести эту скотину до машины.

— Да, конечно! Но сначала оплатите счет.

Официант отошел к кассе, что-то сказал кассирше, а сам достал телефон и начал звонить. Светлана встала, подошла к Лесуну и стала рыться в многочисленных карманах его джинсового костюма.

— Блин! Вадик, где у тебя деньги лежат?

Казалось бы, заснувший Лесун полез в задний карман штанов и достал портмоне. Хотел дать его в руки Светлане, но промахнулся и выронил его на пол. Светлана облегченно вздохнула, подняла портмоне и села на свое место, дожидаясь официанта. А тот не заставил себя долго ждать.

— Пожалуйста, чек! Такси будет минут через пять.

— Спасибо! — Светлана взглянула на чек, порылась в портмоне, достала нужную купюру, протянула официанту. — Сдачу оставьте себе.

— Благодарю!

Подъехало такси. Светлана с трудом поставила Лесуна на ноги, но идти тот не смог — ноги заплетались. Официант кивнул охраннику, тот пришел девушке на помощь. Так, вдвоем, они доволокли могучего парня до такси, с трудом запихнули его на заднее сиденье. Сама Светлана села на переднее сиденье, назвала таксисту адрес Лесуна и машина быстро набрала ход. «Надеюсь, у него дома кто-то есть. Не очень светит мне оставаться с ним одной», — подумала она.

Глава 5

Академия туризма и гостеприимства откликнулась на предложение Союза туриндустрии организовать специальный пресс-тур для российских туроператоров и руководства Академии в Каппадокию — неизвестную для россиян Турцию. Русские ведь привыкли ездить в Турцию, чтобы понежиться на солнечных пляжах Антальи и других средиземноморских курортов, но, оказывается, в этой стране есть и совершенно другой мир — мир одной из древнейших христианских цивилизаций.

Академия наполовину проспонсировала эту поездку, отправив туда ректорат почти в полном составе, а в качестве видеооператора и составителя будущего путеводителя выбрала Петра Шумилова, чему он был весьма рад, хотя и немало удивлен.

Добираться до Кайсери, административного центра Каппадокии, пришлось с пересадкой в Стамбуле на местную авиалинию. Из Кайсери до Гёреме добрались на автобусах довольно быстро. Так потом и ездили: маленький шестнадцатиместный автобус «Мерседес» для «главных» и большой — для всех остальных.

Все были в шоке. Будто попали на иную планету! Настолько здесь были необычны ландшафты: вулканы с заснеженными вершинами, невысокие, отдельно стоящие горы, скальные массивы и благодатные долины с каньонами. Долины Каппадокии носят названия одно другого романтичнее: долина Любви, Розовая, Голубиная… Собственно, эти три долины, расположенные между Учисаром и Чавушином, самые известные из всех и своими потрясающими пейзажами манят массу путешественников, склонных много ходить пешком или много фотографировать. Труднее попасть в долину Ихлара, но дело стоит того: внизу, в ущелье, можно вдоволь налюбоваться извилистой рекой, пышной зеленью и отвесными утесами до самого неба. И, словно растущие из земли, гигантские каменные грибы из лавы и пуфа — следы потухших вулканов. А еще сотни пещер, целые подземные города с десятками храмов и домов, насчитывающие не одну тысячу лет.

Русскоязычный гид живописал все, куда устремлялся взор людей, показывал то, что далеко не всегда показывают обычным туристам.

— А сейчас мы с вами посетим Деринкую — древнейший подземный город недалеко от Невшехира, построенный еще в 8—7 веках до нашей эры. Ранние христиане потом прятались здесь от притеснявших их арабов. Вместе с Каймаклы это два крупнейших подземных города в мире. Деринкую лежит ниже, на целых восемь этажей вниз, зато Каймаклы намного больше по площади, оба эти подземные города соединены девятикилометровым туннелем. Для посещений открыты только верхние четыре этажа, но для вас специально мы откроем еще пятый этаж, там есть кое-что интересное.

Дождавшись, когда водитель припарковался, гид встал и, положив микрофон, произнес:

— Пожалуйста, выходим из автобуса. И большая просьба — держитесь вместе, потому что в пещерах очень легко потеряться.

Екатерина вышла из автобуса, с любопытством оглядываясь по сторонам. Всех приехавших туристов тут же обступили местные торговцы, приглашая в свои палатки и павильончики и просто к прилавкам. Гид пошел оформлять билеты, а некоторые туристы разбрелись, кто куда.

В этот момент подъехал маленький автобус, который сопровождал лично хозяин крупнейшего в Каппадокии туристско-гостиничного холдинга — среднего роста, коренастый черноволосый мужчина с аккуратно подстриженными такими же черными усами. Последним из этого автобуса вышел Шумилов с видеокамерой в руке. Он не спеша водил камерой по сторонам, одновременно наговаривая текст. И вдруг в объективе камеры оказалась женщина со знакомым лицом. Он приблизил ее зумом, пытаясь вспомнить, где он ее видел. Ну, как же! Это же та самая дамочка на красном «пежо», которой он незадолго до отъезда сюда менял колесо.

— Петр! Мы с господином Гюлетом ненадолго уединимся, а вы присоединяйтесь к экскурсии, — обратился к Шумилову ректор Академии.

— Хорошо, Игорь Сергеевич.

Екатерина подошла к прилавку, где торговали самовязанными изделиями из ангорской шерсти. Немолодая уже хозяйка прилавка тут же засуетилась, на ломаном английском предлагая товар.

— Нет, нет, у меня мало времени, — также на английском ответила Екатерина. — Пока только смотрю. Если будет время после экскурсии, я к вам снова подойду.

Продавщица кивнула и продолжила живописать свой товар, правда, уже без прежнего энтузиазма.

— А вот это маленький местный рынок. И мы видим, как турчанка обхаживает потенциальную покупательницу из России.

Шумилов подошел в плотную к Екатерине, выключил камеру и опустил руки. Екатерина обернулась и хотела было выразить недовольство тем, что ее снимают без ее разрешения, но тут же застыла в недоумении: рядом с ней стоял знакомый мужчина и миловидно улыбался. Улыбка была искренняя, на которую невозможно было не ответить. Она улыбнулась в ответ, пытаясь одновременно вспомнить, как же его зовут.

— Не думал, что нам с вами по пути! Здравствуйте, Катя!

— Ой, ну надо же! Тоже не могла подумать, что нам с вами доведется свидеться далеко от Родины.

— Как вы тогда добрались домой?

Они пошли в сторону пещер, где их уже ждал гид-сопровождающий с местным экскурсоводом.

— Вы знаете… нормально. Я даже никому не сказала о происшествии.

Ей было неудобно, но она никак не могла вспомнить его имя. И потому иногда делала между словами паузу, что не ускользнуло мимо внимания Шумилова.

— Да не ломайте вы голову, вспоминая. Ведь вы же не знали, что когда-нибудь еще встретите меня. Петром меня зовут.

Она покраснела от того, что он разгадал ее мысли.

— Но ведь вы же запомнили мое имя.

— У меня это профессиональное.

— Вы что… эфэсбешник или… мент? — она посмотрела на него испуганно.

— Нет, что вы! — засмеялся он. — Я преподаватель, кандидат филологических наук. Знаете, сколько через меня студентов проходит!

— А-а! — она облегченно выдохнула.

— А вы меня, между прочим, обманули, Катя.

— Это как же? — удивленно вскинула она брови.

— Вы же мне сказали, что едете в командировку, а сами в Турцию отдыхать.

— А вот и неправда! — вспыхнула она. — Это именно командировка. Я здесь как хозяйка турфирмы знакомлюсь с новым маршрутом. А вы-то как здесь?

— Да я, вот, фильм снимаю о Каппадокии для Академии туризма, а потом путеводитель буду составлять для Академии.

Они уже вошли внутрь пещеры и переключились на рассказ экскурсовода. Шумилов снова включил свою камеру. Екатерина достала планшет и небольшой фотоаппарат, который повесила на шею. Ходили за экскурсоводом с открытым ртом и широко раскрытыми от удивления глазами — это же до какой степени самосохранения должны были дойти люди, чтобы так вгрызаться в землю. Как-то само собой получилось, что Екатерина держалась рядом с Шумиловым, да и тот не возражал против такого соседства.

Когда они спустились вниз на четвертый этаж, Екатерина вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха. В висках застучало, сердце забилось учащенней. Она открыла рот, стараясь всякий раз при вдохе побольше захватывать воздуха. Но лицо стало бледнеть, икры ног — дрожать. Шумилов заметил в одной из ниш несколько человеческих костей и наполовину сохранившийся череп. Засняв это на камеру, он повернулся к Екатерине и хотел было обратить ее внимание на эту подробность, о которой, кстати, экскурсовод ничего не сказал, но заметил, что с ней творится что-то неладное. Он тут же выключил камеру, положил ее в сумку и озабоченно спросил:

— Вам плохо?

Пару секунд она решала, признаться ему или нет, но, почувствовав, что ее начало подташнивать и закружилась голова, жалобно кивнула головой.

— Не знаю, что такое. Голова кружится и тошнит.

— Ну, вот что, пойдемте на воздух, — он решительно взял ее под руку и развернулся назад. — Вам, наверное, воздуха не хватает. Вентиляции-то здесь нет.

— А мы не заблудимся? — послушно шагая за Шумиловым, спросила Екатерина.

— Не заблудимся! — заверил он.

— А как же ваше задание, ваш фильм?

— Послушайте, Катя, говорите поменьше и дышите поглубже! О каком фильме может идти речь, когда рядом человек погибает.

Они поднялись на второй этаж, воздуха стало побольше, дышать стало полегче. И вдруг Екатерина засмеялась. Он удивленно посмотрел на нее: все ли в порядке.

— Да нет! — догадалась она. — Это я вдруг вспомнила, как вы сказали обо мне — человек погибает.

— А! — хмыкнул он и сам хохотнул.

Наконец, они выбрались наружу. Увидели в нескольких метрах выступ из пуфа, который вполне мог служить лавкой. Он подвел ее к этому месту и посадил, одновременно сняв легкую куртку, которую надел, спускаясь в пещеру, и стал им обмахивать Екатерину.

— Ну как, легче вам?

Зевота прекратилась, хотя тошнота никуда не ушла. Но здесь уже она вполне могла держать себя в руках, и, кивнув головой, сказала:

— Да, спасибо! Вы меня в течение одной недели уже второй раз спасаете.

— Ну да! Теперь вы моя вечная должница.

Они оба засмеялись. Он перестал махать курткой, свернул ее, засунув в сумку, и присел рядом.

— Вы не будете возражать? — на всякий случай спросил он. — Я тоже слегка утомился.

— Ну что вы, Петя… Ой! Ничего, что я вас так назвала?

— Но я ведь вас тоже Катей зову.

Он случайно, дернув рукой, прикоснулся к ней, и она почувствовала некий разряд тока, проскочивший между ними. Успокоившийся было пульс, снова застучал в висках. Правда, не так интенсивно, как в пещере.

— Послушайте, Петя, — она даже с каким-то наслаждением снова назвала это имя. — Я хочу вас попросить, когда вы закончите свой фильм, не пришлете ли мне копию?

— А что мне за это будет? — с хитрецой спросил он, но она, чувствуя себя все еще неважно, подвоха не расслышала и потому посмотрела на него с удивлением.

— А сколько вы хотите?

— Да не нужны мне ваши деньги, бог с вами. Мне, слава богу, своих хватает.

— А что тогда? — растерялась она.

— Поцелуй!

— Что?!

— Всего лишь один поцелуй.

— А-а! Вы все за старое? Тогда, у машины, вы сказали, что пошутили.

— Тогда я шутил. Вы тогда, на дороге были такой несчастной.

— А сейчас нет?

— А сейчас вы такая красивая.

Она улыбнулась, чуть склонив на бок голову. Сережка с изумрудом, в мочке слегка оттопыренного уха, заходила из стороны в сторону.

— Ну, хорошо! Давайте я поцелую вас в щеку. Все-таки вы и в самом деле, меня сегодня спасли от неприятностей.

Она собиралась его поцеловать, но он чуть отдернул голову назад, одновременно глядя в упор на Екатерину.

— Лучше в губы.

— Молодой человек, вам никогда не дарили машинку для закатывания губ?

— А что, есть такая? — искренне удивился он и тут же не выдержал, засмеялся.

Вслед за ним засмеялась и она.

— Да, ладно! Я шучу. Если вы мне дадите свою визитку, я вам не только копию фильма пришлю, но и путеводитель.

— Ой, конечно!

Она открыла сумочку, достала в одном из кармашков пачку визиток, одну протянула ему.

— Турфирма «Светлана», директор, — прочитал Шумилов. — А почему «Светлана», а не «Екатерина»?

— А вы где-нибудь встречали фирму с таким не очень благозвучным названием?

— Ну да! «Ромашка лтд» или «Иванушки интернешнл» звучит куда благозвучнее. Есть же, в конце концов «Инна-тур».

— Ну, вот видите, как звучит — «Инна-тур»!

— Я не понял, вам что, не нравится ваше имя?

Ответить она не успела — появился ректор Академии с господином Гюлетом и ректор, увидев Шумилова, тут же позвал его:

— Петр, поехали!

Шумилов поднялся, но уходить не спешил. Наконец, решился спросить:

— Кать, вы в какой гостинице остановились?

— «Göreme House».

— Отлично! Я тоже там же. А какой этаж?

— Третий.

— Значит, соседи. Можно, я к вам вечерком загляну?

— Можно, — кивнула она.