За искорёженными объектами Шиле, за ляжками, чулками, худущими попами, безгрудьем и дегенеративными лицами угадывается неистовая жизнь самого Шиле во чреве эротики.
пейзажи и предметы таким образом, что создавал всякий раз ощущение тайны. А разве не тайну, а разве что-нибудь кроме тайны содержит пустынная незнакомая улица, у входа в которую Вы стоите трепеща? Человеки спугивают тайну, чем большее количество человеков проникают в улицу, топчут собой площадь, тем более задыхается тайна. А тайна – это Вы, стоящий на пороге улицы, ты. Ты весь – тайна, неизвестно зачем пришёл в этот мир, неизвестно зачем родился, неизвестно, когда уйдёшь из этого мира. Даже неизвестно, есть ли другой мир после этого, вслед за этим.
И до упаду слонялся я по ледяному Риму, до заклинивания икроножных мышц. Я нюхал древности, лежал на итальянском грунте, щупая мрамор. С музеями было хуже, за них нужно было платить.
Лучшие – это Магритт и де Кирико. А Сальвадору Дали вместе с Рафаэлем место в музее пошлости, на ночном рынке у федеральной дороги Москва – Санкт-Петербург.
