Оглавление

Панда. Сны. Первый шаг

Проклятая панда, она всюду мне мерещится. Я вижу её за каждым углом, за каждой грёбаной витриной, полкой и даже чувствую её запах — запах разложения. Мираж обретает формы, глаза улавливают тень. Тень посреди света. Да как такое вообще может быть? Я не вижу ничего, кроме этой тени. Я увлёкся этим, я слышу это.

— Неужели тебе страшно? Проснись, «Альер» ждёт тебя…

Пфу-у. Я открыл глаза под музыку. Будильник с дежурной мелодией не давал мне скучать. Чистя зубы, я смотрел на себя в зеркало и думал про загадочные слова, что вытащили меня из этого страшного сна. Я вышел из дома, вдохнул полной грудью свежий летний воздух, сел в машину и понял. Понял, что со сломанным ключом в замке зажигания я далеко не уеду. Чёрт, надо же — именно сегодня, в день моего важного собеседования, я сломал ключ опрометчивым движением колена. Ничего, ещё есть время добежать до остановки. Я мог бы вызвать такси, но был на мели и последние гроши спустил на единственную радость в моей жизни — пачку ментоловых сигарет. В моём кармане оставалась лишь мелочь, которой едва хватало на автобусный билет. Солнце напекало мне голову и, видимо, достаточно напекло. Я пнул дверь своей машины и прошептал ей: завтра же выведу тебя в поле и пристрелю как собаку, чтобы ты не мучилась!

Перейдя дорогу быстрым шагом (я называю это спортивной ходьбой), я двинулся в сторону автобусной остановки. Мне пришлось выкурить две сигареты: нервы давали о себе знать. Вторую я выкурил за четыре затяжки, видя, как монотонно приближается нужный мне лайнер. Швырнув окурок в урну, я моментально подлетел к двери автобуса: мне хотелось успеть принять сидячее положение. Народу в автобусе было, как всегда, много. С утра, в эту жару никто не хотел ехать стоя, тем более наглые бабульки, пытающиеся, как в регби, сбить любого с ног, лишь бы успеть занять честно отвоёванное место. На этот раз мне повезло, и я сел у открытого окна, которое пропускало нежный прохладный ветерок, пусть и с гнилым запахом улиц — но я был рад этой прохладе. Наша карета тронулась, и я надел наушники, чтобы хоть как-то расслабиться.

Играл бодрящий, но вполне мелодичный рок с оттенками фолка. Закрывая глаза, я думал о том сне и о словах, что не давали мне покоя. Этот голос был словно у меня в голове, но я никак не мог вспомнить, был ли он мужским, или женским. Сказать по правде, перемещаясь в городском транспорте, я обычно закрывал глаза. По большей части для того, чтобы не ловить озлобленные взгляды тех, кому надо было ещё минут сорок стоять и надеяться, что кто-то уступит им это самое место на следующей остановке. Минут через двадцать я вышел, вернее меня выплюнула эта биомасса, которой битком был набит транспорт. Я ходил по улицам минут десять и всё же нашёл здание, куда я так спешно и направлялся, чтобы пройти собеседование и получить работу. Я думал, что с моим неограниченным багажом знаний у меня есть все шансы стать менеджером по работе с клиентами в небольшом автосалоне в центре города. Но спустя час я вышел оттуда с грустной миной и негодованием. Мне ясно намекнули, что я могу получить эту должность, но мне придётся немного заплатить за это в их тёмную, не учтённую налоговой службой казну. По дороге домой я позвонил своему единственному другу Мелу и попросил скинуть мне на карту немного деньжат в долг, на пиво. Это был нелёгкий шаг для меня, я не любитель занимать бабло у друзей, для меня это как пасть на колени и сказать: «Помогите мне, я на дне». Мел был успешным, довольно состоятельным бизнесменом. Он имел пару небольших пекарен и был рад своему положению. Но ради пива я всё же сделал это. Я запихнул свою гордость куда подальше и обратился к нему с этой щепетильной просьбой. Я занял у Мела денег ровно на две бутылки хорошего пива, но купил всё же не его, а то, что было дешевле: оно было в большем объёме и покрепче. Выйдя из магазина, я пригубил этот благотворный для моей души напиток, убрал двухлитровую пластиковую бутылку в пакет и двинулся пешком в сторону дома. Я размышлял о том, что нужно срочно искать работу, а то не видать мне моей съёмной хаты, даже если я продам свой автохлам, который наверняка и месяца аренды не окупит. Часа через полтора я добрался до дома. Шёл я не спеша, обречённо купаясь в своих мыслях. Подойдя к подъезду, я плюнул в сторону своего авто и начал искать ключи от домофона. Вспомнив, что так и не запер дверь в машине, я ещё раз чертыхнулся в её адрес, но забил на это обстоятельство, ведь, по моему мнению, такую развалюху и угонять-то стыдно. Я прошёл через холл подъезда, вошёл в лифт, доехал до седьмого этажа и внёс своё бренное тело в квартиру. Разулся, не стал особо расчехляться и шлёпнулся на диван прямо в штанах и рубашке. Достал пивас и начал жадно его поглощать. Допивая последнюю каплю, понял, что меня сильно разморило и я начал потихоньку вырубаться, в обнимку со своими смурными мыслями. Я на секунду прикрыл глаза и опустил голову. И почти в ту же секунду меня разбудил громкий хлопок и звук упавших осколков стекла. Я очнулся и посмотрел в сторону коридора — там лопнула лампа. Судя по всему, из-за скачка напряжения, но я не помнил, чтобы оставлял включённым свет в коридоре. Видимо, пиво хорошо дало мне по шарам.

Я поднялся с дивана, пощёлкал выключателем в комнате — света не было. Я предположил, что его нет во всём доме, и оставил его включённым, чтобы узнать, когда же всё-таки дадут электричество. За окном уже темнело; наверное, я провалялся пять или шесть часов. Странно, ведь я думал, что отключился на миг. Как же быстро летит время во сне! Я взглянул на телефон узнать точное время, было полвосьмого вечера. Голова была всё ещё ватная после хмельного напитка; видимо, сказалось его низкое качество. Бродя в полумраке по комнате, я начал думать о том, что надо бы убрать с пола осколки. Я бросил взгляд в сторону тёмного коридора и замер. У двери виднелся чёткий силуэт. Это была тень от света с улицы, что еле-еле просачивался через занавешенное окно. Тень принадлежала даме, как мне тогда показалось. На секунду я испугался, но тут же подумал, что такого не может быть. В коридоре два на два метра я бы заметил стоящего человека. Не сходя с места, я на миг отвёл взгляд, чтобы достать из кармана ключи от дома, на которых был брелок с фонариком. Я бы мог посветить экраном своего древнего кнопочного телефона, но он и в полном мраке был еле-еле виден. Когда я вытащил ключи, то снова посмотрел в сторону коридора и понял, что это не алкоголь, а что-то ещё, потому что тень не исчезала, при этом была неподвижна. Включив фонарик, я направил маломощный луч света в коридор. Этот луч проходил сквозь тень, но она никак не исчезала. От страха я перестал ощущать ключи в своих руках, и они с грохотом упали на пол. Голова этой странной женщины повернулась в противоположную сторону, и она начала удаляться за угол, туда, где была входная дверь. Ещё мгновение — и она исчезла из поля зрения. За пару секунд я пришёл в себя и тут же поднял упавший брелок. Я снова начал освещать коридор и медленно двигаться в сторону закутка, где и скрылась эта мадам. Когда я подошёл ближе, фонарик потух, и мне стало ещё страшнее. Я достал телефон, он тоже не подавал признаков жизни.

И вот я стою почти в самом коридоре и пытаюсь всмотреться в этот угол, убеждая себя, что такого не бывает в этом мире. У меня внезапно закололо в плечах и ногах, я замер от ужаса, когда разглядел в этом тёмном углу очертания человеческого лица. Оцепеневший, я стоял и смотрел. Вдруг лицо резко двинулось ко мне, лицо без туловища, одно лишь лицо. Я качнулся назад, упал, и, когда ударился задницей об пол, загорелся свет, а фонарик, который я сжимал в руке, вдруг заработал как надо, в штатном режиме. Я сразу понял, что здесь никого нет и мне всё это просто показалось. Подняв правую ладонь, я увидел, что она вся изрезана и утыкана осколками стекла, что так и валялись на полу. Я забыл про страх и пошёл в ванную комнату латать руку бинтами и йодом, потом включил телевизор и поставил хорошую музыку, чтобы хоть как-то снять стресс. Убрал из коридора остатки поверженной злыми силами лампы, разделся и упал плашмя, раскинув руки в стороны, на кровать. Я смотрел в потолок и размышлял о том, что видел. Немного болела голова, и ныли раны на руке, но всё-таки через час я смог спокойно заснуть вновь.

Глубокий вдох…

Я проснулся, вернее мне так показалось, от присутствия дикого ужаса. Я наблюдал, как лежу на кровати, укутанный в одеяло, руки сложены по швам, и не могу пошевелиться. Это был реальный животный страх. Я пытался говорить, кричать, но всё было тщетно, я словно застыл, лёжа в кровати. Так страшно мне еще никогда не было. И тут я увидел его. Чёрный силуэт. На этот раз у окна стояла тень, похожая на мужчину в мантии с широким капюшоном, прямо как у меня в коридоре. Но это должен был быть сон! По ощущениям, я был в своей комнате и не мог шевелиться от страха. Дикого страха. Когда я понял, что надо взять себя в руки и сказать себе, что это просто сон, это всё нереально, я всё-таки смог пошевелить рукой. Затем второй. Через мгновение я смог встать с кровати. Набрался храбрости и ринулся в сторону этого нечто. Я подбежал к нему, схватил и начал на него кричать — еле слышным, хриплым голосом.

— Что? Что тебе тут нужно?!

Пока я тряс его, капюшон съехал назад — и я увидел его лицо. Это была точная моя копия, как в зеркале. И тут же она начала стекать вниз, словно растаявший воск. Затем показалось очертание черепа. Я выпустил самого себя из рук и начал пятиться назад. Вдруг я заметил, что он не один. Плечом к плечу стояли такие же фигуры в плащах. Тут же я осознал, что сижу на кровати. Я заметил только пятерых, что стояли вокруг меня. Я начал задыхаться и проваливаться вниз. Словно песчаные дюны втягивали меня в центр кровати. Вокруг меня была темнота, и только по центру — пятно, где ещё виднелись эти фигуры. Меня как будто растягивали, при этом неумолимая сила тянула меня вниз. Я пытался ухватиться руками, но вокруг была только пустота. Мгновение — и свет, яркий свет ослепил меня. Вместо едва уловимого взглядом кольца, где были эти странные люди, появилось солнце. Очень яркое солнце. Я не мог до конца открыть глаза и посмотреть, что происходит. Оно ослепило меня. Я тянул руки, как мне казалось, к источнику света. И тут я услышал голос, я слышал его раньше.

— Твоё время пришло… Где же ты?

Я протянул правую руку вперёд, сжимая её, словно пытаясь ухватиться за свет, и начал кричать.

— Я здесь! Я здесь!

Я очнулся, смотря в потолок. Вдохнул и выдохнул, резко поднялся и сел. Дыхание тут же свело: передо мной были всё те же странные фигуры. Какого хрена, подумал я, ведь всё так реально, это уж точно был не сон. Я закрыл глаза, спокойно отдышался и открыл их вновь. Моя комната была пуста. Сердце ёкнуло, когда задребезжал будильник и начал выдавать громкую мелодию. Ещё немного полежав и подумав, я встал с кровати, умылся, почистил зубы, закурил и перебинтовал свою искалеченную осколками стекла руку. Посмотрел немного телик. Там в новостях рассказывали про новую чёрную дыру в галактике, что обнаружили наши учёные. Понял, что надо бы мне поискать работу, и уткнулся в монитор ноутбука. Через пять часов я был уже бледный от этих поисков.

В интернете я тоже наткнулся на пару сенсационных статей о чёрных дырах в нашей галактике, только там уже говорили, что их было три, и они были довольно близко от нашей солнечной системы. Тогда я не обратил на это внимания, потому что был вымотан и решил немного подремать. Только я прилёг, как зазвонил телефон. Это был Мел, нас много что связывало, и, учитывая всё пережитое нами, я мог с гордостью называть его своим не кровным, конечно, но братом. Мы с ним зависли на телефоне, как бабы, часа на три. Я рассказал ему про всю ту паранормальную фигню, что я повидал во сне и наяву. Он сказал, как всегда, что нам надо просто встретиться и поговорить по душам. Отказаться от встречи с ним я не мог, ведь мы виделись не так часто: работа занимала практически всё его свободное время, да и жил он довольно далеко от меня, в частном доме на окраине города. Мы договорились встретиться в девять часов вечера, посидеть где-нибудь и попить пива. Времени у меня было, ввиду всех этих странных обстоятельств, хоть отбавляй. Я спокойно проспал до восьми, собрался за двадцать минут и был готов к походу в паб. Мы встретились в половине десятого, для меня опоздать — норма. Это был местный бар в моём районе. Не то чтоб там было много отребья, но его там точно хватало. Но дело не в этом. Я начал ему рассказывать про панду, про руку, порезанную из-за того, что мне что-то померещилось. Про странные сны и прочее. Мел был, как всегда, очень серьёзен, и мне казалось, что он искренне верил моим словам. По-моему, он даже был слегка шокирован этим бредом, но, рассказав ему всё, я почувствовал облегчение на душе и спокойствие. Мы обсмеяли все мои проблемы. Мел обещал помочь, чем сможет, финансово и с работой, но я вежливо отказался, сославшись на то, что не так уж всё у меня и плохо. Он пил пиво с мясным ассорти, а я хлебал кофе и курил сигарету за сигаретой, как паровоз. Нет, не из-за нервов, просто, когда пьёшь вкусный кофе, сигареты уходят — только в путь. После того что я повидал за последнюю неделю, я вообще бросил пить, по крайней мере на какое-то время точно. Мел сказал мне, что всё случившееся со мной и вправду странно, если так оно и было. Сказал, что мне нужно найти наконец женщину, завести детей или, на крайний случай, домашнюю скотину, это он про кошек и собак. Мы с ним договорились завтра разобраться с моим авто. Говорили о былом, размышляли о будущем, и я почти забыл про свой шаткий рассудок. Время шло, и мы начали закругляться. Мел расплатился, оставил хорошие чаевые, и мы двинулись к выходу.

У меня было лёгкое чувство неловкости из-за его щедрости, хоть я почти ничего и не заказывал. Мы вышли из этого заведения и пошли немного прогуляться, а потом Мел намеревался вызвать такси. Мы не спеша шли вдоль дороги и продолжали говорить о наболевшем. Улица была пуста, время близилось к часу ночи. Ни людей, ни проезжающих мимо машин. Спустя какое-то время моё внимание привлекла парочка с собакой, идущая нам на встречу. Они шли не по тротуару, а по краю проезжей части. Мужчина средних лет и его жена, или девушка, того же возраста.

Они молча шли мимо нас, держась за руки и смотря куда-то себе под ноги. Но не они привлекли моё внимание, а собака, которую парень держал на коротком поводке. С этой собакой было явно что-то не так. Моё зрение было в порядке, я был вполне бодр и вроде как не притрагивался к алкоголю.

Это животное выглядело так, словно на нём не было кожи и что-то стекало по её жилам. Я опять почувствовал нотки знакомого страха, но я был не один, и это придавало мне уверенности. Я думал, что Мел тоже это видит. Я начал прикидывать в голове варианты, например что это такая порода. Но тут же заметил, как эта псина трясётся, буквально вибрирует. Я предпочёл отвести взгляд и продолжал слушать рассказ друга о его новом бизнес-плане. Пройдя метров пять, я остановился. Мел спросил, что с моим лицом и почему я побледнел. Я рассказал ему о странной собаке, указал пальцем назад, и попросил взглянуть на пса и определить его породу. Он оглянулся, а потом спросил, о чём это я: там никого нет. Я тоже обернулся. Дорога, да и вся улица, была пустой. Немного подумав, я вспомнил, что даже не слышал их шагов. Мел не тот человек, который будет мне врать или подливать масло в огонь с моими проблемами. Я ясно понял: если он говорит, что тут никто не проходил, то так оно и есть, и всё дело в моей голове. По глазам Мела я видел, как его тоже потрясла эта ситуация…

Он выдохнул и начал вызывать такси. Садясь в подъехавшую машину, он пожелал мне удачи, спокойных снов и велел почаще выползать из своей берлоги и расслабляться.

Я благополучно добрёл до дома, непрестанно думая о произошедшем и страшась тёмных углов. В кармане я всегда носил складной нож. И в последнее время держал его наготове, словно паранойя окутала меня с ног до головы. Наверное, так оно и было. Я зашёл в свою пока ещё хату. Включил свет в коридоре. Разулся, сел за ноутбук, поискал работу, но все вакансии меня не устраивали по разным, и не всегда понятным даже мне, причинам. Скорее всего, я просто не мог переключить мысли и расслабиться, как рекомендовал мне сделать Мел. Посмотрев телик, где вещали о сильнейшем цунами, накрывшем восточные страны, я лёг спать с включённым светом. Перед тем как отрубиться, я крутил в голове кадры из телевизора, где показали фрагменты снятых с вертолёта городов, разрушенных цунами: тысячи и тысячи жертв. Но меня беспокоило не это, а что-то, чего я не мог объяснить.

Я очнулся в незнакомом помещении. Всё было, как всегда, очень похоже на правду. Но теперь я уже точно знал, что сплю. К невероятно реальной обстановке я уже привык, можно сказать адаптировался, хотя к этому сложно привыкнуть. Я лежал на холодном бетоне. Поднявшись, я осмотрелся. Какие-то люди баррикадировали большую дверь посередине огромного холла. Их было много, человек десять. Никто не разговаривал, пару раз я услышал перешёптывание, но в основном у всех на лицах был страх. Они все выглядели очень странно — я решил не подходить к ним и не заводить беседу ни с кем. На окнах, как я успел заметить, были ржавые решётки. Это было старое заброшенное здание. Здесь не наблюдалось дверей или мебели, вместо них были куски полуразвалившихся от времени цивилизаций. К моему удивлению, пока я не чувствовал привычного страха, а ощущал лишь адский холод. Время здесь тянулось ужасно долго, и всё было так однообразно, как будто я отбывал срок в тюрьме строгого режима. Абсолютно пустые комнаты не давали мне ни единого шанса развести костёр и погреться, не говоря уже о том, чтобы устроиться на ночлег, забравшись в тёмный угол, подальше от глаз окружающих меня персонажей.

Всё было бы куда ужаснее, если бы я не понимал, что это всё не взаправду. Люди по-прежнему находились в главном холле этого здания и изредка перешёптывались друг с другом, словно что-то планируя. Едва виднелся тусклый свет луны, которая освещала их лица и длинные тёмные коридоры. Вскоре по обстановке и по некоторым разбросанным вещам, что ещё имели свой первоначальный облик, я понял, что, скорее всего, нахожусь в какой-то заброшенной больнице или что-то типа того. Чуть позже течение времени стало набирать обороты, причем стремительно, и я не успевал замечать, как люди исчезали в глубине этого древнего сооружения. Прошло ещё какое-то мгновение, и я осознал, что остался один на один со своим непониманием того, что здесь происходит и куда мне теперь идти. Я подумал, что зря не стал разговаривать с незнакомцами: может, они внесли хотя бы каплю ясности в происходящее.

Я оглянулся на странный звук и услышал истошные крики, молящие о помощи. Они доносились с конца длинного коридора. Не знаю, что там произошло, но эти крики заставили меня понервничать. Я начал искать укрытие. За доли секунды осмотрев все стороны, я увидел, что в начале противоположного коридора — того, откуда неслись странные вопли, есть дверь, вернее дверной проём с еле видневшимися ступеньками. Времени размышлять не было; я предположил, что там есть лестница — и это моё спасение. И вот я уже бегу по ней в направлении, как мне казалось, крыши, постоянно размышляя о том, где спрятаться. Добежав до верхнего этажа, я впадаю в ступор от вида огромного замка с цепями на железной, на удивление хорошо сохранившейся двери, ведущей на крышу. Хрен с ней, нет времени, подумал я, ныряя в ближайший дверной проём рядом со мной. Он оказался выходом в центр длинного коридора на последнем этаже. Там я остановился и стал прислушиваться. Мне были слышны лишь непонятные, пугающие меня до смерти звуки, доносящиеся со стороны нижнего этажа. Они становились всё ближе и ближе.

Этот шум не мог издавать человек или зверь, но я не хотел проверять, что там, пусть и находился где-то во сне: вся обстановка была слишком реальна для необдуманных мер. В тот момент я не задумывался о других персонажах, ведь ко мне пришло чёткое понимание, что безумный страх окутал меня в этом тёмном лабиринте, как туман, заволакивающий озеро с резким приходом холодного воздуха. Времени на тихий и бесшумный бег по длинному коридору у меня просто не оставалось. Поэтому я за секунду принял решение бежать сломя голову, не оглядываясь. Все комнаты, что встречались мне по пути моего спринта, были замкнуты, как мне казалось. Всюду на окнах были проржавевшие решётки. Я не хотел останавливаться и осматривать комнаты подробнее, искать запасные выходы или еще какие-то пути для отступления. Ведь, потеряв драгоценное время, я мог загнать самого себя в безвыходную ловушку с этим нечто, что вызывало у меня адский страх и пугало, как ничто в этой жизни. В конце тёмного длинного коридора я увидел дверной проём, где виднелась ещё одна лестница, ведущая вниз, но возвращаться на нижние этажи мне не хотелось не в коем случае. Поэтому я влетел в помещение, расположенное слева от этого дверного проёма с лестницей. Оно не внушало особых надежд. Пройдя чуть дальше, в глубь комнаты, я увидел дверь в ещё одну комнату. Дверь здесь была как раз что надо. Я имею ввиду, она была более-менее цела на вид. Это помещение годилось для убежища, где я уже был готов дать отпор чему бы то ни было.

Я стал искать хоть какое-то оружие самообороны от неведомого зла. Я не знал, чего ожидать, но это не важно: тут не было досок, палок, арматуры, ни одного осколка стекла, ни одного камня или кирпича, чтобы хоть как-то защитить себя. Вдруг я заметил, что здесь есть окно, на котором не было сковывающей мою свободу ржавой решётки. Я выглянул в него. По моим скромным подсчётам, я был на третьем этаже. Я не мог решить: выпрыгнуть мне из окна и, возможно, покалечиться или спрятаться за дверь с оружием, которое я еще надеялся отыскать здесь, и дать отпор. Вы удивитесь, но я выпрыгнул, как ошпаренный, из окна, практически не задумавшись о безопасном приземлении. К счастью, прыжок был удачным, и я оказался во внутреннем дворе, среди кустов и тьмы. И конечно, я пустился в бега как можно быстрее. Через пару секунд я добежал до забора высотой в полметра и перелез через него. Я думал: боже, а что же дальше и куда теперь идти: везде одна темнота, которую едва освещало ночное светило, именуемое Луной. Но не тут-то было — споткнувшись, я упал на землю и проснулся.

Это был всего лишь сон, но я уже начинал верить, что у меня начались большие проблемы. То, что я вовремя очнулся, не могло не привести меня в восторг, и я выдохнул с облегчением. Опять всё тот же телик и тот же утренний кофе. По зомби-ящику крутили новости о проблемах в космосе и о жертвах цунами. День прошёл «на ура», можно сказать. Мел помог разобраться с моим ржавым «поджопником», который в итоге я окончательно решил продать. К вечеру он уехал заниматься своими делами, а я пошёл домой, чтобы провести остаток дня за ноутбуком в поисках работы. Эти самые поиски не увенчались успехом. Я всё время читал статьи о глобальных проблемах на Земле, что нависли над ней за последнюю неделю. Я читал о холодной войне, которая охватила пол земного шара. Читал об ужасных стихийных бедствиях, что обрушились на людей по всему миру. За эту неделю произошло столько всего! Эти вспышки на солнце, из-за которых, наверное, и едет моя крыша, по негласным подсчётам, убили почти около ста тысяч человек во всём мире, это была просто жесть. В восточных странах полная анархия и разруха, в южных кипит война с оппозицией правящих стран, а на западе эвакуируют людей из-за вновь ожившей активности вулканов. Не знаю, являлось ли всё это правдой, и было ли так серьёзно, но после всего, что я увидел и прочёл, я осознал, как малы мои проблемы. Столько всего мне надо было переварить и обдумать в голове, что в итоге выключив ноутбук я лёг на кровать и погрузился в свои мысли. Это длилось недолго, и я начал засыпать.

В этот раз меня разбудил запах гари. Преодолев страхи в связи с предыдущим опытом путешествия в снах, в пространстве и времени. Я решил моментально открыть глаза и оценить обстановку. Я находился в здании, весьма потрёпанном временем. Пустые помещения не внушали мне доверия. Я встал с места, по-пионерски затушил небольшой костёр перед собой, думая, что именно из-за его дыма мне нечем дышать. Потом я поднял с пола чей-то рюкзак. Наверное, он принадлежал мне, ведь тут никого больше не было. Я забросил туда то, что увидел перед собой полезного, и потихоньку двинулся искать выход из медленно заполняющегося дымом здания. На выходе уже ничего не было видно из-за едкого дыма, что стремительно заполнял мои лёгкие. В конце концов я выбрался наружу через окно на первом этаже. На улице я увидел странную картину. Напротив меня было здание, на котором не было фасада. Были видны раскалённые докрасна деревянные стены и перекрытия этого сооружения. В воздухе стоял сильнейший жар, как если бы я созерцал яркую звезду на расстоянии вытянутой руки. Постройка, из которой я вышел, в верхней части также пылала огнём. Вообще всё, что было рядом со мной, горело, издавая треск и хлопки от ударов обрушивающихся балок. Каждый дом на всей улице, куда бы я ни пошёл, горел ярким пламенем.

Всё, что могло гореть, полыхало, а я был спокоен как танк. Я знал, что это рано или поздно кончится. Вдруг земля подо мной начала трястись, да так, что я еле-еле удерживался на ногах. Здания вокруг меня начали разрушаться ещё быстрее и сыпаться как карточные домики. Резко свет начал угасать, и я услышал звук сирен, как при авианалёте или что-то типа того. Я посмотрел себе под ноги, мне казалось, что земля под ними расходится, но я видел лишь, как мельчайшие песчинки разлетаются в стороны от яростных колебаний земли. Я тут же начал оглядываться по сторонам, чтобы меня не накрыло горящими обломками, но когда я поднял голову вверх, чтобы узнать, что всё-таки скрыло дневной свет, я обомлел. Надо мной возвышалась огромная гора, гора воды, это была огромная волна, что с невероятной скоростью надвигалась на меня. Я закрыл глаза и начал ждать своей участи. Не то чтобы мне было сильно страшно, скорее интересно, проснусь ли я теперь, в этот раз, или нет.

Я почувствовал, как на моё лицо попала вода. Я вздрогнул, проморгался и понял, что об моё лицо ударилась не волна, а вода из стакана, что стоял на тумбочке у моей кровати. Я мигом вскочил на ноги и начал бить себя по щекам. Я не мог разобраться в своём состоянии, потому что звук сирен не прекращался, а пол ходил ходуном.

Я, как слепой сёрфингист, закрывал и открывал глаза, одновременно пытаясь удержаться на ногах. Это не прекращалось. Я подумал: а что, если это уже не сон? Что, если на самом деле происходит что-то ужасное, а я просто стою в ступоре и ничего не делаю? Тут мне и вправду стало страшно. Все эти наводнения в новостях и сложная обстановка в мире заставили меня предположить, что это не сон и надо убираться из квартиры к чёртовой матери, пока не стало слишком поздно. Я кинулся к окну, чтобы убедиться в серьёзности моего положения, и увидел, как повсюду в почти непроглядном дыму бегают люди, в панике пытаясь спастись. Кто-то бежал с вещами в руках, кто-то совсем голый и в крови.

Многоэтажные постройки, что были вокруг, полыхали огнём и рассыпались на куски прямо на моих глазах. Последнее, что я увидел, прежде чем смог отойти от окна, это как обрушилось соседнее здание — прямо на людей. Я развернулся, схватил штаны, кофту и пару вещей, что оказались под рукой. Взял документы, телефон, который оказался не в сети (попытка позвонить Мелу оказалась безуспешной), «лопатник» с обувной тумбочки в коридоре, влетел ногами в кеды и кинулся к двери. Мне казалось, что амплитуда толчков увеличивалась с каждой потерянной мною секундой. Я выскочил из квартиры и побежал сломя голову вниз по лестнице. В подъезде никого не было: видимо, я крепко спал, когда это началось, и все жильцы уже успели покинуть здание. Миновав шестой этаж, я услышал крики о помощи, доносящиеся из лифта. Но я не замечал этих криков, я хотел побыстрее выбежать из здания.

Страх не давал мне даже думать о том, чтобы вернуться и помочь кому-то там, в лифте, ведь здание могло вот-вот обрушиться мне на голову. Да и как я могу помочь, не зная обстановки, думал я, шустро спускаясь по лестнице. На пятом этаже я всё-таки заставил себя остановиться и секунду размышлял: а вдруг я смогу кого-то выручить, смогу спасти чью-то жизнь, а возможно, и не одну? Я снова услышал крик о помощи, и на меня нахлынули воспоминания. Я узнал этот голос. Это была Америя Амест, соседка с шестого этажа. Мы были когда-то друзьями и даже больше. Я пил с ней кофе по утрам и вообще много проводил с ней времени, когда халтурил у её бати на стройке. Но уже почти год я с ней не виделся и даже не звонил; наши отношения таяли на глазах. За последний год я изредка сталкивался с ней в подъезде, и почти всегда мы просто перекидывались парой слов, разбегаясь по своим норам. Я иногда видел её из окна, за руку с каким-то парнем, и понимал, что мне нет места в её жизни. Вот что делает надежда с людьми: надежда на любовь заставляет поворачивать людей в обратном направлении, невзирая на страх перед смертью. Я поднялся на шестой этаж, подбежал к дверям лифта и начал бить по ним кулаками с криками:

— Америя, это ты? Не волнуйся, я помогу тебе! Ты меня слышишь? Ты жива, как ты, на каком ты этаже застряла!

В ответ она начала бить по стенкам лифта и умолять, чтобы я достал её оттуда. В этих криках и общей шумихе я кое-как смог разобрать её слова и понять, что она застряла примерно на шестом этаже, почти сразу, как отправилась вниз. Я только успел притронуться к дверям лифта, чтобы попытаться их разжать, как услышал дикий скрежет внутри шахты. И тут же Америя начала истошно кричать. Лифт резко тронулся, поехал вниз и через секунду остановился. Я подумал, что он падает, и моё сердце ёкнуло. Теперь её крики доносились глуше. Я побежал вниз, чтобы прислушаться и понять, на каком именно этаже мне надо пытаться открыть двери лифта. Я напряг слух и понял, что она находится примерно напротив меня. Руками открыть двери не получилось, а все аварийные кнопки она давно уже со страху нажала, и не по одному разу, но это ничего не дало. Я понял, что надо ещё что-то срочно придумать. Справа от лифта находился мусоропровод. Отверстие, через которое жильцы дома выбрасывали мусор, было слишком маленьким, и люди оставляли здесь деревянные, а иногда и железные палки, чтобы проталкивать туда пакеты. Я схватил эту палку, чуть-чуть расшатал ею двери и просунул её внутрь, действуя как рычагом. Наконец двери открылись. Лифт остановился между этажами. Кабина виднелась лишь наполовину, другая скрывалась выше этажом.

Америя, вся в слезах, сидела в углу. Я скомандовал ей, чтобы она хватала меня за руки. Она медленно подползла ко мне. Тогда я быстро и жёстко схватил её за руки и дернул на себя. Мы оба упали, и в эту же секунду лифт обрушился. На первом этаже раздался страшный грохот, как будто что-то взорвалось, но на общем фоне это было не слишком заметно. Я поднял Америю на ноги и, обняв, поволок её за собой по лестнице вниз. Весь первый этаж был в пыли и в дыму. Выбегая из подъезда, я заметил на первом этаже горящую квартиру. Я обратил на неё внимание, потому что вспомнил, что там жила многодетная семья. Господи, надеюсь, они все успели выбраться раньше, чем огонь окутал их жилище, — подумал я в тот момент. Мы с Америей выбрались на улицу, но там обстановка была не менее ужасающей. Дома осыпались, деревья и фонарные столбы складывались прямо на людей и проезжающие машины. Всё было в клубах пыли из-за обрушившегося рядом здания. Было нечем дышать. Люди бегали из стороны в сторону, пытаясь найти укрытие. Мы же просто бежали, пытаясь держаться подальше от высотных зданий, что могли в любой момент упасть нам на головы. В какой-то момент дом, который мы не так давно покинули, обрушился, сделав улицу ещё более непроглядной, а воздух ещё более пыльным. Толчки под ногами усиливались с каждой минутой. Большинство зданий уже наполовину обрушились, и все улицы были заполнены смесью бетона, пепла и дыма. На расстоянии пяти метров почти ничего не было видно. В какой-то момент я закашлялся и упустил из виду Америю. Её рука ускользнула из моей ослабевшей на тот момент хватки.

Я начал искать её, но мало что мог рассмотреть в дыму и суматохе. Потом стал громко звать по имени. Из-за пыли ничего нельзя было разглядеть, и я останавливал людей в надежде, что это она, но они, как стадо животных, просто сбивали меня с ног и бежали дальше, пропадая в едком дыму. Я искал её минут десять, пока не понял, что это бессмысленно: скорее всего, она побежала вперед по улице. Мне надо было выбираться, пока я не задохнулся. Всё чаще слышались звуки падающих зданий, взрывы и бесконечные крики. Земля дрожала так, что было почти невозможно бежать. Меня всё время кидало из стороны в сторону. Первым делом нужен был свежий воздух. В голове уже мутнело. Загибаясь от кашля, я увидел под ногами бутылку минералки. Вот оно, моё спасение, подумал я, схватил её и облил голову, чтобы взбодриться, и кофту, через которую я дышал, чтобы частички пыли застревали в ней, а не в моих лёгких, пока я ищу в этом хаосе Америю. Я пытался определить своё местоположение и вскоре наткнулся на яркую вывеску знакомого мне магазина. Я вспомнил, что в метрах в трехстах за ним есть большой парк. Я подумал, что там я смогу отдышаться и вернуться за Америей, если она всё же осталась сзади. На узких улицах была верная смерть. Если не испорченный воздух, то уж обломки падающих зданий точно добьют всех, кто там находится.

Возможно, спасаясь, Америя побежала именно в парк и я найду её там. Я бежал как мог, без остановки. По пути мне пришлось перелезать через обломки малоэтажных домов, что забаррикадировали мне путь. На подходе к парку дым рассеивался. Я увидел тысячи людей. Их было так много, что я не смог попасть внутрь и мне пришлось обегать его по его периметру. Взглядом я постоянно искал её. Ещё я думал, как же там Мел. Где он, что с ним. Я хотел ему позвонить, но связь, как и у всего города, была заблокирована. В поисках Америи я на секунду остановился около дерева, отдышаться и перевести дух. И тут же услышал крик. Это была она, она звала меня. Я судорожно начал искать её взглядом. Долго всматривался в сторону парка и почти уже начал думать, что, может, мне показалось, ведь здесь кричали абсолютно все. Вскоре я увидел её. Америя стояла в толпе людей. Она была далеко, у самого центра парка, и почти скрывалась от моего взора. Весь город разваливался на части, а я был рад, что наконец-то отыскал её. Я старался не упускать её из виду, не оглядываясь по сторонам, чтобы не потерять её вновь. Я почти уже сделал шаг в её сторону, как вдруг мой взгляд невольно поднялся выше её головы. За ней, в конце этого парка, стояло 60-этажное здание, верхние этажи которого еле виднелись из-за плотного дыма. Я остановился, начал всматриваться и тут же заметил, как оно медленно, но верно начало клониться в сторону парка. Сердце у меня забилось. Я начал кричать ей:

— Беги, беги сюда Америя! Здание вот-вот рухнет!

Я начал указывать ей рукой на падающую высотку, но так и не понял, догадалась ли она, что сейчас произойдёт. Америя просто стояла и рыдала, глядя на меня. Но люди рядом с ней услышали меня и увидели мои жесты. Началась ещё большая паника и давка. Они все побежали из парка в мою сторону. Они кричали, дрались, сбивали друг друга с ног, пытаясь выбежать оттуда. Скорость наклона здания всё росла. Я уже не мог определить, где Америя и бежит ли она ко мне. Может, её ранили в этой давке, она ведь такая хрупкая. Но как бы я ни пытался попасть в парк, чтобы подобраться к ней поближе, всё было тщетно; люди постоянно выталкивали меня оттуда, втягивая в общий поток и унося с собой, в противоположную от Америи сторону. Через секунду я получил удар локтем в лицо. Мне разбили нос — я упал и тут же почувствовал, как по мне бегут люди. Я кое-как отполз назад, за тот дуб, рядом с которым я остановился, чтобы отдышаться. И как только поднялся с колен, услышал, как с диким грохотом рядом со мной упало здание, прямо на всех этих несчастных людей, что пытались найти укрытие в парке и не успели оттуда выбежать.

Удар был такой силы, что меня немного подкинуло в воздух. Я прижался спиной к дереву, обнял руками голову и зажмурился. Я слышал, как обломки пролетали мимо. На меня посыпались ветки, царапая в кровь. Куски бетонных блоков разлетелись по всему парку. Наверное, если бы не дерево, меня бы уже не было в живых. Спустя полминуты после падения 60-этажного здания на парк стало тихо. А через мгновение я открыл глаза и ужаснулся. Крики людей сменились на тихие стоны. Поднявшись на ноги, я понял, что цел и ещё дышу. Хотя дышать здесь было почти нечем. Землю всё ещё сильно трясло. Снова ничего не было видно. Когда я запнулся о бездыханное тело, то немного пришёл в себя. Повсюду были обломки здания и куча раздавленных и искалеченных до неузнаваемости тел. Выхода не было, мне пришлось снять с какого-то бедолаги окровавленную рубашку и дышать через неё. Глаза болели, от бесчисленных песчинок в них. Со мной явно было что-то не так, раз я не бежал прочь, как все, а искал Америю. Я пошёл туда, где, мне казалось, она стояла, но уже не мог определить, где её искать: везде была одинаковая картина из тел, дыма, гор камней и стекла. Я прокручивал у себя в голове только одну мысль. Как параноик, одну и ту же мысль: «Я не уйду отсюда, пока не разыщу её». Еле дыша, весь израненный, с разбитой головой, сломанными рёбрами и кистями рук я недолго бродил в таком состоянии и вскоре упал замертво.

Мел. Попытка сбежать. Потеря всего

Прошло два страшных и мучительно долгих года, с тех пор как большинство городов в нашей стране были стёрты с лица Земли, да и в других странах мало что уцелело из-за неожиданно массовых стихийных бедствий. Тогда за считанные дни погибли или пропали без вести сотни миллионов людей. По счастливому стечению обстоятельств, мне и Мелу удалось выжить. Родных у нас с ним не стало ещё задолго до всего этого. Не знаю точно, хорошо ли то, что мы не увидели возможную их смерть, но это было уже не важно. Жены или детей у Мела не было, у него на первом месте всегда была работа. Америю с тех пор я так и не видел. И чувствовал, что уже, наверное, никогда не увижу. Всё произошло из-за массовых сдвигов земной коры или что-то типа того, как нам объяснили умные люди. Наша страна погрузилась в хаос. Да и весь мир начал рушится к чертям. За эти два долгих года умерло почти треть человечества, и никто ничего не мог с этим сделать. Произошло столько природных катаклизмов, что казалось, будто Земля пытается извести нас как вид.

Мы с Мелом жили в палаточном городке для беженцев, рядом с рекой, которая брала начало где-то на вершине горы, возле которой мы и поселились. Я всё так же видел странные сны, но они уже не беспокоили меня, как раньше, а видения наяву уже давно прекратились. Всё, что у меня осталось, — это надежда, которая таяла с каждым днём, проведённым в этом мрачном лагере. Здесь жили около ста пятидесяти тысяч человек. Это было очень крупное поселение выживших людей. Раз в месяц военные, как мы их называли, потому что их было много и у них было оружие, привозили нам еду, одежду и прочую хрень, за которую приходилось драться, ведь с каждым разом привезённых припасов было всё меньше и меньше, а запросов со стороны вояк становилось всё больше и больше. Они часто забирали здоровых женщин среднего возраста и увозили их куда-то к себе на базу. Все понимали зачем, но соглашались, ведь теперь у этих женщин была еда, чистая одежда и тёплый кров. Часто они забирали юношей, способных держать оружие и готовых умереть за еду по их приказу. Помимо стихийных ужасов, окутавших мир, активно велись постоянные боевые действия среди выживших. В нас ничего не меняется, миллиарды погибших и пропавших без вести, а мы воюем друг с другом за территории и ресурсы, которые в итоге используются в личных целях теми, у кого больше оружия, а не для восстановления остатков утраченного мира. Антисанитария и каннибализм процветали как на дрожжах. Болеющие и измученные люди были готовы на всё, чтобы выжить.

Я и Мел, как могли, держались вместе. Мы жили в маленькой и потрепанной самодельной палатке три на четыре метра. Спали по очереди. В любой момент нас могли ограбить или даже убить за какую-нибудь мелочь. Днём, как все, кто хотел есть, работали. Работали тоже по очереди: кто-то из нас всегда должен был находиться в палатке или поблизости от неё. Гостей, и даже соседей, в палатку не пускали. Люди в последнее время всё чаще проявляли животные инстинкты. В этом лагере было много людей, и все хотели выжить, выжить любой ценой. Никто никому не верил, все поголовно врали и крали, по поводу и без него. Вообще обстановка больше напоминала средневековье, чем цивилизованное общество. Работа делилась на две категории: либо ты работаешь на себя и сам себе ищешь еду и припасы, проводя долгое время в вылазках, либо на самопровозглашённое правительство, которое раз в месяц кидало нам подачки. Был ещё вариант — уехать с этими ряжеными вояками в неизвестном направлении и надеяться на хорошую жизнь, но нам с Мелом это было не по душе. Мел хорошо дружил с транспортом и вообще неплохо разбирался в технике. Он искал стабильности и нашёл её, работая на вояк. Он пахал с утра до ночи три дня в неделю в закрытом охраняемом ангаре рядом с нашим городком, если можно его так назвать, ремонтируя транспорт. Это была хорошая должность, плюсом было то, что почти половину недели он проводил в спокойной обстановке с адекватными людьми, занимаясь привычным делом, не боясь за свою жизнь. В то время как я оберегал покой нашего жилища. Со временем он добился повышения и стал проводить больше времени на работе. Когда он не работал и охранял наш дом, я целый день ходил по округе в поисках чего-то ценного на обмен или съестного. Мне часто везло с находками, но они не оправдывали мой риск. В конце концов мы сошлись на том, что моя работа до добра не доведёт, учитывая, что Мел может прокормить нас обоих, — и я стал просто сидеть дома, как чёртова домохозяйка. Это страшно меня накаляло, но лучше так, чем из-за куска мыла сдохнуть от рук какого-то бродяги на окраине палаточного городка.

Пока Мел зарабатывал нам на хлеб, я укреплял найденными досками нашу палатку, готовил стряпню из собачьего мяса, крыс, волков, голубей, ворон и прочей мерзкой скотины, мастерил разные полезные предметы, что могли пригодиться нам в быту, — в общем, делал всё, чтобы оправдать свою полезность. Ледяной ветер поздней осени насквозь пронизывал наш с Мелом уютный дом. Я, как мог, утеплял его, забивая щели старой бумагой, тряпьём и пенопластом. Однажды снежным вечером, когда я готовил отменный ужин для нас с Мелом по случаю его очередного повышения, он неожиданно ворвался в палатку с криками, что нам надо срочно уходить отсюда. Я не понимал, что происходит. Ведь наша постапокалиптическая жизнь почти налаживалась, если можно так это назвать. У нас в кои веки появилась свежая еда, к нам неплохо относились окружающие, и я не понимал, что могло случиться. О чем бы я его ни спрашивал, он нервно кричал, что надо бежать, бежать, пока не поздно. Всё, что я понял, это что он кого-то там убил и скоро за нами придут, чтобы нас грохнуть или, может быть, даже казнить у всех на глазах. Я начал паниковать и нервно собирать какие-то вещи в рюкзак. Мел ударил меня по рукам и сказал, что на это нет времени. Тогда я просто надел на себя побольше тёплых вещей, закинул чёрствую буханку хлеба в рюкзак и двинулся за ним. Через секунду мы выбежали из палатки и пустились в бега. Я слышал, как позади нас лаяли собаки. Я обернулся и увидел в районе нашего дома толпы людей с фонариками. Где-то вдали был слышен звук приближающегося мотора. Мы бежали без остановки.

Я понимал, что нас ищут работодатели Мела, но по какой причине?… Мне хотелось остановиться и разобраться, попытаться утрясти ситуацию, но я хорошо знал нравы этих людей и поэтому бежал дальше, невзирая на оставленный шикарный палаточный особняк, который я так старательно обустраивал всё это время. Когда по пути закончились палатки, мы наткнулись на решетчатый забор. Мел попытался перелезть через него, но я схватил его за шиворот, повалил, прижал к земле собой и прошептал: «Смотри!» За забором ехала машина с включённым прожектором, направленным в нашу сторону. Мы прижались к куче мусора, накидали из неё на себя всякого хлама, чтобы быть менее заметными, и затихли. Время ожидания пролетело незаметно, и даже запах человеческого дерьма из этой кучи, в которой мы лежали, не смог нас взбудоражить больше, чем эта проехавшая машина с головорезами на борту. Когда опасность миновала, мы тут же перелезли через забор, накинув на колючую проволоку поверх него кусок старого матраса, и понеслись туда, где, по нашему разумению, нас бы стали искать в последнюю очередь.

Мы бежали к вершине горы, где брала начало полузамёрзшая река, огибающая лагерь, хотели забраться повыше и спуститься с другой стороны. На разговоры не было ни сил, ни времени. До самого рассвета мы неслись как безумные. С короткими передышками, задыхаясь от изнеможения, мы всё поднимались и поднимались по склону, петляя из стороны в сторону, ввиду неожиданно меняющегося горного рельефа. Заметать следы помогала неожиданно усилившаяся метель. Мы рассчитывали добраться до леса за горой раньше, чем нас схватят, и там, в лесу, попытаться найти место, чтобы восстановиться и отдохнуть перед дальнейшим побегом. У меня, да и у Мела вскоре стали заканчиваться силы. Это было очевидно, но мы и не думали останавливаться. Мне хотелось поскорее взобраться на гору и начать спуск, но каждый раз, когда мы покоряли вершину, на горизонте появлялась новая. Мы взмокли от пота, из-за чего становилось невыносимо холодно, поэтому мы старались не сбавлять темпа и не терять друг друга из виду в этой суматохе.

Мел, еле-еле стоя на ногах, весь запыхавшийся, неожиданно остановился и сказал, что нам надо найти укрытие и отдохнуть. Я, не раздумывая, согласился. Пока я, наклонившись, держался руками за колени, пытаясь отдышаться, Мел неторопливо осмотрелся. Вокруг был лишь снег, камни и ели. Когда я искал в рюкзаке еду, я услышал, как Мел негромко зовет меня. Видимо, он нашёл место для привала. Я подошёл к нему и увидел неподалёку одинокую хижину. Мы не спеша обошли её, осмотрелись, нет ли свежих следов на снегу и прочих признаков присутствия людей. Убедившись, что тут давно никого не было, мы решились войти. Я пошёл первым, так как у меня с собой был нож и я имел опыт обследования заброшенных помещений. Это была небольшая лачуга, примерно три на три метра. Внутри не было ни мебели, ни печи, в которой можно было бы развести огонь, простое ветхое помещение с гнилыми досками, скатной крышей и с одним-единственным наглухо заколоченным окном. Но в нашем бедственном положении это был, пожалуй, лучший вариант. Здесь можно было укрыться от погони и от холода. Есть четыре стены, защищающие от ветра и диких животных, крыша над головой от снега и дождя, о чём ещё можно мечтать, думал я, раскладывая вещи на прогнившем деревянном полу.

Мы выдолбили отверстие в том месте, где когда-то была печь, накидали туда досок и хвороста, что удалось найти, и развели огонь, чтобы немного согреться. Мы хотели есть и спать, набраться сил и через пару часов снова двинуться в путь, вверх по склону. Оба мы невероятно устали. Было решено сделать наше пребывание здесь максимально незаметным, на случай, если мы проспим до самого утра. Пока Мел затыкал шмотками щели, чтобы не было видно отблесков нашего костра и чтобы быстрее согреть хату, я же закидывал ветки на единственное, что осталось от печи, — дымоход, чтобы дым максимально рассеивался и наше местоположение не смогли вычислить. Обустроившись, мы подкрепились тем немногим, что удалось прихватить из палаточного городка. Растопили снег в кружках, чтобы попить, и улеглись у очага. Собравшись с мыслями, я ещё раз спросил Мела, что же всё-таки произошло, но спросил настойчивее, ведь от этого теперь, как мы оба понимали, зависела и моя жизнь тоже. Перед тем как погрузиться в сон, я хотел узнать правду. Он посмотрел мне в глаза с отчаянием, глубоко вдохнул, выдохнул и начал рассказывать всё с самого начала.

В гараже, где Мел работал на вояк, ремонтируя их транспорт, он познакомился с парнем, с которым постепенно сдружился. Я иногда слышал о нём из рассказов Мела. Его звали Ритус. Он так же, как и Мел, любил свою работу в гараже. Со временем к ним в смену поставили двух зелёных новобранцев, для обучения и помощи. Мел хорошо там раскрутился, стал руководить, как настоящий начальник гаража. Пока не случилось непоправимое. Злополучным вечером, когда я ждал Мела к ужину, он, не предупредив меня, решил задержаться на работе и малость выпить самогона со своей бригадой. Ритус приволок пятилитровую банку отборной браги, настоянной на какой-то дряни. Он хотел отметить успехи его работы с Мелом в гараже и заодно продвинуться в глазах начальства. Да и кто откажется выпить в такое время? Бойцы, стоявшие на страже их покоя, начали расходиться. Кроме двоих. Один сидел в будке рядом со входом в гаражное помещение, а второй, которого звали Марак, сидел с ними за столом и всё время требовал, чтобы ему наливали побольше огненного пойла, ведь он как никак сторожит их покой. За полчаса застолья все изрядно подвыпили, у всех были дела и заботы, и они собрались было расходиться, как вдруг услышали странный шум из дальнего угла гаража, где стоял разобранный бронетранспортёр. Рабочий класс немного струхнул, но только не Марак, он был подогрет спиртным, отважен и решил проверить, что за звуки доносились из старой машины. Через пару минут он приволок к столу девочку лет восемнадцати. Она тихо плакала и тряслась от холода. Эта была беспризорница, пытавшаяся найти тут укрытие от мерзкой погоды и голода. Мел первым проявил благосклонность и вырвал её из рук Марака. Он посадил её за стол и покормил тем, что осталось от закуски. Пьяному Мараку это очень не понравилось, и он прокричал, что заберёт её к своим, в барак, а там пусть делают с ней что хотят. Спорить с вояками никто не хотел. На кону были их жизни и почёт в гараже. Но находчивый Ритус решил разрулить ситуацию в свою пользу. Он предложил Мараку и всем, кто там был, хорошо провести с ней время, а затем выпроводить на улицу. Благородный поступок, ничего не скажешь. Так он хотел помочь ей уйти отсюда своими ногами туда, куда она захочет, и снять накал ситуации между ними, а заодно и согреть её.

Мела эта идея просто шокировала, но для остальных, видимо, это была обычная ситуация. Тем временем Марак схватил девчонку и бросил её на стол, где были напитки и еда. Ритус жадно смотрел на происходящее, а двое учеников, Пэни и Вист, начали не спеша раздеваться, готовясь насладиться каждой секундой, проведённой с этой малышкой. На какое-то время Мел оцепенел, он не мог сообразить, что в такой ситуации надо делать. Он был не той масти, что наполняла это прогнившее поселение, и не смог спокойно смотреть на происходящее. Он подошёл к Мараку сзади, чтобы попытаться остановить это безумие. Он кричал ему, чтобы тот прекратил, что это неправильно, аморально. Но Марак его уже не слышал, он был поглощён низменным процессом, что окончательно затуманило его рассудок. Тогда Мел схватил его за плечо. Марак оттолкнул Мела и продолжил своё грязное дело. Девчонка орала как резаная. Мелу надо было срочно что-то делать, но что он мог в его-то положении? Мел ещё раз схватил Марака за плечо, стараясь переубедить его, но в этот раз получил со всего размаху в нос и упал навзничь, чуть не потеряв сознание. К нему подбежал Ритус, чтобы помочь встать. Двое других не обратили на это никого внимания, продолжая дожидаться своей очереди.

Поднявшись, Мел отодвинул Ритуса рукой в сторону и подошёл к Мараку с намерением наконец уже что-то сделать. Потом Мел так и не смог объяснить, что именно повлияло на его решение, крики ли девушки о помощи, обида ли за удар, а может быть, и то и другое.

В общем, он выхватил из кобуры Марака пистолет и нацелился на него, сняв с предохранителя. Марак обернулся, сказал, что убьёт его, и тут же двинулся на Мела, но сделал лишь пару шагов… Раздался громкий хлопок. Марак, еще стоя на ногах, сплюнул кровь изо рта и упал замертво… Оправившись от шока, Ритус стал спрашивать, какого чёрта тот натворил. Он был другом Мела, но, как и все, просто хотел выжить в это нелёгкое время, невзирая на какие-то там дружеские отношения. Чтобы не стать соучастником кровавого дела, Ритус попытался скрутить Мела — и тоже получил пулю в грудь. В тот момент Мел и сам до конца не понимал, что натворил. Попятившись назад от тела Ритуса, он отбросил пистолет и замер от увиденного. Вист и Пэни к этому времени уже успели удрать.

Охранник в будке снаружи, конечно, услышал выстрелы, но оказался трусом и вместо того чтобы узнать, что случилось, побежал за подмогой. Наверное, это и спасло Мела от участи Марака и Ритуса. Мел ещё долго стоял там и смотрел на дело своих рук. Он не мог и предположить, что, когда выстрелит в Марака, пуля пройдёт насквозь и попадёт в голову несчастной девочки. Он пытался защитить её всеми силами, а в итоге сам же и убил её. Придя в себя, он побежал к выходу из гаража. Уже у двери, он услышал, как что-то упало со стола, где лежала малышка с пулей в голове. Мел обернулся, в его сознании промелькнула мысль — может быть, она ещё жива? Но нет — всё было кончено. Он увидел, как из её ладони выпал маленький кулон, который раскрылся от удара об пол. Внутри лежала фотография, где была изображена эта девочка и, очевидно, её семья. Потом Мел сказал мне, что испытал в тот момент невообразимый стыд за содеянное. Для него это стало переломным моментом в жизни. Он сказал, что, после того что совершил, стал таким же отбросом общества, как и все эти ублюдки, которых он презирал. Мел взял кулон с собой, чтобы никогда об этом не забывать…

Я увидел, как из глаз у него потекли слёзы. Дальше он говорить не стал, мне и так всё было понятно. Мел залил огонь растопленным снегом, повернулся ко мне спиной и спросил, доволен ли я правдой. Я ничего не ответил, а просто закрыл глаза, чтобы наконец отдохнуть, ведь впереди у нас была долгая дорога в неизвестность.

— Вас приветствует система жизнеобеспечения межпланетного судна «Прима Персона»!

Это было первое, что я услышал у себя в голове. Наверное, только вникнув в эти слова, я осознал, что очнулся не в той хижине, где мы с Мелом остановились на ночлег в последний раз. Медленно открыл глаза и увидел, что я здесь не один. Было довольно темно, но я разглядел вокруг странные механизмы и провода, обвивающие стены этого помещения. Также я увидел шесть тел в футуристических скафандрах, сидевших пристёгнутыми к тому, что отдалённо напоминало кресло. В этом мраке я чётко мог разглядеть только их глаза — из-за тусклого свечения, исходящего откуда-то сверху. Их взгляд явно напоминал человеческий. Они странно переглядывались, заметно нервничая. Вскоре приятный женский голос продолжил вещать у меня в голове:

— Сознание в норме, патологий и механических повреждений тела не обнаружено. Образцы крови отобраны, анализ ДНК проведён. Оружие заряжено, протестировано и переведено в боевое положение. Экзооболочка герметична. Включена подача плазмы, кислорода и криоэлементов в плановом режиме. Проверка предохранительных систем… Проверка окончена, все системы в норме. Статус — старший офицер десантной группы научно-военного межпланетного корабля «Прима Персона» готов к капсульному сбросу и проведению оперативного задания. Кодовое название «Капсула Жизни».

Я не понимал, каким образом смог затеряться среди звёзд в то время как был на Земле. Все реалистичные сны, что были видены мною ранее, протекали строго в рамках Земли. Не то чтобы очень, но мне стало страшно. Такого я ещё не видел. Я слышал голос, говоривший на знакомом мне языке, но предназначение приборов, что окружали меня, мне было непонятно. Что же мне делать, чтобы выжить? Этот хороший вопрос намертво прилип ко мне. Я не знал, как пользоваться скафандром, ведь мы явно были в космосе; не знал, как пользоваться своим оружием, ведь наверняка разрешение на стрельбу мне дали не просто так, и что вообще меня ждёт. Было слишком много мыслей для моего уставшего от всего этого безумия мозга, и я запаниковал. Я стал думать, а что если это уже не сон, или что меня похитили пришельцы, пока я спал. Всё, как всегда, было чрезмерно реалистично. Я попробовал пошевелить конечностями, которые прекрасно ощущал, но задрать ногу так и не смог, какой-то стопор не давал мне управлять собой в скафандре. Я чувствовал лёгкий ветерок — воздушную прослойку между телом и моим наноскафандром. Что-то вроде климат- контроля, только чувствуешь себя парящим в воздухе внутри костюма. Мне начало казаться, что на этот раз я точно не во сне и что дела мои дрянь, да и окружающие субъекты были больше похожи на меня, чем на пришельцев.

Неожиданно тусклый синий свет сменился на ярко-красный. Что-то ёкнуло у меня внутри, и мурашки стали обволакивать меня волнами. Через пару секунд после этих волн я почувствовал облегчение и полное умиротворение в душе. Это было очень странно, но мои волнения куда-то испарились. Я не успел ничего еще понять, как голос у меня в голове сказал, что у меня была зафиксирована паническая атака и, чтобы не срывать выброску, была экстренно запущена программа релаксирующих стимуляторов, привести меня в комфортное состояние ко времени начала задания. Также мне сообщили, что причины этих расстройств не были выявлены и об этом инциденте будет доложено вышестоящему офицеру надзора, но только по завершении задания, так как в случае моей смерти в этом не будет надобности. После небольшой паузы эта женщина начала выдавать уже по-настоящему важную для меня информацию: «Запуск программы краткого внепланового брифинга, в связи с резким ухудшением состояния члена группы быстрого реагирования. Задержка высадки — до стабилизации организма».

В обновлённом какими-то психотропными веществами состоянии я подумал, что, может, оно и к лучшему. Хоть врублюсь малость, что здесь происходит. По центру моего шлема, перед самым носом, начала отображаться карта с указателями моей высадки. На этой карте была изображена какая-то странная планета, но это точно была не Земля. Взглядом я мог управлять настройками карты. Я быстро овладел этим навыком и мог приближать или отдалять объекты на ней. Поверхность планеты была тёмно-синего цвета с переливающимся оттенком чёрного космоса. Ландшафт планеты был гладкий, как бильярдный шар. Идеально ровный, сплошные равнины. Покопавшись ещё немного, я узнал, что владеет этим приятным голосом искусственный интеллект, живущий в каждой системе этого судна, и смотрящий за его целостностью, а также за целостностью всего экипажа — это, конечно, в первую очередь. А звали эту одарённую приятным голосом мадам — Милиер. Когда я решил рассмотреть планету поближе, чтобы понять, что меня там ждёт, я был шокирован увиденным. Самой будоражащей для меня новостью стало то, что эти песчинки тёмно-синего цвета, которыми была усеяна вся планета, были живыми организмами. Эти крошечные создания миллиарды лет жили здесь и поедали себе подобных. Как я ни напрягал зрение, не мог засечь и малейшего движения этих существ. Они словно окаменели или давно умерли. Как я позже узнал, они поедали друг друга, вырабатывая огромное количество энергии и тепла, потому что плодились быстрее, чем умирали или их успевали съесть их сородичи. Сама планета была мелковатой по сравнению с бесчисленным множеством других. На ней давным-давно угасло тепло ядра, с которого и зародилась здесь эта непонятная форма жизни.

Эта планета каждый день искусственно росла на многие километры вширь, в длину и в высоту. Постоянное движение огромных масс этих космических насекомых внутри планеты не давали им замёрзнуть в суровом климате космоса. Они были бесполые и размножались делением. Бросив одну такую насекомоподобную песчинку в литровую банку и оставив её там на время, вскоре можно было наблюдать, как до краёв наполненная этими существами тара требовала ещё большего пространства для их размножения. Их жизнь начиналась где-то между первоначальной поверхностью планеты и центром этого живого нароста к ней.

Триллионы тысяч тонн давили на тех, кому не повезло подобраться поближе к поверхности этой странной планеты и кто теперь навсегда останется прочно сжавшейся оболочкой этого угасшего шара. А остальных ждёт не менее страшная участь. Не успевая поедать друг друга или просто замерзая насмерть, прижатые, они образовывали плотную, как алмаз, корку из каши раздавленных замороженных насекомых на поверхности, которая надёжно защищала их мир от метеоритов и позволяла им так долго существовать в тёмном углу этой галактики. Экран на моём табло погас. Загорелся жёлтый свет. Звуковой сигнал оповестил меня, что сейчас произойдёт то, к чему я так долго готовился. А именно — меня сейчас швырнут прямиком к этим тварям, но зачем именно, я так и не понял. Скоротечная ознакомительная пауза, отведённая мне для изучения целей миссии, закончилась, а всё время я потратил на разглядывание этих космонасекомых. Стало очевидно, что со временем у меня точно беда. Как я понял, начался обратный отсчёт. Я не был особо напряжён, скорее был в смятении. Раздался громкий свист. В центре комнаты, в полу, не спеша открывалась заслонка для сброса. Через секунду в образовавшемся вакууме стало невероятно тихо, я больше не слышал ничего, кроме своего дыхания. Вскоре перед моими глазами нарисовался прекрасный вид из открытого в полу люка, куда мне, по всей видимости, придётся нырять, хотя я до последнего надеялся, что нас всё-таки доставят туда на каком-нибудь шаттле или другом космическом транспорте. Я не долго смог любоваться на эту чудо-планету вживую. Только-только я перестал ловить себя на мысли о том, что я вообще не знаю, как управлять этим скафандром и что надо делать, чтобы гладко приземлиться, как вдруг я пулей вылетел вниз. Я не мог собраться, нормально мыслить, каждую секунду полета мне было безумно страшно. Я испытывал невероятные перегрузки. Я и подумать не мог, что после такого резкого рывка вниз можно уцелеть. Онемевшее тело потеряло умение дышать, и я начал терять сознание. Что-то высветилось перед глазами и запищало в шлеме, но я видел лишь, как всё вокруг расплывается, а затем начинает угасать, накрывая меня тёмной пеленой потери сознания.

— Гх! Ух!

Я с кашлем выдохнул, почувствовав невероятно сильную боль в груди. Очевидно, виной тому была чья-то нога в тяжёлом сапоге. Открыв глаза, я увидел трёх человек, стоящих надо мной и Мелом с оружием, направленным на нас. Тут я понял, что мы в жопе. Похоже, эти ублюдки из лагеря нас всё же выследили, пока мы крепко спали. Я повернулся к Мелу, хотел узнать, в порядке ли он, и тут же увидел, как один из этих вояк ударил его по лицу прикладом и прокричал кому-то: — Бугор, мы нашли их, этот похож на того урода, что Марака завалил. Где-то со стороны двери послышался хриплый голос:

— Давайте-ка, парни, обыщите их и тащите сюда, Даймонд хочет с ними лично поговорить.

Это имя мне показалось очень знакомым, но вспоминать времени не было. Двое молодчиков подхватили Мела и поволокли его на свежий воздух. Третий, что целился мне в лицо из ружья, ударил меня со всей дури ногой ещё пару раз и сказал, чтобы я шёл на улицу, вслед за своим другом. Одной рукой я держался за синеющую от ударов грудь, другой — за косяк двери, на который я опёрся при выходе из лачуги, как вдруг этот пацан со всей силы вмазал мне по спине прикладом. Я упал лицом в снег. Через полметра весь в крови лежал Мел. Вокруг было человек десять, один из них держал на поводке бойцовского пса, у другого был пулемёт, так что бежать не было смысла — подумал я. Мы не молили о пощаде, а со страхом ждали своей участи, лишь изредка переглядываясь. Мы слышали, как кто-то из этих людей смеялся, другие разговаривали, покуривая, — в общем, было непонятно, сколько ещё их тут в округе и что они теперь с нами сделают. Вдруг парень рядом с нами громко крикнул:

— Взвод, смирно!

Все моментально замолчали и встали по стойке смирно. Все смотрели на вершину небольшого возвышения, с которого Мел во время нашего побега засёк злополучную хижину. Вскоре на этой вершине появился человек. Он был не один, с ним были ещё два, видимо его личная охрана. И тут я вспомнил, кто это. У нашего главнокомандующего обороной лагеря был сын лет тридцати, которого он пару раз оставлял своим замом, когда надо было надолго отлучиться по делам.

Значит, за нами приехал не сам начальник обороны нашей общины, а его сынок, садист и убийца, — тут же промелькнула страшная мысль в моей голове.

Это было очень плохо. Если он здесь, то быстрой смертью не отделаться. Всё, что я знал про него, это то, что его звали Даймонд и он любил убивать — за дело или просто так, забавы ради. Видимо, суровое прошлое послужило основой его любви к садизму. Но это не важно, когда перед тобой стоит почти двухметровый накачанный темнокожий человек, которому ты задолжал по полной программе. Его охрана осталась ждать на пригорке. Когда он спустился к нам, все кругом продолжали стоять по стойке смирно, стараясь не шевелиться, и только один человек подошёл к нему поближе и хорошо мне знакомым хриплым голосом сообщил:

— Здравия желаю!

Даймонд молчал и надменно смотрел на него, а он говорил: поисковой разведывательной группой были обнаружены два уголовника, которые порешили Марака и заодно двух гражданских, в том числе и маленькую девочку.

Даймонд повернулся к нам, посмотрел на Мела и спросил:

— Что у него с лицом?

Мужик с хриплым голосом спокойно ответил ему:

— Так это, он сопротивлялся, мы ему и вмазали.

Даймонда это взбесило, и он начал кричать:

— Идиоты долбаные, у него же челюсть сломана, наверняка и рёбра, приказ был найти их живыми и невредимыми.

Хриплый начал спешно парировать:

— Виноват, но они убили одного нашего, а за это вы знаете, что положено, — ответил он, явно намекая на смертную казнь без суда и следствия.

После этих «медицинских» умозаключений я сильно запереживал за Мела. Стараясь не двигаться, я смотрел на него и пытался дотянуться до него рукой, чтобы привлечь его внимание, узнать, что же эти скоты с ним сделали. Даймонд ударил комбата по лицу:

— Тварь, молись, что нам сейчас нужны все ресурсы и каждый из вас важен, а то я давно бы пустил тебя в расход.

Хриплый комбат стойко выдержал удар, поправил одежду и встал на место. Повернувшись к нам, Даймонд увидел, как я вытянул руку, пытаясь дотянуться до Мела. Он тут же сильно прижал её ногой к земле, так что захотелось кричать от боли, и начал с нами беседовать:

— Не знаю, в курсе ли вы, кто я, но я точно знаю, кто вы. Вы — два пока ещё дышащих трупа, которые слишком долго жили в шоколаде в моём городе.

Он немного призадумался, затем посмотрел на меня и сказал:

— Так, тебя я не знаю, — очевидно, он обращался ко мне, — а вот ты — Мел. Даймонд резко повернулся к моему товарищу: «Я прав?»

Задав этот вопрос, Даймонд сдавил мою руку ещё сильнее и, натянув улыбку, тут же продолжил говорить, намеренно не дожидаясь ответа. «Можешь не отвечать», — почти смеясь, произнёс он.

— Наше государство находится в бедственном положении. Мы, как можем, стараемся сохранить мир в нашей стране, а вы и подобные вам уголовники делаете всё, чтобы его разрушить. Вы самые настоящие диверсанты, подрывающие устои нашего общества, убивая всех без разбора. По-хорошему, от вас надо бы избавиться, да побыстрее, дел у меня ещё очень много, но я оставлю вам жизнь. Сказать по правде, я люблю убивать, что тут скрывать, и будь на то моя воля, лично бы порезал вас на куски и скормил бы своим псам. Вы, подонки, убили моего человека, добротного работягу, и маленького ребёнка. Не важно, кто из вас и как это сделал, — отвечать будете оба. За эти страшные преступления положена смерть через расстрел, а лучше через нож, но по личному приказу главнокомандующего, то бишь моего отца, которого я ценю и уважаю, вы будете направлены на принудительные работы в шахты, где, скорее всего, и проведёте остаток своей никчёмной жизни, если, конечно, не сдохнете по дороге. Ух, там вас ждут незабываемые приключения! Вы будете голодать, жить, как собаки, в яме, изнывая от холода, с такими же отморозками, как и вы, будете работать до потери пульса, получая по почкам дубинкой каждый божий день. Вы узнаете, что такое настоящие муки. А когда вы всё-таки окочуритесь, вас скормят вашим же товарищам по камере, которые будут не прочь отведать человечины, или псам, смотря как быстро вы начнёте гнить. Да-да вы не ослышались, питаться вы будете только себе подобными. Я уверен: если бы вы знали, что вас там ждёт, то тоже, как и я, огорчились бы приказу моего бати, где сказано брать всех врагов народа живыми для пополнения трудовых лагерей. Эх, если бы не этот приказ, мы бы с вами давно уже развлекались. Короче говоря, грузите их, парни, их ждёт долгая дорога!

Когда Даймонд закончил свою речь, меня схватили под руки и куда-то потащили, а Мел всё ещё лежал на снегу. Даймонд уже было пошёл прочь, как вдруг Мел словно ожил от его слов: поднялся на колени и начал что-то тихо шептать, но это больше напоминало тихий стон. Слов было не разобрать. Из его рта рекой текла кровь, и, кажется, выпадали части зубов или челюсти вперемешку со слюнями. Я, глядя на него, не выдержал и начал кричать, что ему нужна помощь, чтобы они отстали от него, что всё это была случайность, что это не его вина, но в ответ мне тут же прилетела пара крепких ударов. Я упал, ударившись лицом об камень, и чуть было не потерял сознание. Меня подняли и предупредили, что, если я скажу ещё хоть слово, мне тоже сломают челюсть, бросят в хижину и подожгут её вместе со мной. Пока меня ещё не отправили на каторгу, я напоследок хотел взглянуть на единственного дорогого мне человека, который был ещё жив. Возможно, мы больше никогда не увидимся. Я делал вид, что не могу идти, а сам пытался высмотреть, как там дела у Мела и что он пытается промычать Даймонду. Тот, в свою очередь, подошёл поближе к Мелу и начал насмехаться над ним.

— Ты жалок! Что ты молишь меня о пощаде? Всё уже решено, вы вскоре умрете страшной смертью. Попомни мои слова, щенок, когда будешь мучиться в агонии.

Мел скрестил ладони, словно молился каким-то богам. Даймонд никак не мог уйти: его внимание привлек блестящий в лучах солнца предмет, зажатый в ладони Мела. Это был кулон, выпавший из руки убитой девочки. Даймонд видел только цепочку, обвивающую пальцы Мела, и, по-видимому, решил, что это семейная реликвия, которая была очень дорога Мелу. Он подошёл к нему почти вплотную, чтобы забрать драгоценность, показав тем самым, что ему плевать на мораль, что мы должны бояться и уважать его. Но он напрасно недооценил Мела. Я же сразу заметил, что что-то не так: Мела словно подменили. Он обернулся, мы посмотрели друг другу в глаза, после чего он резко повернулся к Даймонду, и из последних сил нырнул ему в ноги, выхватил у него из сапога нож с широким лезвием, который, очевидно, давно приметил, и изо всей силы всадил Даймонду в шары. Таких диких криков я давно не слышал. Впрочем, ублюдок Даймонд явно был достоин такой боли. Солдаты не стреляли в Мела: опасались попасть в своего командира.

Мел схватил Даймонда и начал кружиться с ним в обнимку, словно в каком-то кровавом танце. Он брызгал кровью изо рта, в лицо Даймонду, а тот, в свою очередь, визжал, как девчонка, орошая землю багровыми реками из своего паха. Охрипший комбат подбежал первым к ним, чтобы оттащить Мела или зарезать его, я так и не понял, всё происходило так стремительно. Мел успел заметить, как его хочет сцапать комбат. Он отбросил бедолагу Даймонда, ссавшего кровью на солдат, выиграв немного времени. Но зачем, что у него в тот момент было на уме, какой план назревал в его голове? Или же он просто пытался продать себя подороже, понимая, что уже не жилец. Мел развернулся и увидел, как по воздуху в направлении его шеи летит правая рука комбата с кинжалом. Он выставил левую кисть вперёд, прикрывая лицо. Удар был такой силы, что кинжал проткнул Мелу ладонь насквозь и вошёл в плечо. Левой рукой комбат схватил Мела за шею, чтобы повалить на землю. Он был в ярости и не заметил, что Мел свободной правой рукой выдернул чеку из гранаты в подсумке комбата.

Вокруг них в тот момент собралась толпа, все бежали к ним, чтобы помочь растерзать Мела. Никто не понимал, что сейчас произойдёт. Я смотрел на толпу людей, что собрались линчевать его и, как всегда, был беспомощен. В этот момент раздался громкий хлопок. Половина чьего-то тела отлетела прямо в меня. Я упал вместе с ним на спину и ненадолго отключился… Когда очнулся, в ушах звенело. Вскоре я начал чувствовать боль в руках и ногах. Это были небольшие осколки, что намертво вонзились в меня. Я потихоньку выл от боли. Сделал пару глотков воздуха, понял, что нечем дышать. Моё сознание начало уходить куда-то вдаль. Пару секунд — и я уже ничего не видел. Ещё секунда — и я перестал дышать. По крайней мере, мне так показалось. На самом же деле я вошёл в уже привычное бессознательное состояние, но снов я так и не увидел. Это было странно для меня. Просто пустота и тьма, которая пролетела незаметно. Вскоре я услышал слова у себя в голове, после которых и пришёл в чувство:

— «Десус» и «Альер» неразделимы, ты знаешь это.

— Уфф… Пф…

С выдохом я открыл глаза. Первое, что я почувствовал, всё та же боль. Немного осмотревшись, я понял, что еду в каком-то транспорте. Я был скован наручниками, а раны обработаны на скорую руку. Осколки из меня, наверное, извлекли, потому что я был весь в грязных бинтах, как чёртова мумия. Меня везли в старом, ржавом автобусе, переделанном под автозак. На окнах были прочные, стальные решётки. Посередине автобуса тоже была решётка, отделяющая заключённых от охранников, которых здесь было четверо, включая водилу. Сразу за этой решёткой, в передней части автобуса, сидели два бойца, вооружённые до зубов. Третий же сидел справа от водителя и тоже был в полной боевой готовности. Глядя на выражение их лиц, казалось, что они вот-вот остановят автобус, чтобы расстрелять нас, как собак у обочины. Под словом «нас» я имел в виду ещё пятерых узников, что сидели рядом со мной. Куда меня везут и зачем, меня не интересовало. Я был до краёв наполнен яростью и жаждой мести. Сжимая кулаки, я пытался вспомнить, что же там случилось. Я ни на секунду не терял надежду на то, что Мел мог выжить. Мысли не давали мне расслабиться. Рядом со мной сидел парень, который, как только заметил, что я очнулся, начал что-то заливать мне в уши. Я не обращал на его трёп никакого внимания, пока он не сказал, что знает, что случилось с моим другом. Услышав об этом, я посмотрел в сторону наших сторожей и понял, что им всё равно, о чём мы тут перешёптываемся. Тогда я повернулся к нему и сказал, чтобы тот немедленно выкладывал всё, что знает. Он пододвинулся ко мне поближе, наклонил голову и начал говорить:

— Я уже понял, что ты меня ни хрена не слушал, вот и пришлось привлечь твоё внимание, — с усмешкой сказал он.

— Меня зовут Юрон, погремуха «Юрист», до всего этого работал в известной юридической фирме, да ещё и с именем схоже… Короче, не о том базар. Твой друг отправил на тот свет одиннадцать подлецов и сделал инвалидом самого Даймонда. Не то чтобы я их жалел, но это было чересчур жёстко, хотя они это явно заслужили. Там было ещё много тяжелораненых, но о них я ничего больше не слышал. Так что сдохли они или нет, сказать не смогу, но надеюсь, что они умрут в муках, искренне надеюсь на это.

Когда он закончил эту фразу, его лицо изменилось, улыбка исчезла, а взгляд устремился куда-то глубже моих глаз. Он продолжил:

— Они надругались над моей женой и убили её, а дочь забрали и увезли неизвестно куда.

Юрон засунул руку за пазуху и начал что-то искать. Вскоре он вытащил фотографию. Как я понял, на ней были запечатлены его жена и дочь. Молодая красивая девушка с ярко-белыми волосами, очевидно, была его дочерью. «Я бы точно вспомнил её, если бы мы с ней встречались ранее», — подумал я тогда.

Он указал пальцем на девушку на фото и спросил, не встречал ли я её, но, в отличие от него, я уже знал ответ на этот вопрос. Помимо её волос, странным было и её имя — Ариатра. Он просил помочь отыскать её, но я думал о том, что сейчас мы не в том положении, чтобы кого-то искать. В это страшное время все мы кого-то потеряли или ещё потеряем. В нашей ситуации, когда нас вот-вот могли убить, Юрон сохранял уверенность, что он отправится на поиски остатков своей семьи. Он всё говорил и говорил без умолку. Очень скоро мне надоело его слушать, я хотел узнать, дышит ли ещё мой друг или нет. Я перебил его:

— Ты можешь сказать, наконец, что с моим другом, он жив?

Юрон замолчал. Он всё так же держал в руках фотографию. На секунду мне показалось, что он хочет что-то сказать, но он молча сжимал своё фото и глядел на меня как ненормальный, а я, в свою очередь, смотрел ему в глаза. Я наблюдал странную вещь: его зрачки сначала расширились, а потом и вовсе сузились до микроточки. Белки глаз начали темнеть. Очень быстро они заполнились красками тьмы. В них виднелся ярко выраженный отблеск у края верхних век — от всевозможных источников света внутри автобуса. Мне стало не по себе. Когда фотография выпала из его ослабевших рук, я спросил, всё ли у него в порядке, но он продолжал молчать и смотрел на меня с диким выражением лица. Я уже было хотел сказать охране, что с ним что-то не так и, возможно, нужна помощь, как вдруг он то ли кашлянул, то ли чихнул кровью прямо мне в лицо. Это было довольно-таки мерзко. Я был с ног до головы облёван его кровью и хрен знает чем ещё. Юрон как будто выплюнул свои лёгкие, целиком и без остатка, прямиком мне в руки. Его голова была опущена вниз, где уже образовалась огромная лужа крови, в центре которой плавала его семейная фотография. Я подумал, что всё, отмучился бедолага Юрон, но не тут-то было. Он -начал биться в конвульсиях с кровавой пеной у рта, затем упал на пол, где и продолжил свои предсмертные пляски, периодически громко крича от боли. Другие зеки поспешили пересесть. Никому не хотелось заразиться какой-то чумой от полудохлого зека. Честно сказать, я тоже нехило струхнул. Хрен его знает, что за дрянь попала на мою кожу. Пока я поспешно вытирал лицо своей кофтой, той частью, что ещё не была заляпана его кровью, я всё время пытался привлечь внимание постовых охранников. Может, они хотя бы добьют беднягу, чтобы тот не мучился. Уж очень сильно он кричал. Я прикидывал варианты, но как ему помочь, я не знал. До места нашей переброски он явно не дотянет. Боец, что сидел рядом с водилой, спросил у него, будет ли тот останавливаться и что им вообще делать с этим умирающим зеком. Водитель начал объяснять бойцам:

— Так, пацаны, у меня есть чёткие инструкции на этот счёт. Я не имею права останавливаться, у меня есть приказ, и от этого зависят наши с вами жизни. В конце концов, это сраные уголовники. Иди посмотри, как он; если что — решай его на месте, от тела потом избавимся. Не парьтесь, на базе я всё улажу, связи у меня как надо, все же в курсе.

Вояка поднял свой зад и двинулся к нам. Подойдя к решётчатой двери с замком, отделяющей заключённых от конвоиров, он спросил своих дружков, охраняющих наш покой, что тут происходит. На что они ему ответили, что они не знают и пошёл бы он сам глянул, что там за херня творится. Этот добрый малый так и сделал, попросив своих парней прикрыть его, пока он будет разбираться с проблемой. Он открыл дверь, наставил на нас автомат и приказал всем отойти как можно дальше. Я поднял руки, чтобы он их видел, и без резких движений прошёл мимо Юрона в сторону других заключённых, ближе к концу салона. Другие зеки держались от меня подальше, да и я не хотел к ним подходить, и так уже с одним пообщался вдоволь. Автоматное дуло зашедшего к нам конвоира попеременно наводилось то на меня, то на других. Охранник, зашедший к нам в гости, старался не отводить глаз от заключённых. Он просто целился в нас и пинал ногой Юрона. Поняв, что тот уже не шевелится, не раздумывая, опустил дуло и всадил ему в грудь очередь из автомата. Затем спиной начал отходить к своим. Юрон был прошит насквозь, как сито для макарон. Куски мяса и капли крови разлетелись повсюду. У самого выхода охранник, не отводя от нас взгляда, прокричал водиле:

— Аскрат, тут тот, что орал как резаный, ласты склеил, я его и добил.

Потом крикнул ещё раз:

— Может, его тут оставить гнить? Пускай привыкают к тому, что очень скоро будут питаться одной лишь человечиной. Или вынести к нам, на части и в пакет, а?

Через пару секунд, не услышав ответа от водителя, он стал кричать ещё громче:

— Аскрат! Алло, блин!

От такого крика встревожились даже его коллеги, которые прикрывали его, сидя рядом с открытой решётчатой дверью. Один из них, что сидел слева, со стороны водителя, встал, повесил оружие на спину и начал искать что-то, копошась в пакетах и откладывая попутно пилу для отпиливания конечностей дохлого зека. А тот, что сидел напротив, повернулся к водиле и тоже что-то прокричал. Поняв, что это бесполезно и что по инструкции он должен идти к водителю за указаниями, так как тот был старшим, он недовольно начал двигаться в его сторону, пока его прикрывали взглядами товарищи.

Он сделал пару шагов и увидел страшную картину. За секунду всё лобовое стекло было залито кровью. Аскрат, водитель, выблевал свои внутренности прямо на лобовое стекло нашего транспорта, после чего его туша рухнула на руль, а нога, схватившая судорогу, придавила педаль газа. Колеса поймали обочину. Автобус начало дико трясти. Все понимали, что мы сейчас слетим с обочины на скорости не меньше восьмидесяти километров в час, где нас размажет о деревья. Пока мы неслись с припадочным конвоиром за рулём куда-то в бездну ада, я заметил, что один из узников тоже начал проявлять признаки кровавого фонтанирования. Но вдруг в один миг все заключённые разом отвлеклись и от больных, что умирали на полу, и от езды с трупом вместо водителя… Все уставились лишь в одну сторону, и я тоже. То, что я увидел, не поддавалось логике. Юрон не только выжил, но и смог самостоятельно подняться с пола! Но это был уже точно не он. Его глаза и вывернутая пулями наизнанку грудь внушали настоящий ужас.

Из земли. Мертвецы. Негде спрятаться

Старший из конвоиров, что отправился разговаривать с водителем, рванул к педали газа, которая буквально слилась с ногой мёртвого Аскрата. Ему всё никак не удавалось убрать его ногу и сбавить газ. Одновременно, чтобы видеть, куда рулить, он одной рукой смог врубить брызговики. Он пытался затормозить или хотя бы попробовать выехать с обочины.

Не так было всё и плохо. По крайней мере, с дорогой нам повезло, она была прямой до самого горизонта. Юрист, который чудом поднялся с пола, начал улыбаться, или это был нервный тик, я так и не смог определить. Обстановка в автозаке довольно быстро начала накаляться. Урки рядом со мной начали кричать парню с оружием, чтобы тот обернулся. На этот крик автоматчик резко повернул голову в сторону зеков. Он застыл буквально на одну секунду от неожиданно возникшей фигуры Юриста прямо перед ним, и это его погубило. Юрон, а точнее то, что от него осталось, вцепился в парня. Он пытался откусить часть его лица. Как же сильно клацал Юрон впустую зубами, пытаясь дотянуться до конвоира, от чего куски его зубов и капли крови разлетались в разные стороны.

Почти сразу все услышали крик из передней части автозака. Мёртвый, как казалось, водитель ожил, вонзил зубы в шею вояке, что пытался остановить автобус, и выколол ему глаза пальцами. Охранник, раскладывающий пакеты, тут же бросился помогать двум сцепившимся у руля товарищам. Я же замер, чтобы глянуть на схватку надзирателя и Юриста. Я ставил на Юрона. Может, у него получится замочить ублюдка, а я потом заберу ключи от наручников и смогу как-то сбежать отсюда, думал я. Раздались выстрелы, в передней части салона пытались остановить шофёра Аскрата свинцом. Тот всё никак не мог угомониться. Он всё выл и выл, кидаясь как бешеный. Безглазый растерзанный парнишка рядом с рулём уже не двигался, когда его коллега, который пару минут назад доставал пакеты для трупа Юрона, воткнул нож Аскрату в лоб. Это успокоило и его. Но моё внимание резко переключилось на Юриста. Его тело начало мутировать прямо на моих глазах. Это было невозможно не заметить. Я застыл от удивления. Я глубоко дышал и смотрел за происходящим. Живот и грудь Юриста, где были открытые раны, начали стремительно и очень быстро обрастать какими-то опухолями. Из них то и дело появлялись длинные и острые, как пики, конечности цвета человеческой кожи. Эти длинные пальцы остриём начали протыкать насквозь живот парня, что отталкивал Юриста автоматом, от чего вскоре его окровавленные кишки начали валиться на пол. Через пару секунд руки этого вояки ослабели, и Юрист вгрызся в лицо бедолаги. Боже, как же он кричал, захлёбываясь своей же собственной кровью. А эта человекоподобная тварь всё месила и месила его тело, продолжая отрывать от него куски плоти. Руки мои были скованы, и это надо было как-то решать. Я всё-таки смог высмотреть ключи от наручников на поясе конвоира, которого только что искромсали у меня на глазах.

Неожиданно я встретился с холодным и пустым взглядом Юриста. Он замер, глядя на меня, а после не спеша вынул колья из трупа, ослабил хватку и бросил тело вояки на пол. Его автомат звонко упал рядом с ним. Юрон смотрел на меня не отрываясь, улыбался и что-то шептал, выплёвывая какую-то гниль изо рта. Его многочисленные щупальца, вылезающие из торса, дёргались и тянулись в мою сторону. Словно они живут своей жизнью и хотят вонзиться и в мою плоть тоже. Юрон начал движение ко мне. Я шагнул назад, но отступать было некуда. Мы были заперты в железной коробке, которая, к тому же, куда-то отчаянно неслась. Когда он подошёл совсем близко, я почувствовал, как сильно он хочет меня убить.

От отчаяния я крикнул ему: «Ну, подходи, тварь!» Выглядел я в этот момент бесстрашно, но на самом деле был напуган как никогда в жизни.

Крепко схватившись за сиденья, я готовился упереться в них и оттолкнуть Юрона ногой, когда он накинется на меня, чтобы выиграть немного времени на манёвры. Мне никак нельзя было подпускать его вплотную. Юрист весь задёргался от предвкушения. Я ощущал это, глядя на учащающиеся судороги тянувшихся ко мне его конечностей. Я был так напряжён, что чуть первым не кинулся на него. Я уже планировал оттолкнуть его плечом и поднять оружие, лежавшее рядом с трупом, пока было не совсем поздно. Но пуля, разнёсшая голову Юристу, быстро остановила наши с ним разборки. Последний оставшийся в живых конвоир вовремя среагировал, он за доли секунды решил спасти меня, а не пытаться остановить автобус. Наверное, он, как и я, был невероятно напуган увиденным, отчего решил сначала убить нечто, что угрожало и его жизни тоже, а потом уже что-то решать с автобусом. О нас, урках, он явно не думал. Хорошо, хоть меня пулями не нашпиговал. Конвоир, убивший водилу и Юрона, продолжил выруливать с обочины и обречённо дёргать за нерабочий ручник, как вдруг ему в руку вцепился лишённый глаз покойник. Вояка закричал и ударил его ножом. В этот момент я не стал тупить и быстро начал искать ключи от наручников у трупа исколотого насмерть надзирателя. Сняв свои оковы, я кинул ключи остальным зекам, поднял автомат и побежал возвращать долг за жизнь охраннику у руля и заодно попытаться наконец-то остановить этот автобус. Вояка одной рукой отталкивал, как мог, ожившего мертвеца, а другой пытался рулить, но неудачно, так как правое колесо снова почти угодило на обочину, за которой был глубокий овраг. Сделав шаг, я тут же услышал страшные вопли позади себя. Я на миг обернулся и увидел, как один зек напал на другого и начал поедать его плоть. Другие бегали из стороны в сторону в панике, пытаясь снять с себя наручники. Мой автомат был уже нацелен на голову безглазого мертвеца в передней части салона, когда я заметил, что на дороге стоит баррикада из машин.

— Чёрт, влево, влево выруливай! — закричал я последнему оставшемуся в живых конвоиру, уже мало понимавшему, что тут вообще происходит.

В ту же секунду позади меня что-то громко зашевелилось. Я предположил худшее. Наверняка это ожил труп солдата, который оставил Юрон и который вот-вот накинется мне на спину. Или, может быть, труп какого-то зека… Но времени раздумывать не было. Я попытался как можно быстрее развернуться и выстрелить, но вместо этого лишь отшатнулся. И в этот самый момент наш автобус на скорости сорок километров в час правым колесом задевает автомобильную баррикаду и валится на бок. От удара ожившего мертвеца, стоявшего рядом со мной, швырнуло вперёд через открытую дверь центральной решётки, куда-то к конвоирам. Я же просто ударился об самодельные стеллажи, оставшись лежать посередине автозака. Я успел сгруппироваться, как мог, но боль всё равно была невыносимой. Мне повезло, что я не отключился и не сломал что-либо, а то не миновать беды. Немного помотав головой, я смог пошевелить ногами и руками и понял, что вроде бы ничего сильно не травмировал. Впереди, где находился движок, что-то загорелось. Мне надо было срочно выбираться. Везде лежали люди. Кто-то кого-то ел или пытался помочь, я не мог определить: салон начало заполнять едким дымом. Я первым делом нашёл и поднял своё трофейное оружие попутно вспомнив, что есть аварийный люк на крыше автобуса, через который можно выбраться на свободу. Он был в метре от меня. Чтобы скорее покинуть стремительно разгорающийся автобус, я бил этот люк ногами, пытался выбить его прикладом. Но тщетно: на нём был прочный замок. И тогда я решил отстрелить его к хренам.

Мне не хотелось, чтобы меня задело рикошетом. Я как можно быстрее пододвинул к себе столик и небольшую металлическую коробку из-под патронов, накинул на себя лежавшие на полу пару бронежилетов и прицелился, чтобы произвести выстрел точно в замок. Прогремела очередь, и мне опять фартануло: замок упал на пол и я был цел. Эти ожившие богомерзкие твари были заняты обедом из уголовников и их охраны, так что я смог без проблем вылететь из полыхающего автобуса и пустится в бега, прочь, подальше от дороги, даже не думая на тот момент о том, чтобы спасать хоть кого-то из этого горящего автозака. Было довольно светло, наступал рассвет, поэтому я решил бежать по лесу. Я бежал около получаса, пока не сделал привал, чтобы отдохнуть. Меня всё время преследовали странные звуки. Я оглядывался по сторонам и никого не видел. Но я точно знал, что рядом кто-то есть. Я не мог успокоиться и перевести дух. Всё случилось так быстро. Я пытался собраться с мыслями и обдумать, что же там такое увидел и мог ли я кому-нибудь помочь или же все там были уже обречены. Я присел на камень, выдохнул и уставился на свою окровавленную одежду. Оружие я не хотел выпускать из рук и держал его всегда наготове. Какой-то странный звук вновь привлёк моё внимание. Когда я поднял голову вверх, к самым кромкам деревьев, мне на секунду показалось, что я увидел на дереве что-то отдалённо напоминающее очертание человека. Я присмотрелся и замер. Наполовину высунувшись из-за дерева, метрах в пяти над землёй торчала фигура с обезображенным страшными ожогами лицом и телом. У этого существа были длинные чёрные волосы, на них виднелись какие-то куски кожи, с которых капало что-то похожее на кровь. Глаза, как и у тех, что были в адском автозаке, были невероятно насыщенного чёрного цвета. Верхние и нижние челюсти этого создания не сходились. Рот был всё время открыт, и внутри него виднелось бесчисленное количество зубов, которые шевелились и менялись местами. Носа не было, был разросшийся правый глаз, что занимал его место.

Это чудовище потихоньку выползало из-за дерева, показываясь в полном обличье. Чёрт, времени мало — подумал я. В тот же момент оно спустилось на землю и начало красться ко мне. Разглядев его поближе, я понял, что, скорее всего, это когда-то было человеком. Неожиданно оно начало плакать и просить о помощи. Голос этого существа был как у десятилетнего ребёнка. Но что же с ним или с ней случилось? Я не знал, стрелять не раздумывая или подождать. В итоге моё чувство самосохранения не позволило подпустить это создание к себе вплотную. Я резко попытался навести ствол на голову существа но заметил, как оно, в тот же момент, когда я начал целиться на него, замахнулось рукой — третьей, мать его, рукой, — что я не мог видеть раньше. В этой руке был кухонный нож для разделки мяса. Этот нож летел мне прямо в лицо. Я не успел выстрелить, мне пришлось отбивать прикладом этот тесак. Всё тело существа продолжало по инерции нестись ко мне. Пока оно было достаточно далеко, мне надо было что-то придумать, что бы оно меня не достало, когда я буду наводить ствол. Я вспомнил про тот трюк, что я так и не проделал, во время борьбы с Юроном. Когда оно сделало второй замах, я, опершись задом о камень, на котором сидел, ногами откинул прочь это подобие человека.

Нет, не сегодня — подумал я. Пока это чудовище вставало, я успел прицелиться. Автоматная очередь поработала на славу. Она пробила грудь твари насквозь и разметала его голову по всему лесному пейзажу, что окружал меня. Погодка тогда была так себе. Без снега, но чертовски холодно. Я снова с ног до головы был измазан кем-то или чем-то. У меня болело всё тело, я страшно хотел пить и есть, не говоря уже о том, как сильно я устал, но всё же я продолжил бежать. Вскоре, совсем обессилев, я перешёл на ходьбу. Через пять часов уже еле-еле ковылял. Ещё через час я наконец вышел к цивилизации. Ведь когда-нибудь я должен был уже, по закону вероятности, наткнуться на какую-нибудь деревушку. Сперва я немного осмотрелся, но бродить вокруг долго не стал. Тут не было ни одной живой души, видимо, люди давным-давно покинули эту деревню. Домов в моём поле зрения оказалось маловато. Я насчитал девять. Может, поодаль есть ещё, но далеко уходить на разведку мне не хотелось. Я выбрал для ночлега двухэтажный деревянный дом на возвышенности, из окон которого была хорошо видна вся округа. Забравшись в него, я укрепил двери и окна на случай попытки проникновения, пока я буду спать. Поставил вокруг дома на скорую руку растяжки из банок, стекла и прочего шумного барахла, что смог найти. Забаррикадировался и лёг отдыхать. Я накидал на себя все тёплые вещи, что мне удалось найти в доме, но всё равно было адски холодно. К тому же сложно просто так уснуть, пережив такие деньки, как у меня. Закрыв глаза, я то и дело видел лица всех тех, кого убил, и тех, кто пытался убить меня. Но что бы я ни пережил, со своим организмом я спорить не научился и через час уже храпел как младенец.

Я проснулся и моментально осознал, что стою. Где реальность, а где нет, этот вопрос меня уже не волновал. Я был бодр и тело уже не болело. Теперь я мог спокойно поразмышлять. Вокруг меня была всё та же разруха, как и в большинстве моих снов — если, конечно, это был он. Я медленно зашагал прямо. Меня окружал лишь город, лежащий в руинах, живых увидеть я и не надеялся. Не знаю, что здесь произошло — война, природные катаклизмы или же эпидемия, но мне было наплевать. Эти чёртовы мертвецы чуть не сожрали меня заживо, вот о чём я всё время думал, и какого хрена вообще происходит. Вдруг я увидел, как из-за дома выбегает человек. Он был невероятно напуган. Ничего не сказав, он пробежал мимо и пулей залетел в подъезд дома. Было похоже, что он пытался от чего-то спрятаться. Этот парень на вид был средних лет. Но вот что мне показалось странным: на нём была лишь майка да шорты, хотя на улице было прохладно, я хорошо чувствовал нотки холода своим телом. Где-то рядом лежал снег. Сам я был одет по-зимнему, но не ощущал дискомфорта, значит, с погодой этот малый явно ошибся. Буквально через несколько секунд следом за ним из-за дома выбегает ещё один человек. Тоже парень средних лет, но уже одетый потеплее. Заметив меня, он протянул ко мне руку и на бегу стал кричать, чтобы я тоже бежал прочь, бежал отсюда как можно скорее. Я хотел уже слиться, но мне стало жутко интересно, от чего они бегут, неужели там толпа этих кровожадных мертвецов, появление которых в последнее время так участилось. Вдруг яркий свет на секунду ослепил меня.

Прищурившись, я увидел, как, крича изо всех сил, этот парень начал подниматься над землёй куда-то к небесам. Я попытался прикрыть источник света руками, чтобы разглядеть, куда он полетел. И тут я увидел ещё более странную вещь. Над облаками медленно двигался какой-то огромный объект, но из-за яркого свечения я не мог его хорошо разглядеть. Он был действительно огромным, чуть ли не половина неба была заслонена им. Вскоре луч света испарился вместе с тем человеком, а я всё никак не мог понять, что именно я вижу, глядя в небеса. Я смотрел на это тёмно-серое НЛО и не сразу понял, что меня резко охватила паника. Я услышал знакомые мне звуки. Звуки животного страха. Часто в своих снах я убегал от кого-то. Я не видел, что именно идёт за мной, но хорошо слышал. Я замер, глубоко дыша. И, как обычно, невзирая на то, что это всего лишь сон, я решил спрятаться и посмотреть на этот страх из более безопасного места. Я вбежал в дом, где уже искал укрытие друг того парня, которого пришельцы похитили прямо на моих глазах, среди белого дня. Я спрятался за старую деревянную дверь в подъезде и через щель в ней стал смотреть, что происходит на улице. Я пытался себя успокоить, но слишком громко дышал. Неожиданно позади меня раздались увесистые звуки чьих-то шагов. Я очень хотел верить, что это тот человек, который забежал сюда недавно, но отчётливо услышал позади себя знакомый мне вибрирующий шум страха. Я начал медленно оборачиваться, задержав дыхание и стараясь не и