Оглавление

1. БЕС ПАНИКИ
2. Вместо предисловия
3. «Вы болван, Штюбинг!» (с)
4. Крылья, ноги…
5. От героев былых времён
6. …
7. Диванный ужосс
8. Искушение Л
9. Подарите мне вечер в Неве
10. Натюрморден с одним носком и лирическими отступлениями
11. «Письмо швейцарскому другу»
12. Оружья нет, страшнее вилки
13. «ЭКО»
14. Про кротов
15. Про пчОл
    1. микроглава 1 «Как Стас пришёл в джунгли» (Киплинг Р., из ненаписанного)
    2. микроглава 2 «Нюхни дымку!» (мемуары Ч. Плаща)
    3. микроглава 3 «Побег из Жууженка» (Кинг С., заметки на полях сражений)
    4. Микроглава 4 «По дымному следу» (из воспоминаний б. Махно)
    5. микроглава 5 «Сарайчик ужжжасов» (Кинг С. мл., после летних каникул)
16. Бесконечная история
17. Каменный топор в спину
18. …
19. Мои скитания — 1
20. Ещё о жужжатых
21. …
22. Кладбищенские истории
    1. Ужосс-1
    2. Ужосс-2
23. Мелочь, а приятна
24. Натуралистичное
25. Мои скитания — 2
26. Под самый корешок
27. Круче гор могут быть лишь Пушгоры
28. …
29. Мои скитания — 3
30. Гомер был слеп
31. Реквием ремню
32. Кто в армии служил, тот в цирке не смеётся
33. Дракарис! Нам скучно!
34. Это — элементарно!
    1. Самозарождение битума.
    2. Импортозагрязнение.
35. Баллада о хвосте
36. Посмотри в глаза чудовищ
37. Слово об отце
38. «Прогулка по Невскому»
39. Ещё о младшей
40. …
41. Тече вода каламутна…
42. …
43. Прудовая эпопея
    1. Про дно пруда.
    2. Про камни.
    3. История о плёнке.
    4. Немного о водопаде.
    5. Про грязь.
    6. Про очистку пруда.
44. С праздником
45. Толстолобики мои, рыбки прудовые
46. Осенняя тоска
47. «Она утонула» (с)
48. Размышления перед капсульной гостиницей в аэропорту
49. «Этот праздник со слезами на глазах»
50. О пользе змей
51. О семье
52. Вся эта жизнь
53. Филолог, тропой юного натуралиста
54. Осенние фантазии
55. Мои скитания — 4
56. Дума о чае
57. Сказка на ночь для дочерей
58. …
59. Такая колбаса
60. Хроники неправильного завтра
61. Ребус метрологус
    1. «Как узнать количество билетов в пачке (2500 шт.), не пересчитывая их»:
62. Философское
63. Рождествено
64. Чтобы помнили
65. Всё, что вы не хотели знать о Стасе
66. «Римская империя времени упадка…» (с)
67. Из наблюдений
68. Огородникам посвящается
69. Старшая
70. Дерзких дел мастер
71. Annie Ross «On The Morning After» — OST «Salon Kitty»
72. Лето юности.
73. Послесловие не от автора

Моим дочерям Насте и Саше. С любовью.

Вместо предисловия

Вы держите в руках мою биографию.

Не всю, конечно — ту её часть, что поселилась на страницах Инстаграма к 2020-му году.

Всё дело в дочерях, которые просили рассказывать сказки вечерами.

Ещё, дело в коллегах, смеявшихся над моими «жизненными» историями.

Дело также в глубокоуважаемых и любимых подписчиках, потакавших моему тщеславию.

Дело в любимой жене, поддерживавшей меня и при написании книги и во время выкапывания пруда. Лопатой и карандашом.

Это — причёсанные и расширенные посты, разбросанные во вневременном и бессодержательном беспорядке.

Вы ведь в курсе, что времени нет? Совсем. Как и содержания.

Дело не во мне!

«Вы болван, Штюбинг!» (с)

(Из записок несостоявшегося контрразведчика)

Вообще, я высокого мнения о себе. Особенно, если с каблуками.

Но, бывало, бывало…

11-й класс. Год, соответственно, 1995-й. То есть, мы уже знали, что Господь на стороне правых, а правые те, у кого танки. Не знали, правда, что Железного Феликса отковырять от Лубянки можно, но отковырять Лубянку из людей нельзя.

В общем, вечер, звонок по телефону (такому, с диском). Отец берёт трубку, разговаривает и, загадочно зовёт меня: «С тобой хотят поговорить из «Большого дома». Кто не в курсе, «Большой дом» на Литейном проспекте Питера — самое высокое здание города. С него и сейчас видны Соловецкие острова и Удмуртия.

Питерская КГБ/ФСБ.

Беру трубку и слышу:

«Мы всё про Вас знаем, Станислав.

Отличник, не замешан, не участвовал, любите Родину.

Один привод к директору по уважительной причине.

Один привод в милицию — ошибся дверью, получая паспорт.

Лю́бите Пугачёву и не любите Ки́нчева.

Пример. Хороший.

Часто бьют. Из зависти.

Предлагаем Вам пойти учиться в высшую школу ФСК. Приходите завтра вечером на Литейный. Можно — с папой.

Пропуск на ваш паспорт (да, мы знаем, что он у Вас с ошибкой, а Вы сфотографировались в жёлтой футболке) уже оформлен».

Меня заинтриговало их всеведение.

Пусть уж лучше я знаю про цвет трусов окружающих, чем наоборот.

Пошли.

Гулкое пустое здание, не оправившееся после недолгого торжества демократии, невзрачный кабинет, невзрачный человек, расписывающий радужные перспективы.

Почудилось — времени нет. Сейчас зайдёт Малюта Скуратов с топором или, на худой конец, Шешковский с розгами.

Очарование нарушил заключительный аккорд арии:

«Пройдёте медкомиссию и…»

Слушайте, говорю, а вот у меня близорукость минус шесть…

«КАК??!!»

С четвёртого класса, говорю (не носил я очки без крайней нужды на улице и не щурился — наловчился).

«Тогда… конечно… не получится… Вас, Станислав…»

Смешно мне стало. Как будто пришёл к ясновидящей, постучал в дверь, а она мне:

— Кто там?

Ушли.

До сих пор «Семнадцать мгновений весны» смотрю с удовольствием. Мюллер там — класс!

Крылья, ноги…

Отпуск. Сплю на даче на втором этаже (на чердаке) и в восемь утра по нему внезапно начинают носиться дети с громким шёпотом: «Тише! Папу разбудишь!», роняя тазы и, вообще, топая, как стадо слонопотамчиков.

Подумал про них вслух что-то светлое — ускакали всем стадом. Проснулся окончательно, вышел из комнаты.

Птицу ловили.

Не поймали — сидит. Гадит на окно потихоньку. Нервничает, видать. Сама чёрная, перед белый, гадит серым. Может, болеет.

Пошёл ловить в трусах и недосыпе. Три раза она от меня уходила — маневренная птерогадость попалась. Даже реверсом оборудованная, похоже. Петлю Нестерова вокруг печной трубы сделала и в пике, хвостом вперёд на первый этаж ушла.

Спустился, думал — в полу торчит. Нет, затормозила как-то, видать — на бреющем полёте рванула в темноту коридора.

Ищу.

Дети бегают с фонариками, мама отцу яичницу жарит, бабушка не к месту «Что случилось-то?» вышла. Идиллия. Проведение конца света силами одной дружной семьи в масштабе один к миллиарду.

Ищу.

Ведь сидит же где-то! Двери-то закрыты! Сдохнет ведь, падлюка — отскребай её потом из под плинтуса!

Отец вышел совет подать.

Ищу.

О высоком думаю. Думаю — найду и чучелко сделаю. Пеной монтажной надую и над дверью в туалет прибью.

Шурупами.

Жена спустилась из спальни. Понимаю — всё. Теперь она ни в жизнь из своего укрытия не вылезет (птица). Сволочь, но не дура же.

Уже полчаса ищу в десяти квадратных метрах. Всё же, решил свет зажечь, хоть и солнце на улице — может, поможет.

А ВЫКЛЮЧАТЕЛЯ-ТО — ДВА!!!

Сидит на стене, понимаешь, и чётко так мимикрирует.

Сама чёрная, перед белый и сопля серого провода вниз.

Так и не понял породы.

От героев былых времён

(Как я был «чёрным копателем»)

Когда мой младший брат подрос до такой степени, что не только пачкал пелёнки, но и отравлял существование, было решено отправить меня (меня, Карл!) на лето в ссылку.

Потому, июнь 1984-го шестилетний я провёл не с семьёй, а с сестрой бабушки — в Белоострове.

Баба Паня была светлейшим человеком — через месяц, откормленный плюшками с клубничным вареньем, я не помещался в шорты, но рассказ сейчас о другом.

Белоостров-84. Бывшая советско-финская граница. По канавам садоводства валяются живые ёжики и железные клубки проржавелой колючей проволоки, слово металлоискатель не включено в словарь советского человека и, топча тропинку между дачами, я выковыриваю втоптанный в глину 9-мм патрон от «парабеллума»…

Постарайтесь понять, времена СССР — при каждом детском саду есть военная кафедра со складом автоматов, пистолетов и большим пластмассовым зелёным пулемётом системы Максима на батарейках, но я не ходил в детсад!

А тут — патрон. С пулей.

Думаю, так сердце ёкало у Генриха Шлимана над первым кирпичом Трои.

Я не был Шлиманом, но поступил как он — вооружился плюшками и клубничным вареньем и пошёл расспрашивать местных.

Таким образом, на дело мы пошли вдвоём. Один из нас был девчонка (я говорю «был» потому, что он был очень крутой). Ей было семь лет, и она просто отвела меня на тридцать метров от дачного участка в папоротники. Через пару шагов под ногами захрустело металлом, я наклонился, и моё сердце квакнуло — «патронов» хватило бы всем до старости.

Теперь понимаю, что это была свалка, куда сапёры в послевоенное разминирование сваливали почти безвредный (и тогда никому не нужный) металл.

Гильзы: винтовочные и пистолетные (редко, целые патроны).

Пряжки, пули, корпуса гранат, гильзы.

Сгнившие кожаные ремни, колючка, гильзы, патроны.

Снова патроны, патроны с необычными никелироваными длинными пулями (от итальянских винтовок финской армии). Гильзы, гильзы…

Постанывая, я набивал карманы и шорты предметами детской роскоши. Никогда больше я не чувствовал себя таким обеспеченным человеком!

На даче баба Паня (взорвутся! милиция!) заставила выкинуть всё. Даже гильзы.

Это был эпик фэйл.

И это было началом моего нравственного падения.

Кто-то тянет пятнадцать копеек с родительской тумбочки и помнит об этом всю жизнь. Я же — сходил в сокровищницу снова, обогатился двукратно и распределил добычу по сумкам старушки (завтра мы возвращались в Ленинград, а своего чемодана у меня в шесть лет не было). Таким образом, криминалку в электричке везла ветеран и ударник коммунистического труда и, кажется, парторг.

Верхом цинизма был последовавший поход с нею до леса и торжественное закапывание пуль и целых патронов прошлого сбора пластмассовым совочком («вернёшься из города — снова поиграешь»). Что характерно, даже выкапывая ямку, я наткнулся на пару пуль.

В городе мой фальшивый возглас

«Ой! Откуда это!»

никого не убедил, а вот баба Паня обиделась молча, но всерьёз. Положение спас отец (он всегда меня спасал). Отец вежливо поржал над женскими страхами, вывернул пассатижами пули из гильз, выкинул порох и вставил пули обратно.

В школу было через неделю, и я отправился на детскую площадку с несколькими патронами — хвастаться перед друзьями.

Хвастал я недолго — минут двадцать.

…

Он стоял рядом и смотрел на нас.

Милиционер.

Взрослые в таких случаях седеют. Маленькие — мокреют.

Я помню огромную скорость, с которой побежал.

Шесть лет, всю мою жизнь, когда я вел себя плохо, родная бабушка грозилась отдать меня милиционеру. И когда я повел себя совсем плохо, он-таки явился взять мою душу!

В возрасте трёх лет я три дня провёл в больнице без мамы.

Я не был особо впечатлён.

Просто год кричал по ночам.

Теперь же, я был испуган на клеточном уровне. Я убежал, как Наполеон на Березине, побросав всё, что награбил. Милиционер приходил потом в наш двор и задавал вопросы.

Я стоял за шторой с пульсом 200 и ждал, когда ему подымут веки, и он ткнет в меня пальцем.

В Белоостров больше не ездил.

Бабушка Паня, в ответ на мои просьбы, сказала, что схоронённые патроны не нашла.

…