Я пил долгими глотками сладкий яд ее взоров
Поезжай хоть на край света, Илья, - сказала она Правину голосом, который звучал сладостно, как весть прощения преступнику на плахе. Поезжай, - молвила еще, целуя его голову, - но ты поедешь не один: я сама отправлюсь с тобою; с этого часа у нас одна доля, одна судьба. Тебе я жертвую всем, для тебя все перенесу!
Таковы все мы, рожденные на границе двух веков, милый мой; восемнадцатый нас тянет за ноги к земле, а девятнадцатый - за уши кверху. Не разберешь, право, что мы такое? ни рыба, ни мясо, ни Европа, ни Азия.
Бери вещи, как они плывут, а не как издали кажутся... Нам не перестроить на свой лад света; пристроимся же мы к его ладу. Да и правду сказать, для меня смешна эта рыцарская любовь, которая чахла, глазея на окошко своей Дульцинеи. Бог создал мир и человека в шесть дней, а мы станем любить вечно! Это что за известие! Любовь - весна сердца, но у весны много цветов... рви же розы и ландыши.
Быть с нею или не быть с собой - вот мысль, которая овладела им, и он начал посещать гульбища, театры, гостиницы.
разговор, как вафли, хорош только прямо с огня и в летучей пене шампанского.
Общественное мнение всегда склоняется к тому, кто не дорожит им нисколько.
Я пил долгими глотками сладкий яд ее взоров,
Правда на дне стакана, Нил Павлович...
- То-то ей, бедняге, и достаются одни дрожжи.
- И точно, вам всех более должно было опасаться взрына, - шутя молвил капитан, - один взор таких глаз - и какое сердце не взлетит на воздух!
