Вероятно, в жизни каждого человека можно найти эпизоды, когда все чувства его находятся в бурном смятении, и окажется, что именно эти эпизоды прячутся на самом дне памяти и забываются быстрее всего.
Люди нервического склада часто заражают своими тревогами окружающих; те со временем волей-неволей перенимают их привычки.
Вампирам свойственно увеличиваться в числе, однако их размножение подчинено строгим законам потустороннего мира.
Предположим, что некоторая область совершенно не затронута этой напастью. Откуда берутся вампиры? Поясню. Однажды человек, более или менее порочный, кончает с собой. При определенных обстоятельствах труп самоубийцы может сделаться вампиром. Это исчадие ада нападает на беззащитных людей во сне; жертвы умирают и в могиле, в свою очередь, почти наверняка перерождаются в вампиров. Это и произошло с несчастной Милларкой, умерщвленной одним из таких демонов.
Существование вампира сопряжено с соблюдением определенных условий. В описанном мною случае графиня Миркалла была, видимо, обязана брать себе прозвище, анаграмматически составленное из букв ее настоящего имени, без добавлений и пропусков; так возникли имена Кармилла и Милларка.
Иногда вампир с утонченностью эпикурейца холит и бережет предмет своего обожания и достигает цели после долгих нежных ухаживаний. В этих случаях он, похоже, питает к жертве что-то вроде симпатии или сердечной привязанности.
Вампиры испытывают к своим жертвам горячую привязанность, напоминающую любовную страсть. Преследуя объект своего вожделения, вампиры проявляют неистощимое терпение и идут на разнообразнейшие уловки.
Вампиры испытывают к своим жертвам горячую привязанность, напоминающую любовную страсть. Преследуя объект своего вожделения, вампиры проявляют неистощимое терпение и идут на разнообразнейшие уловки.
Он чуть ли не наизусть знал все более или менее значительные труды в этой области, в том числе «Magia Posthuma», «Phlegon de Mirabilibus», «Augustinus de Cura pro Mortius», «Philosophicae et Christianae Cogitationes de Vampiris» Джона Кристофера Харенберга и тысячи других томов, среди которых я помню лишь те, что он давал почитать отцу.
Тело графини было погружено в кровь, наполнявшую гроб на глубину семи дюймов.
Черты лица графини, похороненной сто пятьдесят лет назад, дышали жизненной теплотой.
