Я постоял, гадая, что страшнее — призрак или обвинение в покраже серебряной ложки. Мистер Амос страшнее, решил я. Намного страшнее.
Ничего себе, подумал я и взялся за обычные дела.
Мне казалось, что меня совершенно случайно рукоположили в священники, а я совершенно к этому не предназначен.
Габриэль де Витт вызвал меня к себе в кабинет и объяснил, что мне необходимо вернуться домой в Седьмые Миры — в противном случае я начну истаивать, потому что живу в чужом мире.
Похоже, что какой-то малоумный человек слишком сильно нажал на клавишу «сдвиг» и она застряла.
Рот был распялен черным зловещим полумесяцем, плоские глаза злобно сверкали. Она очень напоминала разгневанный блин.
лошадь шла уж совсем медленно, а цыган с долгим, гнетущим завыванием тормозил кибитку и что-то говорил лошади на своем непонятном языке.
мне казалось, что я их все снял, пока мы шли через парк.
Мы обе проработали здесь чуть ли не всю жизнь! Если нас выставят на улицу, куда мы пойдем? Что мы будем делать? — Это не мое дело, — рассудил полицейский.
Многие считают, что именно из-за гор кое-где в нашем городке телевизор смотреть невозможно, но мне дядюшка объяснил, что все это козни Столлери. — Это они ставят вокруг такую защиту, чтобы никто к ним лишний раз не присматривался! — сказал он. — Глушат сигнал с помощью волшебства.