автордың кітабынан сөз тіркестері  Один маленький ночной секрет

Наталия Мещанинова

И в возрасте довольно зрелом я вдруг охуела от того, как по правде обстоят дела.

Меня ничего особо не поразило, кроме одной вещи. Одной вещи, которая полностью нивелировала мою жертву. Все мое многолетнее молчание. Эта великая идея о сохранении сердца моей матери — была в одну секунду разрушена.
Моя мать знала.
Сразу. С моих девяти лет.
И пережила.
Моя мать очень живучая.
Она пережила вещь, которую нельзя пережить матери

Моя мать очень живучая.

Она пережила вещь, которую нельзя пережить матери.

. Для меня совершенно очевидным вдруг стало, что быть папой — это такая временная фигня, от которой при желании можно отказаться или выбрать себе другого ребенка.

Младшие дочери в сказках за аленьким цветочком хуярят. Вот и я. Туда же. Уехала, испарилась, ищи-свищи предательницу корней

Я знала только, что для того, чтобы не возненавидеть ее, мне нужно было уехать.

Говорят, что детская комната хранит невинность и как бы первозданную чистоту. Моя же — корявая, пыльная, молчаливая — таит в себе стыд.

В четырнадцать я прочла «Дневник Лоры Палмер» и решила, что если не начну писать свой собственный, то никто никогда так и не узнает, как я жила и была убита (в четырнадцать мне хотелось быть убитой как-то громко и со вкусом).

Я чувствовала себя Богом.
Я ебанула очень нескромную порцию коньяк-колы и забылась сном.
Я должна была увидеть вожделенный труп. Поэтому я поехала на похороны дяди Саши.
Там были две дочери дяди Саши от другого брака. Они смотрели на меня с ревностью и неприязнью. Там были моя мать и тетка. Все скорбели и делали вид, что не знают, за что дяде Саше загнали отвертку в горло. Я во все глаза смотрела на его труп.
Он мне нравился невероятно. Не очень часто в жизни я испытывала такой эйфорический всплеск без наркотиков.
Его горло было деликатно прикрыто воротником-стойкой и чем-то вроде жабо. Мне стало даже интересно, кто его одевал в последний путь…
Мать с опущенным лицом стояла на самом краю могилы и, казалось, была готова прыгнуть за гробом вниз. Дочери дяди Саши ютились друг к дружке. Мне же было очень сложно скрывать свое ликование. Каждый удар молотка по гвоздю был для меня песней. Песней. Песней

«Ты же ведь соблазнила дядю Сашу?»
Пока я приводила легкие в порядок, следовал небольшой и лаконичный спич, что они с матерью резюмировали простую вещь — все время, пока дядя Саша и мать жили в гражданском браке, я, как ебаная Лолита, соблазняла дядю Саш и он изменял матери со мной.
Меня ничего особо не поразило, кроме одной вещи. Одной вещи, которая полностью нивелировала мою жертву. Все мое многолетнее молчание. Эта великая идея о сохранении сердца моей матери — была в одну секунду разрушена.
Моя мать знала.
Сразу. С моих девяти лет.
И пережила.
Моя мать очень живучая.
Она пережила вещь, которую нельзя пережить матери.