автордың кітабынан сөз тіркестері  Ни сны, ни явь

Владислав Ходасевич

— Ничего вы не знаете… никому не говорите… уже несколько дней… он сошел с ума!

был плохим историком — и потому плохим предсказателем

Эта склонность к пророческому истолкованию действительности была свойственна многим символистам. Потому так часты у них мотивы подслушивания, подсматривания: и тем и другим знаменуется попытка проникнуть в незримый, второй смысл действительности, которую рассматривали они как пророческий сон. Она была для них полна предвестий. «Вынюхиванию из воздуха» придавали они большое значение, и если эта способность порой заводила их в дебри, то все же надо признать, что нередко им удавалось и впрямь нечто «вынюхать».

Более примечательна сама ситуация диалога. Его «герой» передает нечто, о чем сам не знает, сон это или явь. Собеседник уверяет его в реальности происшествия, которому и дает самое простое объяснение, в ответ на что «герой», не возражая против такого объяснения, все-таки говорит: «Эх, не знаете вы, не знаете». Иными словами, о самой реальности он считает необходимым знать еще что-то, чего не знает, кроме него, никто, то есть видеть ее второе, предчувственное или пророческое значение.

Гоголь и другие русские писатели любили представлять себе Россию как воплощение тишины и сна; но этот сон кончается; тишина сменяется отдаленным и возрастающим гулом, непохожим на смешанный городской гул… Тот же Гоголь представлял себе Россию летящей тройкой… Тот гул, который возрастает так быстро… и есть «чудный звон» колокольчика тройки… Бросаясь к народу, мы бросаемся прямо под ноги бешеной тройке на верную гибель

усомнился в своем тайнослышании. Усомниться в чудесном даре — значит его утратить

Но оказалось, что он умел их видеть, умел о них рассказывать — и не умел толковать.

Таким образом, прошлое для Блока есть сон о настоящем, но само настоящее — сон о будущем. Явь каждой предшествующей минуты — есть сон о последующей. Мы живем во сне и в действительности одновременно.

Они замечательны тем, что в них Блок не просто предсказывает будущую революцию, но говорит о ней как о событииужепроисходящем, звук которого емуужевнятен:

Там копается в земле какой-то человек, стоя на коленях, спиной ко мне. Покопавшись, он складывает руки рупором и говорит глухим голосом в открытую яму: «Эй, вы, торопитесь».

— Так что же?

— Дальше я уж не смотрю и не слушаю: так невыносимо страшно, что я бегу без оглядки, зажимая уши.