Оглавление

Ольга Ильинская

КРУТОЙ ФОТОГРАФ

(из романа «Из жизни фотомодели Зингер»)

— Димон

— Сын, или «Любите ли вы Брамса?»

— Поступок

— «Женщина, которую я люблю…»

ДИМОН

…Оголтелое детство Дмитрия Сальникова прошло в Москве на Славянском бульваре. В школу он ходил близлежащую. Учился нестабильно, но без напряга. Особое место отводил спорту. Не потому что спорт любил, а потому что соседский парень Владик Карацев в Канаду на соревнования с юниорской сборной по хоккею ездил. И не только в Канаду. Просто Димон запомнил последнее. Как-то спросил Владика, куда он с такой крутой спортивной сумкой намылился, а тот: «В Канаду!» Димон тогда учился то ли во втором, то ли в третьем классе, а Владик в седьмом. И Димону тоже захотелось! Пройти вот так вразвалку и бросить небрежно однажды: «Я уезжаю в Канаду!» А то он всё время ездил на летние и зимние каникулы за город на реку Людовну, где у них была полуразвалившаяся допотопная дача. Надоело, сколь ж можно? Хочется мир посмотреть (и себя показать!)

Пошёл Димон в спорткомплекс и записался в секцию по хоккею. Отец, инженер, не из последних в НИИ, купил ему дорогостоящее обмундирование, снаряжение и целый набор шайб. Димон в хоккей прыгнул, как в речку с бережка. Первое занятие ему не понравилось. Бегают и бегают, бегают и бегают. А на лёд когда? Тренер — кретин безмозглый, не знает, как тренировать надо. Не хоккейная секция, а шарашкина контора какая-то. Димон бы ушёл оттуда! Никто его не удержал бы, да за снаряжение большие бабки заплачены. Придётся терпеть.

Год потерпел. Второй вытерпел. А потом тренер перевёл его из защитников в крайние нападающие, в основные атакующие игроки. В точку попал! Вот где раскрылся характер Димона. Вперёд, и дай первым по зубам! Выбей десятку, бомбардир!!!

Димона было уже не остановить. Матчи, соревнования, НХЛ. В его разговоре без конца вылетало: «НХЛ». И мать его даже шантажировала: «Не пересдашь физику — никакого тебе НХЛ». Да, Димону пришлось многое пересдавать. Пробелы в учёбе не замедлили сказаться. Но плевал он на них с большой колокольни! Только хоккей и ничего, кроме хоккея. Димон либо тренировался, либо смотрел соревнования, либо участвовал в соревнованиях. А на корте никаких реверансов! Вперёд, пробивайся! Работай руками и ногами, и зубами, и клюшкой. Чуть сбавил темп — тебя уже отбросили, и ты где-то уже на задворках вселенной. Ау?

Хоккеисты, дружки его, и он сам, злобные, как церберы; палец протяни — полруки отхватят! И все первыми напасть норовят, куснуть противника. В хоккее все — охотники. Но охотники, работающие в команде. Слаженная стая волков! Понимать другого и опередить другого. И вперёд, только вперёд! Но отъехать в сторону чуть надо, чтобы, как на ладони, увидеть весь корт — всё поле боя целиком.

Первой забила тревогу мама. «Его оставят на второй год!» — со слезами кричала она по вечерам. Как в пустоту! Отец был занят, ему было не до пустяков, у него — долги, и из долгов следовало выпутываться, так что, домочадцы, не обессудьте.

Тогда мама приступила к крайним мерам и закрыла однажды сына в комнате на ключ. Никакого хоккея, никакого тебе НХЛ! А он открыл окно и спустился вниз по водосточной трубе. Стояла зима. Поздняя, холодная. Скользкая! Димон, скатываясь вниз по железной трубе, ободрал себе ладони, подбородок и ещё интимное мужское место. Но сумел с пятого этажа спуститься на первый, то есть на землю. Бабки у подъезда, невозмутимые, как танки, лишь проворчали: «Сальников опять безобразничает! Ну, и семейка… Родители с виду такие приличные». А Димон, отряхнувшись, как был в свитере и летних кедах, так и прикондыбал на тренировку. Тренер, увидев Димона, бегущего в мороз, можно сказать, в чём мать родила, вмазал ему, как следует, затем позвонил его родителям и долго и основательно перемывал Димону кости, наставляя несговорчивых предков на путь истинный.

Когда Димон пришёл домой — в шапке, куртке и ботинках, которые ему дал тренер — отец с матерью, как сторожевые псы, поджидали его у входной двери. Отец коротко бросил: «Задачи по геометрии я тебе все решил. Перепиши. Чтоб сдал математику, стервец!» А мама: «Сочинение вон там, на столе. Тоже перепиши. Но это потом. Сейчас не успеешь. Уже десять вечера. Утром подниму». Она слово сдержала, подняла утром. В пять! И строго проконтролировала, чтобы сын переписал всё, как надо. У Димона онемели пальцы, он даже сердился: «Мама так много написала! Не могла поменьше?» Но вслух своих опасений он не высказал, боясь её обидеть. А в школе успешно отчитался, причём, по всем предметам! Постарался. Все «хвосты» сдал! Ради папы с мамой. А летом отец поставил перед фактом: сын будет учиться в спортивной школе — там проще с посещаемостью. Димон сказал: «Спасибо1» А отец: «Далековато. Ездить придётся. Чтоб прогулов не было!» Димон кивнул. И стал ездить. И как-то всё пошло-поехало. Раздетым в мороз больше не бегал, и мама больше не проклинала хоккей. А в одиннадцатом классе у него химия заартачилась. Димон, который привык всё ловить на лету, понял, что влип. Не даётся ему органическая зловредная химия! И химичка — в позу. Это его задело. Он не хуже других. Поумнее даже! Да Димон кому только задачки не решает в классе! Он, не папа, про папу забудьте. Всё, ушло то время, когда родители его над домашними заданиями горбатились. Теперь он сам! Но органика у него органически не переваривалась. А аттестат был нужен. И Димон проявил находчивость, соблазнив учительницу. Она была молодая. (Димон тоже). Но она оказалась невинной. (А он искушённым).

К одиннадцатому классу Димон вымахал в здоровенного детину, врал нередко, что служил в армии — ему верили! — что дембельнулся и играет теперь в хоккей за сборную ЦСКА. На девушек его рассказ производил неизгладимое впечатление, в связи с чем, девушек у него было великое множество. И он даже не задумывался, хорошо это или плохо. (Домой девки не вламывались, и ладно). И неопытную в любовных утехах химичку Димон соблазнил профессионально и до банальности просто. Встречи их стали р