автордың кітабынан сөз тіркестері  Валерий Брюсов. Будь мрамором

Василий Молодяков

«Общего суждения о г. Валерии Брюсове нельзя произнести, не зная его возраста. Если ему не более 14 лет, то из него может выйти порядочный стихотворец, а может и ничего не выйти. Если же это человек взрослый, то, конечно, всякие литературные надежды неуместны».

Не успев отдать в печать второе издание «Шедевров», Брюсов задумал новый проект: «Моя будущая книга “Это — я” будет гигантской насмешкой над всем человеческим родом. В ней не будет ни одного здравого слова — и, конечно, у нее найдутся поклонники» (6 февраля 1896)

Чтение 700 с лишним стихов — перевод сделан стих в стих — заняло больше часу, и, несмотря на такую продолжительность, слушатели, наполнившие залу, следили за ним с неослабным вниманием, так ярки краски перевода» (15)

М.Л. Гаспаров писал о Брюсове: «Христианство ему не импонирует, оно неприятно ему тем, что оно в лице Амвросия и других энергичных епископов вмешивается в дела власти и подрывает ту монолитную цельность монархического строя, которая так пленяет Брюсова в IV веке. Только когда христианство само переймет у языческого Рима его идею власти и организации, тогда Брюсов переменит свое к нему отношение».

В этом строе, в котором бюрократизм достиг высшего своего развития, Рим доказал свою способность к творчеству новых форм. […] Строй, созданный IV веком, стоит перед нами как создание цельное, законченное, строго логическое”. […] Этот редкостный апофеоз бюрократического строя с эстетической точки зрения крайне характерен для брюсовского подхода к истории» (11).

были бы ранее использованы в исторической литературе. Но я полагаю, что за пределами круга ученых специалистов, которые посвятили себя изучению последних веков Рима, есть еще достаточно обширный круг читателей, которые интересуются жизнью прошлых веков. […] Я постоянно имел в виду читателя не-специалиста, но, конечно, подготовленного к чтению исторических сочинений» (10). «”Золотой Рим” должен быть работой компилятивной», — отметил М.Л. Гаспаров, уточнив: «Компилятивность не исключает, конечно, наличия объединяющей концепции. Концепция у Брюсова есть, и она — апологетическая. […] “IV век был веком высшего расцвета римской идеи, когда римский мир пожинал плоды посеянного; то была эпоха, когда не надо было ни завоевывать, ни организовывать, ни искать, но удерживать завоеванное, сохранять сделанное, углублять найденное в искусстве и литературе

«Скромничай или будь безумно дерзок. При дерзости не заметят, что даешь слишком мало, при скромности будут благодарны, что ты даешь больше, чем обещал. Но никогда не говори, что дашь именно столько, сколько можешь»

Литературная среда приняла Минского и Мережковского как законных, хотя и блудных сыновей: они дебютировали «как надо» и «где надо» и заявили себя как новаторы, уже обладая литературным именем. Гиппиус воспринималась в «среде» как жена Мережковского, Сологуб не стремился интегрироваться в нее. Брюсов сделал все наоборот: после первых отказов перестал обращаться в журналы; связей среди редакторов и критиков не заводил и с их мнениями не считался; дебютировал сразу провозглашением новой школы; демонстративно игнорировал социально-политическую и нравственно-философскую проблематику.

«Жить еще не живу, хотя собираюсь» (14 июня).

Если она умрет… как сказать? Жаль, очень жаль будет. Я все же отчасти люблю ее, наконец, мы так мало времени были с ней. 5 свиданий! Сколько еще неизведанных наслаждений и сколько нетронутых струн сердца! Но если она умрет, разрубится запутывающийся узел наших отношений, распутается красиво, театрально и с честью для меня. О! Каково будет мое отчаяние. Я буду плакать, я буду искать случая самоубийства, буду сидеть неподвижно целые дни!.. А сколько элегий! Дивных элегий! Вопли проклятий и гибели, стоны истерзанной души… О! Как это красиво, как это эффектно».