Они все разом ринулись открывать ворота, Бобик вбежал первым, остановился и победно посмотрел на арбогастра. Тот фыркнул и сделал вид, что это слуг всегда пускают вперед, всякую чернь, их не жалко, а благородные идут сзади, как положено.
— Мне тоже, знаете ли, необходимо личное пространство, когда за мной никто не подсматривает… Нет, женское платье не надеваю, но ковыряюсь в носу, чешу то жопу, то гениталии.
Резонно. Вот только если искать среди девственниц… Я запротестовал: — Только не среди девственниц! — Тогда все недевственницы были чьими-то фаворитками, — сказал он рассудительно.
Он взглянул на потолок, подумал, что-то подсчитал, шевеля губами. – Трое из старших сейчас заняты внизу, – сообщил он. – Крепят стену, готовят неприятные сюрпризы тем, кто сумеет прорваться… Это займет их еще на полчаса. – А Сигизмунд? – Юный паладин сейчас в молельне, – сообщил он. – Просит Господа очистить от великих грехов… откуда у него великие грехи, брат паладин? – Думаете, – огрызнулся я, – от меня набрался? Грехи не блохи, так быстро не перепрыгивают.
Альбрехт спросил деловито: – А на каком имени комиссия остановится? Я отмахнулся. – Ричардвиль, думаю, подойдет. Скромно и со вкусом, все в моем стиле. Он поклонился. – Будет сделано, ваше высочество.
