Я вздрагиваю и оборачиваюсь – я даже не слышала, как в ванную комнату вошла уборщица.
– Мне всегда нравилось это имя, – бормочет она себе под нос.
Она не должна с нами разговаривать, это часть ее наказания, но, похоже, ее это не волнует.
Неужели тут все сошли с ума?
– Бастиан, – повторяет она, и мне хочется наброситься на нее за то, что она называет это имя так, как только мне позволено – было позволено. Достав тряпку из кармана, женщина начинает натирать круги по зеркалу. – Милое имя, вам не кажется?
– Нет, не кажется. Я ненавижу его, – вру я и иду двери. – Это самое ужасное имя.
Ты правильно подумал. Ты… ты останешься со мной на всю ночь? Беру ее за подбородок и приподнимаю, чтобы она могла посмотреть на меня. Зеленые глаза измученные и довольные. – Я никуда не уйду.
Ты для меня приоритет номер один. И здесь, – он постукивает себя по виску, – и здесь, – постукивает он над сердцем. – С тех пор как я встретил тебя, ничего не изменилось, нравится тебе это или нет. Ты – моя. Сегодня, завтра, всегда. Даже когда я буду под землей. Никогда не подвергай это сомнению. Никогда не сомневайся в этом, но прямо сейчас мне нужно выяснить, что происходит с моей сестрой. Кажется, все не очень хорошо, и я скажу тебе это еще раз: послушай меня. – Тень падает на его глаза. Бастиан Бишоп теперь стоит передо мной на коленях. От его рокочущего голоса у меня по спине пробегают мурашки. – Я знаю, что ты та еще задира, и не сомневаюсь, что ты справишься с чем и с кем угодно, но сейчас не надо никаких подвигов. Сейчас ты будешь милой и покорной, и ты останешься сидеть в этой гребаной машине, независимо от того, что услышишь или увидишь. Поняла?
– Эта роль, которую ты здесь играешь… Прекрати. – Я… – собираюсь соврать, но запинаюсь. – Послушай, здесь не должно быть никаких ролей и фальшивых улыбок. – Он хмурится. – Когда ты со мной, ты – это ты, и никто больше. В его тоне нет ни злобы, ни осуждения – просто четкое выражение его ожиданий. Но… – Ты не понимаешь… – Я не хочу шептать, но именно так звучит мой голос. Кончики его пальцев скользят вниз по моей челюсти. Мои глаза на мгновение закрываются, и я качаю головой. – Ты не понимаешь, в нашем мире все роли расписаны. Вот почему я должна была сделать то, что сделала на гала-концерте. Потому что любовь убивает. Если кто-то из посторонних узнает, что Бастиан значит для меня, могут случиться очень плохие вещи. Я этого не переживу. А теперь я знаю, на что похожа жизнь без него.
Она почти на полметра ниже его, волосы у нее шелковисто-белые – полная противоположность его чернильно-черным. В ней есть какая-то мягкость, беззащитность, что странно, учитывая, в каких условиях она росла. Она такая же чудесная, какой он ее описывал. И даже лучше. Опыт научил меня, что внешность может быть обманчивой, но сейчас я уверена, что это не тот случай. Она и правда чудесная. – Ты в его доме… – Голос Бастиана меняется, в нем переплетаются благоговение и ужас, когда он подходит ближе. – Я знаю, что это место значит для них, для него. Если ты здесь, значит, ты… – В его сердце? – говорит Бриэль. Даже в гневе у нее любящий тон. Мне становится тепло. Ее брат заслуживает этого.
