Оглавление

6. 0
54. 0
188. 0

А прежде, чем мы начнем…

Это истории моей сестры по имени Светлоглазая и Математика — ее хорошего друга. Почти все, о чем я вам сейчас расскажу, произошло в годы, когда они жили в квартире №0, что на шестом этаже пятиэтажного дома, и служили в Тайной Мистической Канцелярии, пытаясь предотвратить приближение энтропии.

Еще тут спрятаны их письма, которые я разместила в алфавитном порядке, но на них вы можете не обращать никакого внимания.

А — Акварель

Быть акварелью — это значит оставаться сухим и черствым большую часть времени. А потом размякнуть. В мягкости этой делать удивительные вещи: творить миры, стать не Богом, но глиной в его руках. Расплываться яркостью. Быть яркостью. Быть счастливой что ли?

После — постепенно высохнуть снова, когда кисть и вода бросят тебя, перестанут касаться. Спрятаться в темную коробку от солнечного света. Опять обрести сухость и черствость, да так, что чувства… то есть — ой, простите — живопись (мне же нельзя выбиваться из метафоры, верно?) останется где-то далеко. На листке чужой памяти.

А еще быть акварелью, значит с каждой такой судьбоносной встречей (еще бы не судьбоносной, ведь судьба рисунка пишется во время его создания) потихоньку терять себя. Все меньше и меньше твоей красочной души в кювете. Все меньше и меньше.

Адрес

Светлоглазая и Математик жили на шестом этаже пятиэтажного дома в квартире №0. Окна у них выходили не на двор, а на небо, что было немного неудобно зимой, когда стекла заносило плотным пологом снега, и днем в квартире становилось темно.

— Как мы будем получать почту, коллега? — спросила Светлоглазая в тот день, когда они впервые переступили порог своего дома. — Ведь у нас не будет ни почтового ящика, ни дверного звонка.

— Нам с тобой все равно никто не пишет, — пожал плечами Математик, — если возникнет необходимость — что-нибудь придумаем.

— Это не логично! — Светлоглазая очень любила эту фразочку и вворачивала ее даже в случаях, когда с логикой у собеседника все было в порядке. — Как мы узнаем, возникла необходимость или нет? Вдруг кто-то уже отправил нам письмо, и оно блуждает по поездам и почтовым отделениям, пытаясь нас отыскать?

— Смысл жизни, найденный через путешествия, встречи и приключения, гораздо ценнее, чем обретенный в прямом, но бессодержательном пути, — сказал на это Математик. На самом деле он так не думал, но в этот момент ему захотелось ввернуть что-нибудь эдакое.

— Ерунда, — отрезала Светлоглазая, — чем быстрее найдешь смысл жизни, тем быстрее скоординируешь свои действия с замыслом Звездного Архитектора и станешь осмысленным. К тому же, ну какой у письма смысл жизни?

— Такой же, как и у всех, — улыбнулся Математик. — Чтобы тебя кто-то открыл.

Б — Булева алгебра

Ну… это такой раздел математической логики, который изучает операции над высказываниями. Когда возишься с ним, очень важно быть непредвзятым. Вот, например, дано:

«Все киты — зеленые». И все равно, что это не так, в нашей задаче эта посылка истинна. А еще: «Все зеленое — летает». Да, и это тоже правда, по крайней мере, по условию задачи. Ну не смейся ты, перестань!

Если оба эти утверждения верны, то у нас получается, что все киты летают. Так или нет? В Булевой алгебре — так.

Послушай меня, Светлоглазая. Некоторые высказывания совершенно логичны, но при этом абсолютно нелепы. Но все вокруг продолжают в них верить просто потому, что логических аргументов «против» вроде бы и нет. Как, например, поспоришь с тем, что витать в облаках — это неправильно? Не думаю, что Зеленый Кит стал бы жаловаться. Однако, сколько бы слов не было сказано, киты по-прежнему не зеленые. Да это и неважно, право! Ведь если уж ты летишь, нет никакой разницы, какого ты цвета.

Быть может

Математик и Светлоглазая служили в Тайной Мистической Канцелярии. Их работа была очень ответственной: следить, чтобы Вселенная, время, пространство и другие штуки расширялись куда и когда нужно и не делали этого как попало.

— Как ты думаешь, Светлоглазая, — спросил Математик однажды, — быть может, нам нужно включить в сферу своей ответственности и мысли людей тоже? Смотри, как быстро они ширятся. Как разлетаются в разные стороны горизонты, как растут под их чуткими карандашами города и воображаемые миры. Как летят в космос корабли и плывут потом по небу, качая звезды. Как становится видимым то, что раньше нельзя было и придумать, как рушатся старые стены, и люди перешагивают через них, чтобы пожать друг другу руки.

Светлоглазая ничего не ответила. Только взяла Математика за руку, и они немного помолчали.

— Никто не должен нести ответственность за мысли других, коллега, — сказала она спустя долгое время, — если кто-то думает слишком широко, не видит границ и обрыва за ржаным полем, если кто-то вот-вот упадет, нет нужды винить себя в этом. Не всех нужно ловить, не всех можно поймать. Наше дело — закон Хаббла и незакрытые двери. Не люди. Каждый из них должен сам научиться брать на себя контроль над своим мыслями.

Математик на это только беспечно улыбнулся. Он был уверен, что ответственность и контроль — это совсем разные слова.

0

Однажды перед самыми праздничными выходными Светлоглазая и Математик по долгу службы отправились закрашивать белое пятно. Оно было таким, какими бывают черные дыры, только наоборот.

— Ты весь день какая-то вялая и будто бы грустишь, — сказал Математик Светлоглазой, пока они искали белое пятно в белом зимнем Столичном городе. — Если хочешь, можешь поделиться со мной своими мыслями. Тебе часто становится легче от разговоров, пусть даже и…

— Извини, пожалуйста, — ответила Светлоглазая чуть раздраженно, — но сегодня у нас сложное задание, не подразумевающее болтовни. Так что если я и разделю с кем-то свои мысли или чувства, то, разве что, на ноль.

А снег продолжал падать, занося пятно белыми хлопьями. Найти его было уже невозможно.

Математик понимал это с предельной ясностью: так же ясно, как и то, что для деления на ноль достаточно расширить свою комплексную плоскость, но молчал. Иногда встать в неловкое положение самостоятельно — это все, что ты можешь сделать, чтобы не провалиться в прикрытую снежинками черную дыру наоборот.