Мартин трясет головой. – Социальные сети навсегда изменят наше общество. Навсегда изменят нас. И необязательно к лучшему. Есть риск, что общество станет пассивным. И что будет с нашим восприятием мира, когда мы будем смотреть на него глазами других людей, вместо того, чтобы идти самим и исследовать? Это все равно что читать о синем цвете, никогда его не видя. Интернет отгораживает нас от реальной жизни. Мы смотрим на все через объектив фотокамеры, и между нами и реальностью всегда будет эта тонкая оболочка. Я думаю, новая реальность сделает нас глупее. Или во всяком случае промоет нам мозги и погрузит в своего рода
столько возможностей для получения позитивной обратной связи, как Интернет. Тогда зачем тратить время на реальную жизнь? – Так «Фейсбук» победил? – в шутку спрашиваю я. Но Мартин серьезен. – Ты в курсе, что «Фейсбук» стал так популярен после изобретения «лайка»? Женщина по имени Леа Перлман его придумала, если я правильно помню. Это было почти десять лет назад. И иконка с большим пальцем, смотрящим вверх, перевернула Интернет. Изменила поведение людей, принесла компаниям денег или сделала их банкротами, выбрала и свергла президентов. – Ты не преувеличиваешь? Мартин
этим они и занимались. Мартин откидывается на спинку стула и продолжает: – И это только начало. Интернет внес в общественный договор существенные изменения. Тот договор, в котором было прописано, сколько раз можно сказать «посмотри на меня!». Реальная жизнь не представляет столько
сколько людей делали там селфи? Словно важнее показать друзьям, что ты был здесь, чем попытаться осознать, что на самом деле там произошло. Афсанех морщится. – Ты серьезно? Меня бы стошнило при виде того, кто фоткает себя на фоне газовой камеры. – Но именно этим
показать снимки, чем пережить настоящую свадьбу с друзьями, родственниками и шампанским. Этот феномен меня и интересует. Только в моем случае люди не собирают снимки в альбом, а выкладывают в социальные сети. А там возможности для социального признания безграничны. Зимой я посетил Освенцим. Знаете, сколько
торт, целуются на фоне декораций и так далее. Потом альбом с этими снимками демонстрируют друзьям и родственникам. А в Японии можно снять напрокат гостей для свадьбы, чтобы на снимках было больше народу. – Вот-вот, – кивает Мартин, – тот же механизм. Гораздо важнее показать
Да, я слышала доклад китайского профессора в Стокгольмском университете. Он говорил, что в Китае не принято устраивать большое празднество по случаю свадьбы. Вместо этого молодые идут к фотографу и устраивают фотосессию с кучей реквизита. Делают снимки с бокалами шампанского в руках, режут
с технологией в одно целое. Афсанех подливает себе вина. Движения у нее замедленные, неуклюжие. Бутылка громко стукается о стол, когда она ставит ее слишком близко к краю. – Это как китайская свадьба, – фыркает она. – Китайская свадьба? – спрашиваю я, пододвигая бутылку к середине стола
говорю я. – Да, – соглашается Мартин, – но процесс поиска этого признания и принятия был естественным, без привлечения технических средств. А сегодня некоторые люди не выходят из дома. Они только делают фотографии в разных нарядах и выкладывают в Интернет. Все их друзья – виртуальные. Они словно срослись
