У каждого человека в автобиографии присутствуют два слова: родился, учился. Даты и прочие нюансы волнуют исключительно отдел кадров или, как теперь модно говорить — HR, иногда этими подробностями могут заинтересоваться службы безопасности (не к ночи будь сказано). Поэтому, назвать свой рассказ автобиографией означает практически обречь его на нечитаемость. Хотя с другой стороны, а что делать? Поэтому, дабы не усыпить читателя, сразу перейдем к фактам, которые с одной стороны, могут дать представление об авторе и, с другой стороны, помогут скоротать время, оставшееся до следующего приема пищи.
Итак. Я была золотым ребенком. В школе и садике, маленькая хрупкая девочка, я била исключительно мальчиков, за что мою маму неоднократно в эту самую школу и вызывали. С директором школы, Борисом Моисеевичем, у нас была страстная любовь без взаимности. Он пытался доказать, что четверку по биологии и физкультуре мне поставили исключительно для того, чтобы я училась еще лучше. На это я ему возражала, что подобные воспитательные методы ко мне не подходят, а спорный вопрос потребовала вынести на обсуждение в комиссию городского отдела образования, где и намеревалась сдать экзамен по этой самой биологии. А заодно предложила ему опротестовать мой заслуженный разряд (юношеский, правда), по спортивной гимнастике. И чтоб вы таки знали, свою пятерку по биологии я получила. «Завалили» меня на выпускном экзамене по физике. Это сделала мой классный руководитель и почти что близкий друг, которой я искренне верила. Изменить что-либо уже не было никакой возможности и, таким образом, золотая медаль «накрылась медным тазом». Что отнюдь не стало препятствием на моем дальнейшем жизненном пути, скорее наоборот. Что же касается веры в человечество вообще и в друзей в частности, то это не то, чтобы поубавилось, но несколько видоизменилось, и цвет очков слегка поблек, от ярко-розового до более натурально-бежевого.
Воспитанию безграничной скромности, которая, как известно, является лучшим украшением, очень способствовали мои многочисленные фотографии на Доске почета и участие в олимпиадах различного масштаба, порой успешные. Учительница русского языка оценивала мои знания исключительно по двухбалльной системе: пять или два. Путь на филфак был отвергнут, как бесперспективный, и следующие золотые пять лет своей жизни я бездарно потратила на изучение всех видов анализов, а именно: функционального, дифференциального, математического и прочих комплектующих. Не могу сказать, что в моем лице мир приобрел великого математика или, хотя бы, программиста. Но, в конце-то концов, за те деньги, которые мне тогда платили, нужно быть жутко большим энтузиастом, чтоб этим заниматься.
Во времена незабвенной перестройки вопрос встал ребром: либо я, наконец-то, начинаю серьезно заниматься кандидатской (мой шеф писал докторскую и ему отчаянно нужны были аспиранты), либо….
Я выбрала «либо» и пустилась во все тяжкие на бизнес поприще. Старт пришелся на 90-й год. Мы пытались торговать самолетами и компьютерами. С самолетами пролетели, с компьютерами сложилось. За компьютерами летали на самолете из Украины в Эстонию. Острая необходимость оптимизировать транспортные операции привела к знакомству с генералом Джохаром Дудаевым, бывшим в ту пору командующим дивизии и начальником гарнизона в Тарту, а впоследствии — лидером чеченского сопротивления и первым президентом чеченской республики Ичкерия.
Почему, собственно, это знакомство состоялось? Дело в том, что мы забирали компьютеры из Тарту. Когда летели в Эстонию первый раз, то вместо Тарту приземлились в Таллинне, а это, на минуточку, 200км расстояние. Как выяснилось, наш грузовой самолет АН-26 не был прописан в паспорте взлетно-посадочной полосы тартуского гражданского аэродрома. В общем, картинка была еще та. За фрахт самолета денежки оплачены, в Тарту за компы опять же, финансы сброшены. Надо забирать свое добро. В общем, нашли возле аэропорта какого-то водилу на грузовичке и поехали. Приехали, загрузились и назад, в Таллинн, к родному самолету. Осень. Время — 4 утра. Дорога — через лес. В чужой машине нас пять человек (я одна из них) и компьютеры на сумму, за которую можно купить парочку девятиэтажных домов с инфраструктурой и прилегающей территорией. Ни охраны, ни оружия — весело! Это я уже потом поняла, что Бог нас там на руках пронес. Так что нужно было решать вопрос с посадкой на тартуском военном аэродроме, где и командовал Джохар Мусаевич.
О первой посадке мы договорились по телефону. В разговоре с ним пришлось сказать, какими заболеваниями болела в детстве и назвать девичью фамилию прабабушки. В общем, класс! Коридор получен, ключ на старт, колеса в воздух. Настроение — супер. Командир расщедрился, говорит, садись, порули. А сам пошел спать. Кто ж откажется. Сижу за штурвалом, рядом второй пилот. Ощущаю себя с самолетом единым целым, хотя в то время еще даже машину не водила. Летим над Чернобылем. Второй пилот говорит:
— А вон там и четвертый реактор.
— Да ну, где? — наклоняюсь я.
Вы когда-нибудь в фильмах про войну видели-слышали, как сбитый самолет вниз идет?
— Эй, ребята, — это штурман, — высоту держать будем или идем на поражение цели?
— А? Да-да-да! — рву штурвал на себя. Самолет свечой взмывает в небо, командир падает с полки, на которой устроился подремать, а второй пилот, во избежание дальнейших стрессов, включает автопилот.
В общем, освободив командирское кресло, я отправилась в салон для гражданских и смирно сидела там, читая предусмотрительно захваченную литературу. Вдруг, незадолго до посадки, в салон влетает штурман:
— Ольга Белоус, есть такая на борту?
— Ну да, а что?
— Блин, мы под прицелом. Быстро на связь с землей!!!!
В общем, пришлось мне объяснять по радиосвязи, что я — это я, повторять девичью фамилию прабабушки и прочие интимные подробности. Короче, посадку нам разрешили. Сразу же после приземления экипаж покинул самолет, спустился по трапу, где и был благополучно взят под стражу. Всем остальным приказали оставаться на своих местах, а мне — выйти из самолета и ждать дальнейших распоряжений. В общем, стою я на летном поле рядом с самолетом и как-то так мне неуютно! Подъезжает черная «Волга» и выходит оттуда генерал, с которым я должна провести переговоры и получить разрешение на многократные посадки нашего самолета на вверенном ему аэродроме. Он отнюдь не был тупым солдафоном, но после общения я объявила своим партнерам, что мне проще арендовать самолет любой марки, в любом летном отряде, на любой территории или даже организовать паспортизацию взлетно-посадочной полосы гражданского аэродрома, но больше не договариваться с генералом Дудаевым о посадке нашего самолета на военном аэродроме в Тарту. Хотя в тот раз наш экипаж накормили, и самолет заправили, а это было время страшного дефицита с горючим.
С законами было плохо. С юристами — ещё хуже. Благодаря одному такому «деятелю», мы попали на двести тысяч рублей штрафа, которые нам впаяла налоговая, обидевшись на директора предприятия, заявившего им, что не знает он никакой налоговой и нечего им у нас на фирме делать. В пятницу, 16 августа 1991 года мы выиграли арбитраж в Москве, договорились на встречу с К. Боровым (первым директором первой биржи в тогда еще Советском Союзе) на 19 августа и, скромно отметив победу, отправились спать. В субботу рано утром меня разбудила интуиция. Она вопила до тех пор, пока мы не сели в машину и не уехали из Москвы. Партнер смотрел на меня, как на сумасшедшую, но, поскольку с больными не спорят, то, несмотря на полное отсутствие логических доводов с моей стороны, согласился уехать. Утром 19 августа в Москву ввели танки.
«Славные ребята» из самых дружеских побуждений предложили помощь для успешного развития бизнеса. «Помощь» закончилась тем, что пришлось прятать детей и маму и искать пути ухода от бандитов. Разрулили. Получили заманчивое предложение от «Лукойла» поиграть в нефтяной бизнес. Рассчитали варианты: 2% — два миллиона долларов, 98% — два метра земли. Теория вероятностей и логика победили. Отказались.
Развитие аппарата насилия шло значительно быстрее, нежели развитие нашего бизнеса. Налоговая инспекция, налоговая полиция, пожарные, снэпидемстанция. Разрешительные, ограничительные, запретительные и прочие вымогательные органы делали все, что было в их силах, и даже больше. Мы боролись, как могли, но с реальными бандитами было проще
Играть с государством в азартные игры — то же самое, что играть в рулетку — все равно проиграешь, если, конечно, ты не хозяин этой самой рулетки.
Участие в политических интригах дало четкое осознание реального бытия: либо ты, либо тебя…. Кандидат в президенты, Гринев Владимир Борисович, доверенным лицом которого я была, являлся фигурой непроходной, хотя очень хотелось, чтобы он прошел. Много интересного удалось увидеть и услышать в агитационных поездках. Неизгладимый след оставило выступление Гринева на Донбассе. Собственно, не выступление кандидата, а место, где это происходило, и люди, которые там присутствовали. Это было на шахте, перед началом смены. После выступления кандидата, шахтеры поднялись и потянулись к подъемнику, отправляясь на свои рабочие места в забое. Этих лиц мне не забыть никогда. Создалось яркое ощущение ирреальности — мир, в котором обитала я, и мир, который увидела, явно были параллельными, то есть нигде, никогда и никоим образом непересекающимися мирами.
Проболтавшись около года в кулуарах Верховной Рады и получив бесценный опыт, который заключался в том, что от этого места нужно держаться как можно дальше, вернулась к подъему экономики государства путем развития собственных небольших предприятий. Теория Х и Теория Y. Попытка построить демократический строй в отдельно взятой компании привела к вполне предсказуемому результату. Денег можно было заработать нормально, но желающих их с тобою разделить оказалось значительно больше, чем денег как таковых.
Ко многим вещам можно и нужно относиться с юмором. К некоторым — не получается. Впервые поднятый в 1993 году вопрос о вероятности покупки авиабилета в один конец в итоге стал реальностью. Вот и живем теперь в Окленде. И у меня появилось время излагать свои мысли на бумаге не только в качестве коммерческих договоров, но и в виде художественной (хочется так думать) прозы. Впрочем, Ангелы поэзии тоже периодически меня посещают…
Таким образом, все вышеизложенное, плюс персональные склонности, а также ответственность перед следующими поколениями привело к тому, что часть накопленной информации из базы данных жития стала перетекать из оперативной памяти на твердые носители. Для удобства пользователей, то есть, читателей.
Что дальше? А что-то будет. В общем, продолжение следует…
