автордың кітабын онлайн тегін оқу  Закрытая игра. Шах

Анечка

Анечка

Закрытая игра

Шах

А ведь у нас всё так лирично было. В рифму. В ассонанс. Каждый наш день складывался в красивое стихотворение. Казалось, все эти годы строились нерушимые здания вечного города. А наша история оказалась надписями на песке. Всего одна волна — и всё с лёгкостью смыло. Ведь чувства всегда тупятся и ломаются, натыкаясь на ссоры. Поначалу совсем незаметно. Но всё же уменьшаются с каждым столкновением и в каждом раунде. А затем мы прикасаемся к самому больному не с целью обезболить, а чтобы усилить оппоненту болевые ощущения. Доводим себя до безумия и ныряем в него с головой. Так когда беспечно плавится разум и горит психика.

… «Скорость… Это одна из моих потребностей. Мне нужно слышать шум двигателя. Для меня это болеутоляющее… Когда на спидометре хотя бы сто двадцать, я успокаиваюсь и чувствую — я дома. Расправляются крылья, рвутся связи, оковы и цепи, остаются позади проблемы. Свободный полёт по автобану. Меня никто и ничто не держит. Только я и феромоны дороги…» В глазах отражается свет фар. Руки крепче сжимают руль. Трасса глянцевая, словно фото. Фонари всё быстрее проскальзывают вдоль дороги. Рёв двигателя. Сильнее выжимается педаль газа. Полёт. Визг тормозов. Взрыв…

Темно. Ночь разлеглась на всю спальню. Роман сел на кровати и попытался отдышаться.

— Тебе опять снилась гонка? — я тоже поднялась и поцеловала плечо любимого мужчины. В последнее время меня очень волнуют его сновидения. — Ты борешься со своей же сущностью.

— Нет. Это как вредная привычка. Забудется.

— Алан тебя очень любит. Ты самый замечательный папа во всём мире. А я… Я больше не хочу даже помнить, как это, без тебя, — я обняла Романа. Сколько бы времени ни прошло, я люблю его до безрассудности так же.

— Я понял, Алекс. Я справлюсь. Я вас не подведу.

 

А утром кто-то разлил бодрящего солнца по всем комнатам нашего замечательного дома. Того самого, в котором мы когда-то очень давно плавали в бассейне. Как я выяснила позже, он принадлежал отцу Романа. И к рождению внука он нам его просто подарил. Я всё реже наведываюсь в свою квартиру. И не езжу больше в офис к Эллине. Я могу работать удалённо. Если заказ, действительно, интересный. Но и это теперь большая редкость. Меня поглотила другая увлекательная и отвоевавшая всё моё внимание глава в моей жизни — «Семья». Это неимоверно. А быть мамой — самое прекрасное чувство. Я не перестаю восхищаться сыном каждый день. Каждое его слово, каждый шаг, каждая маленькая победа вызывают у меня бурные овации и слёзы умиления.

Незаметно для себя я смешалась с домашней обстановкой, как кофе с молоком. Такой же коктейль и в семье. Теперь всё моё внимание — любимым мужчинам. Мой день — обустройство и поддержание уюта. А ещё — благополучие его обитателей. Раньше картинки перед моими глазами постоянно менялись. А теперь я ежедневно созерцаю в основном интерьер нашего жилища. Мне хорошо в нём. Он буквально пронизан особой аурой. Здесь я, несомненно, ощущаю себя дома. Наверное, из-за той умиротворённой энергетики добра и спокойствия. Но ещё больше — из-за присутствующих в нём людей. И я почему-то полюбила дождь. И совсем разлюбила чёрный цвет. Даже комплектов нижнего белья в таком тоне у меня больше нет: мокко, лиловые, алые, мятные, бирюзовые, персиковые, серебряные, молочные. Исключением не стала даже моя любимая короткая чёрная куртка. Она всё ещё висит в шкафу на память, но теперь я отдаю предпочтение такой же, но белой.

А ещё я научилась готовить. Стремление порадовать близких чем-нибудь вкусненьким плавно и незаметно переросло в ежедневную готовку. И теперь в магазинах я с большим удовольствием подбираю шторы для окон, чем для себя одежду или украшения. И это ловушка. Вроде нравится так. Вроде всё устраивает. Но понимаю, что сама стала заложницей этого образа. Желание бесконечно и безраздельно находиться рядом с семьёй полностью исключает существование собственной независимой и отдельной личности. Я хочу двадцать четыре часа в сутки обнимать своего ребёнка. Потому что это невероятное чудо. Дети — удивительные создания! В них особый вдохновляющий мир. Только из этого следует, что я больше не самостоятельная единица. Я — связующее звено в цепочке. Я — опора. Мои интересы и потребности автоматически переместились в конец списка. И опять подвох. Опять такая малозаметная, но метаморфоза: посвящение близким своего времени и сил даёт ощущение удовлетворённости, но на фоне упущенных возможностей. Ежедневная альтернатива, где постоянно выбираешь не себя. Ты просто где-то потерялась.

Шестилетний малыш вбежал в спальню и запрыгнул на кровать родителей.

— Папа! Папа! Сегодня! Уже сегодня! Ты обещал повести меня в космический центр. Помнишь? Ты говорил: в субботу. Мам, сегодня ж суббота? — взволнованно кричал сын.

— Да, родной. Сегодня суббота.

Я сварила какао моим самым любимым мужчинам. Пока Алан читал очередную историю про космос, Роман зашёл на кухню и, облокотившись о барную стойку, сделал глоток ароматного напитка. Куда пытается убежать от меня его взгляд? Я обнимаю его сильные плечи. Я поглаживаю его тёплую шею и мягкие волосы. Я хочу увидеть его светлую улыбку, ведь для меня это залог хорошего дня. И я хочу угостить его этим свежим утром, показав, каким приятным на вкус оно может быть.

Рука Романа проскользнула к тарелке с овсяным печеньем, а взгляд остановился на картине в гостиной. Там небо с облаками. Когда-то попросила нарисовать мне спокойствие. И он нарисовал. Теперь ежедневно обозреваю этот шедевр в течение дня. И, безусловно, это— «Спокойствие».

— Я хочу знать, что с тобой происходит в последнее время, — мягко заговорила я, прижимаясь к его родному телу.

— Я вас люблю. Это всё, что должно тебя волновать.

— Не похоже на чистосердечное признание. Больше похоже на запись автоответчика, — а ведь когда-то неуверенность в завтрашнем дне он вытеснил своей уверенностью в его любви. Что изменилось? — Объясни мне некоторые моменты.

— Например.

— Твои сны. Твои желания. Твоё отстранённое выражение лица.

— Я уже говорил тебе, что справлюсь.

— Я не пойму причину. Хочешь участвовать в гонках — участвуй. Я не просила давать мне обещание никогда больше этим не заниматься. Ты сам надел на себя наручники и расстраиваешь меня своим упадническим настроением. Да, конечно, я буду переживать за тебя. Это не самое безопасное увлечение. Но если это тебя так угнетает…

— Я не смогу остановиться. Это будет не один заезд. А я стремился совсем к другому. Я хочу быть с вами.

— Ты сейчас с нами, но совсем не здесь.

— Ошибаешься. Мы созвучны, ровно как и раньше.

Как раньше? И кто из нас ошибается? Я отвела взгляд:

— Меня в тебе всё меньше…

 

Кстати, мы с Романом не поженились. Мы решили не портить наши отношения такой бессмысленной процедурой. Я, например, уже была там. И могу с уверенностью сказать, что брак и любовь имеют совсем мало общего.

Наоборот, важно, когда ты хочешь находиться рядом с определённым человеком. Когда дорожишь его присутствием и его вниманием, а не фигурируешь где-то поблизости, потому что прикреплен печатью в документах. Ведь тогда по-особому ценишь любое разделенное на двоих время. Мы оба свободны, но предпочитаем общество друг друга по нашему обоюдному желанию. Не потому, что привязаны обязательствами, а потому, что очень хочется быть рядом. Нам хорошо вместе, и это бесценно.

А штамп… Мне кажется, он слишком расслабляет. Он превращает праздник встреч в заурядные будни. Так рассеивается шарм и исчезает волшебство. Где-то на заднем фоне всё равно появляется чувство, что «никуда не денется» или «Ух ты! Это теперь моё! Ну, пусть побудет где-нибудь здесь, а я займусь другими делами». Свидетельство о браке — это не талисман. Он не удержит вместе и не спасёт от разлуки, если кроме этого самого документа больше ничего не держит. Партнёры в супружеских парах часто терпят невнимание, пренебрежение, измены, проявления агрессии, физическое насилие, побочные эффекты от пагубных пристрастий. Ибо разрешают самим себе так себя вести. Они больше не пытаются хотя бы визуально осветлить свои самые тёмные стороны, больше не прячут в мягких лапках острые когти и не облегчают ношу их тяжёлых характеров. Они могут лишний раз грубо ответить. Поскольку теперь не нужно производить хорошее впечатление. Потому что уже не боятся разочаровать близкого, но теперь такого обычного человека. Потому что больше не дорожат редкими встречами и близостью любимых. Ведь после свадьбы «Зачем что-то делать? Не потеряется». А без штампа, наоборот, «Нужно постоянно что-то делать, чтобы не потерять». Своего рода тренажёр.

Для подтверждения наших с Романом чувств не нужны никакие печати и документы. Это только помеха. Это отвлекает от главного. Доказательства в глазах. В учащённом сердцебиении. В ощущении тепла, разливающегося внутри от одной мысли друг о друге. А установка «Моё и никуда не денется» притупляет желания и сводит к нулю все порывы. Раньше или позже. Ведь «Зачем? И так же моё?» Кто завоёвывает своё же? Абсурдно даже звучит. У каждого свои мотивы и поводы жениться или выйти замуж. Их бесконечное множество. Не о них речь. Я говорю о том, что сильным настоящим чувствам не нужны вещественные доказательства: ни свидетельства, ни печати, ни обручальные кольца. Ровно как и сам день свадьбы. Большинство церемоний и нарядов схожи между собой, плюс-минус несколько идей. А значит, уже теряется уникальность и неповторимость каждых отношений. В чём смысл этого одного дня? Громко и с размахом отпраздновать, зная, что последуют тусклые будни? Какая связь между светлыми чувствами двух окрылённых любовью людей с их потаённым уютным миром и толпой нетрезвых гостей с огромным количеством еды, плясками, конкурсами, пародиями, а нередко и драками? Зачем убеждать других в том, что вы любите друг друга, играя на публику? К чему это вообще показывать, устраивая шоу? Ведь это не нужно никому доказывать. Об этом никому вообще знать необязательно. Свою любовь важно демонстрировать только тому, кого любишь. Любыми приятными способами. Ни на один день не давать об этом забыть. Я полностью согласна с тем, что не нужно тратить ресурсы на обустройство клетки для птицы. Правильнее посадить и облагородить сад, чтобы птица в условиях свободы сама не захотела улетать…

 

Экскурсия в космический центр — это нечто. Мне кажется, никто не остаётся равнодушным. И я была зачарована и восхищена, наверное, больше Алана. Хотя ему тоже невероятно понравилось. Восторг в глазах ребёнка и счастливая улыбка — лучшая награда для родителей.

— Алекс? Это ты?

Я обернулась. Молодой парень типичной для глянцевых изданий внешности шёл ко мне по коридору. Роман и Алан пока ещё слушали лекцию экскурсовода и рассматривали огромнейшие экраны. А я ждала их за дверью, так как меня отвлёк телефонный звонок.

— Не помнишь меня? — улыбался молодой человек, на ходу застёгивая на своём запястье широкий кожаный браслет.

Не помню, но точно где-то видела. Я вернула телефон в карман и всмотрелась в его лицо.

— Извини…

— Я — Марк. Помнишь, как-то во время съёмок видео с танцорами на тебя чуть не упала одна из камер, а я вовремя оказался рядом?

— Точно! Было такое. Несколько сотен лет назад. Но помню: было, — теперь улыбка появилась и на моем лице. — Где бы ещё встретились? Такое самое обыденное место.

— У нас здесь был фотосет. А ты?

— А мы здесь с сыном. Он грезит космосом.

— Это очень круто. Ты ещё занимаешься роликами?

— Теперь гораздо реже.

— А ты кайфовая. Ты мне ещё в тот раз понравилась. Только теперь ты стала… более спелая, что ли.

Какой же он прямолинейный и непосредственный. Но по-доброму. Как-то по-ребячески.

— Приятно слышать, наверное, — я оглянулась на открывшуюся дверь. Алан подбежал и бросился в мои объятия.

— Это и есть будущий покоритель Вселенной? — спросил старый знакомый.

— Да. Это Алан.

— На тебя похож.

Роман сверлил взглядом молодого человека. Ревность. Напряжение. И я это чувствовала, даже не оглядываясь на него.

— А это Роман — папа моего сына.

— Марк, — парень протянул руку.

— Откуда ты знаешь Алекс? — вместо рукопожатия спросил ревнивец.

— По работе, — Марк опустил непожатую руку и заложил пальцы в карманы штанов. — Она профессионал.

Пауза. Бессловесный поединок. Насмешливо-поверхностный взгляд Марка дразнил моего сопровождающего.

— Хорошо, что Алекс больше не работает, — подавив свои эмоции, наконец ответил любимый мужчина.

— В себе не уверен?

А вот это он зря. Роман в последнее время и так словно натянутая струна. Марк не отдавал себе отчёт в том, чем его слова могут обернуться.

Мой спутник сделал резкий шаг вперёд. Я перехватила его за руку и поспешила попрощаться. В последний раз убив друг друга взглядами, мужчины разошлись в разные стороны. Мы вышли на улицу и сели в машину.

 

Мама с папой уже давно просили привезти внука к ним в гости. Они безгранично его любят. Да и скоро собираются в Испанию. Хотели увидеться перед поездкой. Оставив Алана с бабушкой и дедушкой, мы с Романом заехали в ресторан отеля. Аппетита нет, но атмосфера там приятная: ненавязчивый музыкальный фон, кофейно-кремовый интерьер, бархатные стулья, мирные негромкие беседы посетителей, букеты коротких белых роз на столиках. Я всё реже бываю в подобных местах. Хотя не суть. Сейчас моё внимание заострено на том, что любовь Романа с течением времени превратилась из красивой в сильную. Местами даже слишком. Нездоровую и с перегибами.

— Поговорим? — предложила я, делая глоток всё ещё любимого латте.

— Выбирай тему, — ответил минорный спутник.

— Как воспринимать твою реакцию в Космическом центре?

— Я уже когда-то говорил тебе, что никому тебя не отдам.

— А я уже говорила когда-то, что никуда от тебя не хочу. К чему возвращаться к этому вопросу? Мне кажется, что ты просто вымещаешь свои эмоции на окружающих.

— Возможно.

— И что мы можем с этим сделать?

— Пока не знаю.

Официантка, проходя мимо нашего столика, засмотрелась на моего сопровождающего. Я улыбнулась. Я её понимаю. И конечно, крайне приятно, что это шедевр — мой.

А Роман давно привык к подобным проявлениям повышенного интереса со стороны противоположного пола. Он в курсе собственного магнетизма, но не придаёт этому какого-либо значения.

— Как насчёт новых впечатлений? Давай переместимся куда-нибудь. В самую красочную страну. Алану, наверное, понравится лететь на самолёте. Потратим несколько часов на перелёт, и ты будешь унывать не здесь, а там.

— Давай. Указывай точку на карте.

— Может, выберем вместе? Или тебе всё равно?

— Мы можем прямо сейчас поехать в аэропорт, купить билеты в какую-нибудь Женеву и выпить кофе там.

Роман задумчиво пригладил свои волосы. Его отсутствующий взгляд был направлен на чашку с остывшим шоколадом. Всё отлично: причёска, щетина, рубашка с расстёгнутой пуговицей, набедренные джинсы. Вот только глаза как будто за стеклом. Что для него сейчас важно?

— Где твои мысли? Расскажи, что у тебя внутри, — пыталась достучаться я.

— Мысли о тебе. О нас. О бесценности. О вечности.

— А о разочаровании? О потерянности? О безысходности?

И собеседника спас мой зазвонивший телефон.

— Да, мам, — ответила я.

— Милая, наш любимый ангелочек уснул. Они с дедушкой слишком весело играли, — сообщила мама. — Пусть он останется у нас до утра. Он поужинал с нами. И не волнуйся. Всё будет в порядке.

— Хорошо. Я заеду за ним завтра. Люблю вас.

Я вернула телефон в карман.

Продолжить беседу помешало входящее сообщение. На этот раз не мне. Роман глянул на экран и стал ещё мрачнее.

— Я смотрю, ты не голоден, — почему-то не получается сегодня с романтическим свиданием. Возможно, мы незаметно, но разучились это делать.

— Нет.

— Давай я по-другому напомню тебе о себе.

Взгляд. Особенный. Исподлобья.

«Разве так честно?»

Он, как и прежде, меня им сковывает и обездвиживает.

Да, хочу…

Мы получили карту от номера на ресепшене. Мы стойко и отчуждённо поднимались в лифте на последний этаж. Роман уверенно и сдержанно вёл меня за руку по коридору к нужной двери. Люкс? Конечно. Улицы любимого мегаполиса на сотни метров ниже уровня ног? Непременно. Небоскрёбы в панорамных окнах? Обязательно. Но это несущественные декорации. Сейчас в фокусе его руки. Я до сих пор ими болею. Все эти годы. И каждый раз восхищаюсь тем, насколько его сила бывает нежной и, как казалось раньше, не умеет заканчиваться. И всё это — мне одной. От конца и до края. В его руках я теряю мысли и тревоги. Поднимаюсь до облаков и возвращаюсь обратно в его объятия. Под его руками я чувствую свою значимость. Уверенность и защищённость. Его заботу и его страсть. Даже минимальные изменения в его настроении я улавливаю по его прикосновениям. Его руки самые родные. Они защитят от всего мира. В них тают любые проблемы.

И сейчас эти руки, резко захлопнув дверь номера, прижали меня к ней. Совсем не изящно и не деликатно. Но я могу ему это позволить. Сейчас я этого даже не замечаю.

Пауза. Он всматривается в мои глаза.

«Мне нравится. Не медли. Не видишь? Я вся твоя».

Ниже… Ниже… Он слишком неспешно опускается вниз. Я чувствую реакции моего волнения по своей коже. Он у моих ног. Он швыряет в сторону мои туфли. Он касается губами моего бедра.

— Разочарование? — услышала я.

Его руки приподняли выше моё платье. Следующее касание я ощутила животом.

— Потерянность? — прикосновение губ к груди. — Безысходность? — поцелуй в подбородок. — Откуда в тебе такие слова?

Я ничего не понимаю. Не вижу. Не дышу. Не живу. Сейчас только этот шёпот. До стука в висках. До впившихся ногтей. До кусания губ.

— Нет… — продолжал плавить меня совратитель. — Аттрактивность — ублаготворение — гедония. Как тебе такая лексика?

«Всё что угодно. На любых условиях».

— Разденься. Сама. Для меня. Ты ведь умеешь делать это настолько искусно, что доводишь меня до нестерпимой несдержанности. Давай же. Я хочу снова это прочувствовать.

«Как скажешь. Я — для тебя».

А потом мы случайно разбили вазу, когда проверяли на прочность стол в комнате. А потом так же нечаянно я расцарапала Роману плечо, когда не смогла справиться с нахлынувшей жадностью. Ведь его страстью можно захлебнуться. А потом я потерялась между горящих огней в его глазах. Следом потерялись наши души, затем — здравомыслие, а за ними — силы. А потом мы пару часов умиротворённо пролежали на просторной кровати. Я его обнимаю. Я его люблю.

 

Согласна, что наши отношения теперь более спокойные и размеренные. Но наши чувства при этом, как вино, с течением времени становятся благороднее, насыщеннее и крепче. Ведь я всё так же, как и раньше, теряю равновесие и самообладание от его поцелуев. А он? Он всё так же умеет доказывать свою значимость и необходимость, доводя моё сердце до аритмии. С каждым горячим взглядом. С каждым пьянящим прикосновением его рук. С каждым разжигающим выдохом. И я при любых обстоятельствах буду помнить его манеру любить. Ведь он делает это по-особенному. Он обязательно даёт мне почувствовать, что я совершенна.

Вечером, покинув отель, мы не доехали домой. По крайней мере, попали туда не сразу. Потому что меня по-прежнему волнует то, как он ведёт машину. Потому что я умело и тонко мешала Роману концентрировать внимание на дороге. До тех пор, пока он не потерял выдержку, не съехал на обочину и не доказал в очередной раз, что виртуозно умеет владеть не только навыками вождения.

 

Латте у постели. Рассвет в окне. Любимый мужчина невесомыми прикосновениями скользит по моим ладоням. Его прикосновения — это очень красиво.

— Доброе утро? — тихо поинтересовался Роман.

— Раннее утро, — сонно улыбнулась я.

— Прости. Я точно знаю, что и когда делаю неправильно. Но иногда ничего не могу с этим сделать. Я постараюсь тебя не разочаровывать.

Я поднялась на постели.

— Я хочу помочь тебе справиться с тем, что тебя волнует. Но я даже не знаю, в каком направлении действовать. Что скрывается за твоими снами? Что манит твои мысли?

Поцелуй на моей ладони. Долгий и искренний. Как же близок теперь мне этот человек. И какое это чудо, когда наша любовь продолжилась в нашем сыне.

Роман встал с кровати и вышел на балкон. Я наблюдала за его силуэтом ровно столько, сколько смогла вытерпеть, чтобы не прикоснуться к нему. Недолго. Несколько секунд — и я уже рядом с ним. Прижимаюсь к его крепкой спине. Оставляю невесомые поцелуи на его плечах. Вдыхаю невероятный волнующий парфюм c начальными нотами утренней весенней свежести, сердцем запаха кожи любимого мужчины и шлейфом аромата сакуры, цветущей под нашим балконом. Мы наблюдаем за восходом солнца. Заря одевает нас в розовое. А ещё просыпаются и начинают петь птицы. Кого поблагодарить за этот созданный для нас изумительный момент?

 

Роман подъехал к гаражу большого дома и вышел из машины. Ему навстречу шёл Ратмир. Его правая рука в гипсе, но на лице широкая улыбка.

— Фотку ты скинул совсем печальную. Такое — уже металлолом, — произнёс Роман и обнял друга.

— Не суть. Я жив — значит, ещё немного погоняю.

— Как ты?

— Я — отлично. Лучше скажи мне, как ты! Потому что я не верю, что человека, который хоть однажды подсел на трассу, она больше не манит. Я бы слышал по ночам её шёпот.

— Есть такое, — Роман отвёл взгляд.

— Это потому что в природе всё подчиняется определённым законам. Сущность волка не меняется, даже если он в клетке. Так?

— Был бы волком — ответил бы тебе точно. Это не про меня.

— Семья — это лучшее, что может случиться с человеком. Но она не заменит тебе того самого чувства скорости. Ты изменяешь себе.

— Хватит. Это было моё осознанное решение. В семье не должно быть «я хочу». В семье любое действие или бездействие сказывается на всех участниках.

— А представь себе некий организм, который обладает невероятной мощью. Все его клетки работают для того, чтобы накапливать и терять энергию. А потом вдруг застой. Организм накопил, но не растратил. Она растёт внутри него. Она кипит. Все в курсе, что ничем хорошим это не закончится. Она разорвёт его же самого. Энергию важно направить в нужное русло.

— Долго репетировал? — усмехнулся Роман.

— Не очень, — ответил с улыбкой Ратмир. — Ладно, философию — в книжки. Но всё равно нельзя всё время сидеть на диете. В один непрекрасный момент можно наесться до печальных последствий. Я хотел немного подсластить твою голодовку. Вот тебе первая порция вкусняшек.

Ратмир нажал на пульт. Двери гаража поднялись. Парни подошли к стоявшим там машинам.

— В мире всё меняется, — продолжал Ратмир. — Теперь больше внимания уделяют экологии. Нужно быть в тренде. Эти друзья — полностью электрические. Но по характеристикам догоняют своих топливных братьев. Вот этого, например, зовут Tomahawk. Как тебе?

— Пока не знаю.

— Ладно. О нём позже. Садись сюда.

Ратмир указал на стального цвета Rimac Concept One.

Парни сели в авто. Роман — на место водителя.

— Поехали. Отведёшь душу, — произнёс Ратмир.

Авто с готовностью сорвалось с места, вырвавшись из заточения. Обещанные две секунды — и на спидометре уже появилась первая сотня. У Романа загорелся взгляд.

— Я тебя понимаю, брат, — рассмеялся Ратмир.

Они приехали на закрытый трек. Сегодня здесь пустынно. Ни зрителей, ни участников. Только асфальт и небесная бесконечность.

— Ну, давай. К горизонту. Поиграем с облаками в догонялки. Покажи мне, как ты соскучился.

Сто… Сто пятьдесят… Двести… Полёт.

Как же давно это было. Как же давно он этого не чувствовал. И как же этого ему не хватало. Необходимость номер один из прошлой жизни.

Этого не объяснить. От этого огонь по венам, отсутствие дыхания и кайф сознания. И это как вернуться домой после длительного путешествия.

Дорога ускользала под колёса, пока заряд авто не закончился. На таких скоростях — это не слишком долгое удовольствие. Роман остановил машину возле электрозаправки.

— Подружился с этой красоткой? — спросил Ратмир.

— Немного пообщались.

— Я могу устроить вам отличное свидание. Более того, это моя к тебе просьба.

— То есть?

— Она уже зарегистрирована в очень важном заезде. Взнос внесён. На кону внушительная сумма. И эта машина. А с гипсом, сам понимаешь, мне не выиграть. Я тебя прошу об одолжении. Одна гонка. И всё.

— Но я не…

— Это дело чести.

Роман замолчал. Он упёрся взглядом в окно. Он на распутье.

— Я мог взорваться вместе с машиной в тот раз. До сих пор не понимаю, какой силой меня выбросило из неё. И даже Алекс не знает об этом случае.

— Историю важно помнить и уважать, но жить нужно дальше. Ты — легенда. Многие равняются на тебя. Твои навыки на трассе — заложенный природой талант.

— Я могу проиграть. Что тогда?

Решение принято?

— Я в тебя верю, — произнёс Ратмир. — Кстати, тот малыш в гараже — твой.

Друг вытащил из кармана ключ и вложил в руку Роману.

 

— Родная, это прекрасная идея. Соглашайся, — уговаривала мама.

— Не знаю. Надо подумать.

Я приехала за Аланом к своим родителям. А мама встретила меня очередной затеей.

— Что тут думать? Это будет замечательный отдых! Алану понравится море. И для вас с мужем будет повод влюбиться друг в друга. Испания — щедрая на горячие эмоции и страсти.

— Это в сериалах. И Роман мне, к счастью, не муж. Не называй его так.

— Чего ты боишься?

— Я не знаю. Алан ещё маленький. Каким будет для него перелёт? Да и там…

— Всё будет отлично. Он уже давно не грудной ребёнок.

— Я спрошу у Романа. Мы как раз вчера говорили об этом. Не думала, что всё произойдёт так скоро. Ты же меня знаешь. Я слишком долго на что-то решаюсь и очень много переживаю по мелочам и несуществующим проблемам.

— Знаешь своё слабое место — работай над ним. Какие у вас отношения?

— Он самый лучший. Как и раньше.

— Вот и отлично. Вам понравится в Тосса-де-Мар.

 

Роман приехал за нами и вышел из машины. Алан со всех ног бросился в объятия папы. Не мне одной там хорошо.

Телефонный звонок. Кто это? Неизвестный номер. Пока мои мужчины садились в машину, я оставалась возле дома.

— Алло, — ответила я на входящий.

— Привет, Алекс, — послышался приятный мужской голос.

— Добрый день.

— Это Марк. Мы недавно виделись с тобой в космическом центре.

— Помню. Откуда у тебя мой номер?

— Угадал, — рассмеялся он. — Как настроение?

— В пределах нормы. Могу я узнать тему разговора?

Собеседник замешкался.

— Нам нужно встретиться.

— Уверен? Как-то до сих пор не думала, что мне это нужно.

— Мне нужно, — уточнил он.

— И что будет?

— Интересный диалог. По поводу работы. Хочу предложить один проект. Тебе понравится.

— Сомневаюсь. У меня были немного другие планы. Точно не рабочие.

— Пожалуйста. Я прошу всего пятнадцать минут твоего времени. Давай завтра. Я напишу, где.

Он отключился. Я вернула телефон в карман.

— Кто звонил? — поинтересовался Роман, когда я села в авто.

— Знакомый с работы, — отмахнулась я. Не хотелось расстраивать любимого уточнениями. Безусловно, он запомнил Марка. Незачем сейчас портить ему настроение. Более того, я сомневалась, что пойду на эту встречу. — Не обращай внимания. Как тебе Испания?

— Коррида? Никогда не поверю, что ты хочешь это видеть, — усмехнулся Роман.

 

Какие необычные кресла в этой кофейне! В виде больших чашек с кофе. Нигде подобного не видела. Но, скорее всего, я зря сюда пришла. Меня мучают мириады сомнений. Что я вообще здесь делаю?

Я хотела выйти из помещения, но меня уже заметили.

— Спасибо, что согласилась, — поприветствовал меня Марк.

— Мысленно отказалась. Но любопытство взяло верх. Итак? — я присела на интересное кресло.

— Я сейчас буду сниматься в одном очень любопытном видео. Сценарий неимоверно интересный. Чувственный. Рельефный.

— Молодец. Поздравляю. Но необязательно ставить меня в известность о своих карьерных достижениях. При чём там я?

— Во-первых, я помню, как ты любила свою работу. И знаю тебя только как настоящего профессионала. Последняя наша встреча зацепила меня. Тебе нужно заниматься любимым делом. Это даёт силы. Оживляет и вытягивает из рутины будней.

— Почему ты решил, что мои будни — рутина?

— Знаешь, у тебя очень красивый внутренний свет. Очень многих он зачаровывал и манил. Не буду скрывать, мне тоже нравилось это сияние. А сейчас с подсветкой явно что-то случилось. Свет стал приглушённей. Это видно по твоим глазам. Я помню тебя на съёмочной площадке. Это твоё место. Тогда ты светилась гораздо ярче.

— Может быть, тогда. Сейчас моё место рядом с любимыми мужчинами.

Это была другая я. Волосы были длиннее, макияж — ярче, каблуки — выше. А теперь я полностью растворилась в семье. В тихой гавани. В уютном гнёздышке. И сама стала домашней и тихой.

Каждый мой день проходит рядом с сыном. Я обожаю наблюдать, как он растёт. Я счастлива оттого, что я рядом с ним, а он — со мной. Но помимо безграничной радости, я постоянно полна тревог и переживаний по поводу его благополучия, безопасности, состояния здоровья, возможных и невозможных непредвиденных случаев. Эта круглосуточное беспокойство и чувство ответственности изматывает изнутри. Ночью я могу часами сидеть возле его кровати и просто слушать, как он дышит. Наблюдать, всё ли с ним в порядке, оценивать обстановку в комнате: температуру, отсутствие шумов, свежесть и влажность воздуха. Теперь меня волнует любая пылинка, способная причинить хоть какой-то вред моему ребёнку. Это уже стало привычкой — во всём видеть прямую или косвенную угрозу. И… я скучаю по себе прежней: беспечной и свободной. Я никогда бы не подумала, что так изменюсь. Сейчас вижу прошлую себя, словно другого чужого человека. И это очень заманчивое предложение — вернуться назад, пускай на какое-то время. Хоть немного отвлечься и дать отдых тревогам. Я бы не назвала своё состояние депрессией. Скорее, стагнация. Вполне возможно, что это следствие эмоционального выгорания.

— Я предлагаю возможность поработать не только над монтажом ролика. Нужна модель. И ты идеально подходишь.

— Нет. Точно нет.

— Как ты относишься к романтическим сказкам?

— Как к сказкам.

— А к танцам? Например, бачата?

Он сказал «танцы»?.. Я закрыла глаза. Латина… По моему телу пробежала горячая волна. Я не помню, когда танцевала в последний раз. Почему так? И после упоминания о бачате я буквально услышала из самого отдалённого уголка подсознания зажигательные и страстные латиноамериканские мотивы. Это как комната, в которой раньше любил находиться, а теперь в ней больше не горит свет и даже дверь закрыта. Без грусти и не вспомнить.

— И ещё одна интересная сюжетная деталь. Придётся посетить несколько живописных городов. Для красивой картинки.

— Кто заказчик? — поинтересовалась я. Но по-прежнему не согласна на предложение.

— Авиакомпания.

«Волшебные» самолёты, любимые танцы, романтические истории, монтаж роликов, красивые пейзажи. Что-то здесь не так. Слишком много всего того, что я люблю. Надо бы заподозрить подвох.

— Возвращайся к любимому делу. Не дай полностью померкнуть своему свету. Я не говорю тебе в корне переоценивать приоритеты своей жизни. Одно видео. Просто так. Для впечатлений. Своего рода отпуск. А я составлю тебе компанию. Обещаю: будет экшен…

 

После встречи я забрала сына домой. Я оставляла его с Эрикой. Это милая и общительная соседка, у которой есть очаровательная дочка Лия. И Алану очень нравится с ней играть. Мы немного по-соседски пообщались и пошли к себе.

— О чём ты думаешь, мама? — спросил сын, разрисовывая очередную страничку раскраски.

— О том, что я очень-очень сильно тебя люблю.

Мы лежали на полу в окружении разноцветных карандашей. И мне было неописуемо хорошо.

Так мы и встретили нашего папу.

— Привет, — он поцеловал нас и улёгся рядом.

— Как прошёл день? — хотела знать я.

— Быстро.

Надо бы сказать Роману о предложении Марка. Надо. Но не хочется портить умиротворённую обстановку. Это самое приятное время, когда мы собираемся все вместе. Я целый день жду вечернего воссоединения семьи. Тогда становится спокойно. Наполнено. Комфортно. А такая информация ему явно не доставит удовольствия и разрушит благодушие микроклимата.

Очередной художественный шедевр сына был прикреплен к стене рядом с другими рисунками. Похоже, скоро можно будет устраивать настоящую выставку. Счастливый художник, поужинав, отправился спать. Крепко держа его за руку, пока он не заснёт, я лежала рядом с ним на кровати в его комнате. И пыталась придумать, как рассказать Роману о предложении Марка.

Я всё ещё сомневалась, но очень хотелось согласиться. Мне это, оказывается, крайне необходимо. Конечно, напрашивается мысль, что это эгоистично. Но… Я и так слишком долго отказывалась от своих интересов. Я и так посвятила семье себя всю.

Алан мирно спал. И это самое большое счастье, когда ребёнка ничего не беспокоит. Я осторожно и тихо вышла из его комнаты.

— Ты не передумала насчёт поездки? — спросил Роман, когда я появилась в гостиной. Здесь светятся звёздами гирлянды. Как же мне нравится такое освещение комнаты!

— Алан очень ждёт это путешествие. Ты не хочешь ехать?

— Хочу. Просто…

Я рассматривала любимые глаза. Он волнуется. И это заставляет волноваться и меня. О чём ему трудно сказать?

— Я виделся с Ратмиром, — начал он.

Ратмир… Гонки… Опасность… Только не это.

Мой пульс разогнался до ста сорока. Я слушаю. Я жду.

— Он немного пострадал на последней «дуэли». И просит меня поучаствовать вместо него в важном заезде. Один раз.

Перед моими глазами пронеслись десятки возможных исходов и последствий этой затеи. И мне совсем не понравились эти сценарии. До дрожи в пальцах.

— Делай так, как считаешь правильным, — пересилив своё волнение, ответила я.

Роман опустил взгляд.

Ну хорошо. Теперь моя очередь бить.

— А мне предложили поработать над видео.

Собеседник оживился от того, что сменился предмет неприятного разговора. Поэтому ухватился за новую тему, как за спасительную ниточку.

— Здорово.

— Не только монтировать, но и поработать в качестве модели.

— Отлично. А кто предложил?

— Бывший коллега. Он тоже будет в кадре… Это тот, которого мы видели в космическом центре, — осторожно уточнила я.

Выражение лица Романа мгновенно изменилось.

— Нет. Ты серьёзно?

— Вполне.

— Я против.

— Что?

— Я не хочу, чтобы ты с ним работала. В кадре или за кадром. Тебе это не нужно.

Ожёг? Немного.

Я ожидала, что ему не понравится. Но он перестарался. Ревность превращает его в совершенно другого человека.

— А зачем тебе нужно участвовать в гонках? Я хотя бы выживу после съёмок. А ты не дашь мне такой гарантии. Как же просто ты ставишь на кон свою жизнь! Как будто у тебя в кармане лежит запасная. Или будто это что-то незначительное и неважное. Думаешь, я тоже так считаю? Или Алан? И ради чего такой риск?

— Я хочу выполнить просьбу, — голос оппонента стал тише. Он отвёл взгляд в окно.

— Это предлог, а не причина. Ты просто хочешь принять участие.

— Получается, твоё сотрудничество с тем типом — твоя месть?

— Как это может быть местью, если он предложил мне проект сегодня утром, а про гонку я узнала только что?

— Ты ходила к нему на встречу? — опешил собеседник.

— Да.

— Почему я об этом не знаю? Вы договорились о свидании ещё в тот раз? Или вы вообще постоянно видитесь?

— Нет. Он мне позвонил, предложил сотрудничество, и мы встретились обговорить детали.

— Откуда у него твой номер телефона? — Роман всё сильнее разгонялся. Его ревность набирала обороты. Голос становился громче. Взгляд — жёстче. Это уже нельзя было назвать мирной беседой. Вопросы всё больше напоминали допрос с пристрастием.

— Я не знаю, где он его взял. Возможно, в агентстве Эллины.

— И тебя это даже не интересует? Знаешь, я не верю в твоё внезапное желание вернуться к работе на один ролик. Что за этим стоит на самом деле? Кто этот человек?

Ещё один ожог.

— Притормаживай, — попросила я. — Мне нет смысла и желания тебя обманывать.

— Алекс, кто этот человек? — строже и чётче давил ревнивец.

— Что ты ещё хочешь услышать? Я тебе уже говорила о нём и даже познакомила. Досье на него у меня нет. Засекреченной информацией о нём я не располагаю.

— Я не хочу вашей совместной работы. Найди время для сомнений. Пока не поздно.

— Я не хочу твоего участия в гонках. Вот это несомненно.

— Значит, всё-таки месть? — усмехнулся Роман.

— Справедливость.

Что мне ему сказать? Что я устала от новой самой себя и хочу хоть ненадолго вернуться назад? Сомневаюсь, что он правильно меня поймёт.

— Это же один обычный заезд! — собеседник обессиленно упал на диван и закрыл глаза.

— А это один обычный видеоролик.

— С типом, который хочет вовсе не сотрудничества.

— С чего ты это взял?

— Будь хорошей девочкой и выбери семью, — услышала я.

Жжёт. Может, достаточно на сегодня?

— Это какой-то принцип? А если я озвучу свои пожелания и ровно так же поставлю тебя перед выбором? Я и Алан или авто и скорость?

— Это другое! Как ты не понимаешь? Ты видишь проект, а я вижу тебя с другим. Какое отношение к этому имеет турнир? — Роман вскочил с дивана. Я понимаю, что его терпения почти не осталось. Но:

— Будет заезд — будет проект.

— Я обещал, что буду участвовать.

— А я — подпишу контракт.

Неприятно. Понимаю.

Роман подошёл ко мне вплотную. Он пытается взять под контроль свой гнев. Я вижу, что он старается сгладить. Он медленно и глубоко дышит. Он…

Нас отражает большое настенное зеркало. И мы оба приклеились взглядом к нашему отображению. Рука Романа скользит тыльной стороной ладони по моей руке. Он убирает мои волосы, обнажая шею. Плавно и медленно оставляет на ней свои поцелуи. И не отводит глаз от нашего отражения в зеркале. Как и я. Наблюдать за этим со стороны волнительно.

— Запоминай в деталях… Маленькая моя… Обстоятельства складываются таким образом, что мы можем больше не увидеть такую картинку.

 

Чувства всегда тупятся и ломаются, натыкаясь на ссоры. Чем бы ни закончился спор и как бы ни разрешилась размолвка, любовь становится меньше. Поначалу совсем незаметно. Но всё же уменьшается с каждым столкновением и в каждом раунде. Она уже не будет такой всепоглощающей и безграничной. С каждым пережитым конфликтом исчезают грани и блекнут краски. Ты уже знаешь, что человек может тебя обидеть. Намеренно. Оскорбления, повышенный тон, неприязнь во взгляде не забудутся после примирения. Это будет всегда храниться где-то в памяти. Ссора — это сражение. И в ней любимый человек — соперник, а не союзник. В ней он нападает, а не защищает. Более того, если человек слишком близок, он отлично знает все самые больные и уязвимые места. Он может уничтожить одной фразой. Очаровательная сказка в этих баталиях превращается в бесчувственную реальность. А потом, как и после военных действий: даже если и получилось остаться целым физически, внутри никогда уже не будешь такой, как раньше. Теперь ты будешь смотреть на прежде любимого человека сквозь призму этих ссор. После них ты уже будешь знать, каким он может быть. И видеть в нём не только друга, но и противника. Эти поединки меняют и тебя самого, и твоё восприятие партнёра.

А я не хочу так. Мне, как и вначале, нужен этот человек. С того самого первого момента пересечения взглядов. Тогда и сейчас. Ничего не изменилось в моих чувствах. Для меня его присутствие важно, как вдох. Я до сих пор болею его прикосновениями. Я, как и раньше, не могу им надышаться. И когда ночью во сне он берёт меня за руку, я стараюсь не шевелиться, чтобы не спугнуть такой трогательный момент.

А ещё он научил меня любить. Потому что в отношениях обычно ждут благ и комфорта для себя. Внимания, подвигов, подарков. «Мне хорошо», «Мне нравится», «Мне хочется». А на самом деле, когда по-настоящему любишь, нужно «Я хочу для тебя наилучшего», «Чем вызвать улыбку на твоём лице?», «Как сделать тебя счастливее?», «Я хочу нравиться тебе ещё больше».

 

— Милая, а нельзя это перенести? Алан очень хочет и очень ждёт этого перелёта. И море. Ему же обещали! — мама была очень расстроена моим сообщением о съёмках.

— Мы прилетим позже.

Я была подавлена вчерашней размолвкой. И сложившейся ситуацией. И вообще…

— Но мы говорили ребёнку, что полетим уже послезавтра. Зачем тебе эти съёмки?

О, такое я уже слышала! Все против меня.

— Я хочу участвовать в этом проекте. Что здесь такого?

— Участвуй. Пусть Алан летит с нами, а вы занимайтесь своими проектами.

— Но…

— Так будет лучше для всех. Ребёнок будет спокойно отдыхать. Я буду рада, что выполнила своё обещание внуку. А вы полностью отдадитесь рабочему процессу.

Я ещё не оставляла Алана так надолго. Ни с кем. Я никому его не доверяю. Это, конечно, моя проблема. Сын уже достаточно взрослый, чтобы побыть какое-то время без меня. А я тем временем смогу беспрепятственно сходить с ума от беспокойства.

Мама права. Так будет удобно для всех. Ведь пока я буду на съёмках, Алан должен быть под присмотром. Но я не знаю, как на это решиться. Как его отпустить? Сейчас совсем не лишней была бы поддержка любимого человека. Всего несколькими успокаивающими словами. Его ясным взглядом. Его передающимся спокойствием. Он всё это отлично умеет. Но нет же. Ему нужно было обязательно разозлиться из-за малознакомого человека мужского пола. Он ставит под угрозу благополучие наших отношений из-за своей всепоглощающей и сжигающей ревности…

 

— С новым утром, сынок! — традиционные утренние обнимашки и поцелуи в щёки. — Я так по тебе соскучилась! Я тебя целую ночь не видела!

— Бабушка говорила, что сегодня я полечу с ними к морю, — ещё сонный Алан оглядывается по сторонам.

— Так и будет. Это очень здорово! Представляешь, будешь лететь выше, чем летают птицы. Расскажешь потом, как там, в облаках.

— А тебя со мной разве не будет?

— Родной, у меня есть несколько дел, которые нужно сделать. А потом я сразу же прилечу к тебе.

— А папа?

— Он тоже прилетит. Вместе со мной. Пока он на работе. Но мы обязательно к вам присоединимся. Обещаю.

 

Контракт подписан. Съёмки уже завтра. А тем временем я успела проронить пару сотен слёз, когда провожала Алана и родителей в аэропорт.

Такси привезло меня в опустевший дом. Непривычно тихий без любимого детского голоска. И от этого моя тревога усиливалась с каждой минутой. Ещё и какое-то бессилие. И почему-то чувствовала себя одной во всём мире. Крайне необычно. Не помню, в каком году я оставалась сама. Ведь после рождения сына я была всё время с ним. Я привыкла. Одна быть не люблю.

Я не включила свет в гостиной. Меня и так устраивало. Я пересекла холл и села на край стола. Я просто утонула в своих вязких мыслях.

Так и застал меня Роман — грустную, унылую, подавленную.

— Чего теперь убиваться? — его отстранённый тон нарушил продолжительную тишину. — Если бы не твоё странное, необъяснимое и внезапное рвение к работе, то могла бы сейчас лететь рядом с Аланом. Ты сделала свой выбор. Расстраиваться бессмысленно.

Ну, если так стоит вопрос… Зачем он так со мной? Дотрагивается до самого больного не с целью обезболить, а чтобы усилить болевые ощущения.

— Почему ты работаешь автомехаником? Ради чего? Ты ведь можешь вообще не работать, — устало поинтересовалась я.

Наши взгляды встретились. Да, в доме — полумрак. Но из-за настойчиво пробивающегося сквозь окна света от яркого уличного освещения я безошибочно читаю по его глазам весь перечень обвинений и претензий.

— Ты бросаешь нас каждый день, уходя на работу, — всё можно вывернуть наизнанку. «Давай и я попробую так сделать, следуя твоему примеру». — Предаёшь меня и сына, отдавая предпочтение, время и внимание чужим авто. Изо дня в день ты выбираешь не нас. Значит, ты предатель, — я встала со стола и вплотную подошла к оппоненту. — Больно?

Роман рассматривал мои губы. Ловил взглядом каждое их движение, пока я произносила неприятные слова.

— Тебе так хочется сделать мне больно? — чуть слышно спросил он.

— А почему, когда больно мне, ты больше не реагируешь?

— Ты же меня хорошо знаешь. Я вижу. Я замечаю…

— И сохраняешь при этом нейтралитет! — выпалила я.

Его ладонь легла на мою шею:

— Цепляя, не переусердствуй.

— А ты контролируй температуру своего взгляда.

— Холодный?

— Ледяной.

Я больше не в меланхолии. Я в гневе! От его слов. Реакции. Его отношения ко мне. К сложившимся обстоятельствам. Я терпеть не могу поверхностные и надменные взгляды. Более того, когда глаза пустые. Чьи угодно, только не его!

— Ты рискуешь нашей близостью ради манекена! Ты впустишь его в наши отношения. Разве об этом мы мечтали? Мы создали мир на двоих. В нём появился наш сын. Всё. Посторонним вход воспрещён. Неужели это нужно объяснять? Давай я вовлеку сюда какую-нибудь девушку. Ты будешь в восторге?

Я не хочу слышать, о чём он говорит. Он видит ситуацию только со своей стороны. И умножает её на свою ревность.

— Я могу назвать девяносто девять причин для того, чтобы ты отказалась от своей затеи.

— А я могу назвать всего одну причину, чтобы ты отказался от своей: мне бесконечно важна твоя жизнь. Но ты ведь не откажешься? Ты порабощён трассой, скоростью и чувством опасности.

— Задумайся о цене вопроса, — наконец его взгляд начал выражать его внутренний бунт. — Не страшно? Смелость здесь излишняя. К месту рассудительность. Всё потерять очень легко. Это дело трёх секунд: первая — на ложное решение, вторая — на упрямство, третья — на разрыв.

— Как у тебя всё просто.

— А сложно быть и не должно. В воспоминаниях останутся букеты из звёзд и вояжи к рассветному небу. Впереди — пустота и расстояние. Подписываешься под таким финалом?

— У тебя невменяемое чувство собственничества! И выбирай слова более лёгкие по весу. Не нагружай. Будет слишком тяжело это вынести.

— Злись, Алекс. Это как раз то, что мне сейчас нужно. Злись с той же силой, что и я.

— А я не буду делать то, что тебе нужно! — я теряла терпение. Я услышала слишком много лишнего. А мне требуется совсем другое. Я хочу тактильного контакта. И как можно более ласкового. Лёгкие скользящие прикосновения и заботливые объятия. Мы ведь умеем летать. Однако он уже достаточно долгое время не желает отрываться от земли.

— Умница. Продолжай. У тебя отлично получается, — голос Романа стал совсем тихий. Его выдохи громче его слов. — Мы оба взорвёмся от исступления.

Резко. Грубо. Мгновенно оказалась зажата между стеной и Романом. Его слова опасные и огнестрельные. Я не хочу так! Я хочу целебные поцелуи и исцеляющие прикосновения.

Картина. Та, которая с облаками. Та, которая одна из моих любимых. Сейчас она больно врезалась мне в спину. Я вскрикнула. Роман снял её и отшвырнул в сторону. А она, в свою очередь, видимо, обидевшись, разбила окно.

— Отпусти!

Ярость смешалась с адреналином так, что я готова была броситься в драку. Но ещё больше воспламеняло то, что я не могла пошевелиться. И даже воздух, казалось, стал более плотным. Таким насыщенным, что им трудно дышать.

Его рука на моём лице. Палец на губах. Во рту. Вульгарно. Цинично. Нагло. Хозяин? Разве мне это нравится? Но ему можно делать со мной всё, что он хочет. Его прерогатива.

Возбуждение питается моей злостью. Они дополняют и взращивают друг друга. Я сопротивляюсь. Я пытаюсь вырваться. Меня возмущает моё безвыходное положение. И чем больше я противодействую, тем больше злюсь. Больше злюсь — больше возбуждаюсь. И я сама уже не понимаю, какого исхода хочу. По-моему, если меня сейчас отпустят, я сама наброшусь на противника.

— Сможешь меня ударить? — его слова смешались с прерывистым дыханием. — Возможно, тебе станет легче. Потому что своим взглядом ты с удовольствием рассекла бы меня на искры. Но это неверная реакция. Лучше туши меня: прикосновениями, податливостью, покорностью…

— А что будешь делать со мной ты? — мои глаза закрыты. Так я лучше слышу его сбивающийся шёпот.

— Я обещал, что буду тебя беречь.

— Тогда убереги меня от своей бессмысленной ревности.

Мысли немеют…

Я уже не понимаю действий Романа. Не понимаю себя и своих желаний.

Я вижу пылающий взгляд оппонента. Я вижу, как я рывком распахнула рубашку на его груди. Я больше не отвечаю за свои действия. Человеческие чувства заместили животные инстинкты. Мы воспроизводим образы из подсознания. Мы марионетки собственных рефлексов.

Бывают такие глаза, под взглядом которых теряется благоразумие. Бывают такие руки, от прикосновений которых рассыпаешься на песчинки. Бывает такой голос, от звуков которого можно поверить в правдивость слов любого нелогичного и несуразного содержания. Так происходит, когда сознание туманит шарм определённого человека. И тогда уже нет места рассудительности.

Опьянение Романом… После знакомства с ним я узнала, что можно пьянеть без напитков с этанолом. У них схожее воздействие, но несравнимый по яркости эффект. Именно поэтому я больше не употребляю алкоголь. Однажды потеряв трезвость от его близости, мне больше не хочется довольствоваться суррогатом.

Сейчас я воспринимаю действительность какими-то отрывками, эпизодами и фрагментами. Я уже отвыкла от таких эмоциональных бурь. Я уже разучилась их пресекать. «Кусай мои губы, если хочешь. Тебе ведь всё можно».

— Отпустить? — спросил Роман.

Этот голос…

Я вижу, как по его коже вниз к животу скатилась капля пота. Я слышу его надсадный шепот. Я чувствую его руку в моих стрингах. «Отпустить»?! Жестоко!

«Не отпускай. Держи. Так крепко, как умеешь только ты. Истончай своё ожесточение до своей трогательной сущности. Пусть даже таким способом. Я вытерплю, ведь соскучилась по твоей нежности».

Я провожу носом по его щеке, а он крепче сжимает мои бёдра. Я легко касаюсь кончиками пальцев его живота, а он своими губами атакует мои. Я льюсь по нему ручейком, а он обрушивается на меня водопадом.

Ну же! Одень меня в одежду из тёплых согревающих обещаний. Я замёрзла.

Ещё…

Смотри ещё…

Говори ещё…

Береги ещё…

С каждым толчком злости всё меньше, жадности — больше. Гармония единства.

А я не вижу ничего, кроме его выразительного взгляда. Теперь он теплее. Спокойнее.

— Давай осторожнее сбивать звёзды. Ты же знаешь, они умеют только падать… С моей стороны — всё, как и раньше… Ты — мой смысл и моя вечность… Слышишь?

— Сейчас я слышу оглушающие удары твоего сердца. Слышу громоподобные раскаты при каждом смыкании твоих век. Слышу, как твоя несдержанность яростно бьётся изнутри о твою грудную клетку. Всё это и так слишком громко для меня. Мы же друг у друга в крови.

 

Операторы, камеры, режиссёры, краны, сценаристы, отражатели, статисты, художники-декораторы, колористы, костюмеры, гримёры, модели и актёры… Толпа людей, куча техники и оптики — все в сотрудничестве для того, чтобы в итоге получить качественный и впечатляющий клип. Воплощать чьи-то зарисовки фантазий — это тот мир, которым я жила раньше. Настоящее кудесничество. Слишком приукрашенная действительность, конечно. Но это безумно интересно. Этим живёшь. И быстро входит в привычку видеть окружающее действие, как материал для видео. Любую местность уже примеряешь под самыми выгодными ракурсами и углами освещённости. А теперь я ещё и в кадре. Ново и захватывающе. И мне повезло с партнёром. Профи, бесспорно. Помимо этого, он благородный, внимательный, обходительный и галантный. Не для впечатления, а такой сам по себе.

— Алекс, я нашёл несколько клёвых семплов, — обратился ко мне один из парней-ассистентов. Мы сидели с Марком на скамейке, пили латте из бумажных стаканчиков и ждали, пока заново выставят свет. Он увлекательный собеседник с ребяческим чувством юмора.

— Семплы или уже готовые полные дорожки? — уточнила я у юного помощника.

— Я скину тебе всё, что может пригодиться для озвучки.

— Спасибо.

Я наблюдала за привычными действиями съёмочной группы под аромат любимого напитка. Приятно снова погрузиться в эту суматоху. Я всё это видела сотни раз. Но я за этим соскучилась.

— Теперь блеска в глазах гораздо больше, — констатировал Марк.

— Ты не особо на него ориентируйся. Он меркнет в течение секунды. Всё зависит от созерцаемого изображения, — глоток латте. И почему-то напиток из бумажного стаканчика кажется вкуснее.

— Готова к роли?

— К этому можно быть готовой? Попробую. Посмотрим, что из этого получится.

 

… Щедро залитая солнцем улица. Горожане и машины спешат по своим делам. Уличное кафе. Молодой человек никуда не спешит. Пьёт кофе и наблюдает за городской суетой. Ветрено.

Солнечные блики на окнах проплывающих мимо автомобильных кораблей, витринах приветливых магазинов и солнцезащитных очках прохожих. Сезон возрождения природы.

Откуда-то прилетел небольшой лист бумаги и зацепился за чашку с недопитым кофе. Мужчина ловко и быстро поймал его, пока ветер не передумал и не унёс его дальше. Это билет. На самолёт. Такой же, как и тот, который сейчас лежит на столе, зажатый барсеткой. С этого же рейса. Шутки случая.

К столику подбежала девушка и, пытаясь отдышаться, переводила свой взгляд с билета на незнакомца.

А незнакомец тоже поднял взгляд на владелицу билета. И больше не смог его отвести. Это, безусловно, счастливый билет…

— Стоп. Снято.

 

— Поговори со мной… Пожалуйста. Пока не поздно, — слышала я из своего телефона голос, пробирающий до мурашек. Он расстроен. Он подавлен. А я даже не знаю, где он сейчас находится. — Я хочу слышать, что ты сейчас не со мной не потому, что я для тебя больше не важен. Убеди меня, что твой «коллега» для тебя ничего не значит.

— Роман… Нет, конечно. Просто я… Не знаю. Всё так затянуло меня. Эти заботы, тревоги. Я… Поверь мне, я очень счастлива, но… сейчас не так, как было раньше. Я больше не та. И мне, наверное, этого не хватает. Только поэтому… Ты — всё. Так же, как и было вначале. А Марк — просто партнёр по съёмкам.

— Ты слишком увлеклась домашней работой. Мы наймём повара, горничную, няню, воспитательницу и репетитора. Да хоть швейцара! Занимайся, чем посчитаешь нужным. Только, пожалуйста, не этот проект. Не с тем человеком. Обещай, что не сблизишься с ним!

Слёзы ручьём текут по моим щекам. Мне его безумно жалко. Он просит. Для него это имеет значение. Но разве я могу теперь что-то изменить?

— Уже поздно. Контракт подписан… Идут съёмки. Я не могу так.

Разговор резко прервался.

Я ещё немного постояла, успокоилась и вернулась к съёмочной команде.

— Всё в порядке? — поинтересовался Марк, разглядывая мои покрасневшие от слёз глаза.

 

Мотокостюм. Ducati. Рояль. Вся прошлая жизнь и забытые увлечения верно и неподвижно ждут в опустевшей квартире своего хозяина. Роман очень редко сюда приезжает. Но для него важно бывать здесь. Хотя бы время от времени. Об этих встречах никто не знает. Это уединённые затворнические свидания. Сродни медитации. Это даёт какую-то внутреннюю подзарядку. Это его мир. Мир, который в нём жил раньше. И сейчас живёт. Только спрятан теперь где-то совсем глубоко под толстым слоем семьи и равномерных будней. А эти вещи давали ему определённую поддержку в самых разных ситуациях. Залечивали раны или просто отвлекали от жизненных разбалансировок. Это словно старые друзья.

Он окунулся в свои мысли, а его пальцы свободно и расслабленно блуждали по клавишам рояля. Не задумываясь. Не напрягаясь. Анданте. Музыкальный инструмент воодушевлённо общался со своим приятелем на языке меланхоличной мелодии, повествуя о своих прошедших одиноких днях. Бесконечных тягостных сутках тишины и молчания. И как теперь он благодарен хозяину за то, что может наконец выговориться и поделиться наболевшим.

Взгляд Романа упал на байк. Медленно и неуверенно он подошёл к когда-то лучшему другу. И чуть прикасаясь, провёл ладонью по его спидометру.

— Здравствуй…

 

Неимоверно… Я выше облаков… Это ли не волшебство? С нестираемой улыбкой наблюдаю в иллюминаторе за удивительными белоснежными и пышными бугристыми скоплениями под крылом самолёта. Побегать бы по ним босиком. А ещё здорово было бы поиграть ими, как снежками, или подбрасывать вверх, будто рассыпающуюся перьевую подушку. А можно упасть в их мягкие объятия и обернуться ими, словно одеялом. А можно попробовать на вкус, как взбитые сливки или безе.

… Самолёт приземлился. Он перенёс «случайных знакомых» в пока ещё незнакомый для них эмират.

Ночные светящиеся небоскрёбы — стильный, эффектный и дорогой фон для любой картинки. Мгновенная ассоциативная связь с роскошной, состоятельной, пафосной, беспечной и статусной жизнью. В подтексте — деньги. Немыслимыми объёмами.

И конечно же, мосты — излюбленное место влюблённых парочек и творческих личностей. Место свиданий. Здесь пробуждаются высокие чувства и остаются наедине со своими переживаниями. И в этом городе мы сейчас на одном из таких наземных сооружений.

По сценарию — прогулка незнакомцев по светящемуся сооружению. Без слов. Без общения. Без знакомства. Просто променад. Рядом — цепочка автомобилей. Сине-голубая подсветка. Игра взглядов. Осознанное притяжение.

… Девушка положила свои руки на шею сопровождающему. А он провёл своими по спине партнёрши и оторвал её от земли. Влечение порождает движения. Флирт перерождается в танец. С повышенной и обострённой чувствительностью. Ведь танец — путь к ощущениям. И наоборот — это выражение своих чувств посредством танца.

Она сняла с себя жакет и выбросила его за перила. Так свободней. Внутренние порывы собственной сущности диктуют движения лучше любого хореографа. Потому что это не заученные постановочные и отрепетированные па. Это импульсы и эмоции, облачённые в танец. Это импровизация. Это по-настоящему…

Марк очень хороший актёр. Он генерирует целый список чувств. А потом качественно и красиво их демонстрирует. Но при этом ощущается, что это имитация, а не оригинал. Он не испытывает всего этого лично ко мне. Посыл в никуда. Словно смотри, я умею изысканно любить. Но не тебя.

Меня в этом сложно обмануть. Я сенситив. Я высокочувствительна ко всему происходящему. К малейшим переменам в обстановке и в настроении. Как будто все органы чувств работают в усиленном режиме. Минус в том, что я очень быстро устаю от окружающей активности. И слишком восприимчива, вплоть до неприятных и болезненных ощущений, к таким раздражителям, как яркое освещение, громкий шум, чрезмерная эмоциональность, излишние движения, беспорядок вещей. Потому что настроена на более тонкие и малозаметные улавливания действительности. А слишком экспансивные процессы вызывают перегруз. Но зато я переживаю полный комплект впечатлений там, где многие вообще никак не реагируют. Примерно, как окружающие видят один цвет, а я — целую гамму полутонов и окрасов. Где многие слышат одну ноту, я — звукоряд.

Так и с видео. Я подсознательно и интуитивно выстраиваю выигрышные комбинации места, действия, времени суток, перспективы, операторских приёмов и спецэффектов. Более того, где большинство даже не придаёт значения пустой стене, я вижу её, как полотно для проектора и возможность представлять вниманию окружающих впечатляющие фильмы.

И именно из-за этой моей сверхвосприимчивости меня затронул Роман. Его честные и удивительной глубины чувства. Ко мне или в моём присутствии. Красивое проявление этих чувств. Их острота, открытость и неподдельность. Многогранность. И зря Роман ревнует меня к Марку. Для меня важен только процесс работы над роликом. Потому что этих двух мужчин между собой даже сравнивать нельзя. Образно говоря, Марк — шар, а Роман — гексасфера.

— Снято…

 

Пролетают километры дороги. В поле зрения появляются здания и тут же остаются за спиной. Меняется пейзаж. Смятение уступает место спокойствию. Заботы истощаются от сопротивления ветру. Их просто сдувает. Зато осуществляются желания. Те, которые с крыльями. Сейчас Роман наедине с собой. И этого достаточно. Он настойчиво пытается уехать от внутренних потрясений и паники. И терапию он выбрал самую подходящую. И самую действенную. Дорога… Безупречное место. Шум рассекаемого воздуха вместе с шорохом асфальта и голосом двигателя — музыка богов. Вместо сотен психологов.

Как так получилось, что самые близкие и важные для него люди сейчас находятся в разных странах? Сколько в этом его вины?

 

Для нас были забронированы номера в подводном отеле. Скоростной поезд доставил нас в это футуристическое и уникальное место. Безусловно, это шедевр архитектуры. Сверхъестественное строение, разумеется, захватывает дух. И экстерьером, и интерьером.

Мой номер — маленькая комната с большой кроватью. Он залит мягким голубым светом. А за прозрачной стеной плавают морские обитатели Персидского залива. Мои эмоции слабо поддаются описаниям, названиям и определениям.

Умиротворённость. Затишье. Точно колыбель. Все дела и задачи остались на поверхности. А здесь я словно укрыта от всех трудностей. Игра в прятки.

Закрываю глаза… Чтобы прочувствовать и пропустить сквозь себя это изумительно-пленительное спокойствие… Конечно, совсем не такая безмятежность, как рядом с Романом. Он — моё умиротворение. Но здесь абсолютно точно один из самых необычных видов из окна.

Удивительно: у меня сейчас лето, а там, где Роман, — весна. Он на земле, а я — под водой. И мы, кажется, безумно далеко друг от друга. И дело не только в количестве километров между нами. А в том, что раньше мы двигались рядом и в одном направлении, а теперь делаем шаги друг от друга, расходясь в разные стороны.

Я сидела на кровати. Понятия не имею, сколько от меня успело ускользнуть минут. Здесь нет ощущения времени. Тут как будто подглядываешь за подводным миром, являясь его частью. И… Алану бы здесь понравилось…

Я испугалась неожиданного стука в дверь. Мысли и обстановка увели меня в полусон. Так, что я даже не сразу поняла, что произошло.

Разобравшись, что к чему, после повторного стука, подошла и открыла дверь. Марк.

— Я собирался узнать, чем тут кормят. Давай вместе побудем дегустаторами.

— Твоя комната такая же удивительная, как и эта? — спросила я.

— Скорее всего, — рассмеялся гость моему детскому восторгу и непосредственности.

— Что ты почувствовал, войдя в номер?

Мне было крайне интересно узнать реакцию других людей на подобную уникальность.

— Почувствовал, что теперь я в аквариуме, а рыбы на меня пялятся. Я жду тебя за столиком.

Какая у всех разная глубина. Некоторые совсем поверхностные. Это преступление — в чуде видеть обыденность! Хотя это, конечно, талант — видеть в обыденности чудеса. Но всё же.

Я закрыла дверь и подошла к своей сумке с вещами. Переодевшись в узкое полосатое макси-платье, вышла из чудо-комнаты в поисках обеденной зоны.

Ресторан оказался не менее эффектный, чем спальня. Здесь не одно окно прозрачное, а целая полусфера. Дивно. Комфортно. Поразительно.

— Я взял на себя смелость заказать для тебя полусладкое, — признался Марк, когда я села за столик.

— Промах. Я не употребляю спиртных напитков. Но спасибо за старания.

Марк сделал глоток из своего бокала:

— И не скучно?

— Что конкретно? — мой взгляд блуждал по меню. Знать бы ещё, что там написано.

— Рафинированность. Филигранность. Это ж пресно! Где искра безумия?

— Рядом с пламенем. Оно горит у меня дома. Все фейерверки там.

— Опять занудность. Как и зацикленные путешествия по вытоптанной колее будней.

— Каких действий ты от меня ждёшь?

— Не знаю. Чего-то живого.

— Лучше скажи, что ты заказал на ужин? — давай я сменю спорную и скользкую тему.

— Бирьяни и брики.

— Мне это ни о чём не говорит.

Марк рассмеялся:

— Что ты предпочитаешь?

— Что-то проще.

— Тогда точно не фаршированный верблюд. Попробуй аль харис. Мясо и пшеница.

— Можно и так.

Заказ сделан. И сейчас меня волнует и восхищает только залив над головой. Все мысли о нём, синем. А мой спутник — в каких-то раздумьях.

— Давай начистоту, — заговорил собеседник, когда непривычная еда исчезла с наших тарелок.

— Очень хорошо. Я слушаю, — мне стало интересно. Разгадка близко?

— Мы сейчас в необычной обстановке. И это даже не восточная сказка. Это какая-то другая планета… Хотя нет. Подожди. Не так. Это слишком размыто и дистанционно.

— Так…

— Я хотел тебя тогда. Ещё до появления этого твоего ревнивца. И хочу сейчас. Что я должен делать?

— Быть более тактичным и деликатным. Вот про другую планету было неплохо.

— Пусть так. Я умею нести романтическую чушь, но это впустую потраченное время.

— Впустую потраченное время — это вся твоя затея. Ты ради этого предложил мне партнёрство и проект?

— Отчасти.

— Как мило, — я всё больше разочаровываюсь в людях.

— У всех есть какие-то определённые цели. Достиг — поставил отметку «Выполнено». Важна только стоимость растрат для поставленной задачи.

— Зачем же так тратиться?

— Люди в своей жизни прямо или косвенно покупают эмоции. Всё ради собственных ощущений. Окружают себя вещами и людьми, с которыми им хорошо. Покупки, поступки, поездки — манипуляции для потехи себя любимых. Слышал интересную цитату, что из всех глупостей мира стоит делать лишь те, которые ведут к деньгам или к оргазмам. Что-то в этом есть.

— А вот мне нравится другое выражение: важен не тот день, в который ты появился на свет, а тот, в который свет появился в тебе. Просто вспомнилось, когда ты говорил о внутреннем свечении. И я за то, что не покупается. За то особое, что живёт внутри. За то, что подсвечивает взгляд. Я за того, по ком стучит сердце.

Купить? Меня? Самое глупое из того, что можно было придумать. Я совершенно отстранённа к подаркам, лести, деньгам, статусам и даже комплиментам. Это во мне не изменилось. Меня можно только расплавить: глубоким пронзительным взглядом, голосом до мурашек по коже, невесомыми до умопомрачительности прикосновениями. Всё остальное — всего лишь остальное. Оно не работает.

— Дай мне одну ночь, — Марк открыто смотрит в глаза. Он прямолинейный, целеустремлённый, предприимчивый и хищный. А я думала, он так не умеет. Я отлично ошибаюсь в людях.

— Я дышу только тем воздухом. Это самый чистый и приятный волнующий аромат. И для меня других запахов не существует в принципе. Иными словами? Он — основной цвет, а остальные — это всего лишь производные оттенки. Ещё? Он — тело, остальные — отбрасываемые тени. Он — Солнце, а остальные — звёзды, которых даже не видно из-за его света. Прочувствуй разницу и всю бессмысленность своего предложения.

— Я услышал твой ответ. Принято. Забудь об этом. Пойдём лучше на смотровую площадку. Скоро начнётся лазерное шоу.

 

Опять захватывающе и опять впечатляюще. Как и всё в этом городе. Я имею в виду то самое лазерное шоу, которое мы посетили. Стоит ли уточнять, что я осталась в восторге?

А моего спутника ничем не удивишь. Как и раньше. Но зато мы отлично пообщались, прогуливаясь по территории подводного отеля. Он умеет быть приятным собеседником. Личные и скользкие темы не поднимались. Недостойных предложений больше не поступало. Просто расслабляющий разговор. И этого было достаточно. Но сейчас я уже хочу отдыхать.

Мы неспешно подошли к моему номеру. Я открыла дверь, и мой сопровождающий без приглашения проскользнул в комнату.

— Я не давала на это своего согласия, — уточнила я.

— Согласие нужно джентльменам. А я не из них.

— А из кого? Из насильников?

— Не груби. Тебе это не идёт, — спутник подошёл к окну, а я с опаской продолжала наблюдать за его действиями. Я его не знаю. И до меня это только что отчётливо дошло. — Я могу рассказать душещипательную историю о том, как луна целуется с морем. Много часов подряд подобной лажи. Но мы же с тобой взрослые люди? Зачем нам эти иллюстрации к детским книжкам? Конкретнее. Что тебя возбуждает? Лично меня всегда заводило чувство опасности. А ещё… Может, это, конечно, отклонение от нормы, но меня цепляет чужое. Особенно чьи-то женщины. Потому что к игре гормонов подмешивается ещё и чувство азарта. Жаркая смесь. Мне по вкусу. Обычно я пью её залпом. Я многое люблю из списка «Нельзя». Как раз потому, что на это наложен запрет. Для меня это сродни вызову. Страх, риск, угроза — отличная прелюдия к сексу. Одновременно с тем я не погружаюсь и не растворяюсь в женщинах. Поэтому я в них никогда не утону. Я только купаюсь. Именно этот смысл я вкладываю в слова «безопасный половой акт».

— Отлично. Но это без меня. Мне не нужны пловцы. Даже безопасные.

— Тебе разве не нравится аромат секретов? Привкус изысканного безумия? Купируй свои предрассудки. Они бесполезны. Обещаю не заходить слишком далеко. Я буду на самом краю твоего возбуждения.

Он слишком целенаправлен. Как сделать так, чтобы он ушёл?

— Хочешь, я укрою тебя в тайну? И мы никому ничего не расскажем, — настаивал незваный гость.

Насколько он опасен для меня?

— Ты играешь со мной, как кот с мышью. Я не твоя жертва. Свой ответ на твоё предложение я озвучила ещё в начале вечера. Он не изменился.

 

Это настоящая лагуна снов. И тем не менее, я не могу уснуть. Здесь очень необычно. И я слишком далеко от родных людей. И уже давно за полночь, но всё ещё не сплю. Я наслаждаюсь уединением. Влюбляюсь в тишину. Сделать бы её погромче. Сейчас я в восторге от оглушающего безмолвия.

К счастью, Марк услышал меня и ушёл в свой номер. А я переоделась и легла в постель. Теперь рассматриваю окно в море, вспоминаю крепкие объятия сына и листаю в памяти фотографии Романа.

Роман… Я могу непрерывно наблюдать за его мимикой и жестами. В принципе, я собиралась делать это всю свою жизнь. Мне всегда его мало. А он почему-то в последнее время отдалился.

Это он?.. Изображение размытое, но я узнаю этого человека по картинке любого качества. Даже по силуэту. Даже по тени. Пусть хотя бы так. Пусть несколько пикселей. Только бы не спугнуть это видение и не проснуться…

Надо же. Всего лишь сон. Всего лишь туманный образ из моих навязчивых мыслей, которыми я целенаправленно себя разрушаю. А я так цепко за него хватаюсь. Разумно ли? Безусловно. Потому что, когда я его вижу — мне хочется жить. Потому что этот человек не что иное, как подарок свыше. Потому что таких, как он, больше нет. Словно у него совсем другая ДНК. Отличная от всех обычных людей. Рядом с ним у меня появляются крылья и перехватывает дыхание.

Очертания становятся более отчётливыми. Я уже различаю детали. Теперь даже слишком явственно и выразительно. Он протягивает ко мне свои руки. И это точно его руки, потому что именно в них я теряю саму себя. И конечно же, я узнаю узор его вен и линий на руке из всех возможных существующих вариантов.

Я вкладываю свою руку в его и… мы уже на берегу. Феноменальный огненно-оранжевый закат, отзеркаленный и удвоенный водной гладью залива, поражает воображение. Кто его вообще придумал?

Как Роман здесь оказался? Как нашёл меня? Сон… Я понимаю. А жаль, что всё это не по-настоящему. Я бы сидела на его коленях. Я бы уткнулась носом в его волосы. Я бы подарила ему море.

Но даже так, в мире видений, моё восприятие крайне обострено. Меня волнует только его присутствие. Только то, что рука в руке.

Он ведёт меня за собой. Он улыбается. И… как же мне этого не хватало!

И всё так реалистично: запах ночи, плеск синих волн, россыпи небесных драгоценностей, зыбкий песок, мистические огни отеля и светильников на берегу. Пальцы, перебирающие струны гитары.

Привязанные к дереву верёвочные качели укачивают меня так, чтобы мои ноги могли касаться воды. Я не задаю вопросов о предсказанной судьбе наших отношений. Я вслушиваюсь в мелодию, которую увлечённо наигрывает Роман. Я опускаю веки и слушаю. И мелодию, и подпевающие ему волны. И раз за разом, спохватившись, открываю глаза, в страхе, что иллюзия исчезнет. Пока он здесь. Он рядом. От этого под кожей разливается спокойствие и нега. «Играй. И пожалуйста, не дай мне проснуться. Я ведь засыпала без тебя. И это подвиг. А ведь, сам знаешь, я совсем не люблю сны».

 

В этом городе будущего уже сняты зрелищные атмосферные картинки. И очень жаль, что совершенно не предусмотрено графиком времени на то, чтобы ещё хоть что-нибудь увидеть в этом удивительнейшем месте. Пора домой. Съёмки.

Но у нас было ещё два с половиной часа до отлёта. И я с упоением оставляла следы на пляже. А ещё прозрачная вода ластилась и приязненно обволакивала мои ноги. И она очень тёплая. Я зачёрпываю её ладошками, а она убегает от меня сквозь пальцы. Ни деревьев, ни качелей над волнами, ни Романа. Всё совсем не так, как во сне. Поэтому я их и не люблю. Это в любом случае неприятно. Даже если сон хороший — чувство разочарования действительностью наступает сразу же в момент пробуждения.

Утром в отеле сообщили, что температура воды на побережье — плюс двадцать семь градусов, воздуха — плюс тридцать пять. Существенно теплее, чем дома. И сейчас я этим стараюсь насладиться до пресыщения. Хотя даже не знаю, как это возможно. Моря или океана мне всегда будет мало.

Марк сидел на песке под пляжным зонтом и следил за моими шествиями. А потом решил поплавать. И обрызгать меня. А мне так хорошо было лежать у кромки воды. Одно из самых приятных ощущений. Было бы просто идеально, если бы здесь были мои любимые мужчины.

А так здесь со мной только несколько разновидностей элегии и… волны. Забрать бы их домой.

Марк присел рядом и положил руки мне на плечи. Почему-то он смотрит на меня взглядом, полным таких нежных чувств, на которые не способен в принципе. В чем дело?

— Включай режим «Влечение-увлечение». Мы в кадре, — чуть наклонив голову, проговорил он. Да так искренне глядя в мои глаза, что со стороны и не усомнишься: не иначе, как признаётся в любви. Талант.

Я словно случайно посмотрела на берег. И действительно. На песке сидел один из операторов с установленной на штативе камерой.

 

Дом опять пуст. Я оставила свои вещи у входа и поднялась в кабинет. Включила компьютер и попыталась связаться с родителями.

К моему счастью и слезам, мама ответила на мой видеозвонок.

— Как вы там?

— Всё превосходно, милая. Алан влюбился в море.

— Неудивительно. Это, наверное, у него от меня. Я так сильно по нему скучаю. Что он делает?

— Сейчас они с дедушкой поехали на детское представление. Какое-то «Конфетное шоу». Как твои съёмки?

— Нормально.

— Вид у тебя не очень. Как и голос. Что-то не так?

— Нет. Просто устала.

Дверь кабинета открылась. Роман. Мы не виделись несколько дней. Пообещав маме перезвонить позже, сбросила соединение и выключила монитор.

— И как оно? — сухо поинтересовался самый дорогой человек, когда я попала в его поле зрения.

— Как-то.

Я встала с кресла и подошла к нему. Я соскучилась. Я как будто полгода его не видела. Поэтому мои объятия очень крепкие. Его — формальные.

— Ты рискнула всем, чтобы по итогу было всего лишь «как-то»?

— Не надо так, — я вернулась обратно к креслу и села, поджав ноги.

— А как надо? — поинтересовался Роман, облокотившись о стену.

— Ближе.

— Так, чтобы ложиться на руки солнечными бликами и разливать небо по ладоням?

— Ещё ближе.

— Так, когда беспечно плавится разум и горит психика?

— Очень близко. А теперь глубже.

— Алекс, мы больше не играем. Партия закончилась очень давно. Сейчас только действительность, — Роман неспешно ступал по направлению к креслу. — Смотри на меня… Слушай меня… Я не буду терпеть его прикосновений к тебе. Если я это увижу — будет бой. До тех пор, пока не погаснет его лицо. А виновата в этом будешь ты. Решай. Ты станешь причиной его несчастий. Я не оставлю. Я не смирюсь.

Его слова глубоко впиваются острыми занозами, которые потом невозможно будет извлечь.

«Не разбрасывайся угрозами. Лучше забросай меня поцелуями. Это самые весомые аргументы в споре».

Он подошёл максимально близко. Он склонился к моему лицу. Он обезумел от ревности. А я плавно опускаю веки.

— Мне важно, чтобы ты меня услышала, — продолжал он.

— А мне всегда казалось, что важно слышать друг друга. Разве нет? Если два человека взаимно влюблены, в спорах не может быть победителей. Всегда только «ничья».

— Сейчас спор не с тобой. Это мужское соперничество. Ничьей ты быть не можешь! Ты — моя! Я не хочу делить ни с кем то, что для меня всё!

— Я не собираюсь от тебя никуда уходить. Ты сам своим поведением допускаешь такую возможность. Заметь это, наконец.

Что с ним? Он родной и чужой одновременно. Он борется за меня? Так вот я. Перед ним. Но ведь сейчас это не важно. Первостепенно — доказать свои права на собственность. Даже мне.

Осуждающе смотрит луна в окно. А мы просто сидим в разных концах комнаты. Он больше не загружает пространство словами-амбициями, а я больше не защищаюсь. Ночь уже очень сонная. Надо бы ложиться отдыхать. Завтра очередной съёмочный день. Я не знаю, чем будет наполнен день Романа, но никто из нас не собирается идти спать. Мы оба сидим, не двигаемся с места и молчим на одном языке. Мы оба — тише прикосновений.

Я изучаю взгляд оппонента. Притуплённый. В никуда. Как будто видит сейчас совсем не то изображение, которое показывают ему его глаза.

— Какую картинку ты видишь в эту минуту? — поинтересовалась я.

— Я вижу светящийся берег. Вижу нас. Ту особую ночь. Я старательно и аккуратно берегу внутри это воспоминание. И в данный момент воспроизвожу в себе те чувства снова и заново. По зацикленному кругу. Довожу себя до безумия и ныряю в него с головой. Разве не видно?

— Видно. Поэтому и волнуюсь. Подать спасательный круг, чтобы не утонул? Меня пугают твои перерождения. Ты же не воин. Ты — романтик. Забыл?

— А ты — для меня. Забыла?

— Я радуюсь этому каждый день. Как об этом можно забыть?

— Похоже, тебе надоела эта роль.

— Роль? Это, по-твоему, какая-то пьеса? Фильм?

— А если фильм? По сценарию и по заготовке. Я в нём тебе ещё нужен? Или главные роли теперь играют другие актёры?

Как же небрежно он разбрасывается подобными вопросами. Так он с лёгкостью превращает значимое в незначительное. Фокусник.

— Я могу ответить. Но понимаю, что ты решительно настроен раскритиковать любой мой ответ. А ещё понимаю, что от моих действий мало что зависит. У тебя всё словно в пелене.

— Даже если так, что дальше? — настаивал Роман.

Я бесшумно подошла к самому важному для меня мужчине. Что между нами происходит? Мы боремся за нас или друг против друга? Я присела и оставила поцелуи на запястьях любимых сильных рук.

— Сложи оружие. Разожми кулаки. Хватит военных действий. Ведь даже объятиями можно задушить.

— Что он видит в твоих глазах? — Роман положил свою голову на мои колени.

Я не буду отвечать. Я не хочу поддерживать разговор про Марка. Он слишком «никто», чтобы из-за него продолжать окрашивать беседу в мрачные тона.

Постепенно моему собеседнику становилось спокойнее. Его глаза закрывались. Дыхание становилось глубже. Моя рука сама непроизвольно, еле касаясь, гладила его волосы… В какой момент что-то пошло не так? Где исправить?

— Вот на этом эпизоде неплохо было бы зависнуть. Как на воздушном шаре. Помнишь? И время тогда тоже будто остановилось.

— Я всё помню. Но нужно постараться, чтобы эти яркие пиковые моменты не сгладились и не утерялись на ленте времени. Чтобы их не заместила череда холодных мучительных ровных линий.

— Поверь мне, я стараюсь, — послышалось чуть слышно. — Я делал всё, чтобы быть для тебя лучшим. Я выкладывался. Я изнашивался. Я пытался украшать всё, на что упадёт твой взгляд. И не раз оказывался заложником и жертвой собственных эмоций… Всё спуталось. Отношения ведь не точная наука. Здесь нет единого верного решения. Более того, правильные реакции на форс-мажорные ситуации приходят с опытом. А вообще, это словно научиться ездить на велосипеде: поначалу не умеешь им управлять, но думаешь, что помчишься навстречу ветру. Падаешь, психуешь, получая лишь сбитые локти и колени. И только желание ехать и прикладываемые усилия дают результат: можно в итоге, наслаждаясь дорогой, двигаться в намеченную сторону. Взаимовыгодное партнёрство: я постоянно кручу педали — велосипед едет и везёт меня в нужном направлении. Я уже не задумываюсь над тем, как им управлять. Я научился до автоматизма. Теперь от поездки я получаю удовольствие. Я этим транспортом управляю. Однако при этом без остановки обязан крутить педали. В отношениях так же. Для того чтобы этот механизм работал, требуется безостановочно прилагать усилия… Извини, я говорю что-то не то, — Роман поднял голову и всмотрелся в мои глаза. — Что ты хочешь от меня услышать?

— Ты можешь молчать. Но я хочу чувствовать, что нужна тебе.

Он — то лёд, то пламя. Не пораниться б о его хрустальные грани.

Мои ноги больше не чувствуют опоры. Взлетела? Ещё бы. Я на его руках. Это самое безопасное в мире место. И это то ощущение, которое невозможно забыть даже при большом желании.

Я уткнулась ему в плечо. Он уносит меня из реальности. Целует в висок. Я чувствую. Схожу с ума? Сбегаю со всех ног! Он всегда искусно сводил на ноль все мои сомнения. Рядом с ним я узнавала о себе то, чего прежде не знала. Он заполнил собой пустые места. С ним мне открывается мир. И я не утверждаю, что я — это он, а он — это я. Нет. Мы можем друг без друга. Только это болезненно и бессмысленно.

А дальше моя спина почувствовала мягкую постель. Кончики его пальцев скользили по моим ногам. Его выдохи — ветром по моей коже.

— Нужна, малыш, — слышала я. — Очень нужна… Даже если в определённый момент времени я не смотрю в твою сторону, знай, вся моя жизнь сконцентрирована в тебе. Ты ближе, чем кто бы то ни был. Я готов сделать всё возможное и невозможное ради того, чтобы ты была рядом. Так, как сейчас. Веришь мне?

Есть надобность подвергать его слова сомнениям? Он обжигающе целует. Опьяняюще касается. Кормит меня с ложки своими сладкими ласками-лакомствами. Кусочек за кусочком, утоляя мой голод и усыпляя недоверчивость. Он конвертирует неимоверное в материальное и обратно. А ведь меня укачивает даже от одного его запаха. Чем закончится? Утонем или утопит?..

 

Я в чёрной кружевной грации и чулках. Я на роскошной кровати в съёмочном павильоне. Я в растерянности.

— Вот оно — совершенство, — произнёс Марк и присел рядом на край элегантного ложа.

— Я уже сомневаюсь, что занимаюсь именно тем, чем хотела, — негромко проговорила я. Роману это точно не понравится.

— Ты очень талантливая. И фотогеничная. Ты на своём месте.

— Я не об этом.

— Приготовились! — раздалась команда на весь павильон.

Марк снял с себя майку, чем вызвал восторг и многозначительные улыбки у представительниц женского пола. Помимо образцового тела, у него на боку от самой линии штанов, затем вверх до подмышки и по спине до лопатки замысловатым узором красовалась татуировка. Я её уже видела, когда мы были на пляже. А для остальных присутствующих здесь женщин — повод закусить губки.

Он придвинулся ко мне вплотную и, затрагивая кружево чулка, положил свою руку на мою ногу. Мы лежим на кровати.

— Знаешь, чем этот момент мне особо нравится? — прошептал мне на ухо Марк, скользя своими руками к моему телу. — Я могу сказать тебе сейчас всё что угодно. И никто этого не услышит. Камера снимает только твою реакцию. Она должна зафиксировать твоё бешеное возбуждение от любых моих слов. Даже если я скажу, что хочу убить тебя, ты обязана гореть от страсти…

Я на нём верхом. Я под ним. Мы получаем удовольствие. Мы сгораем. Мы на вершине. Всё так не по-настоящему. Но картинно. Эротично. Как раз так, как и нужно по сценарию.

В фокусе полупрозрачное бельё, сильная мужская спина, татуировка, полные желания взгляды, нетерпеливые прикосновения, наигранные чувства.

— Снято…

 

И снова перелёт. На этот раз Исландия. Голубая лагуна.

Вместе со съёмочной группой мы приземлились в международном аэропорту Кефлавик. Доехав до известного термального источника за двадцать минут на автобусе-шаттле, оказались в поистине уникальном, красивом и, кажется, инопланетном месте.

Оставив вещи в камере хранения на парковочной площадке, прошли по дорожке между серо-чёрных нагромождений лавовых глыб, местами украшенных зелёным мхом. Уже возле входа в здание спа-центра были видны посыпанные чёрным вулканическим гравием дорожки с белым налётом осадочной глины по кромке удивительного молочно-голубого цвета воды. И я в очередной раз убедилась, что красота нашей планеты настолько контрастна и многогранна, что, наверное, жизни не хватит увидеть всё её великолепие и раскрыть все секреты её совершенства. Невероятные и захватывающие дух декорации. Для впечатлительных и чувствительных людей, конечно. Марк, например, как и в прошлый раз в подводном отеле, ведёт себя абсолютно бесстрастно. Он, будто делая это ежедневно и не особо озираясь по сторонам, вошёл вместе с двумя операторами из съёмочной команды в помещение, предъявил заранее оплаченный входной билет на ресепшен, прошёл через турникет, надел электронный браслет и направился в раздевалку. А я поймала себя на том, что с приоткрытым ртом прилипла взглядом к стеклянной стене, за которой и была та самая невообразимого цвета вода в чаше лагуны. И смутилась, когда случайно заметила брошенный в мою сторону насмешливый взгляд моего партнёра.

По сценарию всё просто: совместное с Марком купание, флирт, «случайные» соприкосновения, «невинное» свидание и много-много красивого впечатляющего фона, которого здесь более чем достаточно.

Соблюдая правила, приняла душ и, переодевшись в купальник, с осторожностью подошла к Голубой лагуне. Ещё одна сказка. Вдохновляет и уносит из реальности в параллельные миры.

Я провела рукой по поверхности воды. Тёплая. И непрозрачная бело-голубая. А ещё застывшая лава вокруг. А ещё поднимающийся над водой пар. А ещё… космические ощущения. Космос… Алан…

— Дышишь? — саркастично поинтересовался экранный ухажёр и вошёл в купальню.

Операторы настроили камеры. По сигналу мои руки начали скользить по предплечьям партнёра под потоками водопада. Далее я лежала на воде, а кончики мужских пальцев водили по моему животу. В следующем кадре мы плавали и пили коктейли, затем «строили глазки». А потом…

Мы были по пояс в воде. Марк стоял позади меня и, набирая ладонями воду, лил мне на спину. Он был близко. На поверхности картинка вполне приличная. А под водой я чувствовала упирающееся в моё бедро то, что не очень кстати. И почему-то разволновалась. Возбудилась? Возможно, немного. Отдалённо и неконтролируемо. А вот Марк совсем не смутился. Наоборот, вёл себя так, словно ему это на руку. Как будто этот момент — запланированная часть самопрезентации. В его глазах было что-то вроде приглашения или вызова. И это не актёрская игра…

 

— Сделай же что-нибудь. Проснись, например, — услышала я сквозь сон и открыла глаза.

Марк сидит возле меня на кровати. Неярко горит светильник на тумбочке. Мы всё ещё в Гриндавике. За окнами темно. Я хочу спать. День был утомительный, а завтра рано утром ещё один перелёт.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась я, перевернулась на другой бок и закрыла глаза.

Наши номера смежные. Они отделены лишь внутренней дверью, на которой нет замка. Но я точно не ждала ночных гостей.

— Не хочешь кофе? — спросил партнёр.

— Сколько время?

— Половина третьего.

Конечно, нет ничего необычного в том, что в середине ночи на моей кровати сидит малознакомый мужчина в одних джинсах и предлагает выпить кофе. По крайней мере, тон его голоса более чем спокойный.

— И долго ты тут сидишь? — хотелось мне знать.

— Не особо. Но мне понравилось видеть тебя беззащитную. В голове сразу возникает несколько интересных раскладов.

Мне пришлось снова открыть глаза, и наши взгляды сразу же напоролись друг на друга.

— Что было сегодня в Голубой лагуне? — спросил незваный гость.

— Мы снимали ролик, — я знаю, о чём он. Но надеюсь уйти от расспросов.

— А ещё?

— Купались.

— И?

— Мой ответ всё тот же. Я не потрачу и не обменяю на твоё предложение свою семью, — уверенно выдохнула я, пока непроизвольно вблизи изучала его татуировку. Необычно. Не поспоришь.

Здесь только мы. Нет камер. Нет сценария. Но есть волнение.

Я люблю Романа. Я точно не хочу ему изменять. Откуда волнение? Марк другой. Марк непривычный. Марк сейчас здесь с абсолютно конкретной целью. Не романтика. Не любовь. Не ухаживания. Только секс. Однократный.

Исход зависит от одного моего слова. Поэтому неосознанно задумываюсь о возможных вариантах. Категорично отказываюсь вслух и мысленно, но всё же невольно представляю, как может быть, если…

Смотрю в глаза… Это не такой чистый и открытый взгляд, как у Романа, в котором синее бескрайнее море, где с удовольствием тонешь. Тёмно-карие глаза Марка отражают его лукавые замыслы и коварные планы с гарантированным наслаждением от их воплощения. В них чётко выстроенный план материализации грехов и пороков. Настораживает. Тем не менее… там своя гравитация. Не повестись бы на это.

— К чему такое упорство? С твоей внешностью и родом деятельности у тебя весьма широкий выбор девушек.

— Я тебе уже объяснял. Для меня женщина — дорогой и стильный аксессуар. И отбираю себе лучших из лучших. Для самоутверждения. И что важно — мои партнёрши никогда не остаются недовольны. Но! Это всегда короткая связь. Я не приемлю «встречаний», «отношений», «бракосочетаний». Никакой дотошной полнометражки. Только трейлеры с нарезкой из самых сочных эпизодов. Я не предлагаю тебе заниматься со мной ненужной мне любовью. Секс. И только однажды. Никогда не имел желания греться теплом чужих постелей. В основном представительницы твоего пола с удовольствием греют мою. И заметь, во время секса я не отдаю себя женщине. Я отдаю себя страсти. В общем, живу так, как меня устраивает. Я утоляю свои запросы. Поэтому бессовестно и нагло удовлетворён жизнью.

— По какому же критерию ты «отобрал» меня? Ведь есть, например, «люксовые» девушки, почти проживающие в салонах красоты, один маникюр которых равен стоимости путешествия в другую страну.

— Бывали и такие.

— Я не из таких.

— Верно.

— Что тогда?

— Я вижу в тебе ту, которой ты была раньше. Я помню невероятной длины волосы, обтягивающие кожаные штаны, высокие каблуки, тугой корсет, дерзкий мейкап. И тогда я пообещал себе, что в моём списке покорившихся вершин ты тоже будешь. Я перед собой в долгу.

Он так это говорит, как будто сейчас я превратилась в неухоженное и запущенное нечто. Отрезвляет. Как и его прямота.

— Интересно, как у тебя получается так правдоподобно играть влюблённых персонажей, тогда как самому неизвестно хотя бы подобное чувство?

— Я отлично пародирую. Глупый взгляд ополоумевших от любви людей не редкость. Воспроизвести на камеру можно. Легко. А вот в жизни совсем не хотелось бы оказаться на месте всех тех ошалелых глупцов, — небрежно уронил он.

Каким он был, когда был ребёнком? Какое у него было детство? Когда у меня появился Алан и я шесть лет наблюдала за тем, как он растёт, то немного под другим углом начала смотреть на взрослых. Мне стало интересно представлять их детьми. Что они переняли от окружающих, какие книги им читали, какие песни пели, какие жизненные уроки они усвоили, как оборудовали и чем укомплектовали свой микрокосмос? Почему они, повзрослев, стали именно такими, какими являются теперь? Ведь все такие разные. Я имею в виду поведение, манеры, нрав, привычки, мнение. Это зависит от того, что конкретно каждый взрослый носит с собой внутри? Почему у одних взрослых взгляд уже потухший, у других — отсутствующий, а некоторые всё ещё мечтательно и наивно смотрят вверх? Всё дело в багаже? Стало быть, необходимо всего лишь пересмотреть содержимое своей «поклажи», выложить из неё тяжёлое, разбитое, пропавшее, сломанное или ненужное и поместить то, что пригодится в строительстве новых планов, придаст сил для побед, согреет или хотя бы просто вызовет улыбку. (Поэтому хорошо бы при себе постоянно иметь хоть несколько шуток.) Однако, наверное, не нужно с собой много носить. Так легче взлетать.

А по поводу Марка… Почему-то подумалось, что, может, не зря утверждают, что дети, которых не любят, становятся взрослыми, которые не умеют любить? Тогда где этому научился Роман?

— Извини. Очень хочу спать. Ты мог бы вернуться на свою половину номера? — мне не хочется обсуждать бесконечную спорную тему. Помимо того, что у нас совсем расхожие суждения по этому вопросу, мне не понравился ответ про очередную запись в списке. Он меня туда не внесёт. Однозначно.

 

«Она… Проникла вовнутрь с самого первого взгляда и неоспоримо останется там на всю жизнь. Сумела меня вдохнуть и не выдохнула. А я так и остался на затаённом дыхании. Я добровольно впустил её в свой день, потом в личное пространство, потом — в свой мир. Она заполнила собой всю область видимости и вытеснила всё то, чем я жил раньше. Мне подошёл такой вариант. Наша встреча — невероятно удачное пересечение дорог. Не случайное. Так должно было произойти. Ибо я не верю в случайности. И я до согнутых колен благодарен за такой подарок. Самое лучшее, что со мной происходило, — она… И даже на миг не хочу допускать возможность расставания. Моя… Вопреки себе. Наперекор собственным потребностям. Вразрез её выбору. Она — единственная. Она — для меня.

Я отпущу, если ей нужно будет уйти. Я приму альтернативную реальность, в которой её счастливой будет делать кто-то другой. Но во мне это никогда не заживёт. Мы бессмертны в наших воспоминаниях. В них мы всё так же будем бегать по небу и до исчезновения страхов целоваться аурами. Игры притяжений. Близко — далеко — очень близко. Это вечная песня. Шлягер о двух людях, привязанных друг к другу жизнью. И пусть у неё будет играть другая музыка. Я неизменно буду на повторе прослушивать эту. Буду держать её за руку, даже если её вторую руку будет держать кто-то другой.

Кого я обманываю? Красивое лицемерное обещание, которому даже сам не верю. Я абсолютно уверен в том, что буду продолжать совершать неблагоразумные безрассудные поступки. Я подневольный собственных чувств к ней. Потому что они не умещаются в обычное «люблю». Потому что она — смысл всего того, что со мной происходит. Я могу сколько угодно блефовать, утверждая, что добровольно соглашусь на её отсутствие. Вот только мои руки будут стальной хваткой удерживать её рядом. Буду воевать и бороться за неё. С разлучниками, с самим собой, с ней. Но не смогу отпустить».

С вытянутой руки Романа синицы съели все предложенные им крошки булочки и упорхнули. Он встал со скамейки, застегнул куртку и направился обратно к дороге вдоль аллеи. Зачем он сюда приезжал? Этот сквер не помнит, что когда-то они с Алекс были здесь. На этом самом месте. На этой самой скамейке. В тот вечер от прохладного настроения осени заботливый сопровождающий защищал спутницу своими объятиями и своей курткой, накинутой на её слишком тонкое пальто. И Роман тогда пел. И… У сквера таких гостей с их новеллами тысячи. Он не обращает внимания на посетителей. А вот Роман помнит каждое мгновение той встречи. И те тёплые чувства, которые разливались по телу от близости невероятной девушки и которые не давали замёрзнуть даже без куртки. Возможно, сегодня он приехал для того, чтобы по песчинкам прошлого собрать иллюзорное настоящее. «Неужели мы будем вместе только в историях?»

 

Снова дорога сквозь облака. На этот раз куда продолжительнее. Австралия. Чуть более двадцати часов перелёта до Канберры.

А далее заказной вертолёт доставил нас на остров Миддл. И там… Розовое озеро. Которое Хиллиер. Которое солёное и неразгаданное.

Помимо пилота, нас было всего трое. И совсем мало видеоаппаратуры. Но кадры не будут занимать много времени в готовом видео. Здесь важно не так действие, как обстановка. Впечатляющая и мистическая до отсутствия слов.

— Рискнёшь искупаться? — спросил Марк.

— Это обязательно? Предусмотрено сценарием? — я испуганно глянула на оператора.

— Нет, — улыбнулся он, готовясь к съёмке.

Соль. Её неизмеримо много. Она шуршит под ногами и утопает в ярко-розовой воде. У меня в голове никак не укладывается, что водоём может быть такого цвета.

Зачерпнув воду ладонью, я увидела, что она не потеряла свой цвет, а осталась такой же концентрированно-розовой.

И конечно же, здесь очень тепло по сравнению с Исландией. Тут вокруг противоестественного водоёма густо растут эвкалипты. Всё совсем по-другому. За последние несколько дней для меня времена года сменяются за считанные часы.

Ай! Щиплет!

Соль неприятно кусает мои ноги. Кожа уже печёт и чешется. Быстрее бы «наобниматься» на камеру и отойти от этого чуда природы. Лучше любоваться им издалека.

Спешно «счастливые» улыбки сменяют «восторженные» взгляды. Я обнимаю за спину партнёра, он подхватывает меня и подбрасывает вверх, мы дурачимся и смеёмся, брызгая друг на друга розовой водой озера. И сразу после слов оператора: «Наверное, достаточно» — я бегу к сумке со своими вещами и выуживаю спасительную пресную воду. Минеральной водой из бутылки поливаю свои ноги.

М-м-м… Полегчало.

 

— Не надо…

Я вижу Романа. Он злится. Он молчит. И он бросил в меня белую пешку.

— Что ты делаешь?

Шахматная фигура ударилась о мою ногу.

Тут же в меня направился ферзь. Он ощутимо врезался в моё плечо.

— Перестань!

Роман сосредоточен. Он достаёт из коробки фигуры одну за другой и с силой швыряет их в меня. Я чувствую боль от их соприкосновения с моим телом. Например, ладья слишком ощутимо ударила меня по щеке.

Что происходит? Как его остановить?

Я пытаюсь подойти — он отстраняется. Я пробую заговорить — он не отвечает. В меня целенаправленно и метко летят игровые фигуры.

По-моему, я уже вся прострелена. Я не могу назвать места на теле, которое не болит. Я не знаю, что делать. И даже бежать некуда.

Я села на пол, поджала колени к груди и опустила на них голову. Руками я пыталась её прикрыть, но сил защищаться больше не было. Мне больно не столько от ударов, сколько от осознания того, что повреждения мне наносит именно Роман…

Я открыла глаза. Канберра. Номер отеля. Всего лишь сон.

Мои пальцы пробежались по всем местам, где только что были повреждения. Всё целое. Нигде не болит. Но я ненавижу сны!..

 

Их Величество Горы… Вот что поистине вдохновляет и захватывает дух. Хранители ледников и лаборатория кристально чистого холодного воздуха. Заснеженные пики неустанно поддерживают небо. Спа и велнес среди гор. Мы в Швейцарии.

«Мы» — я сейчас имею в виду себя, Марка и троих человек из съёмочной группы. К сожалению, не «я, Роман и Алан». Но пока так. От тягостных размышлений меня пытаются отвлечь умопомрачительный художественный пейзаж и бесподобный вид с террасы отеля на горное озеро.

Здесь, безусловно, прекрасно, но… Куда бы я ни посмотрела — вижу Романа. Его образ скользит между колоннами в холле отеля. Я вижу его в коридорах и на лестнице. У меня катастрофическая нехватка его общества. Поэтому сегодня я какая-то более невнимательная и рассредоточенная. Обычно я в работе на полную мощность. Сегодня так не получается.

Мы сняли немного материала на природе: походили, подержались за руки. Пару часов старательно обманывали камеру, убеждая её в нашей искренней влюблённости. Получалось не быстро, потому что постоянно подбирали лучшую перспективу. Здесь природа просто роскошная. Куда ни посмотри — великолепие, картинность и колорит. Горы — невероятная сила.

— Посмотри на меня, — произнёс Марк.

Я заставила себя поднять на него глаза.

— А где же глупо-восторженный взгляд и легковерно-упоенная улыбка? Или здесь для тебя недостаточно головокружительно?

Мы с партнёром по съёмкам сидели в изысканной обеденной зоне этого безукоризненного отеля.

— Что это на моей тарелке? — безразличным тоном поинтересовалась я.

— Рошти.

— А в подробностях?

— Картофельный гарнир. И попробуй местный сыр. Просто чтобы быть в курсе. Или, например, колбаски. Вот луковый пирог с беконом, яйцами и сметаной. Есть сухофрукты и медовое печенье. Выбирай и пробуй. Не знаю, как ты, а я дико голодный от этого «горного воздуха».

Я бросила рассеянный взгляд на блюда и… Я думала, что наша связь никогда не развяжется. Что буду бесконечное число раз смотреть, как он пьёт какао. Как поправляет рукой спадающую прядь чёлки. Как теплеет его взгляд при виде меня или Алана. Я хочу слышать, как он произносит моё имя. Хочу просыпаться и знать, что он рядом, даже ещё не успев открыть глаза. Я была уверена, что мы не дадим времени нас стереть, поражая его глубиной и крепостью наших чувств. Я готова делать невообразимое и утопичное, лишь бы количество наших с ним встреч так стремительно не уменьшалось. Я не боюсь трудностей. Потому что не бывает «слишком сложно». Бывает «слишком нужно». И, тем не менее, тревоги пронизывают меня насквозь.

Какой бы я была, если бы мы не встретились? Была бы я до сих пор замужем? Какова была бы моя жизнь без него? Сейчас, уже после встречи, могу утверждать, что достаточно пустая.

Да, точно. Швейцария. Съёмки. Марк. Не отвлекаться.

Обеденный перерыв закончился. По плану — купание в открытом бассейне на балконе номера. Рубашка соскользнула с плеч партнёра. Упали на пол его джинсы. И он уже в воде.

Моя очередь. Платье и туфли в сторону. Вода — тёплая. Камера без усталости фиксирует нашу лжелюбовь. Я не чувствую даже малейшего тепла от рук компаньона. Мы оба бесчувственны, но пытаемся убедить зрителя в обратном. И… Начался дождь.

Ну хоть какое-то радостное событие. Я не смогла спрятать улыбку. «Легковерно-упоенную», как выразился Марк.

— Ну и чем может нравиться такая погода? — явно недовольный таким природным явлением партнёр бросил на меня полный раздражения взгляд.

— Это всего лишь облачный сок, — рассмеялась я из-за его брезгливого выражения лица.

Такой «спецэффект» был неожиданным, но очень к месту. Мало того, что мы плавали в безупречно голубом пейзажном бассейне, за бортиком которого Альпы в зелёных свитерах и белых шапках, озеро Люцерн, каждая морщинка которого отражает солнце и распахнутое настежь небо, так для чувственной картинки ещё и любимый дождь пришёл. Давно мы с ним не виделись. «Привет».

 

Мой уединённый вечер со вкусом круассанов. А ещё в номере есть кофе-машина, поэтому любимым латте я заполнилась до предельно допустимой нормы. Сижу на кровати, облокотившись о кожаное изголовье, лицезрю вид за окном и «не беспокойте меня никто».

Но всё равно стук в дверь. А я думала, что Марк оставил свои навязчивые идеи по поводу одноразового слияния. Мысленно повозмущалась и подошла к двери.

— Ты уже в халате? — удивился партнёр.

— Я отдыхаю. Что тут предосудительного?

— Ты очень нудно отдыхаешь.

— Не буду с тобой спорить. Отдыхай активнее. Меня только не привлекай к этому.

— Я хотел заглянуть в лаундж-кафе. Это на территории отеля.

— Удачи.

— И не составишь компанию? Я ж не такая зануда, как ты, — мне одному скучно.

— Пригласи операторов.

— Я традиционной ориентации. Меня интересуют исключительно женщины.

— Ты ж не сексом идёшь туда заниматься.

— А было бы неплохо.

— Значит, познакомься там с кем-нибудь конкретно для этих целей.

Я старательно отбиваю все его подачи, не хуже, чем теннисная ракетка отбивает мячик.

— Ладно. Мы можем и здесь неплохо время провести, — Марк хотел было войти в мой номер, но я перекрыла проход, прикрыв дверь и заслонив проём.

— Не можем.

Помедлив и смирившись с моим очередным отказом, настойчивый гость отошёл от двери и побрёл по коридору. А я закрыла дверь, выдохнула и вернулась на кровать. Надо спать. Но как же тут уснуть: за окном ведь горы! И мне бы сейчас хоть один глоток Романа. Меня мучает сильная жажда.

 

Скоро мне предстоит самая приятная часть работы — монтаж красивых картинок и эффектных движений в самых выигрышных ракурсах. Как же я это люблю! Спецэффекты, миксы, связки, переходы, акценты на неявных чертах и незамеченных, но очень важных мелочах… Это целый арсенал уловок и приёмов, чтобы привлечь внимание зрителя. И я просто обожаю простую реальность преподносить в виде высшего достижения искусства.

А пока я на улице в центре своего города. И мне только что сообщили, что далее по сценарию — зрелищный и жаркий поцелуй с Марком. Я в замешательстве. Опять сделка с совестью. И если до этого момента была фальшивая близость, то поцелуй — это слишком по-настоящему…

Как профессионал, как актёр, как участник съёмочной группы, как человек, заключивший контракт, я понимаю, что это часть работы и творческой задумки. Как женщина Романа я даже боюсь представить, что будет.

Никто не говорил об этом нюансе изначально. И мне как-то не по себе. Целовать другого мужчину… Чужого мужчину… Не Романа.

Я осторожна с поцелуями. Для меня это слишком важно. И мне совсем не хочется целовать Марка. Поним

...