На тротуарах стояли латыши, украинцы, немцы. Они подгоняли идущих дубинками и хлыстами. Им не приходилось бояться, что кто-то в этой чудовищной процессии окажет сопротивление, — слишком напуганы собравшиеся здесь люди.
поскольку на этом сходилось большинство, а я уже не знала, куда деваться от страха, меня охватили сомнения: а может, все эти люди правы? Может, нас не всех убьют, только некоторых отправят в душегубки? Может, Хелмно и впрямь плод чьей-то чудовищной фантазии, а я, прочитав объявление, обезумела от этой страшилки?
Этот самый Ицхак, юркий, как куница, был совершенно не в восторге от того, что босс пустил в убежище толпу народа, — он рассчитывал умереть в относительном комфорте.
Кругом шли и ехали на работу поляки. В большинстве своем они не удостаивали еврейский отряд даже взглядом — посматривали на нас лишь немногие, и те с презрением. Никто не