Genoveva Dimova
THE WITCH’S COMPENDIUM OF MONSTERS:
MONSTROUS NIGHTS
Copyright © 2024 Genoveva Detelinova Dimova
This edition published by arrangement
with Transatlantic Literary Agency Inc.
and The Van Lear Agency LLC
All rights reserved

Перевод с английского Вероники Михайловой

Оформление обложки Татьяны Павловой

Димова Г.

Ведьмин справочник по чудовищам. Кн. 2 : Черные ночи : роман / Геновева Димова ; пер. с англ. В. Михайловой. — СПб. : Азбука, Азбука-Аттикус, 2025.

ISBN 978-5-389-30237-2

16+

В Чернограде творится неладное. А ведьма Косара так надеялась, что теперь, когда к ней вернулась магия и она стала обладательницей целых двенадцати теней, все опять пойдет своим чередом... Но зловещие события следуют одно за другим. В обнесенном волшебной Стеной городе-крепости воцарился лютый мороз, невзирая на лето. Владелица роскошного салона на Главной улице найдена мертвой, без головы и обеих теней. Замечены монстры, которые должны появляться только в Темные дни, наступающие после Нового года. В небе проглядывают трещины. Барьер между мирами людей и чудовищ готов рухнуть раньше срока, и Косара начинает подозревать, что причина кроется в ее собственных поступках... А по ту сторону Стены в Белограде полицейский Асен ищет единственную зацепку в своем последнем деле. Он добывает приглашение на тайный аукцион магических артефактов и оттуда невероятным образом попадает прямиком в опасный, кишащий упырями и волколаками Черноград...

Впервые на русском!

© В. О. Михайлова, перевод, 2025
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2025
Издательство Азбука®

 

 

 

Посвящается
маме, бабушке и Марти

1

Косара

Было уже за полночь, и звон колоколов часовой башни еще звучал на опустевших улицах, когда Косара мчалась по темному переулку. В воздухе пахло углем и приближающейся вьюгой; казалось, на дворе декабрь, а не последняя весенняя неделька. Мочки ушей прижигало холодом.

Наконец она добралась туда, куда стремилась: к дверям роскошного салона на Главной улице. Косара привыкла видеть бархатные шторы на больших ярких окнах салона гостеприимно раздвинутыми, чтобы можно было взглянуть на внутреннее убранство. Сегодня вечером внутри царила темнота. Над дверью на скрипучих цепях качалась вывеска с надписью: «Ведьмин кров».

На самом деле салон не имел никакого отношения к ведьмам, и ни одна уважающая себя колдунья там не бывала. Название было выбрано в честь владелицы, Софии Караджовой. Фишкой Софии было призывать страдающие души усопших, чтобы навязчивые родственники мучили их всяческими глупыми вопросами.

Косара твердо верила: смерть — достаточно уважительная причина, чтобы избегать семейных воссоединений. Но имелась и другая, более важная причина не любить ремесло Софии. Та заработала состояние в Темные дни, когда миры мертвых и живых сходились ближе всего. В то время как большинство ведьм защищали город от монстров, София зарабатывала деньги.

Косара постучала в дверь салона. Когда та открылась, с другой стороны обнаружилась Вила, что не стало большим сюрпризом. Именно эта старая ведьма и вызвала Косару посреди ночи.

По-настоящему удивляло то, какой уставшей выглядела Вила. Ее кожа потеряла свой блеск. Глаза были налиты кровью, под ними появились фиолетовые круги.

— Входи, — сказала Вила. — Пошустрее. Боюсь, новости не из приятных.

Косара последовала за ней по коридору салона. Звук их шагов тонул в толстом ворсе ковра. Аромат благовоний заполнял пространство, но под ним Косара уловила запах, от которого ее тошнило. Запах крови.

— Что тут случилось? — прошептала она, сама не зная, почему шепчет. Хотя в салоне было так тихо, что повышать голос казалось неуместным. — Ты сказала, что дело срочное...

— Так и есть. Вот-вот полиция почует неладное и нагрянет сюда со своими пакетиками, пинцетиками и пузыречками, чтобы все здесь зачистить. Ты должна увидеть все сама, пока их нет.

— Увидеть что?

Вила так резко развернулась, что Косара чуть не врезалась в нее. Хрустальная люстра осветила лицо старой ведьмы, еще сильнее выделив мешки под глазами.

— София мертва. Ее убили.

Целую секунду Косара стояла как вкопанная, с приоткрытым ртом, и только моргала, пока слова Вилы до нее не дошли.

— Как?

— Обезглавлена. — Косара вздрогнула, но тон Вилы остался ровным. — Ее тени исчезли.

— Обе?

— Обе.

Рука Косары инстинктивно нашарила ожерелье из теней на шее. Она не хотела брать их с собой, но, сколько бы защитных заклинаний она ни накладывала, тени никогда не чувствовали себя в безопасности, оставаясь в доме одни. Они сами ей это говорили.

Две тени, которые принадлежали Софии, не походили на двенадцать теней Косары. Управлять Косара могла лишь собственной тенью. Остальные обладали разумом и волей. И неудивительно, ведь Косара получила тени не по согласию их хозяев. Она убедила тени помочь ей победить Змея, но это не делало их с нею единым целым.

София же, напротив, прекрасно контролировала свои тени. Вот почему сама мысль, что кто-то смог убить ее, была такой страшной.

— Теперь ты понимаешь, почему я позвала тебя, — сказала Вила. — Кто-то охотится за тенями ведьм. Снова.

— Как это возможно? — спросила Косара. — Если теней здесь нет, София, должно быть, отдала их добровольно. А потом...

— А потом ее обезглавили, как какого-то упыря.

— Зачем обезглавливать? Убийца боялся, что она обратится?

Но даже в этом случае хватило бы пары серебряных монет, положенных на глаза, чтобы помешать обращению. Или осинового кола в сердце. Или можно было, черт возьми, похоронить ее с мешком риса, чтобы та отвлеклась на пересчитывание зернышек и не лезла прочь из могилы.

Обезглавливание явно было излишним.

Косара прикусила нижнюю губу, потрескавшуюся от мороза.

— Показывай давай.

Прежде чем распахнуть дверь в комнату, Вила сделала глубокий вдох. Через мгновение Косара поняла почему. Вонь нахлынула на нее, густая и гнилостная. Внутри было тепло, в очаге ярко полыхал огонь, окрашивая стены желтыми и оранжевыми бликами. Свет отражался в лужах запекшейся крови на паркете. На теле не было ничего, кроме ожерелья-флакончика для лишней тени, укрытого меж грудей. Флакон был разбит. Над ним торчал окровавленный и грязный обрубок шеи.

У Косары скрутило живот. Вила устремила на нее выжидающий взгляд, тогда как все, чего Косаре хотелось, — это выскочить наружу и вдохнуть свежий, не провонявший смертью воздух.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала? — буркнула Косара.

— Ищи улики. У тебя есть опыт в подобных делах.

Косара усмехнулась: ее лихорадочные поиски жилья Ирника Иванова в Белограде вряд ли считались за большой опыт. А уж многих лет практики, как у Асена, у Косары не было и в помине. Тем не менее она решилась. Сначала опустилась на колени рядом с телом и быстро осмотрела его, давясь подступающей к горлу желчью.

В краткий миг отчаяния она понадеялась, что этой мертвой женщиной все-таки была не София. Ее кожа казалась слишком смуглой в тусклом свете ламп.

Глупая надежда. Богачка вроде Софии легко могла позволить себе экзотический отпуск в каком-нибудь солнечном месте. И потом, все в теле выдавало погибшую коллегу Косары, начиная с ее фирменного ярко-красного лака для ногтей и заканчивая небольшой татуировкой на запястье: три спирали, сплетенные в сложный узор.

Затем Косара обыскала комнату. Убийца явно действовал осторожно, не оставил отпечатков пальцев, по крайней мере, на видных местах. Пол был идеально чист, не считая луж крови: ни следов ботинок, ни царапин, ни упавших волосков. Изучив пепельницу, Косара обнаружила лишь тонкие фильтры от сигарет Софии — на них остались следы ее красной помады. На полке стоял единственный бокал для вина, с тем же красным следом губ на ободке.

Все улики указывали на то, что сегодняшний вечер София провела в одиночестве. В то же время человек, который забрал ее тени, должен быть из круга ее знакомых. Тень ведьмы нельзя украсть — ведьма всегда вручает ее добровольно.

Но для чего же было убивать ее, если тени были отданы и так? Чем объяснялась столь бессмысленная смерть?

Косара сделала глубокий вдох, чтобы сердце не частило, и тут же пожалела об этом: теперь вонь стойко поселилась в ее ноздрях.

— Нашла что-нибудь? — спросила Вила.

— Ничего, вот только...

Взгляд Косары снова упал на грудь Софии. Под разбитым флаконом на ее коже красовалась старая, давно выцветшая отметина. Две скрещенные буквы «К» — знак Карайванова.

— Это и я заметила, — сказала Вила. — Легко предположить, что он и есть убийца, не правда ли?

— Вполне.

Это было не первое убийство в Чернограде за последнюю пару месяцев. Косара лично посещала многочисленные ночные бдения, присматривая за телами недавно усопших. Люди, умершие не своей смертью, вдвое чаще обращались в упырей или, что еще хуже, в кикимор. Необходимо было соблюсти множество мер предосторожности: накрыть в доме все зеркала, не давать догорать свечам и убрать подальше домашних кошек, чтобы те не перепрыгивали через покойника.

Косара подозревала, что резкий рост количества убийств как-то связан с ее заклинанием, ослабляющим Стену. Пускай родственники усопших не шли на контакт, Косара и сама приметила знак Карайванова на телах нескольких жертв.

Она отказывалась считать себя виноватой в их гибели — все знали, на что идут, соглашаясь работать на Карайванова. Все осознавали риск.

И все же порой, долгими ночами разглядывая хладный труп очередного бедолаги, она не могла не спросить себя: не было ли заклинание ее ошибкой? А вдруг Маламир был прав и Стена единственная поддерживала хрупкое социальное устройство Чернограда?

Косара вздохнула, снова взглянув на символ, вырезанный на груди Софии.

— Я не знала, что она работала на него.

— Я тоже, — сказала Вила. — Честно признаюсь, меня это удивляет.

— Почему? София не гнушалась продавать свои принципы за хорошую цену.

— Слишком уж ты к ней строга.

— Знаю-знаю, о мертвых либо ничего, либо хорошо...

— Дело не в этом. Я знала Софию много лет. Она не стеснялась быстрой наживы на богатеньких лопухах, это правда, но я бы в жизни не подумала, что она опустится до связей с контрабандистами. Совершенно не в ее стиле.

Косара фыркнула и тут же ощутила укол совести. Перед ней лежала мертвая женщина. Смех был неуместен.

— Да не было у нее никакого стиля, — возразила Косара. — Только деньги на красивые шмотки и побрякушки, чтобы выглядеть стильно.

— Одно это уже объясняет, что ей были ни к чему подобные связи. Она ведь нисколько не нуждалась.

— Но что, если тогда она была моложе и у нее еще не было второй тени...

— Может быть. Видит Бог, все мы творили в юности черт-те что.

Косара беспокойно переступила с ноги на ногу, но не стала отвечать. Виле лучше всех было известно, что вытворяла юная Косара. Да что там, весь Черноград об этом знал. И скрыть ее интрижку со Змеем было так же нелегко, как уродливый знак на груди...

Помолчав немного, Вила произнесла как бы невзначай:

— Гляжу, тени все еще при тебе.

Косара прикоснулась к своему ожерелью. Теневые бусины источали тепло.

— Ну да.

— Ты же собиралась найти их владелиц.

— И нашла. Они все мертвы.

— Теневая хворь?

— Змей.

— О, — ровным голосом произнесла Вила. — Тени сами тебе сказали?

— Как смогли.

Косара кропотливо допрашивала каждую из теней, пока они не сдались. Добиться от них правды было нелегко. Тень не человек и не может общаться, как люди. Каждая помнила лишь какой-то фрагмент из прошлого своей владелицы и передавала знания о нем через смесь видений и шепота.

Шепот некоторых был настолько бессмысленным, что Косара беспокоилась, не обезумели ли они во время пребывания у Змея.

Но позже правда открылась — и удивила Косару. Подозрения зародились еще в тот момент, когда она обратила внимание, что все одиннадцать теней принадлежали молодым женщинам. Оказалось, Змей терпеливо, в течение многих лет и многих путешествий в Черноград, вытягивал тени у своих невест.

— Что ты намерена с ними делать? — спросила Вила слишком тихо.

Не знай ее Косара, она бы подумала, что Вила напугана.

Конечно, это было невозможно, ведь Вила слыла бесстрашной.

— Не знаю, — ответила Косара. — Пока что я вынуждена брать их с собой. Мне не приходит на ум достаточно сильного заклинания, чтобы уберечь их, когда они будут вдали от меня.

— Из-за них на тебя будут охотиться.

— Но благодаря им я также смогу защитить себя.

Взгляд Вилы метнулся к мертвому телу Софии.

— Будь осторожна. Насколько мне известно, ни одна ведьма до сих пор не обладала таким могуществом. Не позволяй этой силе завладеть тобой.

Косара уставилась на свои сапоги. Она никогда бы не призналась в этом Виле, но иногда ей казалось, что она все еще слышит шепот теней, в виде ожерелья обвивающих ее шею. А иногда она могла поклясться, что замечала краем глаза знакомый силуэт, вырванный из воспоминаний теней.

Его волосы были золотыми, а глаза горели синим огнем.

Замуровывая Змея в Стене, она думала, что избавляется от него раз и навсегда. Но теперь Косара начинала подозревать, что это не так.

2

Асен

Кровь была повсюду. Ржаво-красная, она легла брызгами на золотые обои и лепной потолок. Несколько капель упали на хрустальную люстру и свисали с нее, как мухи в янтаре.

— Понедельник день тяжелый, а? — сказала Лила.

Детектор магии в ее заднем кармане тихонько пискнул. Она достала блокнот:

— Как ты сказал, ее зовут?

— Наталья, — ответил Асен, не отрывая взгляда от жертвы. — Наталья Русева. Она держала бутик «Ведьмин котел».

Лила вскинула брови:

— Не тот ли это бутик, который ты подозревал в торговле контрабандными артефактами?

— Он самый.

Тело Натальи распростерлось на пропитанных кровью простынях — бледное, опухшее, совершенно голое. Вмятина на подушке указывала, где должна была лежать ее голова. Но вместо головы был лишь окровавленный обрубок шеи.

При взгляде на это Асена едва не стошнило. Он бросился к открытому окну и глубоко вдохнул весенний ветерок, несущий запах цветущих лип. Из их аромата и трупного запаха получился гнилостный коктейль.

— Похоже, она пролежала здесь какое-то время, — заметила Лила, перевернув руку жертвы, чтобы взглянуть на маленькую татуировку на запястье: сложный узор из трех спиралей. — Явно больше пары часов. Что думаешь?

— Думаю, лучше доверить выводы патологоанатомам.

Лила хмыканьем выразила все, что она думала об их коллегах из патолого-анатомического отделения. И принялась быстро зарисовывать все видимые следы на теле в свой блокнот.

— Она дала убийце знатный отпор, — добавила Лила.

Асен что-то пробормотал в знак согласия, хотя его взгляд устремился не к синякам, усеивающим кожу жертвы, а к вырезанному на ее груди символу.

Две скрещенные «К». Знак Константина Карайванова.

— Так что ты думаешь? — переспросила Лила. — Константин? Или подражатель? — Не давая Асену возможности ответить, она продолжила: — Это было бы довольно глупо, верно? Будь это Константин, я имею в виду. С его стороны было бы глупо оставлять ее так. С его инициалами на самом видном месте.

— А какая ему разница? — Асен постарался сохранить непринужденный тон. — Что значит еще одно убийство вдобавок ко всему, что он натворил?

— Но все же, какой смысл раздевать тело догола?

— Может, это предупреждение.

— Для кого?

«Для меня», — едва не брякнул Асен. Он облизнул губы. Почувствовал, как они дрогнули.

«Возьми себя в руки», — сурово осадил себя он. Он не мог позволить Лиле увидеть, как сильно его напугало это убийство, иначе она начнет задавать вопросы и вскоре доберется до правды. Она как бульдог: раз вцепилась зубами в улику, то уже не выпустит.

Глаза Лилы сузились, продолжая осматривать жертву.

— У нее нет тени.

— Знаю.

Асен заметил это практически сразу. И это открытие заставило его содрогнуться: неужели кто-то снова охотился за тенями ведьм? Он надеялся, что Косара в безопасности.

— Лучше вызвать сюда команду.

— Да, босс.

Лила достала рацию, выдвинула антенну и нахмурилась, услышав треск из динамика. Асен знал, что в глубине дома сигнал не ловит.

Она вышла из комнаты, стуча массивными каблуками по мраморному полу, а вот Асен задержался.

Он нащупал спрятанный в кармане бархатный мешочек. На первый взгляд, это был всего лишь амулет, чтобы отвадить кошмары. Набитый травами — горсткой лаванды, корня валерианы и мелиссы, — он также содержал бумажку с текстом. Это было приглашение, написанное рукой Карайванова, на нелегальный аукцион в тайном месте.

Накануне Асен щедро заплатил своему информатору, чтобы тот добыл мешочек из-под подушки Натальи Русевой. И информатор подсуетился как раз вовремя.

— Ты идешь? — крикнула Лила из коридора.

— Иду. — Асен убедился, что карман с мешочком плотно застегнут, и вышел из комнаты.

 

Асену следовало передать бархатный мешочек следственной группе. Или, по крайней мере, рассказать о находке своему боссу. Тогда это была бы важная улика в деле об убийстве, свидетельствующая о связи между Русевой и Карайвановым.

Однако тогда пришлось бы объяснять, как к Асену вообще попал этот мешочек. А вдобавок, расставшись с уликой, он навсегда потерял бы единственную зацепку, способную привести к тому месту, где мог скрываться Карайванов.

Асен не мог раскрыть свои карты. У Карайванова, несомненно, были свои люди в полиции. Асен даже начал чувствовать, что не может доверять никому из коллег. Убийства в городе за последнее время участились, но никого, даже его босса, это будто бы не тревожило.

Это могло объясняться только тем, что Карайванов подмазывал полицейских, чтобы те записывали дела как «нераскрытые». А сам контрабандист? Его никто не видел уже несколько месяцев. С каждым днем Асен все больше и больше беспокоился, что не выполнит обещания, данного Боряне.

Он пнул землю и сбил пучок травы, росший в грязи между булыжниками. Истекали последние дни весны, стояла чудесная полуденная благодать, и пыльца лип покрывала окна домов и автомобилей. Через неделю наступит лето, которое, если верить ведьмам-метеорологам, будет по-настоящему знойным.

Он гадал, какие планы у Косары на день летнего солнцестояния. В Чернограде его праздновали как День святого Энио, знал Асен, — первый день лета, когда травы наиболее сильны и их сбор гарантирует, что они сохранят свою силу на весь год.

В последнее время Асен часто ловил себя на мыслях о Косаре: как она себя чувствует, чем занята сейчас? Думает ли она о нем?

Это было глупо. Они не разговаривали с того дня, как она оставила его в Белограде. Теперь Стену можно было пересечь в любое время, и если бы Косара хотела его увидеть, то ей ничего не мешало. Судя по всему, не хотела. Он звал ее на ужин, а она отказалась.

Будто бы он мог ее винить! Она была одной из самых могущественных ведьм в Чернограде, а он кем? Продажным белоградским полицейским.

Наконец он вошел в полицейский участок и поднялся по крутой лестнице в кабинет начальницы. Не успел он постучать, как с той стороны двери раздался голос:

— Входи, Бахаров.

Видимо, его шаги по скрипучим ступеням были хорошо слышны из кабинета.

Асен открыл дверь:

— Здрасте, босс.

Главный констебль Анаит Вартанян сидела за своим столом, держа кружку горячего шоколада. Это была невысокая женщина лет пятидесяти, которая даже в зимние холода не носила ничего иного, кроме вычурных платьев в цветочек и длинных висячих серег. Асен никогда, ни на минуту не верил в ее кажущуюся беззаботность. Под шелковой перчаткой Вартанян таился стальной кулак, в котором она держала всю белоградскую полицию.

— И что ты, Бахаров, теперь натворил? — спросила она, едва его завидев.

— Я что? Я ничего!

— По тебе всегда видно, когда накосячишь. У тебя лицо вытягивается. — Пальцами с ярко-розовым маникюром она вытянула свои щеки, копируя Асена. — Ну?

Он сел на указанный ею стул.

— Ничего я не накосячил. Мы с Лилой наткнулись на жертву убийства.

— «Наткнулись»?

— Обычное дело. Стены ведь больше нет...

— В последний раз, когда я проверяла, Стена все еще стояла, где ей и положено. И слава богу.

— Вы поняли, о чем я. Так вот, подручные Карайванова как с ума посходили. Вся его сеть жрет себя изнутри.

— Не вижу в этом ничего плохого.

— Люди мрут как мухи.

— Подумаешь, это преступники, — пожала плечами Вартанян. — Ну и кто на этот раз?

— Наталья Русева. Владела бутиком «Ведьмин котел» на Главной улице.

Вартанян вскинула брови:

— Итак, что вы нашли?

Пока Асен описывал, в каком состоянии находилось место преступления к их с Лилой приходу, Вартанян слушала не перебивая.

— Значит, у нее не было головы, — сказала она наконец. — Есть идеи почему?

— Возможно, убийца боялся, что она обратится. Русева родом из Чернограда и...

— Бахаров, по эту сторону Стены никто не обращается. — Голос Вартанян звенел.

Асен молчал. Он, как и все горожане, всякого наслушался. С тех пор как Стена стала пропускать людей между городами, отовсюду поступали сообщения о воскресающих на кладбище трупах, а также подозрительно больших волках, бродящих по улицам в полнолуние.

Но это были всего лишь слухи. Никому еще не удалось сфотографировать этих существ или предоставить другие доказательства. Пока.

— Придется теперь искать тех, кто может опознать жертву, — произнесла Вартанян. — Чтобы потом не говорили, что полиция действует не по протоколу. У Русевой был партнер?

— Насколько мне известно, нет. — Хотя Асен знал наверняка, что Русева спала с несколькими молодыми любовниками, включая его информатора.

— Семья? — спросила Вартанян.

— Пока не было возможности проверить.

— Поищи кого-нибудь из ее подчиненных, на худой конец.

— Да, босс.

Вартанян отпила шоколада и облизнула губы.

— А разве не такой же труп мы нашли в речном районе в прошлом месяце? Обезглавливание, голова не найдена? И в Доках был еще один, вроде бы.

Асен пригладил волосы. Ни это ее «вроде бы», ни отстраненный тон ему не нравились. Были убиты люди, и Асен мог бы описать эти убийства до мельчайших деталей — вот только вряд ли это интересовало его начальницу.

— В последнее время мы много тел находили, — сухо сказал он.

— Появляются как грибы после дождя, да? В любом случае возьми на карандаш. Вероятно, тут есть связь. Предполагаемый мотив?

Мотив казался Асену очевидным. Наталья Русева водилась с бандой Карайванова. Не зря же она была звана на его тайный аукцион, который состоится сегодня вечером, — это доказывал мешочек в кармане Асена. Вероятно, между Русевой и Карайвановым пробежала черная кошка и контрабандист решил избавиться от подельницы. Асен даже подозревал, что сам косвенно приложил руку к ее смерти, украв у Русевой приглашение на аукцион. Если бы Карайванов каким-то образом прознал, что она потеряла приглашение, он мог бы разъяриться и приказать ее убить. Эта мысль заставила желудок Асена сжаться от чувства вины.

В любом случае ясно одно: Русева была не первой жертвой Карайванова и вряд ли последней.

И когда криминалисты — разумеется — сотворят чудо и обнаружат то, что укажет на убийцу, будь то смазанный отпечаток пальца или крошечный бровный волосок, киллер, посланный Карайвановым, будет пойман... А что дальше-то? Ну уберут они с улиц одного прихвостня Карайванова, так у него останутся еще сотни! Какой смысл охотиться на орудия Карайванова, если сам он до сих пор разгуливает на свободе?

Взгляд Вартанян приобрел стальную остроту, и Асен понял, что молчит слишком долго.

— Пока ищем, — ответил он.

Нельзя говорить Вартанян, что он подозревает Карайванова. Асен не мог быть уверен, что его начальница не в кармане у контрабандиста.

Вартанян размышляла.

— Что-то тут нечисто, Бахаров.

— В плане убийства?

— В плане тебя. Из зимнего отпуска возвращаешься весь в синяках и ссадинах...

Пульс Асена подскочил.

— Что тут скажешь? Лыжник из меня так себе.

— Дуру из меня делаешь? — Вартанян шарахнула кулаком по столу, расплескав горячий шоколад. — Ладно синяки! Ты в последнее время сам не свой!

Асен неловко поерзал на стуле, но ничего не сказал. Несколько секунд Вартанян буравила его взглядом.

— Сделай для меня одну вещь.

— Да?

— Ты сейчас идешь домой. Там ты долго и внимательно смотришь на себя в зеркало. А завтра возвращаешься сюда и рассказываешь мне, кого ты в нем увидел. Офицера полиции Белограда или нет.

Асен открыл рот, желая поспорить, но Вартанян воздела палец:

— До завтра свободен.

— До завтра, босс. — Асен вздохнул.

Придя домой, смотреться в зеркало он не стал. И так отлично знал, кто он.

Асен вынул из кармана бархатный мешочек, а из мешочка — бумажку, сильно пахнущую лавандой.

Глядя на нарисованные на ней символы, он не мог сказать, куда они его приведут. Он даже не был уверен, безопасно ли использовать магический круг, не будучи сведущим в магии и колдовстве. Косара, будь она здесь, смогла бы прочитать этот текст, но Асен скорее бы умер, чем после полугодового бойкота появился бы у нее на пороге с такой просьбой.

Наверняка он знал лишь то, что круг сработает только один раз. Это приглашение на конкретное мероприятие — аукцион магических артефактов, который должен состояться сегодня вечером. Другого шанса точно не будет.

Единственный шанс нельзя упускать.

3

Косара

Косара не собиралась разжигать огонь. Вот уж нет. Только не в июне. Да, она выдыхала клубы пара в стылый воздух, и да, ее замерзшие, неуклюжие пальцы походили на сосульки, но деньги на такие расходы все равно не растут на деревьях. Как и дрова. Образно говоря.

Вернувшись из салона Софии, она налила себе бокал вина, чтобы успокоить нервы, и села в гостиной, переделанной под мастерскую. Повсюду были разбросаны разноцветные бутылочки, флаконы и банки. С потолочных балок свисали травы, кроличьи лапки и ветки кизила, перья юды и гирлянды из ушей караконджула.

Думая оживить пространство, она приобрела у старьевщика в Белограде огромный хрустальный шар. Он украшал собой стол, под стеклом кружился туман. В остальном, казалось ей, это была совершенно бесполезная штука.

Тут Косара заметила на шаре красное пятно лютеницы. Видимо, заляпала вещицу, пока ужинала. Она как раз протирала шар рукавом, когда в дверь постучали.

Тихо тикавшие в углу напольные часы показывали почти два часа ночи, и глаза Косары уже слипались. Она пересекла темный коридор, а ее тень следовала за ней по пятам, демонстративно потягиваясь и притворяясь, что зевает.

«Знаю, знаю, притворство, — подумала Косара. — Но что поделать». Черноград никогда не спит, так почему она должна?

Прежде чем открыть дверь, всего на миг она позволила себе пофантазировать, что за порогом окажется Асен. Вдруг он угодил в неприятности в Белограде и нуждается в ее совете? Или, может, просто хотел ее увидеть?

Вместо Асена на пороге стоял высокий мужчина, плотно закутанный в толстое пальто. Косара ощутила укол разочарования, но не подала виду. Глупая была надежда, что и говорить. Асен уже полгода не звонил, а тут внезапно бросился бы к ней среди ночи...

Ясно же, что Асен не хотел иметь ничего общего с Черноградом. И с ней, Косарой.

Как будто она могла его винить! Его последний приезд в Черноград кончился тем, что Асен едва унес ноги живым.

— Как здорово, Косара, что я застал тебя дома, — выдохнул мужчина, стуча зубами.

Его шерстяная шапка была низко надвинута на голову, закрывая брови. Наружу торчали только алые кончики ушей. Косара прищурилась, когда его имя наконец всплыло в ее голове. Это был подмастерье пекаря.

— Ибрагим? Боже, я тебя едва узнала! Что случилось? — Она вздрогнула и добавила: — Заходи внутрь, рассказывай все.

По пути в гостиную Косара щелкнула пальцами и пробормотала волшебные слова. Раздался громкий треск, в очаге занялся огонь.

В конце концов, у нее теперь гость, а это достойный повод погреться.

— Садись, — сказала она ему, и Ибрагим поплелся к стулу. — Вина? Чего-то покрепче?

— Покрепче, пожалуйста.

Косара налила ему абрикосовой ракии домашнего приготовления, такой ядреной, что только от одного запаха глаза слезились. Ибрагим осушил стакан одним глотком.

— В чем дело? — Косара подлила еще. — Ты бледен как привидение.

Ибрагим долго смотрел на нее глазами в обрамлении темных кругов.

— Мне кажется, я умер.

Хотя Косара рассмеялась, лицо ее оставалось серьезным. Вскоре и смех ее замер на губах.

— Умер? Как так?

— Меня ударило током, пока я возился с приемником. Ты же помнишь, я все хотел поймать радиосигналы из царства чудовищ?

Косара уже слыхала о его безумной затее. Вряд ли для монстров в порядке вещей слушать радио, они ведь не люди.

— Ага.

— В общем, мне показалось, что я наконец-то что-то поймал. Клянусь, я слышал его голос.

— Чей голос?

— Змея.

Косара снова рассмеялась, на этот раз чуть более визгливо. Ее рука задрожала, сжимая бутылку, янтарная жидкость заплескалась внутри. Косаре захотелось налить еще и себе.

— Ибрагим, Змея больше нет.

— Говорю же, я его слышал. А потом отвертка соскользнула куда не надо, и меня прошило. И я умер. Мой друг — Данчо, вы вроде знакомы? Данчо Крустев. — После паузы Ибрагим добавил с ноткой гордости: — Он доктор.

— Мы знакомы.

— Ну так он нашел меня на столе, всего обугленного. Ты посмотри! — Ибрагим снял шляпу, открыв кустистые брови и спутанные волосы торчком.

— Ясненько, — сказал Косара и вновь наполнила его стакан: вот выпьет еще и найдет себя уже не на столе, а под столом, в буквальном смысле полудохлого. — Я понимаю, ты, наверное, здорово испугался, но выглядишь ты вполне нормально...

— Ты не понимаешь. Данчо не обнаружил признаков жизни. Даже пульса. Я был мертв, Косара. Мертвее мертвого!

— Что ж, такое случается: ты умираешь на пару минут, потом тебя реанимируют. Уж что-что, а это Данчо умеет.

— Умеет, когда счет идет на минуты, не на часы. Я умер утром, а очнулся вечером, голодный как волк.

— Еще бы! Ты пропустил обед.

— Косара, я жаждал крови.

Косара нахмурилась, разглядывая бледную кожу Ибрагима и его налитые кровью глаза. Он мог бы сойти за упыря, если быть честным, но не меньше он походил и на человека, который еще не отошел от шока. Удар электричеством для людей не слишком полезен.

— Ты же это не всерьез? — ответила Косара. — Мне доводилось видеть, как воскресают упыри. Раз ты тут сидишь, ведешь со мной цивилизованную беседу и не пытаешься высосать меня до капли, значит ты явно не из них.

— Но неужели не бывает таких упырей, что сохраняют хоть крупицу рассудка?

— Не сразу после обращения! Бывает, что через двадцать, тридцать, сотню лет — если им удается прожить так долго — некоторые из них восстанавливают часть своей личности. Или воспитывают в себе новую, тут я не слишком разбираюсь. Но чтобы спустя часы? Молодые упыри не человечнее бешеных псов.

— И все же вот он я.

— Ибрагим, — как можно спокойнее произнесла Косара, — как ведьма, я тебе ответственно заявляю: верь мне, никакой ты не упырь.

— Но я хочу крови, Косара! Знаешь, что я сделал первым делом, как очнулся? Ты же знаешь, мы держим кур. Кур! Я рванул прямиком в курятник. Данчо застукал меня, когда я уже схватил одну и собирался откусить ей голову!

— Электрошок творит с людьми всякое. Вдруг у тебя дефицит железа.

— Скорее уж дефицит крови в желудке!

— А ты уколоть себя пробовал? У упырей кровь обычно черная.

— У всех? Я думал, у некоторых...

— У некоторых кровь как раз остается прежней, таких меньшинство. Так пробовал или нет?

— Да пробовали мы. Данчо кольнул мне палец иголкой. — Ибрагим показал свой указательный палец: на коже была маленькая красная точка. — Кровь красная.

— Вот видишь!

— Но ведь у некоторых...

— Слушай, я сварю тебе зелье, что скажешь? Со шпинатом, грецкими орехами и печенью караконджула. Железа будет хоть отбавляй. Попьешь несколько дней и посмотришь, не полегчало ли тебе, хорошо?

— Хорошо, — вздохнул Ибрагим. — Все равно выбора нет. Данчо убьет меня, если я причиню вред курам. — Он невесело рассмеялся. — Хотя как он меня убьет, разве что осиновым колом в сердце!

Косара торопилась с зельем, ведь у нее слипались глаза. Это был долгий день. К ней все еще наведывались обычные клиенты, чтобы купить зелья от болей и недомоганий, но в последнее время появлялись также незадачливые туристы, съездившие в Белоград. Черноградцы не привыкли к иноземной еде и алкоголю, многим требовалось лекарство от похмелья или что-нибудь от изжоги. А кроме этого, все чаще наблюдались аллергии на новую косметику, морская болезнь у людей, которые раньше никогда не плавали по морю, и травмы у тех, кто ввязывался в драку из-за культурных разногласий.

Но приходили к Косаре не только черноградцы. Белоградцы точно так же толпами стекались в Черноград. Всего за несколько месяцев она залечила больше упыриных укусов и царапин от когтей волколака, чем за все годы практики. Будущие охотники на монстров, очарованные туристы, любители экстрима, потомки иммигрантов, ищущие свои родовые поместья... У мастерской Косары всегда стояла очередь.

Как только зелье перестало кипеть, Косара перелила его в пузырек и передала Ибрагиму:

— Вернешься через пару дней и расскажешь, помогло ли.

— Спасибо. Я искренне надеюсь, что поможет. Сколько я тебе должен?

— Три гроша.

— Три?! — резко выдохнул Ибрагим.

— Это проблема?

— Ну, мы только что вернулись из отпуска в Месамбрии, с деньгами немного туго... Цены за границей — дичь, сама понимаешь. А если придется заказывать похороны...

— Для кого?

— Для меня.

Косара глубоко вздохнула:

— Ибрагим, в последний раз говорю: ты не умер. Давай сюда грош и выметайся.

— Грош? Точно? Одна только печень караконджула стоит дороже.

— Поверь мне, я в курсе...

Ибрагим откланялся, но Косара решила не идти в свою холодную спальню. Огонь в мастерской грел здорово, а вдобавок теперь на верхнем этаже всегда было слишком тихо — без Невены.

Косара не слышала голоса сестры с той самой зимней ночи, когда заперла Змея в Стене. Все больше и больше она верила, что зов Невены ей просто почудился.

Те двенадцать дней вообще выжали из нее все соки. Неудивительно, что к их концу ей слышались голоса.

Однако, забившись в угол дивана под кучей одеял и глядя, как тлеют угли в очаге, она не могла отрицать, что слышала один голос прямо сейчас.

«Моя маленькая Косара, — прошептал Змей. — Где же ты? Здесь так холодно. Здесь так холодно...»

 

Она сбрендила — это единственное разумное объяснение. Одиночество сводило ее с ума, и теперь она слышала голоса. Такая жизнь — в одиночестве, в большом, скрипучем, населенном привидениями доме — ненормальна. Она даже принялась чаще разговаривать с домашними духами, несмотря на то что до и после Темных дней они казались ей мелькающими мороками.

— Твое здоровье, тетя! — поднимала она вечерком очередной бокал вина за кухонную хозяйку.

— Доброе утро, дядя, — приветствовала она духа ванной, когда утром шла чистить зубы.

Она знала, что должна быть благодарна им за то, что дом еще не рухнул, не похоронил ее в куче прогнивших обоев, пыли и ржавых гвоздей. В последние месяцы она была настолько занята, что у нее едва хватало времени на уборку или ремонт. Между приемом клиентуры и рысканьем по самым опасным районам города в поисках следов Карайванова в сутках просто недоставало часов.

— Доброе утро, дядя!

Так сказала Косара, по своему обыкновению, войдя в ванную тем утром. Стоял такой мороз, что на крошечном круглом окошке распустились инеистые цветы.

Мороз. В июне!

Только она закончила чистить зубы и засобиралась в душ, как в дверь постучали. Косара вздохнула. Ни минуты покоя с самого утра.

Стук раздался снова, такой громкий, что гнездившиеся под крышей ласточки встрепенулись и сердито защебетали.

— Иду, иду! — закричала Косара и вновь натянула свитер, сбегая по лестнице.

Открыв дверь, она увидела Ибрагима. Сегодня он выглядел еще хуже — более нервным, уставшим, и руки у него тряслись.

— Куры! — вскричал он. — Косара, всех кур порешили!

 

Черноград никогда не бывал веселым местечком, даже в летнюю пору. Однако в этом июне город казался еще серее и мрачнее прежнего. Обычно владельцы кафе и ресторанов на Главной улице выставляли столики на летних верандах, а продавец мороженого кружил по городу на велосипеде. Но не теперь. Большинство заведений общественного питания просто заколотили, не выдержав конкуренции с ресторанами по ту сторону Стены. А продавец мороженого, как слышала Косара, и вовсе переехал в Белоград.

Ибрагим жил неподалеку, в многоквартирном доме, спрятанном в грязном переулке в стороне от главной площади. Он открыл входную дверь и провел Косару по неубранному коридору.

— Я проснулся рано, собирался на работу, — объяснял он, ища в пальто ключи от задней двери в сад. — Обычно мы замешиваем тесто еще в три часа ночи, чтобы точно успело подняться. А еще поди попробуй раскатать фило на скорую руку... В общем, я встал и спустился покормить кур. Данчо сегодня работает в ночную смену. — Пока Ибрагим поворачивал ключ в замке, его пальцы дрожали, и он провел ими по своим темным волосам. — Боже, он же рассердится на меня до жути! Он любил этих кур, как детей. Всех называл по именам, представляешь?

— Не глупи, — сказала Косара. — Незачем ему на тебя сердиться. Это же не ты сделал.

— А что, если я? — Ибрагим с глазами, полными паники, повернулся к Косаре. — Что, если я забрел туда посреди ночи и всех поубивал?

— Тогда ты наверняка заметил бы кровь на руках, когда проснулся.

— А может, я помыл их!

— Тебе крови все еще хочется?

— Нет. — Ибрагим замолчал. — Кажется, нет.

— Значит, зелье помогло.

— Или же я утолил голод ночью...

Косара потянулась через его плечо, толкая дверь:

— Давай осмотрим место преступления.

Она сказала это в шутку, но вскоре поняла, что дело оказалось весьма серьезным. Садик походил на бойню. На траве, а также в курятнике были разбросаны пернатые тельца. Их невидящие глаза-бусинки уставились на Косару.

Но нигде не было ни капли крови. Большинство кур выглядели так, словно они просто заснули вечным сном. Один только петушок, похоже, дал смертный бой: его крыло висело под неестественным углом, а все когти были переломаны.

— Какого черта... — Косара огляделась. — Сад точно не общественный? Ни у кого больше нет ключей?

— Насколько я знаю, ни у кого.

Косара перевернула петушиное тельце мыском ботинка, чтобы не касаться его голыми руками. Она не могла сообразить, поранился ли он в бою или в слепой панике колотился о стены курятника. Но что могло вызвать у птицы такую панику?

— Сосед предложил нам ощипать их, — глухо сказал Ибрагим, — и куриного супчика наварить. Но я просто не смог себя пересилить. Чтобы я кормил Данчо супом из его же кур?

— Не надо кормить. И вообще не трогай их. Мы не знаем, что их убило. Я бы послала за ветеринаром.

— Думаешь, они болели?

Косара сомневалась. За эти годы в Чернограде было много вспышек куриного гриппа — такое случается, когда целые стаи держат вблизи друг от друга. Но это...

Ее взгляд упал на петуха со сломанным крылом. Что-то было не так. Шестое чувство кричало ей, что смерть его не была естественной.

И чудилось нечто ужасно знакомое в напряжении, нависшем над курятником, заставляющем воздух тихо, почти неслышно потрескивать. Ветер уносил запах, который Косара откуда-то знала, только не могла его правильно назвать.

Хмурый Ибрагим все еще смотрел на нее.

— Ты их не убивал, — твердо сказала Косара. — Они не обескровлены. Должно быть, что-то — или кто-то — их заразило.

— Уверена?

— Ты ведь живешь с врачом. Что, сам не видишь, что у них не пили кровь?

— Ну, я подумал, что мог выпить парочку кур, насытиться, а потом избавиться от остальных как от свидетелей...

— Ты смеешься? — воззрилась на него Косара.

— Не знаю, Косара! Я сам не свой.

— Позови-ка лучше ветеринара. Держу пари, он прольет свет на это дело.

В конце концов, Косара была ведьмой, а не куриным следователем по уголовным делам. Будь здесь Асен, он, вероятно, раскрыл бы дело в два счета.

Косара покачала головой: нет, об Асене лучше не думать.

— Сообщи потом, что скажет ветеринар, — сказала она, направляясь обратно в дом. — Уверена, всему этому есть логическое объяснение.

Правда, по дороге домой она не могла избавиться от ощущения, что что-то упускает. Что-то было неправильное в пустых взглядах кур. В сломанных петушиных когтях. В знакомом запахе.

Дома она первым делом сняла с полки бестиарий и отерла рукой от пыли. Вот уже пара лет минула, как она не сталкивалась с новыми монстрами в Чернограде. Не считая Ламии, конечно.

Косара быстро перелистывала страницы, разглядывала рисунки. Все привычные чудовища были тщательно перечислены в алфавитном порядке: караконджул, хала, чума...

И вот ее взгляд упал на изображение огромного черного петуха с горящими глазами.

«Мратиняк», — гласила витиеватая надпись над головой птицы. «Вызывает мор домашних птиц», — пояснял текст.

А под ним была приписка: «Великий предвестник чумы и смерти».

4

Асен

Магия телепортации — не для слабонервных. Каждый орган Асена вывернуло наизнанку, кишки распутались, кровь вспенилась, и сердце бросилось качать ее во все двадцать пальцев, раздувая их, как воздушные шары.

Миг спустя его тело разогнулось, а ноги больно стукнулись о твердую поверхность. Яркий свет ослепил. Стена шума ударила по барабанным перепонкам: неподалеку стояла большая толпа. Не успел он материализоваться и наполовину, как какой-то человек оттолкнул его, требуя быть повнимательнее.

Все еще дезориентированный, Асен споткнулся о высокую колонну и оперся на нее, глубоко дыша. Он быстро моргал, давая глазам привыкнуть к свету.

Это место походило на старый оперный театр: здесь был просторный зал, широкие коридоры между ярусами с красными бархатными стульями, откуда открывался вид на сцену. Богато разодетые люди сбивались в группы, затягивались импортными сигариллами и сигарами, осушали бокалы игристого вина со скоростью, которая произвела бы впечатление на самых заядлых пьяниц в местной таверне. Сверху, на балконах, Асен подмечал блеск театральных биноклей и трепетание вееров.

Асен замешкался, не понимая, куда идти. Все здесь, казалось, знали друг друга. К своему облегчению, он не заметил знакомых лиц: тем меньше была вероятность, что его быстро узнают дружки Карайванова. К этой вылазке он готовился несколько недель: отрастил бородку, купил простой черный костюм, надеясь затеряться в толпе. С костюмом он как раз промахнулся. В море жемчуга, перьев, драгоценных камней и заморских тканей он выделялся, как больной палец среди здоровых.

Чтобы вписаться в местный колорит, Асен решил сперва взять бокал игристого вина с ближайшего подноса. Официанта намеренно не удостоил взглядом. У него было чувство, что собравшиеся здесь люди не из тех, кто говорит «пожалуйста» или «спасибо».

— Вы здесь явный новичок, — раздался голос позади.

Асен обернулся. На него сквозь инкрустированный рубинами лорнет смотрела женщина.

Асен всегда гордился тем, что умел точно определить возраст человека; встречая новых людей, он всегда составлял мысленный портрет. Однако в этом случае он засомневался в том, что видел. Пухлые щеки и яркий макияж сильно молодили незнакомку, однако ее волосы, искусно уложенные в высокую прическу, были цвета соли с перцем.

В ней было что-то ужасно знакомое. Асен нахмурился, вспоминая, встречались ли они.

— Меня зовут Мария, — сказала она. — Мария Хаджиева.

Ох, да ладно!

Они и впрямь встречались, и не единожды. Но в те разы ее волосы были собраны в тугой пучок, макияж был легким, а одежда — по-деловому консервативной. Асен никогда бы не узнал ее в этом красном платье с оборками.

Мария Хаджиева была мэром Белограда.

— Ах, приятно познакомиться, Мария, — сказал Асен, делая акцент, который даже для его собственных ушей звучал до неловкого фальшиво. — Меня зовут Костас Димитриадес, я — обеспеченный торговец шелком из великого града Стамбула, приплывший по Мраморному морю.

Асен внутренне выругался. Что за пургу он несет? Никто так не говорит. «Обеспеченный торговец»? Кто вообще так представляется? Он, конечно, репетировал свою легенду дома перед зеркалом, но там его актерская игра была получше.

Ему пришлось взять себя в руки. Судя по всему, мэр его не узнала, и он все еще в безопасности.

— Выпьете? — сказал он, подбрасывая пару рупий.

Ну что за акцент, в самом деле... Какой уж тут Стамбул!

Мэр приняла бокал игристого из его рук.

— Итак, Костас, что привело вас сюда этим вечером?

— А, знаете, праздное любопытство. Я слышал о великих магических сокровищах города Белограда и хотел узнать, из-за чего весь шум.

— Жизнь вблизи от нашего бедного соседа несет в себе много недостатков, — сухо сказала мэр. — Но, должна признать, магия, что льется в наш город через Стену, совсем другое дело.

— Для чего вы здесь, м... — «Боже, Асен, возьми себя в руки! Чуть не назвал ее „мэром“». — Мария?

Мэр наклонилась, чтобы шепнуть ему на ухо, и цитрусовый аромат ее духов наполнил его ноздри.

— Я слышала, сегодняшний аукцион будет по-настоящему особенным. Похоже, наш щедрый покровитель приготовил нам сюрприз.

— Какой сюрприз?

Мария рассмеялась, игриво ударив Асена по плечу веером:

— Ну, это не было бы таким уж сюрпризом, если бы он мне рассказал, не правда ли?

Асен взглянул на свое плечо, затем на лицо мэра. Она кокетничала. Так вот почему его невероятный акцент и еще более невероятная история не вызвали в ней тревогу. Ей было все равно, кто он, раз уж подвернулась возможность захомутать богатенького иностранца в хорошем костюме.

Вот и хорошо. Асен вполне мог с этим работать.

— Послушайте, Мария... — Повторение имени всегда было хорошей стратегией, как вычитал Асен в руководстве по допросам, поскольку это настраивало людей на мирный лад. — Вы кажетесь очень щедрой. Вы могли бы мне помочь. По правде говоря, мое присутствие здесь сегодня вечером не случайность. Я был послан с важной миссией.

— О? — Мэр изогнула бровь, оклеенную рубинами, которые сверкали от любой мимической ужимки. — И что же это за миссия?

— Вы знаете падишаха Стамбула?

— Мы встречались.

— Я работаю на него. Он знает, что ваш город славится магическими артефактами. Если магия существует, ее можно найти в Белограде, так все говорят.

Попытка Асена воззвать к патриотизму мэра, очевидно, сработала.

— Итак, чего хочет ваш падишах? — улыбнулась Мария.

— Как вы знаете, он богат сверх всякой меры. У него есть все, чего может желать мужчина... — Драматическая пауза. — Кроме одного.

— Чего именно?

— Любви. Несколько лет назад умерла его молодая жена. Он бы отдал все на свете, чтобы вновь услышать ее голос.

— О, это так ужасно...

Улыбка Асена стала шире. Он раздобыл для нее и крючок, и леску, и грузило.

— Как видите, вот поэтому он послал меня сюда. Он слышал о ведьмах из Чернограда, умеющих говорить с мертвыми...

— Тогда ему стоит отправиться в Черноград и поискать Софию. В Темные дни, когда граница между мирами живых и мертвых становится тоньше...

— Вы ведь знаете: он уже глубокий старец и не выдержит путешествия. Неужели ничего нельзя сделать? Должен быть какой-то амулет!

— Не слыхала о таких.

— Но может быть, если вы разузнаете... Говорят, в Чернограде есть человек, готовый продать любую магию, о которой можно только мечтать.

Мэр изогнула губы в улыбке:

— Итак, вы желаете аудиенции у нашего прославленного покровителя, верно я поняла?

Асен заколебался. Все шло слишком гладко.

— Признаюсь, я надеялся встретить его здесь сегодня вечером.

Женщина снова открыла рот, но громкий голос прервал их:

— Мэр!

На плечо Марии положил руку крупный мужчина лет сорока: намного выше среднего роста, с густыми черными усами, почти близнецами его черных сросшихся бровей.

Мэр подняла глаза и улыбнулась ему, хотя Асен заметил, как ее рот на миг досадливо скривился. Она явно не планировала открывать Асену свою должность. Судя по всему, рассчитывала на быструю интрижку с купцом, никак не на что-то серьезное.

— Антон, приятно тебя здесь видеть, — сказала она, и мужчина наклонился, чтобы обменяться призрачными поцелуями в обе щеки. — Это Костас. Он утверждает, что заработал состояние, торгуя шелком в Стамбуле.

— Приятно познакомиться, — произнес Асен, добавив несколько посторонних слогов к слову «приятно» (боже, его акцент становился все резче с каждой новой репликой).

— Шелк, да? — с