В декабре 1790 года конгресс открыл свои заседания уже в Филадельфии. На этот раз Гамильтон выступил с проектом основания национального банка. Несмотря на оппозицию крайней демократической партии, проект этот был принят, и решено было основать национальный банк с капиталом в 10 млн. долларов. Ожесточенные прения в конгрессе вызвал и другой проект Гамильтона — обложение пошлиною всех спиртных напитков. Обсуждение этих проектов явно обнаружило существование в конгрессе двух крупных партий, из которых одна стремилась к централизации и к усилению центральной власти (федералисты), а другая отстаивала автономию и суверенитет отдельных штатов (демократы).
Между тем конгресс успел организовать исполнительную власть республики. Создано было 4 департамента (по-нашему, министерства): иностранных дел, финансов, военный и юстиции. Вашингтон назначил министрами способных и честных лиц, обнаружив умение беспристрастно выбирать себе дельных помощников. Вашингтон поставил себе за правило никого не назначать ни на какую должность по протекции. Он не обращал внимания ни на происхождение, ни даже на политические принципы чиновников; ему нужна была только гарантия, что данное лицо отличается честностью, трудолюбием и необходимыми для дела сведениями. Никогда не стеснялся Вашингтон отказывать своим друзьям или знакомым, просившим его пристроить кого-нибудь, кто не годился для дела, к теплому местечку, и благодаря этому избежал интриг, зависти и тому подобного, царящих сплошь и рядом в чиновничьих сферах. Только один раз назначил он на одну должность своего родственника, да и то убедившись в его познаниях. Руководясь этими здоровыми принципами, Вашингтон поставил во главе министерства иностранных дел (куда включено было и ведомство внутренних дел) Джефферсона, человека энергичного и талантливого, несмотря на то, что Джефферсон отличался гораздо более крайними демократическими убеждениями, чем Вашингтон. Финансы были поручены Гамильтону, военное ведомство — генералу Ноксу, а департамент юстиции — Джею. Мало-помалу политический механизм Соединенных Штатов начал действовать.
Вашингтон настаивал на том, чтобы срок военной службы был продлен до трех лет, но конгресс долгое время и слышать об этом не хотел. Это связывало главнокомандующего по рукам и ногам; недоверие конгресса к нему сильно его оскорбляло, но он понимал и ценил побуждения, руководившие конгрессом, а потому не менял добрых отношений с ним и свято соблюдал все его предписания, хотя бы эти предписания шли вразрез с его взглядами. Во все время революции ничто не могло поколебать уважения Вашингтона к гражданской власти, и он всегда был убежден, что гражданская власть должна стоять выше военной. В этом отношении Вашингтон являет собою образец республиканского генерала, справедливо сравниваемого с доблестными полководцами древности.
Так как конгресс был лишен исполнительной власти, то Вашингтону волей-неволей приходилось обращаться к местным учреждениям колоний, преимущественно к законодательным собраниям, для осуществления предписаний конгресса: исполнительная власть всецело находилась в руках местных учреждений. От них зависел подвоз амуниции и провианта, назначение офицеров и так далее. Переписка с местными учреждениями заставила Вашингтона приходить в соприкосновение с основными элементами общественной организации и ознакомиться как нельзя лучше с механизмом общественного самоуправления; отсюда его изумительная опытность в гражданских делах, обнаруженная им во время президентства.
Очевидно, метрополия не обращала никакого внимания на права колоний самим назначать пошлины и налоги. Колонии понимали, что петициями делу не поможешь, и решили не принимать к себе английских товаров, за которые взимались пошлины. Эта мера имела в виду ударить по карману английских купцов и принудить их добиться от своего правительства отмены пошлин. Вашингтон, горячо сочувствовавший этой мере, принял деятельное участие в ее проведении.
Война с Францией в Америке ввела Англию в большие расходы, и британское правительство решило привлечь колонии к покрытию этих расходов, наложив пошлины на некоторые предметы потребления, ввозившиеся в Америку из Англии. Между тем, по духу английской конституции, введение прямых и косвенных налогов в колониях было исключительным правом местных законодательных собраний. Но, не смущаясь этим, английский парламент обложил пошлинами патоку и сахар, ввозившиеся в порты Новой Англии, и, главным образом, в Бостон. Вскоре обложены были пошлинами и другие предметы ввоза и установлен был строгий надзор за контрабандной торговлей, которую колонии втихомолку вели с французами и испанцами и на которую Англия раньше смотрела сквозь пальцы. Благодаря этому значительная часть населения разорилась, и недовольство колоний росло не по дням, а по часам. Колонии отправили было петицию королю и парламенту об отмене пошлинных актов и послали в Англию в качестве своего уполномоченного Франклина. Но английское правительство слишком нуждалось в деньгах, чтобы внять голосу колоний, и предпочитало нарушать конституцию. Правда, парламент отменил пошлины на некоторые товары; но зато, как бы в подтверждение прав Англии облагать колонии налогами, издан был знаменитый акт о гербовом сборе, по которому все деловые бумаги в колониях должны были писаться на гербовой бумаге. Но колонии твердо решили воспротивиться этому незаконному акту и не допускать у себя его осуществления. Теперь заговорили не только северные, но и южные колонии, отличавшиеся сравнительно большею преданностью королю, вследствие того, что там находились обширные поместья выселившейся английской аристократии. Население южных колоний все-таки не желало отказываться от своих автономных прав, гарантированных английской конституцией, и добровольно исполнять деспотические притязания Англии. Север и юг оказались объединенными общими интересами. Акт о гербовом сборе должен был вступить в силу 1 ноября 1765 года. Во многих колониях население сожгло склады с гербовой бумагой и взялось за оружие, так что английский парламент вынужден был отменить ненавистный акт. Но взамен этого обложены были пошлинами картон, краска и чай, привозившиеся из Англии.
занесено в его дневник, который он вел с десятилетнего возраста
