у прохожих на виду
я горю в своем аду
как горят сухие листья
в ботаническому саду
сосны плавают в воде
солнце плавает нигде
тихо двигаются черви
в голубиной голове
утром выйду из метро
встречу владика монро
он мне сразу улыбнется
но лицо его мертво
сообщают вместо птиц
голоса из мертвых лиц
что мне надо их послушать
не снимая рукавиц
только руки убери
выйдет мама из двери
машет крыльями и плачет
больше нет меня внутри
Заведующая складом
нам не хватает воображения жить по-другому
Директор
профессор славистики
джонатан брукс платт отмечает
что «очко» в русском языке
это задний проход
и отхожее место одновременно
Заведующая складом
головы падают боль остается
Палочка от петушка
будь расщеплен
Очередь
ты подумай-ка
до чего дошло
Директор
наши революционные мысли
вползают в будущее
как черви в покойника
Продавщица
как анальные шарики в жопу
Продавец
это одно и то же
только дороже
они собрали все фишки по рекламной акции
в магазине дикси
и развелись
знаете
с тех пор как я не читаю ленту новостей
я перестал чувствовать историю
мне кажется что все это уже было
в лепрозории наши тексты
заперты и тогда
мы начинаем любить
без прикосновений
без писем
«Альпы» ставят под вопрос само содержание понятия «человек». Каждый из нас оказывается совокупностью информации, суммой привычек и страхов, которые можно перезаписать на другой носитель — и копия справится со своими функциями не хуже оригинала.
можно сделать
что-то со своим телом
только и остается
что спрятать в него боль
отчуждение слабость
обещание новой жизни
тело как горизонт
бедное бедное тело
в котором тайное будущее
свернулось как кровь
на укусе в лесу у станции ляйпясуо
выше выше выше грифельной точки
на узоре из рыб
выгоревшем на калининградском солнце
все что делается напоказ
умирает как мотыльки
не повторяется только
приключение против смерти
дом из пожара
и
нужно лететь — так лететь —
против света
в темный лес
в немоту пейзажа
там где жизнь
дрожит на своей границе
как
этот текст
баржи плывут по волге
радуя электорат
новой информационной автократии
как сказала екатерина шульман
на лекции в ельцин-центре
следы от укусов
поднимаются выше выше выше
к долгим рыбам на хрупкой бумаге
к океану которого нет
и не будет
