Из тех, кто был дома, никто себя дома не чувствовал.
день доказывать требовательному стеклу, что тебе двадцать пять, когда и ты, и оно твердо знали: сорок, да и в самом зеркале почти отпала необходимость, потому что девочку ее возраст не интересовал
Дом обладает странной притягательной силой, думала она, подходя к парадному, – когда ты один, дом не только очаг, но и собеседник.
кто исчислит стада ишаков, которые полягут, прежде чем помрет султан;
разве у Советской России других дел нет, как нападать на маленькую мирную республику?
красота – капитал, но этот капитал должен быть застрахован обручальным кольцом. Ибо до тех пор, пока к тебе обращаются «барышня», это сопровождается оценивающими взглядами, намеками той или иной прозрачности и откровенными предложениями распорядиться твоим капиталом без проценто
печень распоряжается цветом лица
У Севастьяновых, старых большевиков, умерла собака. В остальном время их щадит: то ли большевики действительно люди особой закалки, то ли водка помогает. В дни годовщины Октября за ними присылают машину и везут на торжественное собрание, где все говорят о нашем славном прошлом; возвращаются с холодными горшками альпийских фиалок.
С появлением новой телефонной книги чаще других стали раздаваться звонки в квартире номер четыре. Георгий Николаевич снимал трубку:
– Слушаю.
– Устал?
Следует отдать должное Фее Леонелле: она не собиралась покидать свой двадцатипятилетний возраст, а как давно не собиралась – это ее тайна за семью печатями.
Спокойное достоинство людей, проживших целых двадцать лет без починов, индустриализации, пятилетних планов, гонок и чисток, больших и малых, – а стало быть, не понимавших ровным счетом ничего, – раздражало новую власть, которая уже и не была новой, но продолжала набирать разгон и силу.
