Разрыв с Москвой — величественным и надменным городом, выбор отшельнической жизни приводит к тому, что Переделкино становится одновременно местом предельной творческой концентрации (как Михайловское для ссыльного Пушкина) и предметом изображения.
аким образом, Вознесенский вплетает историю своего 14-летнего общения с Пастернаком как в свой личный биографический миф (благословение гения), так и в переделкинский миф: рощи, которые «разговаривают» с лирическим героем Вознесенского, те же самые, что в цикле «Переделкино» и в «Стихотворениях Юрия Живаго».
б этом свидетельствует история, связанная с близостью резиденции Патриарха к даче Пастернака. Рассказывая её, Вознесенский использует мотивы из цикла «Переделкино» и «Стихотворений Юрия Живаго»
не могут обрести совместное счастье в переделкинском «убранном домике», который когда-то был символом рая:
В целом ряде стихотворений можно наблюдать образ Переделкина и связанных с ним мифологем.
Переделкинский миф в изображении Окуджавы — это гармония слова и дела, слова, ставшего делом жизни.
Во мгле переделкинской пущи,
в разводах еловых стволов,
чем он торопливей, тем гуще,
поток из загадок и слов.
Переделкино для Окуджавы, как и для других поэтов, живших там, превращается в аналог Михайловских рощ, которые были как местом отшельничества, так и предметом описания.
Вот так и живу в Подмосковье,
в заснеженном этом раю,
свое укрепляя здоровье
и душу смиряя свою.
Мне нравится то, что в отдельном
фанерном домишке живу.
