Да, есть такие светлые места на планете Земля, где любая ясноглазая девушка выскочила из дома, написала в блог, как прекрасен этот мир, заскочила в кофейню и все такое, но, чтобы она это сделала, сотня таких же, как она, девушек хуярят, не разгибаясь, по двадцать часов в день и будут хуярить до самой старости, если доживут
спала так крепко, что казалось, будто она не просто спит, а занята сном, как работой, будто и старается спать.
Искушение искушением, но ведь это человек сам решает, что делать, когда его соблазняют: красть – не красть, изменять – не изменять, завидовать – не завидовать, отчаиваться – не отчаиваться.
В целом зимний город выглядел так, будто кто-то взял соляной карьер, замусорил его, воткнул сухой растительности, человеческих жилищ да так и бросил.
Я не собираюсь умирать, – уверенно сказала Прасковья.
– Никто не собирается, а потом – раз, а уже, оказывается, давно собран
Можно углубить тоску, отчаяние, и в этих тоске и отчаянии начинает светиться надежда, у нас люди от депрессняка, если его углублять и расширять, начинают получать своеобразное удовольствие. Чем беспросветнее, тем светлее. «В раю мне будет очень скучно, а ад я видел на земле». «…И хоть мы и врем, потому ведь и я тоже вру, да довремся же наконец и до правды».
емкостей для специй без специй таило в себе больше логистики, чем воровства
Только в новостной повестке одно другому не мешает, когда очередная движуха и очередная толпа с песней пиздует в сторону рассвета нового мира, который на деле – свет раскаленной печки очередного крематория.
А Прасковья в очередной раз тихо удивилась тому, что можно одновременно и угодить кому-то, и не угодить ему же. Угодить тем, что не угодила, не угодить тем, что угодила
Давай я не буду объяснять тебе разницу между изменой, уходом с чемоданами к другой, полным отвалом в закат, когда партнер учит чужой язык, принимает другую веру и своих знать не желает и когда вообще все бросает, бежит в тоталитарную секту и остаток жизни проводит с ясными глазами и пустой головой.
