Я был тогда в толпе на Трубной площади. Дыхание десятков тысяч прижатых к друг другу людей, поднимавшееся над толпой белым облаком, было настолько плотным, что на нем отражались и покачивались тени голых мартовских деревьев. Это было жуткое, фантастическое зрелище. Люди, вливавшиеся сзади в этот поток, напирали и напирали. Толпа
ал. Медведев в своей нашумевшей книге «К суду истории» прямо писал: «Все свидетельствовало о том, что Сталин готовился к массовому выселению евреев в отдаленные районы страны» [50]. Геллер и Некрич в «Утопии у власти» выразили уверенность в том, что государственная бюрократия была готова выполнить подобный приказ и что один из членов Президиума, Д. Чесноков, даже подготовил книгу с объяснением причин депортации евреев [51]. Антонов-Овсеенко пошел еще дальше, заявив в своей книге «Портрет тирана», что те
По словам Хрущева, один лишь Берия вел себя наглым и вызывающим образом. «Как только Сталин свалился, Берия в открытую стал пылать злобой против него. И ругал его, и издевался над ним», — вспоминал Хрущев. «Интересно, впрочем, что, как только Сталин пришел в чувство и дал понять, что может выздороветь, Берия бросился к нему, встал на колени, схватил его руку и начал ее целовать. Когда же Сталин опять потерял сознание и закрыл глаза, Берия поднялся на
Умер действительно всего один человек, но его смерть повергла в состояние шока, тревоги и потери ориентации почти все население. Люди на протяжении двух поколений не слышали ничего, кроме лжи и пропаганды о достоинствах одного-единственного человека, и вот внезапно этот человек их покинул.
Разносчики вечерних газет встречали всеобщее одобрение, выкрикивая: «Сталин пошел навстречу требованиям народа — он умер!»
В первые дни после вероломного вторжения Гитлера у него был нервный срыв. Все знали, что по радио с сообщением о начале войны к населению обратился не Сталин, а Молотов.
После десятилетий жесточайшего террора и безостановочной пропаганды население было парализовано страхом
Иногда мечты тирана остаются всего лишь мечтами.
Населению десятилетиями диктовали, как и что думать, поэтому вряд ли удивительно, что люди, как попугаи, повторяли партийные установки.
Сталину нравилось играть со своими жертвами: он награждал их премиями и допускал публикацию хвалебных статей в газетах, когда уже были выписаны ордера на их арест
