счастлива, это будет не искренне. Не могу я быть счастлива оттого, что отец моего ребёнка сошёл с ума. А в том, что это так и есть, я не сомневаюсь.
Бизнес прогорел. Да чёрт с ним! Неужели на этом вся жизнь кончена? Ему всего двадцать девять. В этом возрасте можно снова начинать. Он же вместо того, чтобы действовать, совсем упал духом. И я не знаю, как его поднять. О своей беременности пока молчу. Жду подходящего случая. Шесть недель — это только начало. Родители, конечно, ничего не знают. Им обоим по сорок, и вряд ли они так рано планировали стать дедушкой и бабушкой. Они и с Модом незнакомы.
И не надо. Особенно теперь, когда у него кризис.
Задёргиваю шторы и иду в спальню. Нет смысла ждать того, кому это не нужно. Раздеваюсь и ложусь спать. Но разве сон придёт сразу? Нет, надо ещё помучиться, поразмышлять обо всех бедах и трудностях. Я не хочу сама, это против воли выходит.
Потом телефонный звонок, который пугает. Мне никто не звонит в это время, даже родители. Может, номером кто-то ошибся? Бывает же такое. Я беру телефон и вижу незнакомый номер. Что если не отвечать вовсе?
— Алло? — а голос почему-то дрожит.
— Полина Ветрова? — строго спрашивает незнакомый мужчина.
— Да, это я.
— Вам знаком Алексей Модин?
— Да, это мой… — дальше слова не нашлись. Действительно, кем он мне приходится? Как назвать наши отношения? Я растерялась.
Мужчине это оказалось не принципиально.
— Час назад он был доставлен в областную больницу в отделение травматологии после пожара.
— Какого пожара? — я опешила от такого заявления.
— Производственное помещение, где он находился, загорелось. Алексей Модин сейчас в отделении. Его жизнь вне опасности. Вы приедете?
— Куда? — я туго соображала. В голове не укладывалось, что такое страшное событие могло произойти.
— В больницу, — нетерпеливо произнес мужчина. — Алексею понадобятся вещи. Вы сможете их привезти?
— Да-да, конечно… Прямо сейчас?
— Желательно. Скажете охраннику, что надо передать Модину в шестую палату.
— А я смогу его увидеть?
— Посещение завтра после четырёх.
Вот и всё. Короткий разговор, а сколько в нём всего было! Я никак не могла оправиться
