это чудовищное «человечинство».
– Что? Как ты сказал?
– Ну ведь нельзя сказать «свинство», потому что они не свиньи. Свиньи-то ничего плохого не делают, зла не творят.
Известно, что нет ничего труднее, чем не думать о том, о чём запретили думать. Например, о кенгуру редко кто думает, но, если скажут, что во время ближайших пяти минут думать о кенгуру нельзя, тут же оторваться от мысли о кенгуру становится невозможным.
«Мориц, если ты в самом деле хочешь быть большим артистом, ты должен познать жизнь во всех её проявлениях, побывать на её дне и на её вершине, потому что только тот, кто всё это постиг, может тронуть все сердца».
Вечно лишь добро, потому что в нём нет никакого противоречия…
У людей – это я тебе точно говорю – деньги вообще самое главное.
Чудеса, – произнёс он благоговейным голосом, – не нарушают порядок в мире, они не колдовство, они исходят из высшей сферы, которая недоступна ограниченному земному пониманию.
Поверьте, друзья, если смотреть на мир из вечности, то он выглядит иначе, чем в царстве времени. От нас видно, что в конечном счёте всегда побеждает ДОБРО. Это, можно сказать, внутреннее противоречие. Стремление к власти берёт верх над добром, но без добра вообще ничего быть не может, и даже если бы высшая власть когда-либо этого захотела, то разрушилось бы как раз то, над чем она и стремилась властвовать. Поэтому, мои дорогие, всё может длиться лишь до тех пор, пока высшая власть не всесильна. Была бы она всесильной, она сама себя упразднила бы. Поэтому в вечности всему этому нет места. Вечно лишь добро, потому что в нём нет никакого противоречия…
Ужасно, ужасно, – сетовал он сквозь слёзы, – я желаю, я желаю быть таким, каким был прежде… Тогда никаких проблем не было бы.
– И я тоже, я тоже! – рыдала она.
И хотя это не было зарифмованным желанием, волшебный напиток выполнил и его. Разом оба стали точно такими, какими были прежде: ужасные характеры и такие уроды, что и смотреть страшно.
Оба хотели пожелать друг другу худшее, что только возможно, – старость, уродство и смертельные болезни хотели они друг другу наколдовать. Поэтому они нацедили себе ещё в стаканы пунша и чуть ли не хором прокричали один и тот же стишок:
– Пунш из пуншей, тебя я заклинаю,
Здоровья, счастья и радости желаю.
Обновления души и большой доброты!
А кому – ты знаешь сам.
Пусть всё делят пополам!
И вдруг в полном недоумении увидели, что сидят друг против друга – молодые и красивые, как принц и принцесса из сказки.
красота тебе не прибавила ума, – ответил ворон. – Впрочем, певцу он и не нужен.
