практичная, земная женщина вознесла свою детскую любовь на недостижимую высоту и трагически прожила ее. Она питала ее фантазиями, идеализировала ее, яростно защищала, ограждала от прозы жизни и сумела превратить в страсть, словно сошедшую со страниц какого-нибудь романа.
Она считала, что, если назвать что-либо собственным именем, это что-то материализуется, и тогда нельзя будет не обращать на это внимания, зато, если слова не будут произнесены, со временем проблемы исчезнут сами.
Клара была очень развитой девочкой, она задавала вопросы, на которые никто не умел отвечать. Ее воображение было безграничным, что наследовали все женщины их семьи по материнской линии.
Но я не мог противиться своему желанию. Ее неторопливые жесты, запах ее чисто выстиранного белья, изящный затылок, увенчанный непослушными локонами, — все мне нравилось в ней. Ее хрупкость вызывала во мне невыносимую нежность. Мне хотелось защитить ее, обнять, сделать так, чтобы она смеялась, как в былые времена, снова спать с ней рядом, чувствуя ее голову на своем плече, ноги под моими ногами, обнимая ее всю, такую уязвимую и прекрасную, такую маленькую и теплую, чувствуя ее руку на своей груди.
жизненный путь короток, и все происходит так быстро, что мы не успеваем увидеть связь между событиями, не можем отличить следствие от поступков, верим в вымысел, называемый временем, в настоящее, прошлое и будущее, но, может быть, все случается одновременно
С ней ушли призраки, гости и то особое яркое веселье, что всегда царило здесь: ведь она не верила, что мир — это Долина Слез, скорее считала, что это веселая шутка Бога, и поэтому глупо принимать его всерьез, если Он сам не делал этого.
Подобно мгновению, когда мы приходим в мир, мы также страшимся неизвестности, умирая. Но страх — это что-то внутреннее, ничего общего не имеющее с реальностью. Умереть — это как родиться: просто изменение состояния, — объяснила Клара.
