Кто-то, возможно, назвал бы это божьим присутствием.
Благодатью.
Магнус же просто называл это Александром Гидеоном Лайтвудом.
Ряды факелов, пламя которых не шевелилось от ветра, освещали дорожки, ведущие через пляж к помосту у моря. Магнус вырос у моря и как-то сказал Алеку, что хотел бы свадьбу под шум волн. И сейчас его сердце с каждым ударом рассыпалось на тысячи счастливых осколков – Алек вспомнил!
Вот Алек Лайтвуд, он так сильно любил одного мужчину, что ради него изменил мир
Алек взял Магнуса за подбородок, покрытый щетиной – она всегда ему очень нравилась. Напоминала о том Магнусе, который по утрам просыпался в его постели, которого еще не видел остальной мир, еще не облачившегося в пышные одежды, словно в доспехи – и этот Магнус принадлежал только ему.
– Теперь мы можем пожениться. В синем цвете магов и золоте Охотников, как мы всегда хотели.
Недоверчивая улыбка расцвела на лице Магнуса.
– Ты просишь меня…
Алек сделал глубокий вдох, опустился на одно колено на песок и посмотрел на любимого снизу вверх, видя, как его веселое лицо становится мягким, серьезным… и уязвимым.
– Я почти потерял тебя. Я привык считать тебя бессмертным, но никто из нас не вечен… – Руки Алека дрожали. Он, конечно, знал, что будет нервничать, но не настолько же. – Никто не вечен. Но я сделаю все возможное, чтобы ты знал, как я тебя люблю, в каждый из отпущенных нам дней. Хотел бы я обещать тебе спокойную, бедную событиями жизнь рядом со мной, но у меня такое чувство, что там, где мы, всегда будут приключения и хаос.
И я думаю, нам надо будет завести ребенка.
– Ребенка?! – Хелен открыла рот, потом закрыла, потом снова открыла. – Но, дорогая… как? Без помощи обычной медицины…
– Понятия не имею, нужно будет спросить Магнуса и Алека. У меня такое впечатление, что когда рядом эта парочка, младенцы падают с неба. Просто дождь из карапузов.
Все трое смотрели, как Магнус идет через мокрую поляну к Алеку и, наклонившись, целует его на прощание, а Алек глядит на него глазами, сияющими от нежности.
– Жаль, что тебе с нами нельзя, – сказал Алек.
– Ты знаешь уговор. Никаких Нижнемирцев: Гораций их боится, – усмехнулся Магнус. – Ну, держись молодцом, мой маленький лучник! И возвращайся ко мне.
Найдется ли в сердце место
Любви, что не перестанет?
Не слишком ли сердце тесно?
Не больно ли тернии ранят?
– Народ Неблагих земель придерживается того же мнения, – церемонно ответил Обан. – Нам представляется доказанным, что Нижнемирцы и Сумеречные охотники не могут безопасно сосуществовать на одной территории. Мы считаем за благо отделиться и уважать друг друга издалека.
– Именно так, – подтвердил Гораций. – Уважать друг друга издалека! Что может быть лучше?
– Он что, серьезно? – пробормотала Мариза. – Да кто вообще может купиться на такое дерьмо?
Дрю искоса глянула на нее:
– Вот сейчас было прямо слышно, что вы из Нью-Йорка.
Мариза криво усмехнулась:
– Приму за комплимент.
– Я собирался с тобой поговорить, но не хотел мешать прощальным обнимашкам.
– Мы с Алеком не стесняемся нашей мужской любви, – пожал плечами Джейс. – Иногда он носит меня на руках, как дамочку в обмороке.
– Что, правда?
– Нет. Я слишком тяжелый, особенно в полном вооружении. Так о чем ты хотел поговорить?
– Как раз об этом.
– О моем весе?!
– Нет, об оружии.
– Ладно, а теперь давайте о важном, – подал голос Магнус с кушетки и свирепо поглядел на Алека. – Ты что, убил себя? Это с какой же стати?
Тот вытаращил на него глаза.
– Это не я! Магнус, это же альтернативная вселенная!
Магнус схватил его за рубашку.
– Если я правда помру, тебе запрещается откалывать такие номера! Понял? Кто будет заботиться о наших детях? Как ты мог так с ними поступить?!
