Оглавление

1. Критик Ковчега
2. Глава 4. Как все было. Часть Первая
3. Глава 5. Как все было. Часть Вторая
4. Глава 6. Никто не знает моих мыслей
5. Глава 8. Таисия Гилл
6. Глава 9. Наш маленький секрет. Часть Первая
7. Глава 12. Стая
8. Глава 13. По ту сторону решетки
9. Глава 14. Брайан Эвтаур
10. Глава 15. Наш маленький секрет. Часть Вторая
11. Глава 17. Как все было. Часть Четвертая
12. Глава 18. Отблески в темноте
13. Глава 19. Близкий контакт
14. Глава 20. Симфония для Пауля
15. Глава 22. Семейная церемония
16. Глава 23. Последствия
17. Глава 24. Дилан Флинн
18. Глава 25. Хьюберт Лонг
19. Глава 26. ЗВОН!
20. Глава 28. Одолжение
21. Глава 29. Козырь в шкафу
22. Глава 30. Рэйнард Нэльсон
23. Глава 31. Почти удачная планировка
24. Глава 32. Переполох. Часть 1
25. Глава 33. Переполох. Часть 2
26. Глава 34. Переполох. Часть 3. Финал
27. Критик Ковчега Часть 2 Город Грубиянов
    1. Глава 1. Эгоисты. Часть Первая
    2. Глава 2. Эгоисты. Часть Вторая
    3. Глава 3. Эгоисты. Часть Третья
    4. Глава 4. Выход Шута
    5. Глава 5. Как приручить дикого
    6. Глава 6. Решающая дискуссия
    7. Глава 7. Ночлег вне города
    8. Глава 8. Последний отдых
    9. Глава 9. Жужжащие теплицы
    10. Глава 10. У синей двери
    11. Глава 11. Оправданные ожидания
    12. Глава 12. Запах сушенных яблок
    13. Глава 13. Ошибки жизненного пути
    14. Глава 14. Боль воспоминаний
    15. Глава 15. Уютное Начало
    16. Глава 16. Остаток Чернил
    17. Глава 17. Подробности
    18. Глава 18. В Гостях Пленника Своего Хобби
    19. Глава 19. Муха
    20. Глава 19. Муха
    21. Глава 20. Догадки Пауля
    22. Глава 21. Превосходство
    23. — ДАВАЙ! СДЕЛАЙ ЭТО!
    24. Глава 22. На Скорости Звона Колес
    25. Глава 1. Разум поезда
    26. Глава 2. Мать Ковчега
    27. Глава 3. Спонтанный контроль
    28. Глава 4. Новый образ
    29. Глава 5. Первое знакомство
    30. Глава 6. Королева
    31. Глава 7. Беседа нового начала
    32. Глава 8. Пробуждения второго
    33. Глава 9. Комната с капсулами
    34. Глава 10. Могущество Джорджа (часть 1)
    35. Глава 11. Временный берсеркер
    36. Глава 12. Могущество Джорджа (часть 2)
    37. Предписание к главе 13
    38. Глава 13. Без названия

Глава 0. Проект «Джордж». Часть Первая.

Самое худшее для человека, который считает свои намерения благими, а себя праведным — это осознание того, насколько сильно он ошибался в суждениях. Что может произойти с тем, кто всю свою жизнь прожил в обмане, будь ему сорок, двадцать, или даже пятнадцать лет? Голова этой особи начнет идти кругом до тех пор, пока не порвется грань между благими намерениями и актами насилия. Все очень просто. Мозг будет изучать новый механизм собственного мышления. И этот самый мозг в конечном итоге начнет ненавидеть все те мысли, которые производит. Именно так человек открывает в себе темную сущность, которая, время от времени, показывалась на горизонте сознания. Вот только теперь эта темная материя души будет идти с тобой под руку, продолжая разрушать когда-то установленные принципы. Никаких барьеров. Последняя дверь откроется перед совершенно новым человеком. Перед тем, кто готов идти на ужасные поступки ради потехи. Но в данном случае человеком руководило безумие и зверский интерес. Единственное, что никогда не будет нравиться темному эго — когда кто-то попытается ввести его в заблуждение.

Сидящий в мягком кресле мужчина то и дело чесал свою голову, будто ребенок. Сейчас это кресло было его собственностью, как и весь кабинет, этаж, здание и улицы. Задумчивый мужчина не ставил перед собой границ, как его и учили книги. Каждый свой день он начинал, открывая глаза в светло-серой комнате. Читал литературу, которую ему давали; общался с людьми, которые к нему приходили; ел то, чем его кормили; и слушал то, что ему говорили. Себя он называл Джорджем в то время, как для всех «посетителей», носил имя «подопытным №3». Он и понятия не имел, как выглядит и что собой представляет, как и то, где находится. Когда в информации о «Подопытном №3» был указан возраст тринадцать лет, Джордж убеждал себя, что ему никак не меньше двадцати двух. Всему виной были книги, с помощью которых он узнавал мир. Этот человек, который когда-то был всего лишь мальчишкой, стал одновременно самым удачным и самым провальным экспериментом.

К семнадцати годам он избавил себя от оков. Первым делом, с помощью развитого интеллекта, Джордж ввел в заблуждение всех, кто приходил к нему с момента рождения, провернув план, выстраиваемый долгие годы, в результате которого смог поменяться местами с ними. Вдохнув совершенно новый воздух, Джордж закрыл дверь, оставив группу из четырнадцати человек в маленькой светло-серой комнатке. Только спустя неделю их тела нашли изуродованными, сплошь покрытыми множеством следов от укусов. Так, первые подопытные Джорджа пожертвовали собой ради новых знаний для своего «плода». Благодаря этому инциденту Джордж открыл для себя тайны каннибализма, и установил первый в своей жизни принцип: никогда не есть то дерьмо, из которого сделан сам.

Время шло быстро, и, казалось, Джордж опережал его. Перед ним стоял 2001-й год. Когда все отмечали канун Рождества, Джордж отмечал свое двадцатилетие новыми знаниями, расставляя все по полкам в чертогах разума. Так вышло, что он был человеком-невидимкой для всего мира, без каких-либо документов, бродящий по улицам Калифорнии, Парижа, Лондона. Возможно, именно так формировался самый устрашающий интеллект за всю историю человечества.

Всю жизнь Джорджа учили грамотно обходить то, что могло принести вред, поэтому проблем с охранной системой никогда не возникало. У него не было денег, но они ему были не нужны, ровным счетом, как и общение с другими людьми. Что ему было нужно, так это знания. Каждую украденную книгу он сжигал сразу же после ее прочтения. Наконец, перед ним открылось новое чувство — ненависть. Точнее, он этим словом назвал всю свою жизнь. Именно с этого момента Джордж начал создавать в голове свое пошаговое будущее.

В подвальной, кишащей крысами и сыростью, комнате, где Джордж хранил своих жертв с кошельками, он сел на ободранный стул и почесал голову, будто ребенок. Потом поднес воображаемую сигарету ко рту и спросил себя приятным басом:

— Чем ты затянулся, Джордж? — на что сам и ответил.

— Я затянулся пылью, крысиным пометом и вонью разлагающегося мяса.

Сразу после продолжительного смеха он вышел на улицу, и вновь поднес воображаемую сигарету ко рту:

— Чем ты затянулся, Джордж? — все так же спросил он сам себя.

— Свежим воздухом из страны моего будущего, Джордж. Свежим воздухом из страны моего будущего, именно так, Джордж! — теперь голос отчетливо пропитывался гармонией.

Глава 1. Жизнь одного из. Часть Первая.

Убрав эмоции с лица, тот, кто звал себя Паулем Маисом, взял в руки обыкновенную ручку и поднес к бумаге. Рядом с пустыми, разбросанными листами, было несколько папок и один потрепанный дневник. Все обернулось внезапно и спонтанно. Действовать приходилось быстро. И теперешний Пауль подумал, что в его распоряжении имеются все данные, для воссоздания цельной картины. Дело оставалось за первым словом.

Все происходило в огромном Ковчеге. Не в том Ковчеге, который упоминается в писаниях, речь идет о более масштабном проекте. Этот Ковчег можно сравнить лишь с самым жутким местом во всем мире, но в тоже время, самым надежным. И это чистая правда. Так называлось единственное место, где жили (существовали) люди, чего нельзя сказать о человечности.

Проснувшись, первым делом ты не идешь заваривать кофе, а на кухне тебя не ждет сытный омлет, приготовленный твоей женой. За окном не сияет солнце, не кричат утренние птицы, ни черта за этим окном нет, лишь решетка, отделяющая тебя от общества. Кто бы мог подумать, что меня будет раздражать отсутствие молочных фургончиков больше, чем их назойливые гудки каждым утром?! Если бы, конечно, я мог о них помнить.

Сейчас я все объясню. Мне удалось быть свидетелем настоящей революции, и моя задача в том, чтобы и вы могли окунуться во всю ту грязь, через которую я пронес эти строки, держа их в своей голове. Что же касается моего нынешнего состояния, то это будет чудом, если я смогу выплеснуть всю свою память на чистые страницы. Только сейчас можно понять, что собой представляет жизнь. Именно когда она подходит к концу. Поэтому не стоит занимать время пустыми разговорами. Мир, который был тогда возведен не служит мне домом, а, скорее, лишь местом обитания, оставшееся лишь благодаря определенным обстоятельствам. Тут ты просыпаешься не под домашний будильник, к которому никак не можешь привыкнуть, а под регулярный вой сирен, говорящий о начале рабочего дня, так же, как и о его конце, перерывах на обед и обо всем остальном. На завтрак тебя ждет стакан воды, один вареный, средних размеров, картофель, и, если повезет, дают банку консервированной рыбы, выловленной в одном из трех ставков расположенных близь городов. Парочка квадратных метров, называемые домом, состояла из крохотной кухни в виде маленького покарябанного столика с занозами, на который еле помещались руки, и прилагаемого к нему стула, натирающего каждое место, которое можно на него усадить; и весьма тесной спальни, в которой помещался, весь в дырках, матрац (назвать это кроватью не поворачивается язык: торчащие, почти разрывающие ткань, пружины и подушка, набитая ватой), и пару полуразвалившихся ящичков, не имеющих цвета, можно сказать, что они просто темные, даже не серые. В них мы хранили все съедобное и пару столовых приборов. Единственное чем веяло от этих пошатанных без задней стенки шкафчиков, так это сыростью! О да, сырость являлась верным спутником всего города.

Крыша над головой, не смотря на то, что в ее основу входила далеко не самая качественная древесина, все еще могла гарантировать безопасность. Пространство в оконном проеме занимала железная решетка, которая, на удивление, не поддавалась коррозии, в отличие от населения, которое устроилось в собственной рутине. Тут, в этом ожесточенном и хищном мире, решетка была одной из немногих вещей, которые могли защитить от всего, что происходило снаружи. Однако решетки на окнах ничуть не уменьшили количество смертей. Всегда находились люди, которые по неизвестной, но в то же время очевидной, причине буквально сходили с ума и шли против всех законов. Этих бедняг публично казнили или же отправляли на ожесточенные работы в центр Ковчега, что возможно, было хуже самого отвратительного и извращенного убийства.

Каждый дом беспрерывно снабжался светом фонаря, возвышающегося возле миниатюрной будки с таким же миниатюрным жителем. Света хватало, чтобы нужная часть комнаты полностью освещалась, а один из уголков всегда оставался в тени. Этот угол был многим известен, как место для выпуска всего самого тяжелого, что накопилось, в виде горечи слез. На этом экскурсия по миниатюрному жилищу заканчивается.

Почти каждый житель «нового» мира смиренно ходил на свою работу, жил своей жизнью, прикусывая губу, внушая себе, что всего достаточно, и череда событий такой и должна оставаться. А если в заумном паровом механизме одна шестеренка находила собственное мнение и выражала его публично, то ее заменяли другой, и механизм продолжал свою тяжелую работу во благо процветания центра Ковчега.

Окружающие люди ничем друг от друга не отличались, если исключить пол и характерные отличия во внешности. Мрачные лица не выражали эмоций, а имели лишь эффект покарябанного тротуара. Все одинаково одеты в серую робу, рабочие темно-синие брюки, сделанные в точности индивидуально для каждого, чтобы они ни спадали, такие же ботинки, и белье. Одежда выдавалась регулярно раз в две недели, а стирка проходила на пятый день. Условие на стрижку было одно: «до воротника», хотя в этом вопросе некоторые позволяли себе индивидуальность, но в большинстве случаев таких просто-напросто высмеивали.

Хотим того или нет, но в этом мире все мы живем под высоким потолком. Общество, рожденное где-то глубоко под землей, в целях, как нам говорили, уберечь от массового летального исхода — так называемого «Конца Света». С этой информации начиналась наша жизнь здесь. Ты открывал глаза и видел людей в белых халатах и масках, смотрящих на твое нагое тело, которые то и дело делали пометки в своих миниатюрных блокнотах. «Доктора» — так их называли. От окружающих тебя ламп исходило очень много света. Спустя какое-то время глаза привыкали и тебя отправляли на эксперименты, увы или к счастью вырезанные из памяти жителей Ковчега. После всех «процедур» давали необходимую информацию, с которой и начиналась пожизненная служба. Так же, результатом этих самых экспериментов стало отсутствие болезней, а самое удивительное — это то, что мы без трудностей могли дышать в «новом» мире, под землей, если принимали таблетку раз в два дня. О времени для приема маленькой желтой капсулы нас оповещала все та же сирена, которая и будила. В тех случаях, когда по разным причинам не удавалось принять это горькое спасение, человек задыхался и умирал в течение пары минут.

Все трупы уносили в центр Ковчега, после чего о них ничего не слышали. Никто не знал точно, и даже не догадывался, каких масштабов достигал Ковчег. Нам лишь дали знать, что центр окружало двенадцать городов, каждый из которых специализировался на своей профессии. Наш город был среди других под буквой «З». Что касается прошлой жизни, то никто ничего не помнил. Воспоминания — та часть, которая покинула все углы моего мозга.

В центре всего Ковчега находилась столица именуемая «Золотым Сердцем». Эта территория занимала по площади примерно три крупных города. Единственная известная нам информация о Золотом Сердце вмещала в себя весьма простое и глупое понятие — оно является нашим спасением, и мы работаем исключительно ради него. Центр ограждался огромным забором, пропускавшем через себя миллионы разрядов электричества. За ней виднелись многоэтажные дома со стеклянными окнами, в которых все время был включен свет. Куча витрин и простых двухэтажных построек, предназначенных, видимо, для одного человека или семьи. Правила, действующие «за забором» нам не были известны.

В самом центре подземного мира возвышалась главная башня всего ковчега — «ЯДРО», оно же считалось домом «Спасителя», о котором ходили только слухи. Золотое Сердце снабжало все города запасами еды и прочими необходимыми для жизни припасами. Каждому из нас дали понять, что мы всего лишь заключенные для Золотого Сердца, отбросы, на которых повесили бирку «РАБОЧАЯ СИЛА», на что жаловаться не было смысла. Определенное большинство, подобная жизнь устраивала, ведь жизнь чудесна до той поры, пока не с чем сравнивать.

Тех, кто не достигал достаточных результатов за определенный период, ожидали далеко не самые приятные наказания, например понижение в классе, что означало сокращение объема выдаваемой пищи, без которой можно представлять покойных коллег, протягивающих свои руки к еще живому организму. Поэтому большинство трудилось из-за всех сил в надежде получить дополнительный кусок черствого хлеба.

После чистки зубов травяной мазью, выдаваемой раз в месяц, я стоял перед грязным, висящим на стене кухни, зеркалом, которое без особых трудностей могло уместиться в руке взрослого мужчины, то есть, его размера хватало как раз для того, чтобы увидеть в нем можно было только отражение лица. Оставалось одеться и осознанно принять серый образ жизни, хищно поджидавшим по ту сторону стен.

Вот тот момент: вой сирен, обозначающий, что до начала рабочего дня осталось пятнадцать минут. В сопровождении этого мерзкого звука дверь моего и многих других домов открывалась, и общество превращалось в настоящий механизм.

Наступило то самое ежедневное мгновение, когда мужчина тридцати четырех лет, ростом не доставая восьми сантиметров до двух метров и с черными, короткими волосами покинул свой дом. На его строгом лице виднелась короткая щетина, которая сбривалась почти каждый второй день. Несмотря на худое тело, рубашка демонстрировала рельеф еле заметных мышц. Он считался одним из самых высоких людей своего города, но до Великана Пада Бриггса ему не хватало целых тридцать сантиметров. День для Пауля Маиса начался. Добро пожаловать на развалившуюся палубу, где можно долгое время общаться с человеком, и лишь потом разглядывать в нем кусок гниющей древесины, наполовину сожранной термитами.

Глава 2. Жизнь одного из. Часть Вторая.

В каждом городе твою способность и пользу, которую ты можешь принести Золотому сердцу, определял далеко не добровольный тест. С его помощью так называемые «доктора» указывали, к какому семейству тот или иной человек больше всего подходит. Почему не добровольный? Ну, во-первых, потому что «добровольно» это не про наш город и уж точно не про связывающие путы отчаяния, а во-вторых, мы нигде не ставили роспись на согласие, так как в решающий момент перебывали в коме.

Нет, семей у нас не было. Все возможные чувства к кому-либо ограничивались простой дружбой, а те, у кого появлялись бабочки в животе, тут же узнавали какая на вкус собственная кровь. Подобные проявления человеческих чувств наши «законодатели» считали неуместными. Именно благодаря нелепой логике, количество жертв Ковчега увеличивалось с каждым новым правилом.

Семейство — это не то понятие семьи, которое первым приходит в голову. У нас оно всего лишь название группы людей, своего рода гильдии. Каждое семейство занималось определенной работой. Система была так устроена, что абсолютно каждый житель приносил пользу. Не знаю, как в других городах, но в нашем существовало четыре семейства, и каждое выполняло свою функцию.

Первое по значимости — семейство Когинов. Они отвечали за порядок на улицах, принадлежавших каждому семейству, а именно за то, чтобы конфликты среди жителей вообще не происходили. Нередко встречалась тьма негативных мнений адресованных Золотому Сердцу, но подобный мятеж быстро превращался в поле боя, после чего, оставшиеся смельчаки учились прочно держать свой язык за зубами. Когины полностью состояли из таких же людей, как и те, кого они не редко публично убивали за нарушение законов или свое весьма неприятное, но правдивое мнение. В отличие от других, Когины, они же патрульные нашего города, по-настоящему боялись Золотое Сердце. Ведь они прекрасно знали, на что способна верхушка центра, если плыть против ими заданного течения.

Следующие — семейство Мортэнов. Им досталось заниматься сбором трав и охотой на диких животных, которые время от времени покидали свои норы, сооруженные между городами, и направлялись в сторону поселения. Так как семейство напрямую занималось добычей пищи, среди работников имелись и повара. Мортэны, так же как и Дэйвинсы, пользовались привилегией обмениваться некоторыми ресурсами с Золотым Сердцем, хотя почти всегда обмен не имел для них выгоды.

Семейство Дэйвинсов выполняло две функции. Первая — расчеты. Дэйвинсы подсчитывали нужное количество материалов для обмена с центром на те, что поновее, или те, что необходимы в первую очередь. Так же в их руках были собраны все отчеты за месяц по каждому жителю нашего города. Вторая функция — добыча этих самых ресурсов и их переработка. Они являлись единственным семейством, которое имело доступ к большинству станков для переработки, когда у Мортэнов имелось всего два.

Я же относился к семейству Броувэлл. Основной нашей задачей было строительство новых домов. Однако за всем этим скрывался более трудный процесс в виде правильного расположения новых «будок» так, чтобы улицы не сильно изменялись в размерах. Планировка домов и чертежи всего города в мельчайших деталях лежали на наших плечах. В ряды Броувэлл входило всего две группы строителей, каждая по двадцать человек, и две группы своего рода «планировщиков». Несмотря на то, что по количеству мы считались самым маленьким семейством, для каждого отводилась индивидуальная важная роль.

Среди маленьких домов возвышались семейные центры — самые большие постройки во всем городе. Несмотря на то, что их стены менялись куда чаще, чем у простых домов, они все равно успевали пропитаться сыростью, а из длинных коридоров, куда не доходил свет фонарей, доносились жуткие поскрипывания, создаваемые жителями верхних этажей. Эти дома предназначались для глав семейств, назначенных лицами из Золотого Сердца. Периодически огромная площадь здания из досок и колон служила для собраний или торжеств, которые происходили не чаще чем четыре раза в год. Для таких построек выдавались стекла, заполняющие пространство за решетками в оконных проемах. Четыре огромных этажа-надзирателя, наблюдавших за всей территорией семейства. Также это было единственным местом, где у каждого семейства находилась группа опытных докторов из десяти или двенадцати человек. На втором и четвертом этажах находилось по кухне, которые были не такими жалкими и убогими, как в будках рабочих. В центрах в каждой кухне стояла печь с двумя конфорками, работающая за счет электричества Ковчега, несколько раковин и огромный стол с кухонными приборами, включая два-четыре ножа. Весь третий этаж занимал огромный зал с двадцатью столами, за каждым из которых помещалось до шести человек. Его использовали на собраниях, проводившихся случались явно чаще торжеств, но не намного. Первый этаж, как и оставшееся место на втором и третьем, состоял из маленьких комнат с кроватями, которые открывались только в день семейной церемонии, проводившейся раз в году. Центры были самыми ухоженными постройками города, но под светом уличных фонарей и небольших ламп, расположенных по углам коридоров, семейные здания всё-таки считались грозными глазами города, если не брать в счет огромную башню, наблюдающую за нами с той стороны электрического забора.

Как я уже говорил, пар у нас не было. Девушек особо не напрягали по работе, поэтому они в основном занимались подсчетами и прочим, где не требовались физические усилия. Однако некоторые умудрялись строить отношения, но их ждала та же участь, что и других нарушителей. Эх, чудом казался тот месяц, за который Смерть никого не забрала с собой. Помимо всего вышенаписанного, мы не могли даже покончить жизнь самоубийством. На левое запястья, будто наручники, нам прикрепляли тонкие напульсники, которые обтягивали кожу, и если человек задумывал покончить с собой, его било током до тех пор, пока он не терял сознание. Таких индивидов забирали люди из Ковчега, а спустя несколько дней они возвращались с промытыми мозгами.

Ну, как-то так все и складывается. Я же, как только закрываю дверь, иду вдоль застекленного слоя электрического забора. К рабочему месту я могу добраться несколькими путями, но основных два: первый проходил мимо дома Дейвинсов, а второй — параллельно забору, который выводил меня прямиком на центральную улицу нашего города, от которой мое рабочее место находилось в двух минутах ходьбы средним шагом. По этому пути мало кто ходил, и это помогало перед работой собраться с мыслями и добраться до конечного пункта без лишней злобы. Несмотря на мою любовь к утренней тишине, иногда компанию мне составлял Тобби Реинд со своими нудными разговорами о том, где можно добыть еще не испортившиеся консервы или кусочки жареного мяса, хотя о его происхождении и сам Тобби не знал. И нет, он не рылся в мусоре, а был главным сплетником семейства и мог разузнать даже специфическую информацию. Ростом он сантиметров на семь ниже меня и иногда ему приходилось идти по бугоркам, чтобы не смотреть на меня словно из-подо лба. Его белые, густые и вьющиеся волосы, достающие почти до воротника, даже после мытья все равно казались грязными. Чего не сказать про весьма ровную и ухоженную бороду, которую, судя по всему, он подравнивает с помощью маленьких лезвий, видимо, добывая их у семьи Броувэлл за дополнительную работу. Тобби не был тощим, но при этом полным его тоже нельзя назвать. Для его тридцати пяти лет он выглядел явно лучше некоторых из тех, кто моложе. Я предпочитал ходить один, планируя свой день наперед, но никогда не отказывал знакомому в компании, пусть даже он и любил пустые разговоры. В нашей жизни и без того хватало серых оттенков, чтобы быть в ней еще и интровертом. Я был удивлен существованию таких личностей здесь, даже несмотря на то, что их критически мало. Идущие навстречу люди, чаще всего смотрящие в пол, одинаково перебирали ногами, как в начале дня, так и в его конце.

Подойдя к рабочему двухэтажному зданию, первым делом нужно отметиться у полненькой и рыжеволосой дежурной Ванессы Стоун, и только потом, после третьего воя сирены, приступать к работе. Эти здания куда больше простых домов, и к тому же двухэтажные. На территории нашего семейства таких построено семь. На этажах находилось по весьма просторной комнате с парой ламп в каждой.

Я занимался планировкой домов и перепроверкой подсчетов необходимого количества материалов для этого. Работая в группе из семи человек, только с тремя из них мне было приятно сотрудничать. Виктор Фирс занимался добычей материалов, точнее, он договаривался за их поставки. Этот человек всегда представлял собой хорошего собеседника. Виктор был весьма полным и самым молодым из нашей группы. Если не ошибаюсь, двадцать семь лет. А Дэнни Риолд просто комментировал каждое свое действие, тем самым провоцируя других на обсуждение и завязку беседы. Третьим человеком была Розалия Карсон, мы работали в разных углах комнаты, а иногда и в разных зданиях. К ней на рассмотрение и изучение были доверены соглашения между семьями. Роза — единственная девушка, которую я мог назвать другом. Милая леди, на полголовы ниже меня, с весьма худым и красивым телом. Порой меня посещали мысли что, не будь глупых законов, безусловно, мы стали бы хорошей парой. Каждый разговор всегда на разные темы, о чем-то отдаленном. Время от времени я ее провожал, и в этом нет ничего такого. Она тот человек, с которым ты не замечаешь быстрого или наоборот медленного течения времени, даже в столь ужасной жизни, которую нам создали. Роза — один из немногих глотков свежего воздуха в этих трущобах.

Рабочий день завершал очередной вой сирен, после которого все освобождали свои места и направлялись к дому семейства. Каждый день после окончания рабочего дня глава семейства — Сюзанна Броувэлл, объявляет результаты о проделанной работе. В зависимости от выполненного плана, труд каждого члена семьи поощрялся пищей и питьем.

Идя домой, позади всех маленьких будок «трудолюбивого» мира, над которым нависла сеть из проводов, можно было наблюдать за видневшейся огромной башней сердца Ковчега. Кто-то на верхних этажах пристально наблюдал за этим городом. Нет, не за городом. Кто-то наблюдал за мной, так же, как и за любым другим человеком. Его не было видно с такого расстояния, но взгляд ощущался. Дрожь пробирала до самых костей, а биение сердца значительно ускорялось. Скопившийся ком слюней, казалось, застревал прямо в горле. На тебя смотрел не человек, а что-то хищное и ужасное, что-то, что желало пробраться в твой мозг, словно таракан во время сна, и отложить с десяток яиц. В этот день, безо всяких сомнений, взгляд обезумевшего нечто упал именно на меня. Всего на пару-тройку секунд. Но их было достаточно, чтобы понять: мы имеем дело вовсе не с добрейшей душой, а с гигантским паразитом, который прячется за маской огромного здания. Это нечто большее, чем один человек, это все Ядро, нет, все ЗОЛОТОЕ СЕРДЦЕ. ВСЕ СМОТРЕЛО ПРЯМО НА МЕНЯ! Одна секунда. Две секунды. Три секунды. Это чувство ушло так быстро, как будто и не приходило вовсе. Но что-то отложилось в моем сознании.

Нечто, таившееся в огромной башне Ковчега, являлось настоящим пауком, который покрыл город медными сетями-проволоками. По крайней мере, так считал я. Но, разумеется, истинное зло представлял собой человек, а не вымышленный монстр.

После этого я продолжил свой путь к дому. Закрыв за собой дверь, я впервые обессиленно упал на пол. Мое тело начало трясти, пальцы сжимались и разжимались, взгляд бросался в разные стороны, а дыхание покидало меня. ЧЕРТ! ТАБЛЕТКА! Видимо, я был так напряжен в момент пойманного на себе взгляда, что не услышал звона сирен. Точно! Баночка с таблетками находилась в правом кармане брюк. Еще оставалось три таблетки, как раз до конца недели. Не запивая водой, я закинул одну в рот, проглотил ее и ожидал результата. Таблетка подействовала быстро, буквально спустя несколько секунд. Когда я упал, то принесенная мною еда разлетелась по всей прихожей, которая была то ли частью спальни, то ли частью кухни. Голод оказался сильнее, чем я ожидал. После всех событий, которые пропустил через себя мой разум, аппетит стал только сильнее. В какой-то степени, это даже пугало.

Во всем ковчеге было очень душно. Я разделся, открыл банку консервов, которую мне выдали за вчерашнюю работу, наполнил железную кружку водой, и вот, ужин начался. После трапезы мусор отправился в пакет, а я — в душ. Воду обновляли каждую неделю, и ее хватало, чтобы раз в день нормально умыться, но лучше делать это быстро. Следующее дело — подготовка ко сну. Постельное белье, ватная подушка, наволочка, которой я укрывался, но на утро она всегда валялась на полу. Так день подошел к концу.

Сны я видел очень редко, а если они и приходили, то в основном бессвязными отрывками прошлого, которые забывались, стоило мне только открыть глаза утром. В этот раз я проснулся посреди ночи. Со лба стекал пот, а из глаз — слезы. Подушка была вся мокрая, а вместе с ней и мои волосы. Сердце билось до ужаса быстро. По какой-то причине я поддался жестокой панике. Сперва я подумал, что это продолжение сегодняшней паранойи, но ошибся.

Сквозь отдышку начал восстанавливаться нормальный темп дыхания. Сознание становилось спокойнее и яснее. И тогда, где-то вдали своего разума, я услышал крик маленькой девочки:

— Папочка… — и голос заглушился где-то вдали меня. Больше я не мог уснуть.

Все безумие началось именно с этого момента.

Глава 3. Проект «Джордж». Часть Вторая.

Чуть согнув свои пальцы, пока не раздался еле слышный хруст, Джордж сидел в кресле из рельефной и немного выпирающей кожи аллигатора, и наблюдал за птицами, удобно разместившимися на его подоконнике. Какова была их роль? Черт, да никакой! Смех, да и только. Оставалось лишь ждать, когда маленькая и длинная стрелки будут в нужных местах на пространстве циферблата.

Огромный офис в огромном здании огромного мира. Что еще необходимо для полной гармонии, когда ты сидишь двадцатью этажами выше над тем местом, где являлся подопытным кроликом в руках обезумевших людей, в итоге которые сами себя и сожрали. Вуаля, вот она, ирония науки!

Время все сильнее давило на мозг существа, возомнившего из себя совершенного человека. Очередной хруст пальцев в сопровождении тиканья секундной стрелки. Длинные рыжие волосы, почти полностью закрывающие плечи, сейчас свисали на мраморный стол офиса. Три стены были толщиной в несколько кирпичных слоев. Четвертая же являлась большим панорамным окном с видом на Токийскую Башню. Джордж восхищался ей с того самого момента, когда осознал, на что способен.

Современный мир воодушевлял его, и тем самым уничтожал. Одно Джордж мог знать наверняка — его час скоро наступит.

— Тик-так-тик-так. -напевал он себе под нос.

Дрожащий от волнения палец подкрадывался к единственной на столе кнопке. Еще несколько секунд. Такого безумия Джордж прежде не испытывал. В одну из мучительных секунд он даже подумал отступить, ведь в противном случае обратного пути уже не будет.

«Ну и черт с ним, с этим обратным путем!»

Всё двадцатиэтажное здание затряслось от звука звонящих будильников. Этого внезапного звона Джордж даже испугался, но придя в себя, пристально всмотрелся в кнопку безумными зелеными глазами. Губы растянулись в нелепой улыбке. На холодный стол упало несколько капель слюны. Следующая секунда и будильники заглохли.

— Назад пути уже нет, ВЕРНО?! — закричал в тишину Джордж. — НУ И ЧЕРТ С НИМИ, С ЭТИМИ ОБРАТНЫМИ ПУТЯМИ! ВЕРНО?!

— Верно, мой лучший друг, абсолютно верно.

Ответив самому себе, Джордж нажал на выпирающую кнопку, тем самым изменив весь мир.

Глава 4. Как все было. Часть Первая

На дворе было лето 2006-го года. Дни, когда каждое старое событие или потрясение вытеснялось чем-то новым. Например, моя жена уже забыла о Эване Хантере (всем известным как Эд Макбейн), и единственное, что могло ей напомнить о прошлогоднем горе, это часть тех детективов, которые она время от времени читала. Помню, как она восхищалась его книгой «Кэндиленд». С самого начала года было понятно, что изобилия хороших событий лучше не ждать. Сперва Крис Пенн, потом Дана Рив, а в начале лета еще и Билли Престон, которого уже в следующем месяце сменил Сид Баретт. Обсуждений хватало как в кругу семьи, так и на работе. Этот год… Никто не мог предположить, началом какой жуткой трагедии он послужит.

Утренние несколько часов были весьма типичным для жителей Тельфса, который расположен в Австрии, разнообразить их мог лишь дождь, спасающий от длительной засухи, или отсутствие сигнала фургончика молочника, многим заменявший будильник. Будний день помогал прийти в себя и напомнить о том, что до выходных еще куча невыполненной работы, с помощью ветра, который бросался в лицо только ты открой дверь. Сквозняк в эту жару хоть и освежал, но не так как новый кондиционер, слава науке за их появление. Из кухни доносился запах яичницы с беконом, и гренок с горячим сыром, приготовленных моей женой Мери, для меня и нашей пятилетней дочери — Джаны. Мери — весьма высокая женщина среднего телосложения. Длинные рыжие волосы, почти до талии, карие глаза и слегка вытянутый нос. Восемь с лишним лет успешного брака.

Хорошая жизнь, знаете ли, оплачиваемая работа, хоть и не самая успешная, и счастливая семья, двухэтажный дом, тихие соседи, парочка банок пива расставленные в самых дальних и холодных углах холодильника. Но не этот год. Он был как гадкий мальчишка, то и дело, кривляющийся под твоим окном. Не простой гадкий мальчишка, а нечто более жуткое. Под его кожей ребенка скрывалась настоящая тьма. Именно так можно описать то самое «начало».

На работе мою должность проще всего обозначить как «простой офисный помощник». Выучился на маркетолога с отличным средним балом и характеристикой. Столько свободных рабочих мест, куда может устроиться человек с подобным образованием, внушал тогда себе я, но как оказалось, таких же «солидных пиджачков» было очень много. Конкуренция, что поделать. Сейчас сижу в офисе, то и делаю, что печатаю архивы по продаже товаров на следующий квартал. Монотонная работа, которая до ужаса давит как на глаза, так и на нервы, особенно, когда забываешь сохранить последние данные и происходит сбой. В целом я не очень-то и жаловался, как-никак за это щедро платили. Да и ко всему можно прибавить имя Пауля Маиса частенько занимавшее место на стенде лучших работников месяца.

Рабочий день заканчивался и по дороге домой я заходил в супермаркет ради литровой упаковки персикового сока. Ежедневная просьба Джаны. После, если день выдавался особо трудным, а такое случалось редко (чертовы сбои программ!), заходил в паб «Пьяный Джером» и пропускал пивной бокал, общаясь с барменом Фэллом Нитоном о ежедневных проблемах. Какой бы разговор не затевался в начале, к его концу была уже совсем другая тема. Дружба с Фэллом у меня началась еще до того, как он открыл свой бар три года назад. Это был единственный мой темнокожий друг, приехавший из Калифорнии. Высокий, крупный мужчина, тридцати семи лет с прямоугольным лицом и отличным чувством юмора.

К половине седьмого вечера я уже стоял на пороге своего дома. Вечером жара немного спадала, но совсем немного. В любом случае, становилось легче, и ближе к ночи можно было выйти во двор, присесть на одну из ступеней у двери, и, попивая кофе, читать очередное творение Генри Лайона Олди или Стивена Кинга.

— Дом, наконец-то… — со вздохом произносил я всякий раз как приходил с работы, падая на мягкий диван и дожидаясь семейного ужина, за которым все расскажут, как прошел их день.

После ужина Мери укладывала Джану спать, убеждая ее, что никаких монстров нет ни под кроватью, ни в шкафу, ни за окном.

Я всегда помогал своей жене убирать посуду, а по выходным или в праздники и вовсе в основном сам готовил. Кулинарных навыков у меня хватало.

Если день выходил загруженным, то к десяти часам вечера все посапывали в кроватях, незаметно отправляясь в завтрашний день.

6-е августа 2006 год. Суббота.

С самого утра все, кроме меня, занимались своими делами. Я спал до начала двенадцатого, что было достаточно поздним часом для лежания в кровати. Будильник не сработал, а будить меня никто не собирался. Проснулся от соседских криков. Никогда не слышал, как они ругаются, самые обычные тихие соседи, а в этот раз бились тарелки, раздавались крики — сначала мужчины, а потом женщины. Не самое удачное «доброе утро», хочу сказать. На несколько секунд настала тишина, которую оборвал мужской крик:

— Где же ты спряталась, мерзкая тварь!? Я всегда находил, где прячутся свиньи, перед тем как вскрыть им брюхо! — и снова тишина. Почему их никто не останавливает? Неужели я один тут свидетель?! Собравшись с мыслями, я побежал к телефону, который висел между нашей спальней и ванной комнатой, и вызвал полицию, вкратце объяснив все, что я слышал. Как только я положил трубку, раздался очередной крик мужчины:

— Ты, дырявая скотина, ничего не можешь сделать! Когда я тебя найду, тебе больше и не нужно будет ничего делать! Потому что на твоем свином теле образуется еще одна дырочка, может быть даже две! — а потом опять тишина, на этот раз ее оборвал звук приближающихся полицейских сирен. Снова крик:

— О, вот ты где, шалунья! Папочка тебя нашел! Нашел, и заставит на до-о-о-олгое время завалить хлеборезку! — к этому времени полицейские машины уже стояли возле дома. Было слышно, как один из полицейских выбил дверь ногой. В ту же секунду раздался очередной крик:

— Я же просил тебя просто не быть потаскухой! А теперь, теперь скажи папочке бай-бай! — после этих слов последовал выстрел, а за ним и второй. Да, доброе утро, именно так. Через несколько минут тела, которые мне были известны как Сара и Джой Хенсли, вывозили на каталках в черный фургон. Это казалось чем-то ужасным и шокирующем, вводящим в мрачный холод, который пробирал до самых костей. У Джоя Хенсли отсутствовала половина головы, а в теле его жены Сары была огромная дыра в области сердца. Дом огородили полицейской лентой и до самого вечера его осматривали сотрудники правоохранительных органов. На следующий день стало известно, что Джой прятал несколько килограмм очень экстремальной дури, и то, что это не первый случай с такими последствиями и уликами за последнюю тройку месяцев. Как оказалось, правоохранительные органы не всегда могут успеть прибыть на место происшествия, даже если их участок практически за углом.

Я даже не обратил внимания на то, что в это время никого не было дома, но догадаться не составляло труда: скорее всего, Мери пошла в торговый центр за продуктами, а Джану, как всегда, оставила на детской площадке, которая находилась на втором этаже центра.

В два часа они уже подходили к дому. Мери была шокирована всем тем, что я ей рассказал. Полиция и ленточка за окном напрягали, но не прошло и десяти минут, как они стали рассказывать о своем времяпровождении. Мери сказала, что Джана участвовала в детских конкурсах на сообразительность от компании по производству детского питания, и получила билет на посещение Собора Святого Стефана в Вене с экскурсией. Я не мог не порадоваться за успехи дочери, но как ни старался, попытки натянуть улыбку заканчивались провалом. Я не мог улыбнуться даже от мыслей о том, как выглядела Мери, предвкушая рассказать эту весть. Она любила делиться новостями, а когда в ее голове теплилась яркая новость, у нее было смешное выражение лица. Однако в этот раз лица на ней просто не было, словно все мысли куда-то делись. Собственно, как и у меня. Возникла мучительная пауза, после которой Мери добавила, что экскурсия завтра и отправление на автобусе в половине десятого утра, что уже не очень меня радовало. У нее по воскресеньям всегда были занятия фитнесом, и я знал, что она не согласится их пропускать, так что мне придется взять на себя инициативу и ехать с Джаной, что, собственно, я и сделал.

Таких молчаливых вечеров еще не было в нашем доме. Мы не были хорошо знакомы с соседями, только пару раз видели и то случайно. Нагнетал атмосферу тот факт, что это случилось рядом, что ситуация могла иметь совсем другое развитие, если бы, к примеру, я вышел и вмешался, или его жена выбежала из дома в тот момент, когда Мери с Джаной проходили мимо. Нагнетала мысль, что смерть может быть более неожиданной, чем мы думаем.

Простая ночь, простой сон и простое новое утро, в котором никто не мог догадываться, что именно этот день, случившееся на этой экскурсии, случившееся во всем мире, станет началом самой тяжелой и жестокой эпохи, изменившей все человечество.

Глава 5. Как все было. Часть Вторая

7-е августа 2006 год. Воскресенье.

Я проснулся раньше всех, но не потому, что прозвенел будильник, нет, до будильника оставалось еще не меньше пяти часов. Еще как минимум три часа оставалось до рассвета. Сон приходил быстро, но так же он и покидал. У всех есть страхи, без них жизнь была бы не такой интересной, не такой экстремальной. Голову не покидали те крики, которые я слышал из соседнего дома. Что же все-таки стало причиной таких печальных последствий?..

Пока все спали, я, стараясь никого не разбудить, сварил себе кофе и мысленно вел запутанную дискуссию. Знаете, как бывает, проснулся и все мысли об одном, но как только встаешь с мягкой кровати, как только делаешь пару шагов в пустоту реального мира, отдаляясь от своих фантазий, в голову начинает лезть и другая, зачастую, ненужная информация.

Теперь мысли превратились в череду глупых, но логичных вопросов. Самым занятным стал: «что за компания будет спонсировать детские конкурсы, и давать награду победителям в виде экскурсий в Соборы столицы?». В самом деле, как будто от этого есть какой-то смысл, если брать в расчет, что компания от этого явно не будет в плюсе. Время идет, а мир становится все проще и проще, тем самым себя усложняя. Не так ли?

Мери проснулась непривычно рано для нее. На часах было всего лишь начало седьмого, а будильник я до этого отключил. Она спустилась на первый этаж, не заметила меня, сидящего на диване, а может и заметила, но не подала виду. Открыла холодильник со второго раза, достала молоко и, заполнив им половину своей кружки, немного разлила на стол, тяжко вздохнула и, видимо, даже не подумав вытереть, пошла с кружкой обратно в спальню, все еще не замечая меня. Я поднялся за ней спустя минуту. На тумбочке возле кровати стояла уже пустая кружка Мери, а она снова сопела, укрывшись пледом. Счастливый человек тот, кому некуда спешить в выходной день. Её заморочки с фитнесом начинались только к половине первого. Перед ними она занималась тем, что называют бездельем, начиная готовиться к тренировкам только за час до выхода из дома.

Я сидел на диване в гостиной, переключая канала в телевизоре. К удивлению, всякая сонливость ушла после утреннего кофе. От телевиденья оригинальностью и близко не веяло. Все передачи походили одна на другую, а фильмы и сериалы, на какую бы тематику они ни были, были калькой с ранее вышедших. Остановился на передаче, где известные звезды участвуют в неприятных ситуациях, что-то вроде «засунь руку в аквариум со скорпионами и вытяни чек на пять миллионов долларов». Такие «шоу» никогда не вызывали у меня ярого интереса, но это было лучшее, что могли транслировать в такую рань.

Время весьма незаметно приблизилось к половине девятого. Все уже успели окончательно проснуться и приступить к завтраку. Джана просто обожала молочные хлопья от Nestle, и на протяжении года завтракала только ими. После завтрака я быстро собрал ее, ну знаете, подобрать одежду и прочее, чего, почему-то, не сделала моя жена. Время подходило к девяти часам, и времени оставалось как раз, чтобы дойти до автобуса. Мы жили в районе с частными домами, и в свете восходящего Солнца казалось, что мир просто затих или уснул. На улицах только начинали мелькать молочные фургоны и разносчики газет на велосипедах. Небо было тускло-серым, каким оно обычно бывает перед маленьким дождем, который перерастает в сильный ливень. По прогнозам синоптиков о дожде на сегодня не было ни слова, но перестраховаться и взять зонтик не помешает. Мери пожелала нам удачи. В ее голосе слышались нотки беспокойства и переживания. Было заметно, что она всячески избегает смотреть в сторону соседнего дома, окруженного полицейской лентой.

Мы добрались быстрее, чем рассчитывали и пришли за десять минут до отправления автобуса. К тому времени небо стало приобретать более зловещий вид, из еле-серого становясь почти черным. Транспорт был рассчитан на тридцать сидячих мест, но пассажиров было двадцать. Это и к лучшему, обошлись без давки. Автобус оказался достаточно большим, в самый раз для подобных поездок. Как только мы двинулись с места, по крыше автобуса застучали капли дождя, усиливаясь с каждой секундой. На мгновение, всего лишь на мгновение, сквозь мою голову прошла мысль: «Нас провожают грозами».

Как только мы выехали из города, небо постепенно начало принимать привычный для летней поры цвет. Джана все время смотрела в окно, задавая мне вопросы обо всем, что видела. Всю дорогу играл Робби Уильямс, начиная с альбома «Life Thru A Lens» 1997-го года и заканчивая «Intensive Care» 2005-го. Спустя буквально час она уснула на моих руках. Мы ехали почти пять часов, сделав всего несколько остановок, одну из которых в Зальцбурге, где в течение двадцати минут успели перекусить.

Когда мы наконец-то прибыли на место, то мои ноги были ощутимо затекшими от долгой сидячей поездки. Я позвонил Мери и сказал, что мы успешно добрались. Связь была ужасной, как она сказала, из-за дождя, который не решился следовать за нами и предпочел остаться там, где и появился, поэтому разговор длился не больше минуты. Во время экскурсии нас провели по всему собору и окружающей его территории, что растянулось еще на четыре часа. Ночь все планировали провести в ближайшем отеле, до которого на автобусе нужно было ехать еще около часа. Погода за все это время значительно ухудшилась, приобретя различные оттенки серого. Приятное летнее сияние неба больше не возвышалось над нашими головами. Под дождь попасть не хотелось никому, но в сувенирную лавку мы все же решили заглянуть. Продавщица оказалась весьма милой и любезной. Ниже меня примерно на голову, блондинка, возможно, крашенная, худой ее назвать было трудно, но и ярлык толстушки тоже не подходил. Меня заинтересовала, лежащая на столе, книга Чарльза Диккенса «Большие Надежды» с торчащей из нее закладкой.

— И как Вам?

— Прошу прощения? — чуть пугливо ответила она.

— Как Вам книга? Тоже думаете стать джентльменом? — в ответ она слегка хихикнула и добавила, — Книга в его стиле. Читала ее лет десять назад и вот сейчас, как в первый. Вы тоже его фанат?

— Ну, не то чтобы фанат, больше предпочитаю Ремарка, но парочка-другая книг великого Чарльза получили мое, всем интересное, одобрение на дальнейшую публикацию, — я договорил, и мы начали смеяться. Потом я нагнулся к Джане, которая, как оказалось, уже выбрала себе покупку. Её внимание привлекла кукла ручной работы с пуговками вместо глаз. Себе же я в обратную дорогу купил газету «Новости Новых Миров». Когда я собирался оплатить покупку, женская часть наших спутников собралась посетить дамскую комнату. Я попросил их взять с собой Джану, чтобы в долгой дороге не было казусов.

Небо захватили темно-синие цвета. Именно такая погода бывает в голове у каждого во время нервного срыва. Где-то далеко позади меня сверкнула молния в сопровождении более близкого раската грома. Наконец-то они возвращались к автобусу. Раздалось еще одно рычание грома, которое поволокло за собой волну вибрации. Все стояли молча с опаской, пытаясь понять, что произошло. Первым предположением было легкое землетрясение. Откуда-то доносился странный шум, который приближался с нагоняющей скоростью. Еще один грохот грома, куда ближе предыдущего, черт, да он был практически за моей спиной! Вторая волна вибраций прошла по земле, оставив на асфальте крупные трещины. Наш автобус и несколько машин перевернулись, у тех, что более стойкие к таким погодным причудам лишь сработала сигнализация. Всех охватил приступ паники. Каждый бежал, куда глаза смотрели. Среди всех этих криков я услышал тихие стоны своей дочери, но как только я ее увидел среди происходящего хаоса и бегающей толпы, по земле прошла третья волна. Все упали на землю. Мне все стало прекрасно ясно, волны движутся в сторону Собора, возле которого лежала Джана. Не знаю, кто направлял их, но целью был Собор Святого Стефана! Я резко подорвался и побежал к своей дочери. Проходящие сквозь мой пульс секунды превращались в хаотично разбросанные года, воздух становился до безобразия тяжелым, давя на меня весом всех косых взглядов, которые бросались в мою сторону. Я бежал каких-то пятьдесят с лишним дьявольских метра! Бежал!

Всеми клетками тела ощущался скорый приход четвертой волны. Это была гонка с самим адом. Вибрация прошла сквозь меня, от чего мое тело подкинуло в воздух, и я наблюдал, как все покрывается огромными трещинами. Упав, я заметил, что нахожусь примерно на пятнадцать метров дальше, чем должен. Как только я начал вновь бежать к Джане, Собор начал разваливаться на моих глазах, словно песочный замок. Теперь секунды стали пролетать гораздо быстрее. Среди окружающего меня злого рока, я услышал крик своей дочери, после которого был лишь сильный грохот, на этот раз не принадлежавший грому. От него могла взорваться голова, не говоря уже о барабанных перепонках. Шум прекратился через несколько секунд. Ни грома, ни молний, ни дождя, ни грохота. Небо внезапно стало возвращать свой светлый, уходящий в вечер, цвет. Когда пыль осела на землю, вокруг виднелось лишь каменное кладбище с торчащими из него человеческими конечностями. Мое лицо было точь-в-точь как у невинных заключенных, которые стояли в очереди к электрическому стулу. Издав разрывающий мое горло вопль, я со всей мочи побежал в сторону огромной груды камней. Я даже не заметил, что лицо милой продавщицы стало жутким фаршем с торчащим из него куском кирпича, как и не заметил, что большинство окружающих меня людей были перемолоты под этим камнепадом.

Разбросав в стороны части Собора, я увидел два изуродованных тела, казалось, что по ним проехался парад военной техники. Вот с этого момента началось 7-е августа. С этого момента все началось! Над одним детским телом лежала разорванная кукла, с чудом уцелевшими пуговицами. Тут бы любой догадался, мир облит бензином, и кто-то кинул спичку. Она просто долго летела. Слезы сдерживались, и сдерживались, и снова сдерживались. Кипела ярость, хотелось искромсать всех, кто смотрел на меня. Я обнял изуродованное тело дочери, упал на колени и мои слезы уже не могли таиться. Кувшин терпения переполнился. Прежде чем вылить все, что в себе сдерживал, на пару секунд рассудок стал светлым. В это мгновение голову пронзила мысль, что если бы мне довелось быть богом, то наверняка бы я отвернулся от народа, который всякий вечер молится стоя на коленях, поставив руки на кровать, а следующим утром вновь грешит, чтобы вечером снова просить прощения. Видимо, сейчас именно это он и сделал. В этот момент для меня мир прекратил существование и я зарыдал, вылил все, что держал, выкричался настолько, насколько смог. Все уже было кончено.

Вскоре, буквально через пять минут, подъехала медицинская помощь, но жертв было слишком много. Это событие принесло тучу смертей, а седьмое августа 2006-го года запомнил весь мир не только потому, что катастрофа обрушилась на Собор Святого Стефана, в общем, скоро сами все узнаете, так же как узнал и я.

Наступил вечер. Собравшись с мыслями, я понял, что нужно сосредоточиться на том, чтобы вернуться домой. Возможно, это все всего лишь мой сон. Полицейские всех пострадавших развозили по домам, я не стал исключением. Дорога назад казалась быстрее, чем сюда. С моих глаз непрерывно катились слезы. Шок постепенно проходил. Моими спутниками в дороге были одинокие, далеко стоящие друг от друга, звезды, которые виднелись из окна автомобиля. Рассматривая каждую из них, можно было прочувствовать их тоску и грусть в темном небесном океане. Вечерний прохладный ветер больше не бодрил, единственное, что приходило вместе с ним, это тревога грядущих перемен. Я обдумывал, как все произошедшее объяснить Мери, но голова не позволяла мне сосредоточиться, по телу снова прошла стая мурашек. Ощущение шокового состояния никуда не ушло, наоборот только усилилось. Я вспомнил тот самый момент, когда хотел разорвать всех окружающих, кто смотрел на меня, только теперь все представлялось более детально. Тогда, стоя в эпицентре катастрофы, я ловил взгляды не людей, а мертвецов, протягивающих ко мне все оставшееся от своих конечностей. Мертвецы и призраки, вот кто смотрел на меня в тот момент. Да, именно они растягивали на лице жуткую, озлобленную улыбку. Это была гонка с самим адом, детка, и ад победил, в нашей жизни он всегда побеждает.

Из окна автомобиля виднелся мой дом. Полицейские зашли вместе со мной и их охватил ужас, как и меня. По телевиденью передавали список жертв. Жертв не только в Соборе Святого Стефана, жертв во всем мире! Были разрушены все крупнейшие культурные памятники в мире, просто стерты с лица земли! Пизанская и Эйфелева башни, Колизей, Статуя Свободы, и многие другие в один и тот же день были разрушены, в одно и то же время. Впервые я увидел Мери такой безжизненной, думаю, в этот день все были именно такими.

Всю ночь мы молчали, я понимал, что не могу успокоить ее, я даже себя не мог успокоить. Похороны состоялись через три дня. До того момента никто из себя даже слова не выдавил. За этот промежуток времени я ни разу не включил телевизор и ни разу не зашел в Интернет. Только спустя целый месяц я вышел на работу. Сделав утренний кофе и пару бутербродов, я впервые за целый месяц сел на диван в гостиной и решился нажать на центральную кнопку пульта от телевизора. Борьба с трясущимися руками постепенно заканчивалась в мою пользу. Черствость маленькими рывками начала брать вверх надо мной. Посмотрев новости, я вспомнил то, что хотел скрывать всегда. Свой ужасающий поступок детства. Скорлупу ужасного детства. Но даже подобное, внезапно всплывшее воспоминание, приперченное и пересоленное, заменило новости, голосящие из адского ящика современности.

Трагедия, произошедшая седьмого августа 2006-го года, была признана одной из самых масштабных за всю историю человечества. Все понимали, что грядет что-то ужасное, что оно крадется из тени каждого дома, что никому не скрыться от этого, и то, что оно достанет каждого из-под любого укрытия или барьера и, насмехаясь, сломает так называемый «мир».

Глава 6. Никто не знает моих мыслей

До первого, разносящегося по всему городу гудка, оставалось приблизительно два с лишним часа. Для того, чтобы это понять, достаточно поднять голову и посмотреть на свисающие над кроватью часы, которые редко кому выдавались, и лишь за определенные достижения. А для полного убеждения, время можно было определить по сменам патрульных. Каждый пост ходил разными дорогами.

Сон постепенно отдалялся от моего разума, а слезы без конца падали с преисполненного паникой лица. Мир за решеткой молчал, фигуры могли выделяться лишь под сиянием вечно горящих фонарей. Главная башня, как в дневное, так и в ночное время, возвышалась над всеми окружающими ее городами, и каждый из них был в постоянном страхе перед ней.

Вокруг меня накапливалась достаточно жуткая и устрашающая атмосфера. Тень, отбрасываемая башней, никогда не шевелилась, оставаясь все время на одном и том же месте, будто ее прибили гвоздями. Звуки от шагов патрульных никак не внушали чувства безопасности. Подойдя к решетке в оконном проеме, я подумал: «как хорошо, что никто не умеет читать мысли. Мои мысли». И в этот же момент ощутил озлобленность всего Ковчега, смотрящего на меня. Оно пытается прощупать мою кожу в поисках самого уязвимого места, чтобы забраться под нее и с улыбкой повесить ярлык «Новое жилище». На какое-то мгновение, краем глаза я увидел сотни мерзких ухмылок, смотрящих на меня из мертвой, вбитой в землю, тени. К каждой ухмылке, демонстрирующей свой оскал, принадлежало по паре пустых глазниц, уставившихся в мою сторону. Но, чего и следовало ожидать, только я повернул голову и они все исчезли, оставив неприятную боязнь, упорно отказывающуюся покидать мое тело.

Многие думают, что это не так, но взрослого испугать гораздо легче, чем ребенка. Дети не осознают, что именно за чудовище появится сперва в их головах, а потом прямо перед ними, будь это силуэт веток дерева, бьющийся в окно во время ливня, или паук, размером с автомобиль, который выбрался из-под кровати, как только их оставили наедине. Для взрослых все гораздо сложнее. Взрослый человек отказывается до последнего верить в существование чего-то сверхъестественного, но когда перед ним во всем обличии возвышается нечто, не поддающееся объяснению, психика этого человека превращается в ускоренно бьющийся метроном, и он невольно задается вопросом «Что мне делать дальше?».

Мой взгляд остановился на центральном здании Ковчега. Человека, обычно стоящего на верхних этажах, в этот раз не было, и только после возвращения к кровати, ушла паника.

Сейчас вполне хватало времени для погружения в собственные чертоги мультивселенной из мыслей. Все, кто пытался начать какого-либо рода мятеж против центра, сегодня лишь часть свалки из трупов. В моей голове уже не первый месяц созревала идея рискнуть, но для успешного осуществления не хватало ни людей, ни материалов. Я почти уверен, что такие тараканы были в головах многих жителей города. Однако, никто не мог знать, масштабов катастрофы, только собирающейся напасть на наше поселение.

Как хорошо, что никто не умеет читать мысли.

Глаза закрывались сами по себе, видимо, это последствие недосыпа, но открывшись, я вновь, каким-то образом, оказался возле решетки и смотрел на высокую стеклянную башню, в этот раз там стоял тот же человек. Он смотрел на меня, что ощущалось. Сердцебиение участилось, и страх сковал все тело. ЧТО ЖЕ ЗА ЧУДОВИЩЕ ТАМ СТОИТ!? В мою голову внезапно врезались сотни криков: ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ТВОИХ МЫСЛЕЙ НИКТО НЕ ЗНАЕТ?! ГЛУПЕЦ!

Вместе с ними вернулись на свои места и окровавленные ухмылки с пустыми, смотрящими на меня из тени, глазницами. Виднелись только силуэты, и, как я потом себя убедил, это все был приступ страха, а голоса, глазницы и оскал в растянутых улыбках — лишь плоды разыгравшейся фантазии. Под влиянием паники, созданной бесформенным страхом, я упал на пол, закрыв уши и сам не заметил, как укусил свою губу настолько сильно, что стекающие с нее теплые струйки крови наполнили мой рот.

Руки тряслись, как у взволнованного старика. В попытках напрячь мышцы лица, мои глаза открылись и я обнаружил себя вновь лежащим на кровати, а губа будто и не была прокусана. Недосып, считай, как рукой сняло. Кошмар в кошмаре.

Этот мир играет в очень злые шутки. Теперь я слышал крики людей, где-то вдалеке, крики тысяч людей. Прислушавшись, до моих ушей донеслись озлобленные вопли, чего-то по-настоящему устрашающего!

«Где же ты спряталась, мерзкая тварь!?»

Криков становилось все больше и больше каждую последующею секунду!

«Я всегда находил, где прячутся свиньи, перед тем как вскрыть им брюхо!»

Происходило что-то ужасное, что-то на самом деле страшное. ТРАВЛЯ! Где-то далеко была самая настоящая ТРАВЛЯ!

Крики в голове и кучу хаотичных мыслей прервал первый визг сирен. Время начинать очередной день.

Глава 7. Инцидент на рабочем месте.

Завтрак, умыться, одеться, привести себя в порядок, и выйти до предупредительного звонка, таков ежедневный ритуал жителей Ковчега. Во время суеты, создаваемой делами перед работой, ночные кошмары постепенно исчезали в тени моих стен. Стакан воды и вареная картошина. Со временем привыкаешь к такому завтраку, он даже становится для тебя сытным. Дверь открывается, и серые люди выходят из своих серых будок в серый мир, на службу к серому королю. Как и всегда, мой путь лежал вдоль ограждающей нас от центра стены — наэлектризованного забора. На этот раз вторую половину пути компанию составили Розалия Карсон и ее сосед, признаться, не очень-то любил его — один из семи людей в нашей рабочей команде — Энтони Хувер. Истории Тони всегда были никудышными и скучными, и этот раз не исключение. Вряд ли кого-то заинтересуют постоянные жалобы на жизнь, которая частенько значилась лучше, чем у других других.

Перед тем как войти в рабочее помещение я остановил Розу и отвел ее в сторону. Первый вопрос задал не я.

— Пауль, все в порядке? Ты выглядишь не на шутку усталым, — в голосе Розы ощущалась тревога.

В ответ я задал всего один вопрос, она в конце концов считалась единственной, кому я по-настоящему доверял, и за кого так же боялся.

— Послушай, Роза, ты ничего последнее время странного не замечаешь? — ничего удивительного в ее косом взгляде не было, прослеживалась даже небольшая нотка испуга.

— Нет, не понимаю, что ты имеешь в виду, но каждый день у меня как предыдущий, все без изменений. Все точно нормально?

— Я не знаю, — коротко ответил, и тут же поправил, — да, думаю, все в полном порядке. Прости за глупые вопросы, — над нами нависла небольшая пауза, после которой мы вместе зашли в рабочий дом.

Работа на сегодняшний день не составляла особого труда, я справился со всем за час до конца смены, и незапланированное свободное время оказалось таким же монотонным, как и рабочее. По окончанию все направились к семейному дому по треснутым улицам, освященными сотнями фонарей. Толпа серых людей — огромное стадо, и без пастуха знающее куда идти и что делать. «Или с пастухом», подумал я и бросил взгляд на центральную башню. Никого.

После выдачи заработанной пищи, которой в этот раз мне досталось больше обычного, было объявлено, что на следующей неделе состоится семейная церемония. Эта новость меня больше разочаровала, нежели обрадовала. В прошлый раз нам сказали о ней за два месяца, и предоставили достаточно времени на высчитывание нужного количества материалов и построение чертежей, в этот же сроки сжали до неузнаваемости. На церемонии должен присутствовать каждый член семейства и большая часть приглашенной семьи, также обязательно должно быть три-четыре отряда патрульных из семейства Когинов. Такое событие происходило раз в год. Собиралось два семейства в доме той семьи, которая открывала церемонию, для обсуждения условий продления сотрудничества на год вперед. Перед каждой такой, старый дом семейства разбирали, отдавая материалы для переработки Дэйвинсам, реконструируя дом уже из свежей древесины.

Внезапно для всех раздался шум ломающихся досок, тут же привлекший внимание большинства. Один из рабочих в серой шапке и с торчащими по бокам ушами, вроде бы его звали Пит (тот еще громила), ударил Метью Сторвена, даже не ударил, а откинул на добрые пару метров. Тот приземлился прямиком на бочки, которые лопнули под таким давлением. Одна из лопнувших досок пустила кровь из щеки Метью. Они что-то кричали друг на друга, но было сложно разобрать слова. Среди всего гула Пит крикнул:

— Ты, гребаный засранец, пытался обворовать меня?! Забрать мою драгоценную пищу?! Сейчас я заберу у тебя возможность ее переваривать, урод!

В ответ, лежащий среди досок Метью, взял одну из них с торчащим вверх гвоздем, в это же время Пит поднял железный прут с изогнутым концом, который, по совпадению, удачно помещался в его огромных руках. Мгновением позже я почувствовал взгляд, тот самый взгляд, с той самой насмешкой. Он стоял там и смотрел на нас! Может он и устроил весь спектакль только потехи ради!

Мы тут, внизу, ничтожные серые букашки, достаточно маленькие, чтобы наблюдать за нами, держа в клетке. Мною созданную дискуссию в голове прервал раздавшийся хруст. Из головы Пита торчала сломанная доска. Его лоб был пробит гвоздем, и никакой врач не сможет вернуть все на свои места. Метью угодил прямиком в мишень. Огромное тело Пита упало на землю, заливая трещины на ней своей кровью. Когда пыль возле Метью рассеялась, мы все увидели стекающий ярко-алый фарш, в виде торчащего куска железа из его черепа. Что на них нашло?! На башне уже не стоял тот монстр на самом верхнем этаже. Но это не мешало ему контролировать наши эмоции. ОН КОНТРОЛИРОВАЛ ВСЕ НАШИ ДЕЙСТВИЯ!

«ТЫ ДУМАЕШЬ, ЧТО ТВОИХ МЫСЛЕЙ НИКТО НЕ ЗНАЕТ?!»

Спустя каких-то полминуты после происшествия, пришла группа людей в масках и белых халатах с синими повязками на предплечьях. Это были люди из Золотого Сердца. Не патрульные Когинов, нет, от этих людей веяло смертью, веяло ужасом. Они забрали с собой два окровавленных тела. Один из них по