Запоминают не тех, кто не упал, а тех, кто упал и поднялся.
Гораздо сильнее страшит одиночество, от него хочется выть, свернувшись в клубок. Спрятаться от счастливого мира, который не можешь увидеть. От влюбленных и любимых, счастье которых никак не поймешь.
Можешь лучше – делай. Можешь завоевать медаль – иди и завоевывай.
Правда, предупреждаю, что стою на коньках… в общем, слава богу, что стою.
Ну что, два дебила – это сила? Нет мозгов, зато красиво? – ржет Серега через окно.
Настя, Кристина говорила, ты готовишься к шоу. Что за номер? Или это секрет?
– Нет, номер очень простой. Лирический танец под «Faded» Алана Уокера.
– О, у меня ребенок одно время ее слушала по десять раз на повторе. Мы всей семьей чуть не повесились
Алекс еще не знает, и мне заранее страшно. Что он сделает, когда обо всем станет известно? И если я все же ошибаюсь, и, едва станет ясно, что к спонсорству Азаровой приложила руку я, он тут же выгонит ее на улицу? Смогу ли я найти
астасией Никольской на борту. Я не очень хорошо помню, как действует то лекарство… интересно, она еще умирает или уже отъехала? Девочка так жадно пила… но ты успеешь на похороны. Хочешь узнать, в какой город лететь, чтобы чмокнуть подружку в еще тепленькие губки?
– Александр Олегович, я слепая. Что первое из шкафа выпало – то и надела. Выпали шортики – надела их. Выпал труп домогавшегося тренера – надела черное.
А если хочешь, повесим кастрюлю над дверью.
– Зачем?
– О, ты поймешь, когда услышишь грохот и словарный запас Александра Олеговича, – смеется Аня.
