Мать учила, что чистая любовь не про страсть, а полна одним лишь состраданием. Только в одном направлении то чувство. От любящего единственно. Ничего не ожидается взамен. А потому какого бы зверя ни полюбила, но если это взаправду, то будешь сострадать ему, хоть бы по локоть его руки в крови были.
Верю, что человеку нельзя пропускать зло дальше себя. Ни возвращать его, ни взращивать, ни передавать дальше нельзя. А надо остановить, хоть бы и на себе остановить, — вот только и есть единственное разумное действие любого человека, наделенного свободой воли и постижения.
зло — качество не врожденное, с молоком матери не передается и в утробе не формируется. Оно приобретается — нужны лишь подходящие условия, которые вскормят его и дадут окрепнуть.
“Я получал удовольствие, унижая и наказывая «заключенных», но мне это совершенно несвойственно… Я удивлялся сам себе… Я начал злоупотреблять своей властью. Это был результат полной свободы, понимаете?”
— В манускриптах индийских мудрецов сказано, что человеку для идеальной жизни нужно каждый день заглядывать внутрь себя и спрашивать: «Что я сделал, что еще надо сделать и что я могу сделать из того, что еще не сделал?»
Существо, которое на протяжении всей своей истории затевает финансовые катастрофы, искусственные дефициты, столкновения, всю ту грязь, которая служит верным залогом всех крупных конфликтов…
всякий крах — результат действий тех, кто его же и терпит. Это надо принять. Мы сами отказываемся от силы, которую для нашего вида подготовила природа. От той силы, которая в объединении, а не в противодействии. Мы дошли до той стадии, когда стали разделены даже внутри себя, и теперь мало кто может похвастаться ощущением целостности без метаний по любому поводу и твердой верой в себя самого и свои действия. А настоящая, твердая вера в себя и дает силу идти против мнения толпы. Делающая из всякого героя. Не тренируя свое мышление, мы начали путать свое воображение с восприятием. То, что владеет нами внутри, с тем, что владеет людьми снаружи. И закономерно пришли к тому, что начали путать глупое, незначительное с тем, что когда-нибудь сможет определить всю нашу жизнь.
Мы разобщаемся и оттого легко соглашаемся и со всяким конфликтом, и со всякой изоляцией, после чего так же незаметно становимся беспомощными и легко уязвимыми. Но всякая структура в жизни подразумевает действие сообща, будь то семья, нация, все человечество. Это обыкновенная механика нашего существования, которая искажается, а затем и вовсе ломается, когда мы отворачиваемся друг от друга
