автордың кітабын онлайн тегін оқу Вакансия маньяка занята
Николай Леонов, Алексей Макеев
Вакансия маньяка занята
© Макеев А., 2018
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018
Вакансия маньяка занята
Повесть
Глава 1
Уверенным шагом пройдя через приемную начальника главка угрозыска генерал-лейтенанта Петра Орлова, мимо вечно прихорашивающейся секретарши Верочки, старший оперуполномоченный полковник Лев Гуров без особых церемоний вошел в кабинет и сдержанно поздоровался с его хозяином. Сидевший за своим рабочим столом Орлов дружески приподнял руку и, кивнув, обронил с каким-то непонятным вздохом:
– Привет, Лева, приве-ет…
Тут же уловив во взгляде, словах и даже позе генерала нечто далекое от оптимизма и даже упаднически-пессимистичное, Гуров не мог не отреагировать участливым вопросом:
– Что-то случилось?
Петр на это неопределенно пожал плечами. Но в конце концов, перемежая свое повествование досадливыми «гм-гм» и сокрушенными вздохами, он решился-таки поведать о только что свалившемся на него более чем неприятном известии. Суть проблемы заключалась в том, что его пусть и дальний, но, как ни верти, родственник по каким-то совершенно непонятным причинам вдруг оказался особо опасным уголовником. Точнее, маньяком, совершавшим в своих краях нападения на женщин и зверски убивавшим их после садистского насилия. Такая новость для Петра стала громом среди ясного неба. Да и кто бы воспринял подобное как подарок судьбы?!
Как явствовало из рассказа Орлова, в небольшом райцентре Горбылеве, что на речке Крякве, впадающей в вольный Дон, проживает его двоюродная сестра Елена Кубышная. Без мужа она осталась давно – он умер после того, как попал в серьезное ДТП с участием большегруза, вылетевшего ему на трассе прямо «в лоб». Для семьи с тремя малолетними детьми это стало тяжким ударом. Но Елена оказалась женщиной сильной и стойкой. Она сумела поставить на ноги двоих дочерей и сына. Девчонки давно уже замужем, у обеих уже дети. А вот сын – его зовут Андреем, в семье он самый младший – все еще не женат и проживает с матерью. Парень окончил педагогический колледж и, отслужив срочную на Севере, вернулся в свою же школу в качестве физрука.
– …С Еленой я контачу редко. Чаще она мне звонит. Ну, там, на Новый год или к Дню Победы… – наморщив лоб, повествовал Петр. – Видимся еще реже. Она, помнится, года три назад приезжала в Москву и останавливалась у нас. Приглашала к себе. А мне-то – сам знаешь! – по гостям когда ездить? Андрея я видел всего один раз, еще совсем маленьким. Они с Геннадием, его отцом, лет двадцать назад были у нас проездом. Помню, такой хороший мальчонка был! Бойкий и шустрый, к тому же такой умница – о-о-о! Вот я и думаю: неужели он и в самом деле стал насильником и убийцей?! Господи! Если это подтвердится, то сразу же подам в отставку!
В кабинете повисла напряженная тишина.
– А тебе кто об этом сообщил? – положив ногу на ногу и покачивая носком туфли, спросил Гуров без малейшего намека на какие-либо эмоции.
– Н-ну-у, как это – кто? – Орлов исподлобья взглянул на Льва и даже издал недоуменное «пф!». – Из министерства позвонили. Конкретно – начальник их информационного отдела. Тут все просто… Информация прошла по обычной служебной цепочке: райотдел сообщил в область, область – в министерство. Ну а уж оттуда – мне…
– Ну, насчет служебной цепочки я и сам «в курсах». – В глазах Гурова промелькнули искорки иронии. – Меня интересует другое. Если твой племянник – Кубышный, то кто и как определил, что маньяк – именно твой племянник, а не чей-то еще?
Этот вопрос озадачил Петра еще больше.
– Ты предполагаешь, что во всем этом может быть какая-то «собака зарыта»? Хм-м-м… Ну-у, как могли узнать? Городишко-то у них – всего-то тысяч десять населения. По сути, большая деревня. Там больше половины жителей друг друга знает в лицо. Думаю, знают и то, кто именно Елене доводится братом, пусть даже и двоюродным. Да и сам Андрей наверняка мог козырнуть своим родством при задержании…
– То есть достоверно точно этого ты не знаешь, – саркастично парировал Лев. – Так? Так. Свои предположения можешь оставить при себе – это для меня пустой звук. Мне нужен твердый, конкретный факт, четкая, внятная информация: каким образом некие лица, заинтересованные в том, чтобы ты или ушел с этой должности, или пошел на какую-то сделку, узнали о твоем родстве с Андреем Кубышным? Это первое. Второе. Ты Елене уже звонил?
– Пытался. Даже несколько раз… – Орлов изобразил досадливую мину. – Но ее телефон почему-то постоянно отключен. Может быть, она его потеряла и теперь у нее другая сим-карта?
– Даже если бы она потеряла телефон, то симку-то вполне могла заказать с тем же самым номером! Что-то мне все это о-очень не нравится! – Гуров несогласно качнул головой и почти приказным тоном предложил: – Звони еще!
Петр послушно стал нажимать кнопки на своем сотовом и, некоторое время подержав его перед ухом, огорченно развел руками:
– Робот уведомляет, что телефон абонента в данное время может быть отключен.
– Допустим! Но почему бы тебе не созвониться с горбылевским райотделом и не выяснить напрямую, что там произошло на самом деле? – Похоже, случившееся начало потихоньку раздражать Льва.
– Да звонил я, раздербань его кочерыжку! Звонил… – досадливо буркнул Орлов. – Как мне рассказал начальник тамошнего райотдела, Андрея задержали на месте преступления, с орудием убийства в руках – разделочным ножом, между рукоятью и лезвием которого эксперты нашли генетический материал, принадлежащий двум предыдущим жертвам. Та, которую успел спасти случайно оказавшийся неподалеку наряд полиции, должна была стать пятой.
– Экспэ-э-рты… – многозначительно поцокал языком Лев. – Из всех экспертов на сто процентов я доверяю только нашему Дроздову. А вот некоторым другим… Помнишь дело «мажора» Гнидеева, сынка хозяина сети автосалонов? Он изнасиловал девочку-старшеклассницу. И что показала судмедэкспертиза? Что она – конченая шлюха, утратившая девственность чуть ли не в детском саду. А чего стоили «свидетели», которые объявили, что потерпевшая неоднократно встречалась с мужчинами, оказывая им платные интимные услуги?
– А-а-а… Дело Гнидеева? Помню, помню… – кивнул Петр.
– А что выяснилось в реальности, когда была проведена повторная экспертиза силами спецов нашего центрального госпиталя? Оказалось, что девочка была невинной и после нападения на нее этого раскормленного кабана попала в больницу с тяжелейшими разрывами и травмами. Так? А «свидетели» оказались дешевыми уродами, которые за бабло Гнидеева-старшего и мать родную объявили бы проституткой. А почему так получилось? Да потому, что никто никакой ответственности не понес. Ни-кто! Свидетелей наказали месяцем условно, а насильник тут же уехал за границу, и следы его там затерялись. Поэтому, скорее всего, его никогда не посадят.
– Может быть, может быть… – сцепив меж собой пальцы, удрученно резюмировал Орлов. – Ну, что тут скажешь? К сожалению, наша Фемида хоть и имеет повязку на глазах, но ее уши слишком широко открыты для телефонных звонков. Особенно из очень высоких кабинетов…
– Ага, а карманы мантии некоторых ее «жрецов» – для пожертвований заинтересованных лиц, – иронично рассмеялся Лев. – Кстати, а когда ты звонил в райотдел, то как представился?
– Просто как родственник задержанного. Согласись, если бы я назвал себя по имени и должности, то… Думаю, уже сегодня это стало бы известно в министерстве и было бы расценено как попытка давления на следствие. Со всеми, как говорится, вытекающими…
– М-м-м!.. Это очень благородно. Да-а-а! Тебя срочно нужно поместить на стенд «Образцовый исполнитель морального кодекса строителя коммунизма», – сочувственно произнес Гуров.
– Лева, ход твоей мысли, ее направленность, мне понятны, – досадливо отмахнулся Петр. – Но повторю еще раз: с точки зрения служебной этики если я вмешаюсь в расследование по делу Андрея, то чем буду лучше того же Гнидеева-старшего?! И дело не в том, что я собираюсь корчить из себя рафинированного идеалиста. Нет! Просто при определенных обстоятельствах этот момент мне могут представить как свидетельство моей личной нечистоплотности. Согласись, мой «лучший друг» тут же мне припомнит, как этой весной я отправил под суд его собутыльника, генерал-майора Тяпрунова, за получение взятки. Один мой неверный шаг, и весь гадючник тут же начнет жалить меня со всех сторон.
– Так ведь речь не о том, чтобы вмешаться, а о том, чтобы разобраться! Ты же не стал бы давить на того же следователя, требуя от него оправдательного хода расследования? Нет. Но абсолютно резонно уточнить, насколько это расследование честно и объективно и не представляет собой исполнение чьей-то заказухи.
– И кто же, по-твоему, заказчик случившегося с Кубышным, если считать, что он ни в чем не виноват и его дело не более чем хитрая инсинуация? – Петр выжидающе побарабанил пальцами по столу.
– Тот, кому выгодно тебя или «переформатировать», или совсем убрать из этого кресла. Подполковник Макаров сейчас каким делом занимается? Загадочной смертью банкира Штукаева. И мы оба знаем, что Макаров – мужик-кремень, которого не купишь, не запугаешь, что опер он сильный и упрямый. Знаем и то, что Штукаев располагал самой полной информацией о каналах незаконного вывода общаковых и украденных бюджетных денег во всякие офшоры. Так? Знаем и то, что, пока ты у руля главка, Макаров будет заниматься этим делом, копая денно и нощно. И что бы ни случилось – хоть земля перевернись, до корней проблемы он все равно докопается. И тут встает вопрос, который сегодня мучает некоторых очень больших людей: как им остановить Макарова? Как… Только убрав тебя тем или иным способом. Я не прав?
– И какова же будет, скажем так, квинтэссенция нашего обсуждения? – задумчиво спросил Орлов. – Что именно ты предлагаешь?
– Надо срочно ехать в Горбылево и на месте разбираться с тем, что на самом деле произошло с Андреем Кубышным, – твердо объявил Гуров как о чем-то само собой разу-меющемся.
Петр потер виски и с оттенком сочувствия спросил:
– Лева, но ведь ты же пришел ко мне за чем-то совсем другим? Хотел поговорить об обещанном вам со Стасом отпуске за Кирканина-младшего? Кстати, на днях Кирканин-старший мне звонил, рассказывал, что ездил в Ликово. От Алтая в полнейшем восторге, снохой доволен, собирается открыть в тех краях свои филиалы. Какой-то тамошний старец предсказал ему невероятный успех на той территории.
– А, дед Ефим… – усмехнулся Гуров. – Да, необычная личность. Ну, в общем-то, ты прав. Сюда я шел именно насчет отпуска и готов был его чуть ли не зубами вырывать. А то ж! На рыбалке мы уже сколько не были?! Но, мон шер дженераль, случившееся с твоим племянником все радикально меняет. Когда в доме пожар – не до комнатных цветов. Сейчас со Стасом все обмозгуем, и… О! А вот и он – наш несравненный Стас! – С утрированной торжественностью Лев простер руку в сторону вошедшего в кабинет Станислава Крячко, своего старого друга и напарника, такого же, как и он сам, оперуполномоченного главка в звании полковника.
Тот, сразу же уловив, что в его отсутствие здесь состоялся какой-то очень важный разговор, плюхнулся в кресло и вопросительно мотнул головой:
– Ну, рассказывайте, о чем тут трендели, мудрые мудрецы? Про какую палку о двух концах? А то я Леву все жду и жду, а его все нет и нет с радостной вестью о ниспосланном нам отпуске. Правда, что-то мне подсказывает, что с отпуском возникли серьезные проблемы. А? – с многозначительной ухмылкой взглянул он на Орлова.
– Возникли, возникли… – уже совершенно серьезно вместо Петра ответил ему Гуров. – Стас, как ты смотришь на то, что наша славная контора может остаться без такого ценного, чуткого и отзывчивого руководителя, как наш Петро?
Изобразив гримасу недоумения и похлопав глазами, Крячко протестующе фыркнул:
– Ну, понятное дело, хреново отношусь. А его что, собираются отсюда катапультировать?
– Да, кем-то излишне хитрожопым создаются предпосылки к тому, чтобы он сам подал в отставку. Ты же Петруху знаешь – нашего, так сказать, «невольника чести», который, как самурай: если что-то не так, тут же кидается делать себе служебное харакири. Но знают-то об этом и другие, поэтому, как я понял, ему устроили хитрую подставу…
Лев вкратце рассказал о происшествии в Горбылеве и в заключение добавил:
– …Так что, друже Стас, в отпуск мы уходим и на рыбалку отправляемся. Но рыбачить поедем на речку Кряква, что по соседству с «мегаполисом» Горбылево. Причем строго за свой счет!
– За сво-ой?! – Крячко озадаченно почесал за ухом.
– За сво-ой! – передразнил его Гуров. – Если Петро даст нам туда официальную командировку, то его тут же слопают некоторые министерские «доброжелатели». А как отпускники мы можем ехать, куда нам самим заблагорассудится.
Подбоченившись, Крячко важно закивал в ответ.
– Ну, ладно! Я только «за»! Когда выезжаем?
– Сегодня же. Немедленно. Причем своим ходом. Чур, на моем «Пежо»! – поспешил уведомить Гуров.
– У-у-у! – поморщился Станислав. – А мой «мерин» чем хуже? Я его откапиталил так, что он любому «Пежо» сто очков вперед даст. А давай дернем спички? Короткая – «Пежо», длинная – «мерин». Идет?
– Ну, идет, идет… – согласился Гуров. – О, как раз в кармане завалялся спичечный коробок. Итак, начали!..
Он зажал между пальцами две спички, предварительно обломив одну из них, и Крячко, поддев за головку ногтями ту, что справа, к своей досаде, вытянул короткую.
– Блин! Лева, ну ты катала! – Сердито бросив спичку, он укоризненно добавил: – Крапленые карты видеть мне доводилось. Но чтобы были еще и крапленые спички – с таким сталкиваюсь впервые.
В этот момент зазвонил один из телефонов на столе Орлова, издавая требовательную трель. Подняв трубку и обронив меланхоличное «да?», генерал почти сразу же помрачнел, услышав своего собеседника. Тонкий, как комариный писк, голос, схваченный острым слухом Льва, с долей заносчивого бахвальства сообщил:
– …Это генерал-полковник Топорицкий, с сегодняшнего дня я – новый начальник подразделения службы собственной безопасности министерства. Добрый день, Петр Николаевич!
– Добрый день, Вадим Евгеньевич… – сдержанно ответил Орлов, выражением лица давая операм понять, что этот звонок ему крайне неприятен.
– Как у вас успехи с раскрываемостью? Как дисциплина в стенах главка? – издалека начал закидывать вопросы-«удочки» Топорицкий.
– Раскрываемость высокая, выше, чем в среднем по министерству, дисциплина стабильная. Работаем без срывов и сбоев… – сухо доложил Петр.
– Какие из текущих дел у вас на особом контроле? Кто ими занимается?
– Ну, собственно говоря, мы занимаемся только теми делами, которые и имеют особый статус. В частности, сейчас работаем по клинике «Асклепий-дельта», ряд специалистов которой был заподозрен в выполнении операций, попадающих под понятие «черная трансплантология». Занимается этим целая опергруппа, старший – майор Лимоненко. Они уже установили всю схему незаконного оборота органов, и произведены первые задержания. Наши ведущие специалисты Гуров и Крячко некоторое время назад закончили раскрытие особо опасного преступления – похищение человека, для чего выезжали на Алтай…
– Да, да, я уже в курсе, – с барственной одобрительностью откликнулся Топорицкий. – Чем они занимаются в данный момент?
– Ну, учитывая то, что они уже месяца три отработали, по сути, без законных выходных, а также то, что у нас с работой на сегодня образовалось некоторое затишье, я предоставил им отгулы в форме краткосрочного отпуска.
– Ну-у, это они заслужили, заслужили… – вальяжно изрек «особист». – Что еще?
– На особом контроле также расследование смерти банкира Штукаева, которым занимается подполковник Макаров.
– Ну-ка, ну-ка… – тут же оживился Топорицкий. – Что с этим делом? Какова основная версия? Есть ли подозреваемые?
Переглянувшись с Гуровым, во взгляде которого читалось: «Ну, я же говорил!», Петр все тем же суховатым, официозным тоном доложил, что расследование идет успешно, что основная версия – бытовая, а главный подозреваемый – бежавший на днях за границу бывший зам Штукаева. Реальной причиной конфликта могла стать женщина, за которой оба ухаживали. И когда дама отдала предпочтение Штукаеву, экс-зам «заказал» своего бывшего босса профессиональному киллеру, предположительно некоему «Фаусту». В настоящее время ведется его поиск. Уже есть некоторые следы, которые позволят в ближайшее время обнаружить Фауста и задержать его.
– Хм-м-м… Неплохо! Я бы даже сказал, на четыре с плюсом… – с непонятным облегчением в голосе резюмировал Топорицкий – судя по интонации, версия о «бытовухе» его устраивала больше всего. – Но я бы рекомендовал подполковнику Макарову ускорить этот процесс. Не надо зацикливаться на третьестепенных мелочах. Ему следует сконцентрироваться на главном и привести расследование к логическому финалу. Мне сегодня уже звонили из думского комитета по законодательству и очень жестко ставили вопрос о сроках расследования. Убийство Штукаева – случай чрезвычайно резонансный, он в поле зрения первых лиц Думы и Совфеда. Поднажмите!
– Хорошо, будем иметь в виду… – пообещал Орлов и, положив трубку, с саркастичной улыбкой покрутил головой: – Ой, как стелет, ой, как стелет… Нет, ну надо же – из Госдумы ему звонят! Кому он мозги пудрить надумал? Да, Лева, ты был прав – этот случай с Андреем и в самом деле вызывает очень большие сомнения. Не удивлюсь, если эта афера преследует сразу две цели. Первая – найти козла отпущения взамен какого-то подонка-маньяка из тамошней «знати». Вторая – найти некий рычаг, чтобы на меня оказывать давление. Поэтому, мужики, если вы сумеете все это раскрутить, буду вам очень благодарен.
– Петро, мы были и остаемся друзьями. А друзей в беде не бросают. Ты лучше расскажи, что это за фрукт такой – Топорицкий? Он вообще откуда вынырнул? Фамилию такую уже как-то слышал, но что за тип, не знаю, – поинтересовался Крячко.
Досадливо махнув рукой, Орлов пояснил, что Топорицкий лет десять работал начальником областного УВД где-то за Уральским хребтом. «Отличился» тем, что задолбал своими бессмысленными реорганизациями все тамошние райотделы. Из-за него началась затяжная текучка кадров, сбои в работе, а кое-где и провалы. Но «Троцкий» (как прозвали Топорицкого за умение часами «лить воду» на трибуне и неоспоримые способности убалтывать вышестоящее начальство) сноровисто выдавал свои служебные поражения за победы, даже ухитрялся оказаться в числе лучших. Обзаведясь в министерстве друзьями из числа поклонников халявных развлечений в виде охоты, рыбалки, сауны (и кое-чего другого, к ней прилагаемого), он однажды стремительно переместился в столицу, где получил пост, связанный с материально-техническим обеспечением тех или иных подразделений МВД. Ну а когда в результате хитрой подковерщины «ушли» на пенсию начальника министерских «особистов», он тут же перепрыгнул в освободившееся кресло.
– И что же теперь? Этот балабол будет контролировать нашу работу? – недоуменно хмыкнул Гуров.
– Думаю, здесь он не засидится… – На лице Орлова промелькнула пренебрежительная гримаса. – Это с периферии хорошо втирать очки и вешать лапшу. А тут – все на глазах. Тут его быстро раскусят. Впрочем, чую, дров он наломать успеет немало.
…Несколько часов спустя из Москвы в сторону Каширы по шоссе помчался серый «Пежо», в кабине которого сидели двое счастливых отпускников, запасшихся спиннингами, блеснами и воблерами. Впрочем, Гурова и Крячко можно было бы считать счастливыми лишь относительно. Это и понятно – о каком счастье могла идти речь, если предполагаемый отдых предстояло совмещать с весьма непростым расследованием? Где на все это набраться времени?! Хорошо, если его будет хватать хотя бы на сон.
Путь до места назначения, по прикидкам Льва, мог занять не более пяти часов, поэтому шел он по шоссе чуть больше сотни в час, вполне резонно полагая, что в любом случае они успеют «с козами на торг». Выехали приятели около одиннадцати, и с учетом летней поры времени у них было с избытком. Меньше чем через час пути, оставив справа от себя Подольск, по мосту, похожему на древнеримские акведуки, они пересекли Оку у Каширы, некогда деревни, переросшей в город. Глядя на ряды многоэтажек, Станислав с философичной грустью констатировал:
– Вот хороший пример того, как урбанистика пожирает сельский уклад. Похоже, скоро во всей Московской области не останется ни одной настоящей «деревенской» деревни. Везде и всюду будут эти железобетонные могильники. Блин, как мне это не нравится! Эти бывшие деревни настоящими городами так и не стали, но и деревней больше уже никогда не будут.
Слушая его, Гуров невольно рассмеялся. Покосившись в его сторону, Стас с долей сарказма сумрачно пробурчал:
– Считаешь, я не прав?
– Нет, почему же? То, что ты прав, вообще спору нет. Просто… Сравнил тебя сегодняшнего и того, каким ты был лет двадцать назад. Тогда ты был из пофигистов пофигистом, а сейчас, можно сказать, завзятый общественник, болеющий душой за ту же деревню. Так, глядишь, к пенсии станешь праведником, может, даже запишешься в монастырь почетным иноком.
– В монастырь? Пожалуй. Но только разве что в женский… – хохотнув, парировал Крячко. – Это мечта всей моей юности. Знаешь, Лева, почему мне больше нравятся расследования на периферии? Вот, например, как на Алтае? Там все настоящее – и люди, и природа… В больших же городах все искусственное, как пластмассовая матрешка. Кстати, а где мы сейчас?
– Приближаемся к городу Ступино, который известен как город гончаров. Там даже есть музей гончарного ремесла, проводится международный фестиваль гончаров… Так что, Стас, если вдруг возникнет нужда в экологичной посуде – смело дуй в Ступино. Купишь там и миску, и кувшин, и макитру…
– Макитру? Это клево! – цокнув языком, «восхитился» тот. – Я ж без такой посудины житья не мыслю. Уснуть не смогу, если хоть раз на макитру не гляну… Кстати, а что это такое?
– В них когда-то перетирали мак для пирогов, поэтому они так и называются. Во-от… А потом будет Дубаринск, город садов. Правда, там сегодня, насколько я знаю, с хорошими яблоками напряженка. Потом – Купецк, город купцов и сталеваров. Кстати, основанный еще Петром I. Пушки ему были нужны, а тут – железная руда, плавильни…
– Лева, а откуда ты все это знаешь? – воскликнул Станислав. – Специально, поди, перед выездом полазил в Интернете, чтобы передо мной, понимаешь ли, блеснуть: вон какой я эрудированный!
– Само собой! – снисходительно усмехнулся Гуров. – А ты как хотел?! Надо же знать края, куда едешь. Я и перед отправкой на Алтай тоже изучил карту, почитал, что там и как… Кое-что успел прочесть и про Горбылево. В Википедии этот город описан как один из самых тихих райцентров, с сугубо патриархальным укладом, с неспешным ритмом жизни. Вот только надо иметь в виду, что в таких вот тихих райцентрах, как и в тихом омуте, не исключено засилье криминальных чертей.
…За несколько часов промчавшись около пятисот верст, Лев взял правее и, свернув с новенькой, цивильного вида трассы, покатил по куда менее ровному и качественному асфальту одной из провинциальных дорог. Менее чем через полчаса пути опера увидели стелу, извещающую о том, что далее начинается Горбылевский район. Окидывая взглядом цветущие донские края, Стас мечтательно улыбался, узнавая в них что-то родное. Правда, его малая родина была значительно ниже по течению великой реки, но и здесь все было пронизано духом донской энергетики. Увидев у одной из станиц ипподром со старшеклассниками в казачьей форме, которые скакали на конях с шашками наголо, он восхищенно отметил:
– Ну, орлы! Загляденье! Эх, сейчас тоже проскакать бы на хорошем дончаке… Давно я уже не был в седле, ох, давно… Лева, а ты не хотел бы проехаться верхом?
– Был бы не против… – Гуров тоже с интересом посмотрел на казачат. – Вот как с нашей главной задачей справимся, так сразу же и двинемся на джигитовку. Правда, джигит-то из меня на сегодня аховый. Я уже и не помню, когда последний раз сидел верхом. В детстве, когда гостил у деда, ездил много. Бывало, так нагарцуешься, что назавтра ходить можно было только враскорячку!
По пути к Горбылеву они миновали несколько сел. Даже на первый взгляд было заметно, что в сравнении со станицей, у которой только что видели казачью молодежь на ипподроме, выглядели эти селения не слишком приглядно. Вероятнее всего, в той станице, как и раньше, жило и действовало крепкое сельхозпредприятие. А вот в прочих селах ничего этого уже не было. Поэтому и дома смотрелись обветшавшими, и заборы – покосившимися, а поросшие бурьяном пустыри – филиалом африканских джунглей.
Не слишком впечатлило путешественников и само Горбылево. Здесь тоже на всем сущем была заметна печать запущенности. Минут за пятнадцать объехав райцентр, опера решили подыскать себе место обитания на ближайшую неделю. Согласно адресу, взятому у Орлова, его родственница проживала на улице Жуковского, дом десять. Услышав название, Крячко не смог не поприкалываться:
– Кстати, а какого Жуковского? Ученого-авиационщика или поэта?
– Какая глубокая эрудиция! – одобрительно улыбнулся Лев. – Сейчас увидим, что это за улица. Если Николая Егоровича – значит, ученого. Если Василия Андреевича – значит, поэта…
– Ну, Лева… – Стас даже несколько скис. – Вот злыдень! Никогда не даст почувствовать себя интеллектуалом. Обязательно на мою карту положит свой крутяцкий козырь, чтобы показать: а я все равно эрудированнее.
Этот «спич» в очередной раз рассмешил Гурова, и он утешающе похлопал приятеля по плечу:
– Ой, Стас! Сколько ж в тебе до сих пор какого-то подросткового самолюбия! Или, говоря проще, в одном месте детство еще не переиграло.
Разыскав нужную улицу, которая, как оказалось, была названа в честь некоего Прокопия Жуковского, приятели быстро нашли и требуемый дом. Это был двухэтажный коттедж на четыре семьи. Заметив у дома напротив молодую особу, которая выгуливала остроносую лайку с кренделем пушистого хвоста, Лев немедленно остановился. Крячко выглянул в окно пассажирской дверцы и с самой обаятельной из своих улыбок вежливо поинтересовался: а не сдает ли кто-нибудь из проживающих здесь горбыльчан квартиры внаем? Аборигенка ответила ему столь же обаятельной улыбкой и приятным голосом сообщила, что в их городе существует риелторское агентство, где, в общем-то, имеется информация о съемном жилфонде самого разного качества. Сама же она не может сказать, кто на их улице в данный момент сдает жилье, хотя кое-кто этим занимается.
– Ну, тогда не все потеряно! – открыв дверцу и выйдя из машины, просиял Станислав. – Да нам хотя бы приблизительные координаты какого-нибудь квартиросдатчика. Видите ли, мы предпочитаем снимать жилье напрямую у хозяев, а не через посредников. И не потому, что жлобы, готовые за копейку удавиться. Вовсе нет! Мы лучше переплатим хорошему человеку, чем будем обогащать каких-то деляг.
Все так же мило улыбаясь, его собеседница ненадолго задумалась и сообщила, что в двенадцатом доме, напротив которого они как раз и остановились, на первом этаже справа проживает тетя Вера Криниченко. У нее хорошая «трешка», но квартирантов пускает она очень неохотно. В прошлом году у нее жили двое студентов сельхозинститута, приехавшие на практику. Но они чего-то там напортачили, чем сильно огорчили тетю Веру, и она больше уже никого не пускала. В этом году уже дважды отказывала приезжим. Так что поинтересоваться, в принципе, можно, но каков будет результат – заранее не угадаешь.
– Спасибо! Огромное спасибо! – пламенно поблагодарил Крячко. – Кстати, а можно спросить, как вас зовут?
– А зачем это вам? – с кокетливым лукавством поинтересовалась девушка.
– Ну, как это – зачем?! – Станислав сделал большие глаза и набрал воздуха полную грудь. – Вот, допустим, как-нибудь зайду в ваш местный храм отмаливать свои грехи и надумаю за ваше здравие поставить свечку святым угодникам. А за чье здравие молиться – не знаю. Проблема возникает, однако!
– А-а-а… – негромко рассмеялась она. – Ну хорошо. Меня зовут Наталья Викторовна, я преподаю в художественной школе. А вас как?
– Станислав Васильевич. Можно просто Станислав или еще проще – Стас. Я из Москвы, работаю там инструктором по силовым единоборствам. А это мой друг и коллега, Лев Иванович. Ну что ж, Наташа, спасибо вам огромное, надеюсь, мы с вами еще увидимся! Ау, Лева! Идем к тете Вере?
– Идем, идем… – Выходя из кабины, Гуров укоризненно покачал головой и вполголоса добавил: – Вот натура! Чуть юбку увидел – все: из ушей – пар, копытом землю роет… Только не говори, что я не прав, что неправильно тебя понял.
– Ой, да ла-а-дно! – размашисто шагая к калитке, отмахнулся Станислав. – Лева, у меня давно уже есть совершенно обоснованное подозрение, что ты мне просто завидуешь, о чем я тебе говорил уже не раз. Да, да, да! Завидуешь. Ты же не робот, и твоя мужская натура наверняка исподволь требует женского разнообразия, а ты ей в этом грубо отказываешь. И поэтому, испытывая подсознательное раздражение, элементарно злишься. Вот и все! Я не прав?
– Да ты, я гляжу, еще и психолог! – иронично усмехнулся Гуров. – Прямо Зигмунд Фрейд номер два: целую теорию заканделябрил. Надо же! О, тихо! Закрываем тему, а то не хватало еще и при тете Вере сморозить какую-нибудь чепуху! – шепотом добавил он, заметив, как кто-то выходит из квартиры первого этажа на крыльцо.
Увидев появившуюся из дома бодрого вида бабулю лет под восемьдесят, опера вошли во двор, оглашаемый хриплым лаем крупного барбоса на длинной цепи, поздоровались и поинтересовались возможностью определиться на постой сроком примерно на неделю-две. Тетя Вера смерила их изу-чающим взглядом бывшей учительницы и строго осведомилась, откуда прибыли данные граждане и не склонны ли они к употреблению горячительного. Кроме того, не имеют ли они отсидок и приводов в правоохранительные органы. Услышав последнее, опера с трудом удержались, чтобы не рассмеяться, с наисерьезнейшим видом заверили хозяйку в том, что спиртного оба – ни-ни, в тюрьме не сидели, хулиганских наклонностей не имеют. Даже, наоборот, у себя дома состоят в добровольной народной дружине. Упоминание о ДНД произвело на тетю Веру самое благоприятное впечатление. Она пригласила гостей пройти в дом, чтобы они сами смогли определиться – устроят ли их имеющиеся апартаменты. Но приятели, как люди бывалые и совершенно неприхотливые, лишь взглянув на просторную, аккуратно прибранную комнату, тут же объявили, что о лучшем и не мечтают. Тут же договорились и о плате за постой с готовым столом.
Глава 2
Когда опера загнали во двор машину и занесли в свою комнату дорожные сумки, появившаяся на пороге хозяйка квартиры пригласила их пополдничать. Уминая салат из свежих, только что сорванных с грядок огурчиков и помидорчиков, да еще и с настоящей деревенской сметаной, приятели выслушали кратенькую лекцию о возможных рисках и опасностях, каковые могут подстерегать их на улицах Горбылева и в его окрестностях.
– …Люди вы, я вижу, положительные, поэтому хочу предостеречь от наших здешних ветрогонов и башибузуков. А тут их хватает! – Тетя Вера внушительно помахала указательным пальцем. – Через три дома от меня живет Ромка Бубырь. Лоб здоровущий, но – дурак дураком. Чуть выпьет – все, начинает буянить. Так что, если его увидите, лучше обойдите пятой дорогой, а то может и поколотить. Еще есть двое обормотов – братья Синюхины. При встрече сразу начинают нудить, клянчить на выпивку. Гоните их от себя в три шеи. В том конце улицы – это вы еще увидите – домина здоровенный, двухэтажный. Там живет Костя Низанов. Поговаривают, что он какой-то тут мафией командует. Корчит из себя хозяина всего этого околотка. По улице на своей иномарке летает так, что только пыль столбом. В прошлом году двоих сбил, паразит, правда, не насмерть – переломами отделались, но с него все как с гуся вода. Его и полиция боится.
На вопрос квартирантов о местных маньяках тетя Вера, сочувственно вздыхая, рассказала про проживающего в соседнем доме Андрея Кубышного. По ее словам, его задержание всю улицу повергло в шок. Никто и подумать не мог бы, что этот жизнерадостный, открытый, веселый парень – насильник и убийца, на совести которого четыре женщины, погибшие в течение последнего года.
– …Если по совести, то я до сих пор не могу в это поверить! Не могу! Он же вырос на моих глазах, у меня учился – я в школе вела математику. Не скажу, что он из паинек – и подраться мог, и в ноябре на спор переплывал Крякву… Было, было такое! Всего хватало. Но то, что он не из тех, кто может причинить людям какое-то зло, – за это могу головой поручиться.
Тетя Вера припомнила случай, приключившийся с другим ее бывшим учеником. Тот и в самом деле, пытаясь совершить насилие над несовершеннолетней, нанес ей тяжкое увечье. По словам бывшей учительницы, тот негодяй был из зажиточной, но очень нездоровой семьи.
– …Жили Быкрюхины почти в центре Горбылева, домина у них большущий, машина дорогущая. Вечно строили из себя невесть каких цац, пыжились показать, какие они богатые и знатные. Хотя какая они знать?! Вороватая торгашня, сделавшая капиталы еще при Союзе на обсчетах, обвесах, пересортице… В восемьдесят восьмом открыли первый в Горбылеве частный магазин, потом еще два… И вот лет семь назад их младшенький Пашка, которого они взятками откупили от армии, сотворил такое подлое дело…
Как далее рассказала хозяйка квартиры, тот, привыкнув мотаться с непотребными девицами, думал, что эта ничем от них не отличается, и, встретив ее в безлюдном месте, попытался взять девушку силой. Но она стала отбиваться, как могла, и тогда Быкрюхин зверски ее избил, повредив позвоночник. С той поры девушка может перемещаться только на инвалидной коляске. Ее родители отнесли заявление в полицию, но там от него отмахнулись. Дескать, это она сама во всем виновата: упала, а возводит напраслину на невиновного – где свидетели? По всеобщему мнению, скорее всего, Быкрюхины «кому надо» сунули денег… Отец девочки поехал жаловаться в область, а потом в Москву, лишь после этого дело дошло-таки до суда. Но суд назначил подонку всего три года, да к тому же условно.
– Фантастические порядки! Нечего сказать – «тихий райцентр»! – возмутился Станислав. – Выходит, на данный момент этот урод уже отбыл условный срок?
– Да нет, не успел отбыть до конца, – махнула рукой тетя Вера. – Это людей с нечистой совестью можно подкупить, а судьбу не подкупишь…
По ее словам, всего через год Ленька разбился на своей иномарке. Врачи определили, что был он под наркотой, а гнал куда-то как полоумный. Его родители в городке не остались, продали дом и куда-то уехали. Но, как видно, коль уж эта семья была нездоровой, с черной душой, то и дом оказался пропитанным чернотой: новый хозяин и полгода не прожил, отчего-то начал чахнуть. Проверился – рак легкого! Тут же перепродали дом почти за бесценок кому-то еще. Те вселились, позвали батюшку, он дом освятил. Да, наверное, от того зла, что там накопилось, и святая вода не помогла. Как-то ветром во дворе оборвало провод и чуть не убило током ребенка. Хорошо, «Скорая» успела вовремя. Больше этот дом уже никто не покупал. Уже года четыре на нем объявление, что он продается, да только охотников купить так и не нашлось.
Возвращаясь к случившемуся с Кубышным, тетя Вера рассказала, что задержали Андрея по пути с работы домой, якобы в момент нападения на женщину. А потом дома у Кубышных был проведен обыск, причем с демонстративной помпой. Елену это так потрясло, что ее увезли в больницу с тяжелым сердечным приступом. Местные длинные языки почти сразу же «просветили» медиков по части того, в чем подозревается сын Елены. Из-за этого лекари первые часы вообще не обращали на нее никакого внимания (ну как же, она – мать насильника и убийцы!). И лишь благодаря тому, что близкая подруга Елены, узнав о происшедшем, устроила тарарам в кабинете главврача, лечить ее все же начали. Эта же подруга три раза в день теперь бегает, ухаживает за больной, она же нашла для Андрея толкового адвоката.
– …Только, боюсь, адвокат ему мало чем поможет… – задумчиво покачала головой тетя Вера. – У нас тут частенько бывает так, что, если кого назначили виновным, ему уже ни за что не оправдаться. Рассказывают, что в подвале у них в райотделе есть что-то вроде пыточной. Командует там Яшка Цурякин по прозвищу Гунявый. По натуре это – конченый зверь. Если кого-то надо заставить сознаться, то отдают ему. Бьет он страшно. Иному из арестованных только скажут про Гунявого, так он сразу все подписывает и со всем соглашается. И если добьет он Андрея и тот подпишет признание, то на суде отпираться будет бесполезно. Тут все заодно…
Покончив с полдником, приятели пошли прогуляться по городу и его окрестностям. Прежде всего, разумеется, они пожелали увидеть Крякву. Захватив с собой зачехленные складные спиннинги, опера зашагали по улице в сторону высоких верб, растущих по берегу речки. Когда они уходили, тетя Вера дополнительно уведомила их о том, что на Крякве тоже надо быть весьма осмотрительным. По ее словам, в полукилометре от участка берега, используемого местным населением как городской пляж, есть особая территория – зона отдыха для «избранных». Туда ездят отдыхать горбылевские коммерсанты, чиновники, работники полиции и прокуратуры. Эта территория находится в фактической собственности бывшего председателя районного суда и охраняется здешним ЧОПом. Кстати, принадлежащим тому же экс-судье.
По словам тети Веры, приятелям особенно следовало остерегаться ярко-красной «Хонды» Гунявого. Тот частенько ездил на Крякву «оттянуться» с очередной любовницей. И если кто-то из посторонних оказывался у него на пути, он мог и «фонарей навешать», особенно по пьяни. Да и вообще, у посетителей «элитарной» базы отдыха имелась такая «фишка» – подвыпив, идти на общий пляж, чтобы «быдляку ума вставить».
– Этот Гунявый – он маленького роста, рыжий, с большими усами? – уточнил Стас. – Когда мы сюда ехали, то нам по пути попался похожий тип на красной «Хонде».
Тетя Вера, отрицательно качнув головой, пояснила, что «масть» Гунявого теперь уже и не определить. Его лысая голова давно уже напоминает арбуз, только что без полосок. Роста он выше среднего, жилист, во рту половина зубов золотые, нос свернут набок – когда-то один из истязаемых им бедолаг, владея карате, ударом ноги вдребезги разнес «защитнику закона» его орган обоняния.
Лев понял, что замыслил его старый приятель, поэтому, как только они вышли за калитку, упреждающе уведомил:
– Если что-то «суперменское» задумал, то сначала со мной посоветуйся! Я ведь сразу уловил, что ты специально начал выяснять приметы Гунявого, чтобы при случае с ним разделаться. Так ведь? Смотри, горячка тут недопустима. Случись какой-нибудь прокол, нам это здорово осложнит работу.
– А Петруха нам спасибо скажет, если мы допустим, что какая-то гнида искалечит или вообще убьет его племянника, который, очень даже вероятно, ни в чем не виноват? – возразил Стас, помрачнев как туча.
– Согласен, допустить этого никак нельзя. Но не с кондачка же очертя голову кидаться в атаку! Сначала надо все как следует обдумать, а уже потом действовать. Давай-ка созвонимся с Петром, что он скажет… – Гуров достал телефон, набрал номер Орлова, однако тот оказался занят. – Будем ждать!
Впрочем, менее чем через минуту Петр позвонил сам.
– Вы уже на месте? Молодцы! Небось гнали как угорелые?
– Сто – сто десять… – флегматично ответил Лев. – Слушай, Петро, тут такой скверный момент выяснился… Наш местный источник информации сообщил, что виновность Кубышного под большим вопросом, но в местном РОВД есть «народные умельцы», которые «ударными» методами любого способны убедить в том, что именно он совершил то, чего не совершал. Почки и печень отбивают гарантированно, превращая подозреваемого в полного инвалида.
– …Твою кочерыжку! – выдохнул Орлов, предварив упоминание о кочерыжке совершенно непечатным идиоматическим словосочетанием. – А мне только что опять звонил Топорицкий, спрашивал: а в курсе ли я, что мой племянник обвиняется в нескольких изнасилованиях и убийствах женщин? И уж с таким смакованием все это втюхивал! Да, Лева, лишний раз убеждаюсь, насколько ты был прав: похоже, кое-кто решил меня дожать. Та-а-ак… Андрея, значит, зверски бьют… Что же делать-то? Вот заморочка чертова! Если как-то обозначить ваше там присутствие – не исключено, что и Андрею не получится помочь, и мне придется слететь. А еще вся тамошняя мразь в момент попрячет концы. И как тут быть – хрен его знает…
Поскольку в голосе Петра зазвучали нотки безнадеги, Гуров сочувственно заверил:
– Ничего, поможем! «Хрен его знает» – это в рамках некоторых формальных положений. Но есть же и другие варианты! Слушай, тут у Стаса появилась одна нестандартная идея… Короче, надо выследить некоего Гунявого и аккуратно отправить его на пару недель в травматологию. Надо думать, после этого едва ли кто-то другой рискнет махать в КПЗ кулаками. Что скажешь?
Около минуты в телефоне слышалось лишь напряженное дыхание генерала.
– А вы… Вы сможете сработать так чисто, чтобы… Ну, сам понимаешь? – наконец выдавил он через силу.
– Ну, ты же нас знаешь! – коротко рассмеялся Лев. – Работаем – чище не бывает. Хорошо! Индульгенция, считай, получена, начинаем изучать ситуацию.
Когда он закончил разговор, Крячко многозначительно ухмыльнулся и, хитро подмигнув, вкрадчиво поинтересо-вался:
– Что, «таможня дает добро»? Можем выходить на охоту? Ну, тогда за дело! Куда рулим сейчас?
– Для начала двинемся в сторону общего пляжа. Там осмотримся хорошенько, а потом попробуем пошарить около жлобской зоны отдыха. Конечно, я не думаю, что нам с ходу свалится прямо в руки то, что мы ищем…
– Но и надежды на это терять не следует! – тут же парировал Станислав.
Выйдя за пределы городка, приятели по исхоженной и накатанной грунтовой дороге зашагали через куртины кленов и верб в сторону обширного осинника, разросшегося в речной пойме. Попавшаяся им навстречу компания подростков с интересом воззрилась на незнакомцев. Долговязый лопоухий паренек, вежливо поздоровавшись, спросил:
– А у вас не будет закурить?
– Мы уже бросили. А вы еще только начинаете? – смеясь, ответил Гуров. – Вы нам лучше скажите, ребята, у вас в Крякве кроме лягушек еще хоть что-нибудь водится? Ну, щука, там, судак, голавль?
– Да у нас в Крякве рыбы больше, чем в самом Дону! – со значением в голосе уведомил лопоухий. – Тут есть такие омуты, что и сомы пудовые водятся. А вы как собираетесь ловить? На живца?
– На блесну, на воблер, – пояснил Станислав. – Вот прямо сейчас и попробуем, как у вас тут клюет.
– А нам можно посмотреть? – загорелся лопоухий.
– При одном условии: не бегать по берегу, не шуметь, не буянить… Хорошо? – Крячко окинул мальчишек строгим взглядом.
– Да мы не буяним. Там и без нас есть кому буянить… – под смех приятелей посетовал лопоухий, назвавшийся Женькой. Как оказалось, их компанию только что прогнал с речки Ромка Бубырь, о котором операм уже рассказывала тетя Вера. – Мы там костер жгли, картошку пекли, и тут – откуда ни возьмись, приперся этот долбанутый Бубырь. Ну, и давай на нас наезжать, типа того, вы – салабоны, пороху не нюхали, я вас жизни научу… Мы сразу же ушли – чего с дураком связываться? Так что если он сейчас там, то даже не знаю, даст ли он вам порыбачить? Он же когда подпитой, то совсем без «башни»…
– А он что, реально крутой, этот Бубырь? – Гуров окинул взглядом заросли, в гущу которых уводила дорога.
– Ну да-а-а! – заговорил еще один из мальчишек. – Он два года в боях без правил участвовал. Но его оттуда за что-то выгнали. Ну, он сюда вернулся и начал тут права качать. То одного поколотит, то другого. Его многие боятся.
– Смотрите! Вон он! – неожиданно воскликнул Женька, указывая рукой куда-то вправо.
Обернувшись в ту сторону, опера увидели шагающего в их сторону квадратного парнягу с недоброй ухмылочкой. На его явно хмельной физиономии прямо-таки было написано: «Ну, ща я вам устрою!» Мальчишки тут же попятились назад, судя по всему, собираясь дать деру. Женька, дернув Гурова за рукав, торопливо предупредил:
– Давайте сваливать! А то хреново будет!
Изобразив недоумение, Станислав спросил с преувеличенной наивностью в голосе:
– А кому? Нам или ему?
Сразу же уловив иронию в голосе этого крепкого дядьки, мальчишка почесал свой нос, усыпанный веснушками, и, пожав плечами, осторожно поинтересовался:
– А вы с ним сладите? У него пояс по тхэквондо.
Усмехнувшись в ответ, Крячко протянул Льву свой спиннинг и «великосветским» тоном поинтересовался:
– Лев Иванович, не соблаговолите ли подержать некоторое время эту снасть?
– Слушай, а может, я? – мотнул головой в сторону Бубыря Гуров.
– Только после меня, Лев Иванович, только после меня! – отмахнулся Стас и с безмятежной улыбкой решительно шагнул навстречу верзиле, который подошел к ним уже вплотную. – Ну, и чего тебе, грозный ты наш? Слушаю!
– Кто такие? Что за огрызки, откуда взялись? – набычившись, угрожающе прорычал тот.
– А твое какое дело? – Стас продолжал все так же безмятежно улыбаться.
– Че-е-го-о-о-о?!! – выпучив глаза, угрожающе выдохнул Бубырь и тут же, выполнив руками ложный финт, нанес резкий, стремительный удар ногой, который ушел в пустоту, из-за чего он сам едва устоял на ногах.
Без особого труда уклонившись от удара, Крячко почти по-дружески поинтересовался:
– Как там? Все в порядке? Еще подергаться хочется или уже хватит?
Уловив в этих словах откровенную издевку, Бубырь ринулся на этого непонятного незнакомца, намереваясь захватить его руку и, нанеся удар коленом в правый подвздох, добить серией ударов в голову. Но из всего намеченного ему удалось лишь захватить руку. Однако в тот же миг его собственная рука оказалась в очень жестком захвате, к тому же настолько болезненном, что у Бубыря даже перехватило дыхание. А в следующую секунду она была заломлена за спину, причем столь резко и высоко, что стало яснее ясного: еще мгновение, и захрустевшие связки плечевого сустава порвутся, как гнилой шпагат.
Вскрикнув, Бубырь упал на колени и уткнулся теменем в землю. Отчаянно стуча свободной рукой по земле, он еле смог выдавить:
– Все! Все! Все!..
Незнакомец в потертой кожаной ветровке тут же ослабил захват, отпустил его онемевшую от боли руку, даже помог подняться на ноги и совершенно доброжелательно поинтересовался:
– До дому-то сам дойдешь?
– Дойду… – не поднимая головы, прохрипел Бубырь и медленно зашкандылял в сторону города.
Когда опера и их юные сопровождающие продолжили свой путь к Крякве, на жгучее намерение мальчишек немедленно разнести весть о том, как был повержен Бубырь, Крячко вынес свой «вердикт»:
– А стоит ли? Например, я не считаю результат этой схватки для себя чем-то особо выдающимся. Нам с Львом Ивановичем встречались соперники и покрепче. Мужчина – это прежде всего воин. А воин отличается чем? Скромностью и силой характера. И если кто-то, победив более слабого соперника, бегает и кудахчет о своей победе, то это первый шаг к тому, чтобы очень скоро проиграть кому-то другому. Проиграть – это не всегда позор. Позор – это когда проиграешь, нахвалившись перед схваткой. Так что про Бубыря давайте забудем. Он все-таки несчастный человек. Семьи у него нет?
– Да кто за дурака такого пойдет? – снисходительно усмехнулся Женька.
– Вот! Работы постоянной, скорее всего, нет. Да и друзей настоящих наверняка тоже нет. Он и так уже наказан самим собой, своим скверным воспитанием и дурацким характером. Разве не так?
Мальчишки тут же согласились с тем, что «дядя Слава», безусловно, прав.
Выйдя на пологий берег Кряквы, которая в этом месте выгибалась широкой дугой, образуя просторный, чистый плес, приятели приготовили свои спиннинги и, спеша воспользоваться последним светлым часом перед приближающимся закатом, начали кидать блесны и воблеры в сторону противоположного берега, вдоль которого поросла густая щетка камыша.
Первые несколько забросов оказались совершенно пустыми. Но уже на четвертом или пятом что-то внезапно дернуло блесну Станислава. Однако рыба, как это называют рыболовы, тут же «сошла». И почти сразу же, едва не вырвав спиннинг из рук Льва, что-то увесистое и сильное схватилось за его воблер. Леска натянулась, словно струна, попискивая и позванивая, и меньше чем через минуту он вытащил на берег крупную щуку.
– Ух ты! – удивился Станислав. – На три кило с лишним взял. Наверное, это моя к тебе перебежала!
Впрочем, пару минут спустя он и сам поймал достаточно крупную рыбину. И – пошло! Когда в сумке трепыхались с десяток щук и более чем полуметровый судак, впавшие в азарт зрители стали канючить, чтобы и им дали «малюсенький разочек» закинуть блесну. Пришлось мальцам объяснять элементарные азы того, как пользоваться спиннингом. «Мастер-класс» затянулся почти до заката. Покидая берег Кряквы, опера раздали почти весь свой улов зрителям, оставив себе пару рыбин.
Когда они были уже на полпути к улице Жуковского, где-то в отдалении, вздымая пыль, пролетела ярко-красная «Хонда». Пока Гуров прикидывал, какой бы повод найти, чтобы спросить у пацанов, чья это машина, Женька вполголоса сообщил:
– Вон, поехал урод, каких поискать! Этот еще похуже Бубыря. С Бубырем-то хоть можно «помахаться». А этот гестап долбаный – из ментовки. Его у нас Гунявым кличут. Такая сволочь!..
– И что же он такого нехорошего сделал? – поинтересовался Лев, как бы впервые услышав о Гунявом.
– Он в подвале командует и всем, кто туда попадает, отбивает потроха. Даже баб не жалеет. Нашему соседу почки напрочь отбил. Дядь Шура вечером шел от сына с крестин поддатый – у него внучка родилась. Тут менты навстречу. Он чего-то с ними повздорил. Они его в подвал отволокли, а там – Гунявый. Он его дня два месил. Мужик полмесяца после этого кровью писал. И до сих пор с почками мается. Подавал на ментов в суд, да сам же и виноват оказался. У нас к ментам не дай бог попасть!
– И куда же это он покатил на ночь глядя? – осведомился Станислав.
– На блатяцкую зону отдыха – куда еще? Ща начнут шашлыки жарить, с телками куролесить… – со взрослыми интонациями в голосе пояснил Женька. – Там вся наша районная верхушка «гудит». Не блатным туда дорога закрыта. Если сунешься – охранники могут и зубы пересчитать. Как-то из области одна журналистка попробовала туда пробраться, чтобы статью накатать, – видно, кто-то в газету жалобу послал. Так ее эти гоблины поймали и чуть «на хор» не поставили. Еле вырвалась и – бежать. И ничего – все замяли! А чего не замнут-то?! Сюда шишки и из области на шашлыки ездят.
– Да-а… Весело у вас тут, – с оттенком сарказма резюмировал Гуров.
Попрощавшись со своими новыми знакомыми и пообещав им в ближайшее время очередной поход на рыбалку, опера пошли к себе на квартиру. Отдав рыбу тете Вере, приятели устроились перед телевизором, скучающе глядя на экран, где шла какая-то то ли комедия, то ли трагедия, но они даже не вдумывались в смысл происходящего там, каждый ощущал, как у него «горят пятки», каждый думал о предстоящей прогулке до «жлобской» базы отдыха и о том, как бы там найти Гунявого…
В какой-то момент, хлопнув себя по карманам, Станислав неожиданно объявил:
– Эх, блин! Я ж свой сотовый потерял!
Мгновенно сообразив, что это не более чем «работа на публику», Гуров сочувственно посетовал:
– Как же это ты так неосторожно! Теперь надо идти искать.
– Точно! – Крячко вскочил на ноги. – Пойдем посмотрим на берегу, а то до утра может испариться.
Узнав о пропаже телефона и намерении квартирантов идти на его поиски, тетя Вера заахала, засокрушалась – чай, на улице-то уже ночь – и, пошарив в шкафу, достала из него фонарик:
– Вот, возьмите! Не на ощупь же будете искать…
Снова выйдя за город, приятели ускоренным шагом поспешили к общему пляжу. Затем, круто свернув влево, подсвечивая себе фонариком, двинулись параллельно берегу вниз по течению реки. Так им пришлось идти около двух километров. Продираясь через густую чащобу подроста тополя и клена, неожиданно перед собой опера увидели плотное, в три ряда, ограждение из колючей проволоки выше человеческого роста, которое, судя по всему, тянулось от берега до самой дороги.
– Твою дивизию! – осматривая «колючку», сердито проворчал Крячко. – И перекусить-то ее нечем. И не перелезть через нее. А может, пойдем к воротам, вырубим охранников и…
– Ага! Чтобы засветиться во всей своей красе?! – иронично возразил Гуров, осматриваясь по сторонам. – Мне кажется, лучше бы дойти до речки и по ней вплавь добраться до берега за ограждением. О! Глянь-ка, что там есть! – удивленно отметил он, посветив фонариком вверх.
Там действительно обнаружилось нечто весьма занятное: между старым осокорем, растущим по эту сторону ограждения, и березой, растущей по ту сторону, кто-то проложил длинную толстую жердь, по которой без проблем можно было перебраться над колючей проволокой. Передав Стасу фонарик, Гуров надел тонкие кожаные перчатки, подпрыгнул и, схватившись за толстый сук, без особого усилия подтянулся на нем, после чего схватился за другой сук, дотянулся до третьего и вскоре был уже на дереве, в гуще кроны. Тем же путем к нему поднялся и Стас. Повиснув на жерди с поджатыми к животу ногами, менее чем за минуту опера поочередно добрались до ствола березы и, спустившись на землю, продолжили свой путь в том же направлении, продираясь через чащобу колючего кустарника. Когда выбрались из зарослей, Гуров посветил под ноги и, подобрав пустую пластиковую бутылку из-под минеральной воды, насадил ее на ветку ближнего клена.
– Назад будем идти – это ориентир, чтобы не сбиться с дороги, – вполголоса сообщил он. – Слышишь, там какие-то голоса, музыка? Думаю, это они. Побежали!
Вскоре впереди меж деревьев заметались отсветы большого костра. Подобравшись поближе, опера для начала хорошенько изучили обстановку. Метрах в тридцати от себя за деревьями они увидели несколько теремков-коттеджей, в светящихся окнах которых мелькали чьи-то тени. А совсем неподалеку от них на просторной поляне шло развеселое хмельное гульбище. Насколько это можно было определить при свете большого костра, здесь гуляла компания из шести человек – трое мужчин и столько же женщин. Скорее всего, кутили сотрудники местного ОВД с девицами из категории так называемых «особ с пониженной планкой социальной ответственности». Перемежая возлияния спиртного плясками у костра под разухабистый рок и трепом на самые разные темы, гуляки «оттягивались» вовсю.
Один из них, с голым черепом и орангутаньей осанкой, гундосо заливался соловьем, повествуя про свои былые и нынешние «подвиги».
– …Не, ну куда ему упираться, если за него взялся Я?!! – Стукнув себя в грудь кулаком, «орангутанг» опрокинул очередной стакан какого-то пойла и продолжил: – Он из себя надумал корчить партизана на допросе. Молчит, в натуре! А я ему – по почкам, по почкам! Гляжу – вырубился. Окатил его водой, он зашевелился. Поднимаю, и под дых ему, под дых…
– Яша, а про кого это ты? – наполняя стаканы и глуповато хихикая, спросила одна из «телок».
– Ну, про того лошару, которому надо подписаться, что это он четверых баб оприходовал и кончил… – пояснил «орангутанг».
– О! Сто против одного, что это – Гунявый! – прошептал Стас.
– Да, это он! – согласился Гуров.
– А кто ж на самом-то деле тех девок прикончил? – шумно причмокнув после фужера спиртного, спросила другая деваха.
– Цыпочка моя, не забывай золотого правила: меньше знаешь – крепче спишь. Поняла? – громко икнув, гоготнул Цурякин. – Ща я кое-куды схожу, а потом мы с тобой пойдем в мои апартаменты. Там я удовлетворю твое любопытство, а ты – удовлетворишь меня!
Продолжая гоготать над своим «остроумием», он направился к темнеющему за кустами большому прямоугольнику отхожего сооружения. Но войти внутрь не успел – словно вынырнув из ниоткуда, к нему бесшумными тенями подскочили две рослые фигуры. Что было дальше, Гунявый уже не чувствовал – несколько сокрушительных ударов по голове и болевым точкам тела опрокинули его в черное небытие.
Оттащив недвижимого Цурякина подальше в кусты, опера поспешили назад. Высветив фонариком бутылку, насаженную на ветку, Лев отбросил ее в сторону, и они по своим следам углубились в заросли. Перебраться в обратном направлении особого труда не составило, и, бегом преодолев путь до общего пляжа, приятели свернули в сторону светящихся окон улицы Жуковского.
Глава 3
Шагая по дороге, Крячко негромко рассмеялся.
– Да, Лева! Ну, ты и ухерачил этого долбодятла по «кастрюле»! Я думал, она с плеч слетит…
– Он получил только самое малое из того, что давно уже заслужил. – Гуров пренебрежительно поморщился. – Ты гляди-ка, уже и «Скорая» помчалась… О, как резво поскакали! Простым горожанам, думаю, ждать их приходится куда дольше. Так, так, та-ак… Значит, как явствует из трепа Гунявого, Андрей Кубышный и в самом деле ни при чем? То есть насильник и убийца – кто-то другой? Ну что ж, давай порадуем нашего Петруху. Пусть не терзается и забудет про рапорт об увольнении.
Он достал телефон, набрал номер Орлова и деловито сообщил генералу, что палач и садист только что нейтрализован ими на неопределенный срок. Все сделано предельно чисто, без следов и свидетелей. Кроме того, пересказал и разговор Гунявого с его «телкой».
– …Таким образом, – заключил Лев, – уже на сто процентов можно быть уверенным в том, что Андрей ни в чем не виноват.
Облегченно вздохнув, Орлов высказался в том духе, что это, конечно, очень хорошо, раз Андрей оказался чист, но тогда встает вопрос: как вырвать его из лап горбылевской «фемиды», сколь безжалостной, столь же и коррумпированной? Ведь не пойдешь же в местную прокуратуру и не сошлешься на то, что удалось узнать из разговора садиста Гунявого с проституткой?!
– Ну, у меня есть один вариантик… – как бы в раздумье обронил Гуров. – Но он тоже где-то за гранью УК, как и наша сегодняшняя нейтрализация этого долбаного садюги.
– И-и… Что же это за вариантик? – осторожно спросил Петр.
– Спровоцировать кого-то из местных шишек на вымогательство взятки, это все зафиксировать на видео, а потом его прижать и выдвинуть условие: или отпустите парня, или материал «сольем» в Интернет. Каких-то иных вариантов я пока что не вижу. В здешнем болоте работать в белых перчатках никак не получится.
– Хм-м-м… – с глубочайшим сомнением в голосе произнес Орлов. – Ну, смотри, тебе видней. Только уж, пожалуйста, без крайностей, чтобы потом самим не оказаться на зубах наших «правдолюбов» с криминальным душком.
По словам Петра, как явствует из материалов, уже наработанных Макаровым, за банкиром Штукаевым затаился такой гадючник, что всех столичных СИЗО не хватит, чтобы туда пересажать его клиентуру. В реальности вырисовывается, что Штукаев на самом деле был главным «диспетчером» по перемещению криминальных капиталов за рубеж. Его услугами пользовался и организованный криминал, и наши вороватые чинуши. Но он с какого-то момента вдруг начал «заедаться» – потребовал повышения процента за свои услуги. Разумеется, это мало кому могло понравиться, и поэтому один из криминальных авторитетов, Джума Тбилисский, специализировавшийся на наркоторговле, грохнул его руками своего киллера.
Но, как видно, избытком ума этот Джума никак не обладал, поскольку поплатился за свой демарш буквально через несколько дней. Получилось так, что другие дельцы, кто согласен был платить и повышенный процент, вдруг обнаружили, что второго-то Штукаева – поди поищи! Те банковские деляги, что соглашались на вывод сомнительных денег за рубеж, потребовали впятеро больше, чем хотел взять Штукаев. Криминальный мир был настолько разгневан идиотской (к тому же самовольной!) выходкой Джумы, что его самого приговорили к смерти. Через пару дней после убийства Штукаева киллер грохнул Джуму. Но брат Джумы, тоже из бандитов бандит, объявил его убийцам вендетту. И – пошло-поехало. На данный момент в центральном морге судмедэкспертизы лежат уже пять трупов.
– …И все причастные к делишкам Штукаева прекрасно знают, что Макаров копает и будет копать, пока я здесь. Так что, Лева, мне кажется, Андрея просто так не отпустят. Это их единственный шанс взять меня за горло. И они постараются использовать его по полной. Что планируете на завтра?
– Сбор информации, расширение своих контактов, поиск дельных информаторов. Ну а конкретно – думаю встретиться с адвокатом Андрея.
– Действуйте! Только не забывайте: осторожность – превыше всего.
– Добро! Будем блюсти себя, как монашки на дискотеке, – смеясь, ответил Гуров.
Когда он убрал свой телефон, Стас, слышавший их разговор, язвительно хохотнул:
– Надо же, что творится – опять в моргах аншлаг! Будто вернулись в «лихие девяностые». Криминальные пауки опять начали жрать друг друга?
– Да, похоже на то… – утвердительно кивнул Лев. – Кстати, мы с тобой «искали телефон» около двух часов. Если будут вопросы, то мы нашли его под обгорелой вербой, рядом с которой рыбачили.
– Ну конечно! Причем когда уже считали, что поиски закончились впустую.
Когда они подошли к дому, хозяйка квартиры стояла на крыльце, всматриваясь в темноту. Увидев своих квартирантов, она всплеснула руками и воскликнула:
– Господи! А я уж волноваться начала: куда они делись? Неужели купаться ночью надумали?! Вы что, все это время искали телефон?
– Да, вот именно… – Крячко досадливо вздохнул, разводя руками. – Аккумулятор вовремя не зарядил, и – все, не позвонишь, чтобы по звонку его найти… А лежал-то он невдалеке от того места, где мы рыбачили, у обгорелой вербы.
– Ладно, идемте ужинать. Я рыбы приготовила – щука под майонезом…
За ужином снова зашел разговор про Андрея Кубышного. Тетя Вера сообщила, что сегодня ближе к вечеру Елену Кубышную выписали. Она уже дома, но на улицу не выходит. Как Елена рассказала соседям, ей с той поры, как задержали Андрея, а она попала в больницу, стали приходить угрожающие звонки и эсэмэски, из-за чего она отключила свой телефон. Не чувствует она себя в безопасности и дома.
– Ну а кто ей может угрожать? Родственники тех женщин, смерть которых приписывают Андрею? – уточнил Гуров.
– Даже не знаю… – с сомнением в голосе ответила хозяйка квартиры. – У нас тут вроде моды не водится, чтобы сводить счеты с родственниками того, кто в чем-то может быть и виноват. Вообще, вся эта история похожа на бред полоумного. Есть в ней что-то очень нездоровое, надуманное, словно мы смотрим какой-то дурацкий спектакль…
На некоторое время за столом повисла тишина. Налив себе чаю, Гуров задумчиво произнес:
– Но тогда выходит, что сегодня ночью кто-то может попытаться напасть на Кубышную?
– У тебя есть какие-то идеи? – заинтересовался Стас.
– Ну, мы же с тобой члены московской ДНД, и нам, как дружинникам, не безразлично то, что от рук какой-то мрази может пострадать ни в чем не повинный человек? Верно? Что, если нам сегодня ночью присмотреть за десятым домом? А?
Крячко, успевший набить рот жареной щучатиной, едва не поперхнулся от услышанного. Но, взяв себя в руки, согласно кивнул:
– Ну, давай, по очереди подежурим… Почему бы нет? С какого момента начинаем? И в каком порядке?
– В два приема. Ты – с вечера до двух, я – с двух до шести. Тебе даже меньше выпадает. Идет?
– Идет… – Крячко с хрустом потянулся. – О, время-то уже к одиннадцати! Так что мне надо бежать. Ага… Мой телефон зарядился, будем на связи!
Сразу после ужина Гуров немедленно отправился спать, чтобы потом, во время дежурства, не клевать носом. Тетя Вера, убирая со стола, лишь удивленно покачала головой – надо же, какие бывают беспокойные люди! Ради незнакомого человека готовы не спать почти всю ночь… А Лев, включив на телефоне будильник, тут же растворился в бескрайнем мире снов, лишь коснувшись головой подушки. Еще бы! Этот день выдался невероятно загруженным и напряженным…
Когда запиликал сигнал будильника, он уже не спал, успев проснуться за пару минут до этого. Поднявшись с постели, умылся прохладной водой из крана на кухне и, быстренько выпив уже чуть теплого чаю, на цыпочках вышел из дому, бросив вопросительно гавкнувшему Тарзану преду-смотрительно захваченный на кухне ломоть хлеба.
Выйдя на улицу, Лев сразу увидел Стаса, который сидел в тени дикого каштана на лавочке, отмахиваясь от наглеющего комарья. При появлении долгожданной смены Крячко тут же поднялся на ноги и скороговоркой сообщил, что «в Багдаде все спокойно». Кроме того, не без горделивости поведал о том, что около полуночи его пыталась «снять» некая молодайка, одиноко шествовавшая по улице, но он явил невероятную для себя стойкость и отверг все нескромные притязания незнакомки.
– Страна тебя не забудет! – насмешливо проговорил Гуров, похлопав его по плечу. – Награда найдет своего героя! Ладно уж, стойкий ты наш, иди дрыхни. Но телефон не отключай – вдруг понадобишься?
– Да я и не собирался отключать! С чего ты это взял? Ну, все, корми этот долбаный вампирятник вместо меня!
– Фигушки им! Пусть попостятся, – усмехнулся Лев, доставая из кармана баллончик аэрозольного репеллента.
– О, блин! А я что-то про него и позабыл!.. – раздосадованно цокнул языком Стас и скрылся во дворе.
Сидя на лавочке, Лев слушал монотонный, чуть печальный шум листвы. Несмотря на более чем поздний час, жизнь в городке продолжалась. Откуда-то доносились голоса молодежных компаний, приглушенные звуки музыки, шум автомобилей и даже сопровождаемый ржанием топот копыт пробежавшей где-то в отдалении лошади.
Медленно тянулись минуты, неспешно плыл серп молодого месяца в небесной вышине. Ночь выдалась ясной, и поэтому на черном бархате неба были хорошо видны россыпи звезд. Еще со школьной поры Гуров неплохо помнил астрономию, которую изучал в десятом классе. Были же времена… Школьники семидесятых-восьмидесятых разбирались даже в астрономии! А сегодня? С этой ЕГЭшной идиотчиной иные «грамотеи» толком даже не знают, что и вокруг чего вращается – Земля вокруг Солнца, или Солнце вокруг Земли?..
Вглядываясь в россыпь звезд, Лев очень быстро нашел Полярную звезду, потом – Сириус, Орион, Вегу… Нашел и три еле приметные звездочки, медленно ползущие в разных направлениях, – спутники… Как же великолепен и прекрасен этот мир! И почему же многие люди этого не замечают, почему в них столько зла и почему они так часто причиняют друг другу боль? Может быть, потому, что слишко
Бұл серияда
