Оглавление

3. 1. 1
   2. 2
   3. 3
   4. 4
   5. 5
   6. 6
   7. 7
   8. 8
   9. 9
   10. 10
4. 1. 11
   2. 12
   3. 13
   4. 14
   5. 15
   6. 16
   7. 17
   8. 18
   9. 19
5. 1. 20
   2. 21
   3. 22
   4. 23

Предисловие

В школе я учился на тройки, однако не потому, что был несмышленым мальчиком, а потому, что я всегда был заложником своих душеных позывов, которые зачастую не совпадали с вещами обыденными. Если мне нравилось какое-либо дело, то я уходил в него с головою. Так, в молодости я хотел стать киберспортсменом, но у меня не вышло, и я стал писателем. Даа… писательское поприще дело непростое, особенно когда мысли отказываются приходить в голову, предложения получаются какими-то несуразными, а слова не клеятся между собою. В такие моменты, называемые кризисом, главное не отчаиваться; лично мне в голову сразу лезут дурные мысли типа «неужто мне это не под силу», «может я и вправду такой бездарный», но вдруг вспоминаю, что у всех на пути бывают трудности, и я просто меняю с привычной рабочей на праздничную обстановку — к примеру, заглядываю в бар. Помню пору, примерно конец января, когда все студенты закрывают сессию, наступает Татьянин день, я вдруг оказался в баре. Там было душно и пахло спертым табачным дымом, однако после крепкого мороза это казалось мне приятным; там было тесно, у барной стойки требовалось стоять минут пятнадцать за кружкой пива, но… но мне было совсем не жалко своего времени: я чувствовал вокруг праздник, задор и беззаботное веселье. Я стоял, наблюдал, и мне ни капельки не хотелось разговаривать, дабы не расплескать восторженного чувства — таким уж человеком я вырос. С кружкой светлого я ходил по кабаку и совершенно не знал, куда бы приземлиться; но в конечном итоге все-таки нашел местечко. Я сел, расслабился, большими глотками, но без спешки, выпил кружку пива. Вторая стояла рядом и уже улыбалась мне, когда я достал свои рукописи, или как выражаюсь я — писанину. И, знаешь, в момент, когда музыка орет у тебя над ухом — а в кабаках нынче играет рок, — одною рукою держишь чесночную гренку, перед носом постоянно мельтешат люди, да в голове возникают догадки, что же думают те две девицы на мой счет, ко мне приходит прежняя свобода выражения. Я уже не думаю, как лучше донести мысль, а просто щеголяю словами на бумаге. Именно в это время, с улыбкой на лице, с теплыми чувствами в груди, придерживая лирическую нотку на уме, я написал «Черный куртец или приключения Ромы Зубренко»… ну так и давайте же я вас с ним познакомлю!..

Часть первая

1

Небо расстелилось ярким голубым покрывалом, на котором нет ни единого пятнышка. Под пристальным взором солнца из-под большого грязного сугроба струятся золотом ручейки. Улицы кишат людьми — все вылезли поглазеть на первые вздохи весны… виноват, вылезли все, кроме одного — девятнадцатилетнего Ромы Зубренко. Он стоит у своего окна и, вскинув руки к голове, любуется первым солнечным днем, явившимся после долгого серого месяца. Сказать честно, чувство, которое он испытывает, намного острее и ярче играет в его груди, нежели у всех этих бродячих по улице людей. Его любовь к природе подобна любви ребенка, она чиста и ни капли не осквернена ядом времени.

— Эх, как хорошо! — сказал он и вдохнул полной грудью. — Прекрасно. Просто прекрасно!

Он постоял еще пару минуточек, прежде чем подпрыгнуть на месте. Блаженный прищур вдруг пропал, глаза силой выпятились и выразили удивление. Рома вспомнил про книгу.

«Что же произойдет дальше? Вдруг она его узнала? Неужели поняла, что граф Монте-Кристо — это Дантес?! Господи, как же его жалко… и ее вроде тоже жалко, она выглядит подавленной… хотя, она этого заслуживает» — летало в его голове, пока он судорожно листал страницы и все никак не мог найти подвернутую.

2

После каждой главы Рома делал перерыв. Затем ли, чтоб ослабить эмоциональный накал, аль целью его являлась приумножить наслаждение в силу томительного ожидания? Возможно, он не любил напрягать мозг столь продолжительное время? — догадки многочисленны, потому что правда не открыта нам. Известно лишь, что Роман опять находится у окна, потягивает сигарету и любуется закатом. Сперва закат был легкий, цвета персика; но позже, обиженный своим уходом, он напрягся, засопел и стал красным.

Рома целый день находился дома один, чему был несказанно счастлив. Для счастья ему не требовалось многого: лишь музыка, книга, сигарета и одиночество… да, одиночество — самая важная деталь. Стоит только ускользнуть ей, как по щелчку пропадает и все остальное.

Вот Рома закурил сигаретку, включил свою любимую песню и уже начал было отбивать ритм ногою, как ни с того ни с сего разразился звонок, яростный, дребезжащий, который едва не разорвал ему сердце. Сигарета устремилась в окно. Туда же, гонимый ладонями, поспешил и дымный воздух. Музыка оборвалась на полуслове.

Рома, натягивая на ходу портки, уже бежал к двери — как вновь раздался пушечный залп звонка и несколько настойчивее.

— О! Привет, Мам.

— Привет, — сказала она, принимая поцелуй от сына и подавая ему сумки. — Чем это от тебя пахнет?

— Не знаю, мам. Тебе, верно, показалось, — ответил Рома и тут же поспешил на кухню.

— Ну что, чем занимался сегодня?

— Да ничем особо. Так… эм, так, дома сидел.

Маме показался странным тон, которым прозвучали последние слова сына; но она решила не придавать этому значения. А зря. На кухне Рома увидел лужу кофе, которая брала свое начало от подоконника, а заканчивалась у самых ножек стола. Проследив, что мама ушла в ванную, Рома схватил первую попавшуюся тряпку, вытер пол и на цыпочках проскочил в свою комнату.

3

Рома сел в кресло и взялся за книгу. Глаза бегали по строчкам, язык молотил слова, но голова ровным счетом ничего не понимала. Она была полна догадок и подозрений.

«Не осталась ли пачка сигарет на подоконнике? Нет. Вроде бы. А вдруг осталась… беда! Мама пред