автордың кітабынан сөз тіркестері  Железный занавес. Подавление Восточной Европы (1944–1956)

Энн Эпплбаум

Почти мифической ценностью в глазах русских обладали наручные часы; солдат мог разгуливать по улицам, нацепив на запястье сразу дюжину. Известную фотографию, на которой советский солдат водружает знамя Победы над Рейхстагом, пришлось подретушировать, чтобы удалить часы с обеих рук молодого героя

Чтобы скрыть неудачу, надо было всеми средствами устрашения отучить людей судить и думать и принудить их видеть несуществующее и доказывать обратное очевидности.

Борис Пастернак
Доктор Живаго

сегодня люди, которых иногда называют «маленькими Сталиными» – Вальтер Ульбрихт, Болеслав Берут, Матьяш Ракоши, – не пользуются ни малейшим уважением ни в Германии, ни в Польше, ни в Венгрии

К несчастью для Пудовкина, а также для Эйзенштейна и всего советского кинематографического авангарда, Сталин, который любил смотреть фильмы, предпочитал линейную модель повествования. По мере того как могущество Сталина возрастало, популярность Пудовкина снижалась. Сначала его фильмы перестали радовать вождя. Потом их разлюбила советская критика. А затем в них разочаровались и чиновники от культуры, которые не позволили ему продолжать творческую деятельность. В конце концов режиссер отказался от излюбленных теорий, забросил экспериментальный монтаж и начал снимать «реалистические» картины, в которых коммунизм так или иначе торжествовал над своими врагами

В пору «разгула сталинизма» от идеологической опеки не освобождался никто, даже самые маленькие граждане. И хотя к подросткам коммунисты издавна были внимательны, теперь в сфере их интересов оказались и детские сады. Как заявлял в 1949 году Отто Гротеволь, новый премьер-министр Восточной Германии, самые юные немецкие дети – «наш чистейший и отборнейший человеческий материал», «золотой запас нашего будущего». Они не должны «попасть в объятия реакционных сил», им нельзя позволить «расти в дикости, без заботы и попечения»

Шутка делается смешной тогда, когда она покушается на устоявшийся порядок. Каждый анекдот – это тихая революция.

Джордж Оруэлл

все тоталитарные режимы имеют по меньшей мере пять общих признаков: доминирующую идеологию; единственную правящую партию; готовую к использованию террора тайную полицию; монополию на информацию и плановую экономику.

Хотя термин «тоталитарный» чаще всего использовали для описания нацистской Германии или сталинского Советского Союза, впервые понятие totalitarismo вошло в интеллектуальный оборот в контексте итальянского фашизма. Бенито Муссолини с энтузиазмом воспринял слово, придуманное одним из критиков его режима, и в одной из своих речей предложил формулировку, до сих пор остающуюся наилучшим его определением: «Все внутри государства, ничего вне государства и ничего против государства»[3].

В радиообращении, прозвучавшем в Брно 12 мая 1945 года, сразу же после капитуляции нацистов, Бенеш заявил, что в годы войны немцы перестали быть людьми и теперь как нация «должны заплатить за это по самым суровым и исчерпывающим меркам». «Мы должны раз и навсегда решить германскую проблему», – заявил президент. Сразу же после этой речи чехи собрались в центре Брно, требуя, чтобы все лица, сотрудничавшие с Германией, немедленно были взяты под стражу. Через несколько дней вновь сформированный Национальный комитет насильственно изгнал из домов более 20 тысяч мужчин, женщин и детей, заставив их пешком, с жалкими пожитками идти к австрийской границе[386]. По дороге сотни из этих людей погибли. Согласно чешской статистике, только в 1946 году 5538 немцев совершили самоубийство

Партия всегда права