автордың кітабын онлайн тегін оқу  Французы в России. Воспоминания о кампании 1812 г. и о двух годах плена в России

Ф. Мерсье

«Памятники исторической литературы» — новая серия электронных книг Мультимедийного Издательства Стрельбицкого.

В эту серию вошли произведения самых различных жанров: исторические романы и повести, научные труды по истории, научно-популярные очерки и эссе, летописи, биографии, мемуары, и даже сочинения русских царей.

Объединяет их то, что практически каждая книга стала вехой, событием или неотъемлемой частью самой истории.

Это серия для тех, кто склонен не переписывать историю, а осмысливать ее, пользуясь первоисточниками без купюр и трактовок.

Пробудить живой интерес к истории, научить соотносить события прошлого и настоящего, открыть забытые имена, расширить исторический кругозор у читателей — вот миссия, которую несет читателям книжная серия «Памятники исторической литературы».

Читатели «Памятников исторической литературы» смогут прочесть произведения таких выдающихся российских и зарубежных историков и литераторов, как К. Биркин, К. Валишевский, Н. Гейнце, Н. Карамзин, Карл фон Клаузевиц, В. Ключевский, Д. Мережковский, Г. Сенкевич, С. Соловьев, Ф. Шиллер и др.

Книги этой серии будут полезны и интересны не только историкам, но и тем, кто любит читать исторические произведения, желает заполнить пробелы в знаниях или только собирается углубиться в изучение истории.

Воспоминания г. Руа, военного врача, прикомандированного к великой французской армии, касаются не только кампании 1812 года, но и его почти двухлетнего пребывания в плену в России. Автор этих воспоминаний — слишком пылкий патриот, влюбленный в свою родину и Бонапарта, чтобы можно было принимать целиком на веру излагаемую им картину событий 1812 года. Бытописуя обо всех перипетиях этой гигантской борьбы, большая часть которых протекала перед его собственными глазами, он слишком субъективен в передаче своих впечатлений, слишком мягок к своим соотечественникам и слишком суров и строг к своему противнику. Но этот субъективизм автора так наивен и так явно выдает себя, что вряд ли введет в заблуждение русского читателя. В виду этого мы сочли излишним загромождать предлагаемую вниманию читателя книгу примечаниями критического характера, устанавливающими объективную правду относительно отдельных сражений и эпизодов войны 1812 года. Особенно живо и ярко изложена автором печальная история попятного движения французской армии от Малоярославца до прусской границы. Что касается воспоминаний г. Руа о русском плене, то вряд ли можно признать его двухгодичное пребывание в России, да еще в качестве иностранца, незнакомого с русским языком, достаточным для его претензии дать исчерпывающую картину тогдашнего состояния как верхов, так и низов русского общества. Правда, здесь к своим собственным наблюдениям он присоединяет также и наблюдения своего соотечественника г. М., проведшего в России свыше двадцати лет, но все же этот чужой опыт мало ему помог в смысле основательности суждений. Трудно, например, читать без улыбки его характеристику мужской и женской половин русского светского общества, его преклонение перед характером их воспитания и т. п. Но наиболее яркие противоречия тогдашней русской жизни, весь ужас крепостного права и его разлагающее влияние как на рабов, так и на их господ, — все это не могло ускользнуть и от внимания француза, смотревшего раскрытыми от ужаса глазами на всю неприглядность развертывавшейся перед ним картины. Любопытно между прочим отметить здесь, что в противовес осуждаемому им крепостному праву он неоднократно выдвигает систему арендных отношений между крестьянами и помещиками, т. е. иными словами высказывается за освобождение крестьян без земли. Вряд ли можно допустить, чтобы вывод такого рода был сделан автором на основании глубокого и всестороннего изучения им крестьянской жизни; скорее всего подобный взгляд мог быть навеян ему постоянным общением с верхами помещичьего общества, с саратовским губернатором К., с местным феодалом Г. и др. Таким образом, мнение г. Руа приобретает до известной степени характер исторического указания, что уже в это время изжившее себя крепостное право побуждало крупных земельных собственников высказываться за освобождение крестьян, но только без земли. Как известно, это течение особенно усилилось перед 1861 г., и деятелям крестьянской реформы пришлось тогда мобилизовать все силы, чтобы отстоять хотя бы призрачную экономическую независимость освобожденного крестьянина от власти его прежнего барина.

Прежде чем излагать наиболее достопамятные события кампании 1812 года, необходимо хотя в нескольких словах коснуться политического положения главнейших европейских государств к началу этого года.

Франция в то время находилась в апогее своей славы и могущества; она почти напоминала собой империю Карла Великого, и даже те нации, которые не были непосредственно подчинены ее власти, испытывали ее влияние. Только одна Англия, благодаря своему изолированному положению, оставалась независимой; Наполеон не в силах был восторжествовать над ней при помощи своего оружия, но он уже грозил ей подорвать всю ее внешнюю торговлю континентальной блокадой. Эта мера в конце концов оказалась не менее тягостной для союзников Франции, чем для государства торговых мореплавателей, против которых она была направлена, и английское правительство могло поэтому спокойно взирать на все приготовления союзников, придерживаясь своей прежней политики, которая являлась для него вопросом существования, и готовясь использовать с выгодой для себя счастливое стечение обстоятельств. Точкой опоры для Наполеона служила Испания; стратегические средства этой страны и отчаянная храбрость ее жителей мешали Наполеону окончательно одержать верх и сводили на нет всю энергию его войск. Австрия была в восторге от союза, который должен был скрыть ее собственную слабость; она рассчитывала вернуть кое-что из своих прежних потерь, если судьба останется милостивой к Наполеону и готова была пожертвовать насущными интересами своей политики в случае, если бы несчастья обрушились на голову супруга Марии-Луизы.

Пруссия, военные силы которой были сведены к сорокатысячной армии, принуждена была играть слишком жалкую роль; ей угрожала опасность, если Россия перейдет в наступление, что ее провинции будут наводнены иностранными войсками и превратятся в арену ужасной борьбы, а ей самой предстоит фатальная участь стать добычей победителя.

Франция, стремившаяся к сокрушению английского могущества, была в состоянии достигнуть этого результата лишь присваивая себе диктаторскую власть в остальной Европе, нанося удары тщеславию коронованных особ и игнорируя насущнейшие интересы отдельных наций. Присоединение Ганновера к Вестфальскому королевству, передача Франкфурта и его территории принцу-примасу Рейнской конфедерации с назначением на место последнего Евгения Богарне [1], присоединение к французской империи голландского Брабанта [2], Зеландии и части Гельдерланда, а именно той части, которая прилегает к берегам Северного моря с городами Брелиеном, Гамбургом, герцогством Лауенбургом и Любеком — таковы были приобретения Наполеона в течение 1810 года, приобретения, необходимые для достижения его планов, но лишившие Францию того однообразного единства, в котором она черпала свою силу и свою безопасность.

Все эти различные захваты были достигнуты без особых протестов со стороны какой либо из континентальных держав, которые чувствовали себя слишком слабыми, чтобы поддержать свои требования силой оружия. Этого, правда, нельзя сказать про Россию, но она предпочитала смотреть сквозь пальцы на расширение влияния французской империи в Северной Европе. Она сама в это время только что присоединила к своим владениям Финляндию, и это присоединение, хотя оно и происходило на глазах Франции, не вызывало ни тревоги, ни недовольства со стороны последней. В одном только случае, а именно, когда наследственные земли герцога Ольденбургского, шурина Александра I, примыкавшие к русским балтийским провинциям, были неожиданно инкорпорированы французами, русский император поспешил выразить свое неудовольствие по поводу этой меры, которая могла нарушить его дружественные отношения к Наполеону. Но представления Александра I остались тщетными, и это незначительное само по себе обстоятельство, явилось тем фундаментом, базируясь на котором руководители русской политики довели вскоре дело до формального разрыва сношений, присоединив к первой ряд новых обид.

С самого начала 1812 года во Франции уже не оставалось места сомнениям о неизбежности войны с Россией; там спешно приводили в порядок кавалерию и артиллерию, пополняли пехотные полки, отозвали часть войск из Испании, соединяли французские войска с войсками союзников в армейские корпуса и сосредотачивали их вслед за тем на берегах Вислы. Гвардия покинула Париж в первых числах марта и также направилась к русской границе.

В то время как эти войска, направляясь к месту своего назначения, проходили по территории Германии, Наполеон заключил с Австрией и Пруссией оборонительный и наступательный союз, направленный против России. По договору, подписанному им с первой из этих держав, Франция и Австрия гарантировали взаимно друг другу неприкосновенность их владений, а также неприкосновенность Европейских земель Оттоманской Порты. В случае нападения на одну из них или даже при наступлении серьезной опасности, другая обязывалась выставить вспомогательную армию в 300.000 человек. Почти такого же размера помощь должна была оказать в случае нужды и Пруссия.

Казалось, вся Европа должна будет принять участие в завязывавшейся борьбе. Наполеон распоряжался на правах полного хозяина в странах, вошедших в состав французской империи — в землях, включенных в состав Рейнского союза, в Италии, в Иллирии, в Далмации и в Великом герцогстве Варшавском. Австрия, Пруссия, Швейцария и Дания являлись его союзницами. Содействие Турции, которая в этот момент находилась в войне с Россией, казалось ему также обеспеченным. Он надеялся также склонить к союзу с Францией и Швецию, обещая последней вернуть Финляндию; старый боевой товарищ Наполеона Бернадот (Жан-Батист Жюль Бернадот — сын французского адвоката — был произведен Наполеоном в 1804 г. в маршалы. Вплоть до 1810 г. он принимал участие в походах французских армий, а в этом году был усыновлен шведским королем Карлом XIII. Он однако не оправдал ожиданий Наполеона и действовал против него], незадолго перед тем избранный наследником шведского престола, должен был облегчить ему достижение этой задачи.

Россия же совершенно не имела явных союзников. Она могла рассчитывать лишь на Англию, готовую оказывать серьезную поддержку всем врагам Наполеона. Она вела переговоры с Турцией о мире, надеясь купить его ценою некоторых уступок; рассчитывала она также заключить союзный договор со Швецией, строя свои планы на чувстве зависти, которую Бернадот питал к Наполеону и на проекте вознаградить свою союзницу за потерю Финляндии присоединением Норвегии.

Действительно, 24-го марта подобный договор был заключен, и Бернадот, забывая происхождение своей славы и порывая с воспоминаниями о своей первой родине, решился принять участие в борьбе против французов. Позднее России удалось также заключить в Бухаресте мир с Турками, а это дало ей возможность располагать армией, выставленной против упомянутой державы.

В продолжение апреля и мая, около 500.000 французов и союзников, можно сказать, избороздили всю Европу, спеша соединиться друг с другом на берегах Вислы. В первых числах июня вся французская армия уже перешла эту реку. Она состояла в то время из 13 корпусов, включая в это число и два корпуса союзных войск австрийцев и пруссаков. Первый из двух последних корпусов расположился в Галиции, в окрестностях Львова, а второй — в старой Пруссии, на левом берегу реки Немана. Все остальные корпуса занимали правый берег Вислы, начиная от Галиции и почти до самого берега Балтийского моря.